– Четыре "о", - сказал я.

– Что?

– Ты четырежды употребил букву "о". Отринуть, освободиться, опроститься, обрести.

– Это плохо?

"Нужно эту букву запретить!
– подумал я.
– Что за книгу он читал? Такие книжонки следует разбрасывать на территории индейцев. Через полгода ни одного дикаря не останется. Все они опростятся или опоросятся".

– Но мы уже занимаемся любимым делом, - мягко заметил я.
– Мы охотимся за преступниками. Это богоугодное занятие.

– Мы умножаем насилие. Это путь в никуда. Все религии мира...

И Джордж затянул мыльную оперу в километр длиною о поцелуях в... и подставленных щеках, вывихнутых коленях... не забыл также выколотые глаза и выбитые зубы. Под эту "музыку" я печалился и угасал, как свечка. Под конец я потерял нить рассуждений и перестал соображать, что на что следует обменивать? Око за зуб? Или зуб за коленную чашечку? "Если тебе сломали подшипник, следует подставить палец... так? Или средний палец следует показать?"

– А что религии мира вещают о предательстве?
– перебил я, не в силах дальше слушать проповедь.
– Поощряют?

Он смутился и уставился на меня круглыми глазами: - В целом отрицают.

Залепетал, что-то ещё, и щёчки его покрылись пунцовым румянцем (во всяком случае, мне так показалось).
– Бывают, наверное, исключения... не может быть, чтобы не было исключений.

– К чёрту исключения!
– зло отрезал я.
– Исключения исключаем. Иными словами, ты меня не бросишь. Ибо это грех!
– В теологии Джордж был слаб, и я это использовал: всеми силами я надавил на греховность его поступка.
– Ты останешься. Наши дорожки не разойдутся. По крайней мере, покуда мы не пристрелим Стоппарда.

Несколько минут он молчал, печально повесив руки между колен. И только треск поленьев, да унылый скрип суставов нарушал полночную тишину.

– Я не брошу тебя, Клайв, - сказал Джордж, в конце концов.
– Но в Стоппарда стрелять не буду. Любая жизнь священна.

"Буддисты постарались, - понял я, и хлопнул себя по коленке.
– Хью! разве можно было упускать слово?
– в очередной раз упрекнул старика.
– Эту змею нужно было держать крепче, чем обмылок в общественной бане!"

– И не надо, - я пошел на попятную.
– Не хочешь, так и не надо! Стоппард эрудированный мерзавец. К тому же он робот широких взглядов... даром, что за его голову дают три тысячи монет. Мы не станем убивать его, если доктор тебе запрещает этим заниматься в постные дни. Расскажем Стоппарду, что с тобой произошло, а дальше пускай он сам пораскинет мозгами.

Мои слова успокоили Джорджа (порою он легковерен, как двести восемьдесят шестой процессор). Мой приятель уснул, улыбаясь и поскуливая, как младенец, которому снится фунтовый леденец. Я осторожно вынул книгу из его пальцев: "Вайшнавизм. Книга робота. Куда мы попадаем после пресса".

"Япона-мама!
– древняя мантра невольно вырвалась из моего горла.
– Каждый мальчишка знает, что после пресса мы попадаем в Алкаллу, где горим в вечном пламени углеводородов!"

Глава 2

В которой, собственно, всё и начинается. На планете Эдем 18 бла-бла... колонисты бла-бла-бла... роботы... в общем, читайте сами. Быть может, вам удастся разобраться, что к чему.

Стоппард оказался на удивление милым, общительным джентльменом. Не лишённым обаяния... тактичным... прилично одетым и... и... чего бы ещё сказать о нём хорошего? (Когда требуется красочно описать кого-нибудь из моих "подопечных", слова застревают у меня в глотке, как вазелин на морозе.) Ах, да, как я и обещал Джорджу, Стоппард оказался джентльменом энциклопедических знаний. Буквально все области современных наук были ему подвластны. Истинно так! Стоппард живо откликнулся на нашу просьбу пораскинуть мозгами: приставил винчестер к виску и, как следует, пораскинул - они разлетелись по всей комнате, усеивая её осколками знаний. Револьвер отлетел прямиком к моим ногам.

– Вот те рас!
– удивился Джорджи.
– Он как-то слишком буквально воспринял наше предложение. Что скажешь, Клайв?

– Скажу, что мозгов маловато.
– Я сунул револьвер за пояс.
– На мой искушенный взгляд.

Я обошел тело вокруг, нашел, что поза несколько... пошловата, можно сказать, излишне театральна: рука откинута, словно покойник останавливал убегающий дилижанс, сапоги стоптаны и покрыты пылью, шелковая рубашка испачкана и помята, будто ею протёрли двигатель. "Негоже в таком виде являться в Алкаллу!" - подумал я с сожалением.

В маленькое оконце светило солнце. Если оно собиралось нас изжарить, то я не разделял его намерений.

– Думаю, - Джордж занял позицию сбоку от окна, расположив винтовку на сгибе руки, - он не смог бы ответить на наши вопросы.

– Ты про жизнь после пресса?
– с ма-а-а-а-ленькой усмешкой в голосе уточнил я, и принялся выгребать из-под Стоппарда резисторы, диоды и микросхемы. На полу выросла кучка в ладонь высотою.
– Да, - пришлось констатировать, - у него оказался небогатый внутренний мир. И это очень мягко говоря.