– Конкретнее!
– попросил Джордж.

– Куда уж конкретнее!
– Я посмотрел кусок платы на свет, разочаровался и бросил её в общую кучу (вернее кучку).
– Нет ничего пригодного на запчасти!

– Неужели ничего?
– удивился мой напарник.
– Не может быть! Ничего ниоткуда не появляется, и никуда не исчезает! Это вселенское правило Ломоносова-Паркинсона!

В подтверждение своих слов, он поднял прямую ладонь, как это делают аватары Вишну по всей планете Эдем 18, и я, в очередной раз, пожалел, что не уничтожил гнусную книжонку.

Я предложил Джорджу самому "окунутся в мир Стоппарда", но Джордж отказался. Мне пришлось самому ещё раз перепроверить останки.

– Знаешь, кое-что интригующее я всё же обнаружил.

– Да? Что именно?

– Стоппард имел к нам встречные претензии.
– Мы с приятелем переглянулись, он присвистнул и я закончил мысль: - Нас заказал ему Коряга Дюваль.

– Нас?
– переспросил Джордж.
– Стоппарду?

– Именно, дружище. Именно нас и именно Стоппарду.

– Очень хорошо! Просто замечательно!

Как я уже говорил (или я этого ещё не говорил?) ход мыслей Джорджа иногда ставит меня в тупик. Так произошло и в этот раз. Чтобы не перегревать свои логические цепи, я попросил разъяснений:

– Что показалось тебе замечательным? Что нас? Или, что Стоппарду?

Несмотря на палящее солнце, пыльный ветер и труп у нас под ногами, утро выдалось великолепным - это я ощущал каждой жилочкой своего тела. Кроме того, я видел, как оживает Джордж, и это приводило меня в восторг! "Он, будто бабочка к огню стремится так неодолимо, - в мозгу возникли рифмованные строки.
– В любовь, в волшебную страну, где назовут его любимым..."

Дальше я сочинить не успел - Джордж хмыкнул, как молодой жеребец, напружинился и... жахнул из винтовки.

– Замечательно, что он у меня на мушке!
– пояснил свою эскападу с ухмылкой на замечательно немытой физиономии.

Фигура Дюваля в дальнем конце улицы взмахнула ручонками и грохнулась на дорогу, подняв небольшое, но живописное облачко пыли. Стервятник в небе обрадованно возопил и сузил круги.

Всё произошло внезапно, как утверждают тромбонисты, в темпе presto.

Порою Джордж доводит меня до белого каления. Это плохое чувство, по отношению к другу (я это понимаю), а потому стараюсь его подавлять. В раннем детстве малыш Джорджи переболел сенной лихорадкой (или ветрянкой? не берусь утверждать точно). В результате у него закусило кнопку "турбо" и стала подгибаться правая нога. Ногу мы вылечили - я возил Джорджа к знахарю в Северных горах, а вот с кнопкой произошло несчастье: она покрылась неизвестной серой дрянью и отсохла (со временем). Именно поэтому, тактовая частота моего друга пляшет непредсказуемо.

– Там ещё один...

– Придурок!
– прошептал я, не определившись к кому конкретно обращаюсь.

– Точно!
– согласился Джордж.
– Как ты догадался? Придурок с белым флагом. Как думаешь, это демонстрация?

Ну, как можно на него обижаться? Это попросту невозможно! Я взял себя в руки и тактично попросил:

– Ты не мог бы сначала стрелять, а потом спрашивать? Так принято у добрых самаритян.

– А кто такие самаритяне?

Я призадумался. Гимназический курс мог затянуться, и чтобы этого не случилось, я начал с конца - поведал Джорджу, что человек с белым флагом - это парламентёр. Иными словами, гражданин охочий до беседы, как муха до кленовой патоки. Далее я приветливо распахнул дверь и объявил Джорджу, что лясы точить будет он. Поскольку:

– Ты грохнул Дюваля без объявления войны!

Джорджу было, что возразить. Во-первых, мы никому и никогда не объявляем войны. "Честный охотник за головами стреляет в спину" - это наше золотое (вернее, стальное) правило. Из этого правила вытекает следствие: "Ударивший в пах имеет вдвое больше шансов выжить". Во-вторых, Дюваль стал прямой угрозой, когда заказал нас, а потому уместно привести такую цитату: "Стреляющий первым обычно успевает перезарядиться", - это выдержка из "Практических рекомендаций" для охотников за головами. И, наконец, мудрость Книги войн "Сунь Цзы" учит, что в битве без правил, следует придерживаться своих принципов. А какие у нас принципы? Никаких! У нас их попросту нет!

Формально Джордж имел повод для возражений, но мне очень не нравился этот... парламентарий. Я встал у двери, и расстегнул кобуру.

Парламентарий был в белом и серебристом...

– Как ангел!
– восторженно прошептал Джордж.

– Скорее, как космонавт, - откликнулся я.

На старинных гравюрах я видел изображения космонавтов. Обычно они идут по упругой бетонной полосе, эдаким рядком, бодро чеканя шаг. Красивые и возвышенные. Красивые в своих футуристических костюмах (держа шлемы под мышкой), а возвышенные переполняющей их идеей вселенского добра и мира... Глупцы!

– Добрый день, джентльмены!

Кроме ангельско-космического прикида, толстяк-парламентарий страдал ещё одним недостатком - одышкой. Он попросил воды и стул. Я предоставил и первое, и второе, не задумываясь о его кредитной истории. Парламентарий долго цедил воду, клацая зубами о край стакана. И бросал на нас краткие острые взгляды. "Да он боится!
– расшифровал я эти "уколы".
– Боится, что мы его шлёпнем".

– Для вашего детективного агентства есть государственный заказ, - молвил он, намолчавшись вдосталь.