Приняты меры по пресечению перекосов в политике и действиях членов магистрата, которые считали, что нацистам, даже рядовым, ничего из продснабжения не полагается. Замполит коменданта им разъяснил, что бывших нацистов нужно привлекать к тяжелым работам по уборке развалин, расчистке улиц, но снабжать продуктами необходимо всех на основании установленных категорий.

Несмотря на улучшение жизни и внешнее проявление дружелюбия, местное население высказывает недовольство и раздражение, главным образом по поводу отдельных случаев самовольства наших военнослужащих, отбирающих у них вещи и продукты. Но эти случаи не носили характер грабежа и сразу же пресекались.

В деревнях и на хуторах крестьяне большую часть дня теперь находятся в поле и обрабатывают свои наделы. Они менее разговорчивы, но чаще жалуются на поборы.

На требование сдать все радиоприемники, фотоаппараты, пишущие машинки, немцы предварительно интересовались, что будет, если не сдадут указанные вещи, и сдавали их неохотно.

Очень медленно сдают оружие. Вместо ответа на вопрос, имеется ли у них оружие, они стараются перевести разговор на другие темы или же клянутся в том, что такового нет. Но есть немцы сознательные и более исполнительные: например, учитель Парой сдал оружие времен франко-прусских войн, эпохи Наполеона, а также индийские и китайские сабли.

Некоторые немцы в домах еще сохраняют фашистскую литературу и портреты гитлеровских главарей.

Среди населения были факты распускания провокационных слухов, что «первые русские, которые пришли, они хорошие, а вот через дней 12 придут другие, так называемые «ЧК», те будут резать, вешать, расстреливать и грабить», и случай открытой деятельности фашистской агентуры.

Так, в местном ресторанчике некто в форме солдата Красной Армии приказал оркестру исполнить фашистский гимн. Дирижер отказался, неизвестный стал угрожать. Тогда дирижер попросил письменное разрешение, которое тут же и было выдано ему на бланке магистрата. Оркестр исполнил гимн, неизвестный скрылся.

В беседах немцы задают много вопросов:

«Правда ли, что военнопленные немцы расстреляны в Сибири?»

«Почему Красная Армия идет пешком и на подводах, а американские войска едут на танках и в автомашинах?»

«Останутся ли предприятия в пользовании частных лиц или перейдут в собственность государства?»

«Какие земли отнимут у Германии?»

«Правда ли, что всю Германию хотят сделать сплошным картофельным полем?»

На все вопросы, интересующие немецкое население, даны исчерпывающие ответы и разъяснены цели и задачи войск Красной Армии во время их пребывания на территории Германии.

Основным направлением в политико-воспитательной работе остаются устранение произвола и самовольства в отношениях с немцами, недопущение бесчинств, а также пресечение грабежей и мародерства.

Полковник Фролов.

ПИСЬМО ИЗ БУЭНОС-АЙРЕСА В ГЕРМАНИЮ

Здравствуйте, милая госпожа!

Я приветствую Вас издалека. Мое приветствие есть восклики боли и мучения, о которых Вы и не подозреваете.

Сначала расскажу, как доехала. По дороге ничего плохого не случилось, если не считать морскую болезнь и страшную тесноту. Пассажиры сидели и лежали вповалку по всему огромному кораблю. Но все окончилось благополучно, хотя каждую минуту боялись, что нас потопит подводная лодка, даже спали в спасательных жилетах.

После семидневного плавания достигли конечного пункта, города Буэнос-Айрес, и тут внезапно на меня обрушился ужасный удар судьбы. Чистопородный благороднейший рыцарь Эрих фон Зиммель, мой драгоценный муж, полтора года носивший меня на руках и лизавший мне не только ноги, но ежедневно и душу, и клявшийся в вечной любви, исчез вместе с другими немецкими офицерами, захватив чемоданы со всеми ценными вещами и деньгами. Он скрылся тайком, не сказав мне ни слова и даже не попрощавшись. Описать мое потрясение, самое страшное после смерти матери, невозможно.

Как только сошли с корабля, оставшихся мужчин сразу интернировали, так как Аргентина с марта месяца находится в состоянии войны с Германией. А женщин окружили вербовщики, и, так как я не знаю языка, не знаю страны и не имею знакомых, деться от них было некуда.

После двухдневного отдыха, когда я оправилась от морской дороги, меня определили в ресторан самого дорогого здесь отеля, и я подписала контракт. С первого же часа работы я оказалась в центре внимания. Мои светлые волосы, синие глаза и белая кожа красочно отличали меня от коричневых и черных женщин. Везде меня провожали взглядами, начинались шептания и смешки. Мои коллеги по работе меня ненавидят, это я заметила, ненавидят прежде всего за то, что мне поручили обслуживать лучших клиентов, самых важных «господ». После окончания работы, когда я падала с ног от усталости и собиралась уйти к себе в каморку, меня задержал шеф и объявил, что это не все, что нужно остаться и на ночь для завлечения богатых посетителей. Я была потрясена, взволнована до истерики, но деться было некуда, он тыкал пальцем в бумагу и возмущался: в контракте, который я, не зная языка, подписала, оказывается, и эта моя обязанность была проставлена.

На другой день экономка повезла меня в роскошный магазин, где мне было куплено дорогое нижнее белье: бюстгальтеры, пояса, трусы и полдюжины чулок, черных и темных, для контраста с моей белой кожей. Затем в аптеке она приобрела набор спринцовок, и тут, поняв окончательно, что меня ожидает, я разрыдалась и произошел обморок. Меня усадили и натирали виски нашатырем, пока я не пришла в себя.

С большой душевной болью я впервые вышла к моим клиентам, которые, несмотря на возраст и положение, подвыпив, вели себя по-скотски. Когда я подходила к столу, они хватали меня за попу, за ноги, за грудь, лезли под юбку, щипали до синяков и под общий хохот делали мне всякие гнусные предложения. Был возле них пьяненький старик-эмигрант, жалкий лакей, который мне все это с удовольствием переводил. Вот тут я и давилась слезами и жалела, что не умерла еще в Германии, что нас не потопила подводная лодка во время эмиграции в «сказочную», как нам расписывали, страну.