Замысел этого избрания, о котором поведал правящий тогда в Авиньоне Папа, осуществился, несомненно, в марте — апреле 1344 года, когда Ян и Карл пребывали в Авиньоне; одновременно Прага, столица Чехии, стала центром архиепископства. Разумеется, в то время о литовском походе говорили и как о демонстрации силы против поляков, как о попытке привлечь короля Венгерского на сторону династии Люксембургов, а также поддержав политику, проводимую Папой, который задумывался о наследнике престола для Неаполитанского королевства. Вопрос о престолонаследнике занимал и брата короля Венгерского Эндре. Не в последнюю очередь в виду перспективы двойного правления Люксембурга хотели привлечь на свою сторону Немецкий орден, до сих пор сохранявший нейтралитет в борьбе за Германскую Корону.

Такие намерения поставили орден в неловкое положение. Ведь его владения раскинулись по всей империи, и в случае двойного правления он не мог позволить себе занять сторону одного из королей без нанесения непоправимого ущерба его владениям на территории противника. Можно предположить, что появление обоих Люксембургов в Пруссии заставило орден задуматься. Как следовало поступить его руководству? В конце концов можно было бы выдворить именитых крестоносцев, но это повлекло бы за собой большие осложнения. Впрочем, позднее, в 1394 году, орден так решительно отказал в приеме отряду английских крестоносцев, что они остались на родине. Причиной послужили столкновения между английскими и шотландскими рыцарями в литовских «рейзах» 1391–1392 годов, жертвой которых в 1391 году пал зять короля Шотландского, а в следующем году английские крестоносцы убили одного знатного прусса и его слугу. Из этого можно вынести представление о спеси английских крестоносцев, особенно самого знатного из них, принца Генриха Дерби, ставшего в 1399 году королем Генрихом IV. Очевидно, руководство ордена сочло, что политические разногласия между крестоносцами разных стран вредят крестовому походу. Поэтому в 1394 году они навсегда исключили англичан из числа участников походов на Литву.

Проделать то же самое с чешским (и, возможно, с будущим германским) королем не удалось. Поэтому зимой 1344/45 года руководство ордена проявляло особое гостеприимство, а это было нелегко еще и потому, что в Пруссию прибыли сторонники противной стороны — Виттельсбахов. Среди них находился и граф Голландский, которому так повезло в игре с королем Венгерским. Он был зятем императора Людовика Баварского.

Раздражение, о котором говорят источники, объяснялось, конечно, не только отчаянием в связи с затянувшимся ожиданием войны и последующей ее отменой, но и тем, что в Кёнигсберге на протяжении долгих недель представителям двух враждебных группировок приходилось сидеть за одним столом.

Ситуация сказалась и на дальнейшем. Еще в ожидании похода император Людовик заключил союз с королем Польским. Последний не позволил, чтобы демонстрация, какой должен был стать, но не стал, литовский поход, нарушила его планы. Он попытался взять в плен обоих представителей династии Люксембургов по пути на родину, чтобы, как вспоминал Карл, отобрать у них все до последнего пфеннига. Люксембургам стало известно об этом плане, и Ян предусмотрительно отправился в обход, а путь Карла пролегал через Моравию, и он не смог миновать Польшу. В Калише он действительно попал в плен, но через несколько дней всеми правдами и неправдами вышел на свободу.

Об этом походе немало говорится в источниках, но имеются сведения и о других крестовых походах ордена на Литву, поскольку они были событиями для большинства их участников; соблюдался рыцарский этикет и рос престиж рыцарей в глазах общественности. Поэтому отдельные именитые крестоносцы заботились о том, чтобы об их участии в прусских походах стало широко известно и чтобы их воспели в рыцарской поэзии.

Впрочем, вышеупомянутый лирик XV века Освальд фон Волькенштейн не может служить примером, ибо не придерживался традиционных форм и тематики. Полной противоположностью ему был герольд Петер Зухенвирт, можно сказать, профессиональный пропагандист рыцарских подвигов. В его задачу входило следить за строгим соблюдением церемонии во время турниров и прочих рыцарских празднеств, объявлять о прибытии гостей, славить их. Он был кем-то вроде заведующего протокольным отделом. В задачу герольда входило и воспевание славы своего заказчика в стихах, написанных на определенный случай. Известно 20 таких стихотворений Петера Зухенвирта, в одном из которых он воспевает прусский поход герцога Альбрехта III Австрийского в 1377 году. Оно посвящено исключительно литовской войне, к тому же с точки зрения живого свидетеля, ибо, естественно, такой могущественный правитель, как герцог Австрийский, включил герольда в сопровождавшую его в Пруссию свиту.

В стихотворении 500 строк. Вначале сообщается, что герцог Альбрехт отправился в Пруссию стяжать рыцарскую славу, а для этого окружил себя весьма почтенной свитой:

Ну, и так далее. Здесь собрано все, что должно отличать истинного рыцаря, весь арсенал соответствующих представлений и понятий.

Далее поименно названы самые выдающиеся участники похода — поэт выполняет свои обязанности герольда, а затем переходит к событиям, причем то и дело, как положено автору, обращает особое внимание на церемониал и празднества во время пути. Так, мы узнаем кое-что о приеме сиятельных гостей в Торне, первом городе в Пруссии, где на пир были приглашены даже жены и дочери советников города:

Однако о совсем иных женщинах узнаем мы, когда речь заходит собственно о походе, о войне с язычниками. Сначала Зухенвирт рисует вторжение войска в Литву. Прежде всего зрелищность этого события: впечатляющая картина того, как роскошно одетые правители и рыцари едут по дремучему лесу. На ветру развеваются знамена и: