«Все на выборы!», или пуля для сутенера

Аннотация

В Угорию, бывшую республику Советского Союза, отправляется группа крупных российских политиков и бизнесменов для поддержки «наших» кандидатов на президентских выборах. Неожиданная вереница жестоких убийств смешивает все планы российской делегации. Москва настаивает, чтобы в расследовании участвовал Егор Кремнев. Политическая подоплека преступлений не вызывает сомнений, пока в деле не появляется женщина. Кремнев понимает, что убийства совершенно не связаны с выборами. А таинственный и неуловимый киллер продолжает действовать…

Пролог Убийца давно уже потерял счет минутам и часам. Нервозность, которая охватила все его тело в тот момент, когда он вошел в подъезд, превратилась в полную апатию. В усталой голове, вместо целого клубка мыслей, реплик, страхов, ослепляющих его своей пугающей яркостью и калейдоскопичностью, мерцала лишь одна тусклая фраза: «Скорей бы…» Убийца курил одну сигарету за другой. Он и им, сигаретам, давно уже потерял счет. Время тянулось медленно и тоскливо. И все-таки он дождался. Когда внизу, у подъезда, скрипнула тормозами машина Гамлета Гарибяна, убийца, очумевший от усталости, головной боли и бессильной, вялой злости, смял опустевшую пачку от сигарет и яростно швырнул ее в угол. Однако стоило ему услышать звук открываемой дверцы, как прежняя, граничащая с бешенством ярость вновь охватила его. Он быстро выглянул в окно и так же быстро отпрянул. — Наконец-то, — прошептал он, опуская руку в карман ветровки и крепко обхватывая рукоять пистолета. Внизу послышались шаги. Затем они внезапно смолкли. — Ч-черт, — раскатисто пронеслось по подъезду. — А куда подевался свет? У нас что, восемнадцатый век на дворе, что ли? Убийца замер. Он стоял, вцепившись одной рукой за перила, а другую держа в кармане ветровки, и старался унять дрожь в ногах. — Молчат, — вновь послышалось снизу. — Не отвечают. Ну и ладно. Затем человек стал подниматься — медленно, пошаркивая каблуками и тихо покашливая. — Давай, Гарибян… Давай! — подбадривал он себя хриплым шепотом. Снова раздались медленные тяжелые шаги. Все ближе и ближе… Наконец они смолкли. Убийца спустился на несколько ступенек вниз. Гарибян стоял к нему спиной, он явно пытался попасть ключом в замочную скважину. Наконец ему это удалось. Дверь скрипнула и открылась. Медлить больше было нельзя. — Эй, друг! — окликнул его убийца и сам удивился своему голосу. Он прозвучал приглушенно и сипло. В горле у убийцы пересохло. Чтобы докончить фразу, ему пришлось сделать над собой усилие: — Прикурить… — сказал он. — Прикурить не найдется? Гарибян обернулся. В подъезде царил полумрак, и, судя по всему, он не сразу разглядел темную фигуру, стоявшую в нескольких шагах от него. Какое-то время Гарибян молчал, напряженно вглядываясь в темноту. — Прикурить, говоришь? — спокойно переспросил он. — Почему бы и нет? Найдется. Гарибян сунул руку в карман, достал пачку сигарет и протянул ее убийце. — Держи! Убийца заставил себя сделать шаг навстречу и остановился. — Ну? — с усмешкой сказал Гарибян. — Так ты берешь или нет? Убийца молчал. — Ты что, стесняешься, что ли? Не менжуйся, братан. Можешь забрать всю пачку. Люди должны помогать друг другу, так? Сегодня — я тебе, завтра — ты мне. И наоборот. До самого конца. Правильно я говорю? Убийца поднял пистолет. — Правильно, — сказал он и навел пистолет на Гарибяна. Гарибян издал горлом какой-то невнятный тихий звук и попятился, отступая в глубину прихожей. В прихожей горел ночник, однако его тусклый розоватый свет почти не позволял разглядеть черт лица. Гарибян продолжал отступать. Потом ткнулся задом в вешалку и остановился. — Что все это значит? — спросил он дрожащим от негодования и страха голосом. Убийца хотел сказать, но не смог. Слова застряли у него в глотке. — А! — воскликнул вдруг Гарибян. — Понимаю! Это розыгрыш! Шутка! У тебя в руке простая зажи… Убийца нажал на спусковой крючок. Раздался громкий хлопок, Гарибян повалился на пол. Убийца выстрелил еще раз. Затем повернулся и бросился прочь из квартиры. Он сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через пять ступенек, и выскочил на улицу. Глава первая 1 Максим Иванович Лазаренко выбрался из машины, подождал, пока выгрузятся ребята из оперативной бригады, и вместе с ними двинулся к подъезду. Навстречу ему выдвинулся невысокий краснолицый человек в полицейской форме. Лазаренко протянул руку. — Дежурный комиссар майор Лазаренко Максим Иванович. — Инспектор утро капрал Тишко, — отрапортовал краснолицый. Они пожали друг другу руки. Затем вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Дверь квартиры была открыта. Грузное тело московского гостя лежало в прихожей. Из замка торчал ключ с брелоком в виде маленького железного цветка. Между ног убитого поблескивала черная лужа засохшей крови. Лазаренко поднял руку и задумчиво подергал себя за мочку уха. — Что скажете, капрал? — нахмурившись, спросил он. — Типичное заказное убийство, — ответил капрал. — Типичное, говорите? — Лазаренко пригладил ладонью и без того аккуратно причесанные каштановые волосы, повернулся к своим и коротко приказал: — Приступаем. Судмедэксперт, маленький худой человек с невыспавшимся лицом, присел на корточки рядом с трупом. Внимательно осмотрев тело, он поднял голову и сказал: — Это интересно. — Что именно? — спросил Лазаренко. — Характер par гений, — ответил эксперт. — Контрольный выстрел в пах. Как вам это нравится? — Мне это совсем не нравится, — сказал Лазаренко. — Кто нашел тело? — Уборщица, — ответил капрал. — Мыла подъезд и увидела, что дверь квартиры открыта. Заглянула, увидела труп и бросилась к соседям. Лазаренко повернулся к молодому парню с фотоаппаратом, стоящему у него за спиной. — Олесь, хватит топтаться на мелете. Работай. Семеныч, дай ему снять. Судмедэксперт отошел в сторону, и парень защелкал фотоаппаратом, фиксируя положение трупа. Затем эксперт снова занялся своим делом. — Ну, что скажешь? — обратился к нему Лазаренко спустя пять минут. Тощий судмедэксперт посмотрел на майора усталыми воспаленными глазами, почесал тыльной стороной ладони нос и сказал: — Значит, так. Выстрелы были произведены с близкого расстояния. Примерно, метра полтора. Первая пуля попала потерпевшему в грудь. Вторая — в пах. По всей вероятности, действовал профессионал. Хотя, честно говоря, у меня это вызывает большие сомнения. — Почему? — Он забрал с собой оружие. Это во-первых. А во-вторых: что это за контрольный выстрел такой — в пах? Я видел много заказных убийств, но такого что-то не припомню. — Когда он был убит? — Около часа ночи. — А что… Договорить Лазаренко не успел — в кармане у него зазвонил мобильный телефон. Он достал трубку и глянул на экранчик дисплея. Взгляд майора стал встревоженным, а на лбу у него прорезались морщины. Он поднес трубку к уху и сказал: — Слушаю вас… — Несколько секунд он действительно слушал, затем кивнул и сказал: — Слушаюсь, товарищ генерал. Лазаренко опустил телефон, взглянул на эксперта и угрюмо проговорил: — Убитый — важный российский чиновник. И если мы сделаем что-то не так— нам надают по шапке. Ты продолжай работать, а я соберу всех наших и проведу с ними разъяснительную беседу. И будь осторожнее. Если в деле замешаны русские — жди неприятностей. 2 Генерал Уколов откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Егора Кремнева. Несколько секунд он разглядывал его лицо так, словно хотел обнаружить в его выражении что-то новое. Однако лицо Кремнева было бесстрастно. Уколов чуть прищурил светлые глаза и сказал: — Я рад, что ты вернулся, Егор. — Я тоже, — отозвался Кремнев, спокойно и прямо глядя начальнику в глаза. — Как к этому отнеслась Мария? — поинтересовался генерал. — С пониманием, — ответил Егор. — И ты снова готов с головой окунуться в работу? На этот раз в глазах Егора — серых, холодных — мелькнуло выражение, похожее на озабоченность. — Николай Георгиевич, — негромко заговорил он, — у меня есть к вам личная просьба. Мне бы не хотелось уезжать далеко от России. Маша на девятом месяце. Сами понимаете. — Понимаю, — кивнул генерал Уколов и задумчиво нахмурился. — Понимаю, Егор… Очень хорошо тебя понимаю. — Несколько секунд генерал задумчиво барабанил пальцами по столу. Затем сказал: — Значит, говоришь, не хочется уезжать далеко?.. Есть одно дело. И как раз неподалеку. Но… как бы тебе лучше сказать… это дело не. совсем обычное. — Тут Уколов сделал паузу и взглянул не Кремнева лукавым взглядом. — Скажи-ка, Егор, ты когда-нибудь занимался сыскной работой? — Сыскной? — Серые глаза Егора прищурились. — Что вы имеете в виду? — А что обычно имеют в виду, когда говорят о «сыскной работе»? Есть преступление — раз. Нужно найти преступника — два. Идет следствие — три. Ты когда-нибудь участвовал в расследовании преступлений? — Приходилось, — сказал Егор. — Помнится, три года назад я даже внедрился в комиссариат Парижа. — Да-да, я помню, — кивнул генерал Уколов. — Значит, опыт у тебя есть. Выходит, эта работа как раз для тебя. А теперь давай обо всем по порядку. В Угории намечаются президентские выборы. Через несколько месяцев начнется предвыборная гонка, а затем и избирательная кампания. Как ты понимаешь, российское правительство заинтересовано в том, чтобы к власти в этой стране пришли пророссийски настроенные политики. Егор кивнул в знак того, что понимает, и начальник отдела спецопераций неторопливо продолжил: — В Угорию, в славный город Дэнск, на секретные переговоры отправилась группа наших представителей — два крупных государственных чиновника и два крупных бизнесмена. Переговоры проходят уже вторую неделю. Сам понимаешь — вопрос важный, и требуется много времени, чтобы обсудить все нюансы. Егор снова кивнул. — И вот два дня назад случилось нечто неприятное, — продолжил генерал Уколов. — Один из наших чиновников погиб. Его убили в съемной квартире. — Он остановился в съемной квартире? — удивился Егор. — А почему не в отеле? Генерал взглянул на Кремнева с укором. — Вижу, длительный перерыв в работе не пошел тебе на пользу, — сказал он. — Наша делегация — неофициальная. И организаторы переговоров сделали все, чтобы не допустить публичности. Теперь понимаешь? — Да, — ответил Егор. — Простите за глупый вопрос. Генерал Уколов хмыкнул. — Ничего, с каждым бывает. Так вот, наш чиновник убит. Газеты не подняли шумиху только потому, что чиновник этот — человек непубличный. Он работал в секретариате президента. Зовут — Виктор Афанасьевич Миронов. Это убийство можно было бы списать… да на что угодно. Но семь часов спустя был убит представитель угорской стороны — вице-президент концерна «РАФО-КИТ» Вакар Далмацкий. — Далмацкий? — вскинул брови Егор. Генерал Уколов кивнул: — Да. — Но я об этом ничего не слышал. Генерал Уколов досадливо поморщился. — Ничего удивительного. Имя этого бизнесмена на слуху, однако факт его гибели решили пока не делать достоянием общественности. — Странно, что это удалось, — заметил Егор. — Ничего странного. Расследованием убийства занялись люди, подконтрольные губернатору Дэнской области. Любая утечка информации исключена. По крайней мере, еще пару-тройку дней наши угорские коллеги смогут держать ситуацию в своих руках. А потом… Потом есть большая вероятность того, что разгорится скандал и переговоры будут сорваны. Уколов достал из бронзового стаканчика карандаш и принялся вертеть его в руках. — Переговоры уже на грани срыва, — сухо проговорил он. — Губернатор отдал распоряжение о тайном расследовании этих убийств. Но российские власти, после всего, что случилось, не слишком доверяют своим угорским коллегам. — Их можно понять, — сказал Кремнев. — Да, — кивнул генерал, — их можно понять. Так нот, наши власти настаивают на том, чтобы в расследовании участвовал российский агент. Хотя бы в качестве наблюдателя. Егор едва заметно усмехнулся и поинтересовался: — И как отреагировали на это требование угорские власти? — Они согласились, — ответил генерал. — Нехотя, но согласились. Теперь мы должны послать в Дэнск своего наблюдателя. И этим наблюдателем, Егор, будешь ты. Генерал Уколов внимательно взглянул на Егора, затем чуть подался вперед и сказал: — Егор, я хочу, чтобы ты отправился в Дэнск и проконтролировал работу угорских сыщиков. Задание очень важное. Я бы не хотел, чтобы ты считал его легким. — Какими полномочиями я буду наделен? — уточнил Кремнев. Генерал Уколов усмехнулся: — Самыми широкими! Но, конечно, это только на бумаге. Как все пойдет в жизни — я не знаю. Возможно, тебя повсюду будут отшивать. Ты иностранец, чужак. Их будет раздражать твое стремление сунуть свой нос в «чужие дела». Хотя… — Генерал пожал плечами. — Я не исключаю, что ты сможешь найти среди угорских сыщиков друзей. В конце концов, не так уж сильно мы друг от друга отличаемся. И пророссийские настроения в Восточной Угории очень сильны. Егор внимательно выслушал генерала, затем сдвинул брови и с мрачноватой насмешливостью осведомился: — Выходит, я буду кем-то вроде доктора Ватсона при угорском Шерлоке Холмсе? Генерал Уколов хмыкнул. — Я сразу предупредил, что дело это особенное и не совсем по твоему профилю, — сказал он. — Но ты сам просил подыскать тебе «работу неподалеку». Съезди, погуляй по Дэнску, присмотрись к специфике региона. В конце концов, теперь это тоже заграница. А когда Маша родит — снова отошлю тебя за тридевять земель, и займешься тем, к чему привык. В глазах Егора застыло сомнение. Уколов выждал с минуту, давая Кремневу возможность все обдумать, затем спросил: — Ну, так как? Ты готов отправиться в «ближнее зарубежье»? — Когда нужно выезжать? — уточнил Кремнев. — Да прямо сегодня. Через шесть часов с Курского вокзала отправляется поезд «Москва — Дэнск». Успеешь собрать вещи и проститься с Машей. А завтра, часов в семь утра, будешь на месте. Егор еще несколько секунд молчал, обдумывая задание, затем кивнул: — Хорошо. Я за это возьмусь. — Вот и отлично, — с облегчением проговорил генерал Уколов. — Помни одно: работа будет нелегкая и очень ответственная. Если информация об убийствах всплывет в прессе, будет большой скандал. И скандал этот, вне всяких сомнений, повлияет на отношения двух наших стран. А теперь давай обговорим нюансы… 3 Таких командировок у Егора еще не было. Две вещи делали ее необычной. Первая — специфика задания. Не сбор агентурных данных, не создание разведсети, а поиски таинственного преступника. Вторая — территория, на которой придется работать. Трудно было приучить себя к мысли, что Угория — заграница. В детстве Егор пару раз был в столице этой страны, но тогда это была часть его Родины. А теперь… Мария встретила его на пороге квартиры. Прислонившись плечом к стене и сложив на груди руки, она молча и хмуро смотрела, как он снимает куртку и разувается. Когда Егор подошел к ней и попытался обнять ее за плечи, она отстранилась. — Ты все-таки сделал это? — сухо спросила она. Кремнев виновато отвел взгляд. — Да. — Когда командировка? — Сегодня вечером. Мария вздохнула: — Я знала, что долго ты не выдержишь. У тебя есть дом, жена, скоро будет ребенок. Но тебе этого мало. Ты не можешь быть, как все. Уходить на работу утром, возвращаться вечером. Тебе нужно рисковать жизнью, чтобы чувствовать себя хорошо. Егор нахмурился. — Маша, это несложное задание, — мягко проговорил он. — И практически никакого риска. Мария вскинула брови и иронично уточнила: — «Практически»? — Ну, теоретически риск есть всегда, — пожал плечами Егор. — И в любой профессии. Даже если ты работаешь дворником — можешь угодить под машину или провалиться в открытый канализационный люк. Мария вздохнула и пошла в комнату. Егор быстро ее нагнал. — Машка! — Он обнял ее за талию. — Ну, не дуйся! Все будет хорошо! — Может быть, — тихо отозвалась Мария. — А может быть, нет. Ты ведь этого не знаешь. — Я знаю, на что способен. Знаю свои силы. И еще — я буду очень осторожен! Обещаю! — Ты всегда так говоришь, — грустно сказала Мария и потерлась виском о щеку Егора. — А потом возвращаешься в синяках и шрамах. — Она вздохнула: — Ладно… Видимо, тебя уже не переделать. Есть будешь? — А что у нас сегодня? — Мясо по-неаполитански. Хотя зачем я тебе это говорю? Ты ведь не отличишь маринованное в соевом соусе мясо от простого бифштекса. Зачем я так стараюсь, скажи мне? — Затем, что хочешь угодить своему любимому мужчине, — с улыбкой сказал Егор. Мария покачала головой: — Нет. Просто мне скучно, вот я и развлекаю себя приготовлением всякой экзотики. А тебе скучно со мной. — Глупости! — Нет, не глупости. Я же вижу. Кремнев снова попытался обнять Марию, но она снова отстранилась. — Пойду, разогрею тебе мясо. А ты пока собирай сумку. Во сколько у тебя самолет? — На этот раз не самолет — поезд. Отправление в три часа пополудни. — Ясно. — Мария подняла взгляд и посмотрела на настенные часы. — Иди собирайся. Через пятнадцать минут еда будет на столе. 4 В Дэнске было градусов на пять теплее, чем в Москве. Небо было чистое, солнце светило почти по- летнему. Кремнев остановился на перроне и огляделся. В паре метров от себя он увидел высокого кареглазого мужчину с каштановыми волосами, зачесанными на пробор. Мужчина подходил под описания, и Егор шагнул к нему. — Лазаренко? — спросил он, остановившись перед незнакомцем. Тот чуть прищурил карие глаза, протянул Егору руку и представился: — Майор Лазаренко. Максим Иванович. — Кремнев. Егор. И тоже — Иванович. Они скрепили знакомство крепким рукопожатием. — На каком языке будем общаться, Максим Иванович? — поинтересовался Егор. — А вы знаете наш язык? — вскинул брови Лазаренко. Егор усмехнулся: — Только по фильмам. — В таком случае, нам с вами лучше общаться по- русски. Пойдемте к лимузину. И, не дожидаясь ответа, Лазаренко зашагал по перрону длинными и худыми, как у аиста, ногами. Лимузин оказался старенькой, видавшей виды «шкодой». Устроившись рядом с майором, Егор захлопнул дверцу. — Куда поедем? — Сперва в отель. А потом… — Максим Иванович пожал плечами. — Потом поглядим. — Он покосился на Егора и осведомился с прохладной усмешкой: — Надеюсь, вас в машине не укачивает? — До сих пор не укачивало, — в тон ему ответил Кремнев. — Но кто знает, на что способен ваш птеродактиль. Лазаренко хмыкнул. — Так мою «ласточку» еще никто не называл. — Всегда бывает первый раз, — невозмутимо заметил Егор и сунул в рот сигарету. — Слушай, у тебя тут курить-то можно? — А мы уже на «ты»? — вскинул бровь Лазаренко. — Я — да, а ты как хочешь, — ответил Кремнев. Он достал из кармана зажигалку, поднес ее к сигарете и выщелкнул огонь. Лазаренко посмотрел, как он прикуривает, хмыкнул и покачал головой. — Лихие вы ребята, москали, — недовольно проворчал он. — Уж какие есть, — сказал Егор, выпустив густое облако дыма. — Так мы едем или твоя «ласточка» умеет только стоять? Лазаренко насупился, завел мотор и мягко тронул машину с места. — Славно тут у вас, — сказа Егор, пуская дым и щурясь на солнце. — У нас холодно и пасмурно. — В деревне Гадюкино дожди? — насмешливо осведомился Лазаренко. — Злой ты, майор. — Егор с наслаждением затянулся сигаретой. — Сам-то куришь? — Бросаю, — отозвался Лазаренко. — Со вчерашнего дня перешел на четыре сигареты в день. — Везет тебе. А я вот никак не мшу бросить. Раз десять пытался, и все без толку. — Тебе» нельзя, — сказал на это Лазаренко. — Ты же «шпион». А «шпион» должен курить. Чуть какая заминка — бац! — сигарету в рот. И тяни себе с угрюмым видом, чтобы не выдать своего волнения. Егор тихо засмеялся. — Вижу, ты любишь шпионские фильмы? — Обожаю, — мрачно отозвался Лазаренко. — Кстати, «шпион», там на заднем сиденье сумка, а в ней — папка с бумагами. Если не лень — достань и ознакомься. — Материалы по нашему делу? — Угу. Только не по вашему, а по нашему. Егор пожал плечами: — Я так и сказал. Достав папку, Кремнев водрузил ее на колени, раскрыл, пробежал взглядом по протоколам осмотра и удивленно посмотрел на Лазаренко. — Выстрелы в пах? Лазаренко кивнул: — Да. Это мало похоже на политическое убийство, правда? Егор сдвинул брови. — Как знать. Может быть, кто-то хочет, чтобы это не было похоже на политическое убийство. — Он снова опустил взгляд в раскрытую папку. Минут пять Егор читал протоколы молча. Затем вздохнул и высказался: — Гнусная история. У тебя в практике было что-нибудь подобное? — Ты имеешь в виду выстрелы в пах? — Да. Лазаренко покачал головой: — Нет. Ну, то есть, иногда случалось. Но чтобы сознательно и — серийно. — Он снова покачал головой: — Нет, такого не было. Мужики обычно не стреляют друг другу в пах. — Намекаешь на то, что убийца — женщина? Лазаренко подумал и ответил: — Вряд ли. Я в сыске двенадцать лет, но никогда нс встречал женщину-киллера. — Далмацкого убили в машине, — сказал на это Кремнев. — А человек он был осторожный. Он мог впустить девушку, потому что она не вызывала у него подозрений. Однако Лазаренко возразил и на этот раз. — Далмацкий был педик, — хмуро сказал он. — Что? — Гомосексуалист, если тебе так больше нравится. Он терпеть не мог женщин. Если бы он и впустил незнакомца в машину, то только смазливого парня. — Гм… — Егор задумчиво поскреб ногтем переносицу. — Вот, значит, как. Выходит, все не так просто, как я думал. — Просто никогда не бывает, — заметил Лазаренко. Он покосился на Егора и спросил: — Ты ведь не сыщик? — Нет, — ответил Кремнев. — И никогда им не был? — Нет. Лазаренко усмехнулся: — Остается надеяться, что ты не будешь «лезть вперед батьки в пекло» и терзать меня глупыми вопросами. — С первым я согласен, — улыбнулся Егор. — А вот второго обещать не могу. Чтобы чему-то научиться, нужно задавать как можно больше вопросов. Другого способа нет. Тебе остается только смириться. — Да уж, — проворчал Лазаренко. — Навязали же тебя на мою голову. — Майор сбросил скорость и свернул в переулок. — Подъезжаем, — сказал он. — Вон твоя гостиница. Егор выглянул в окно и одобрил: — На вид неплохая. — Внутри будет еще лучше, — пообещал Лазаренко и остановил машину. Он взглянул на Егора и сухо осведомился: — Десяти минут хватит? — Чтобы бросить сумку? — Да. — Хватит и пяти. — Тогда ровно через пять минут я уезжаю — с тобой или без тебя. Егор прищурил серые глаза и усмехнулся: — Злой ты. — Уж какой есть, — с такой же усмешкой ответил ему майор Лазаренко. 5 Угорский правительственный чиновник Владомир Николаевич Голышев возвращался домой в скверном настроении. День не задался с самого утра. Вначале он получил разнос у губернатора, потом сломалась казенная машина, и он вынужден был мотаться на объект за свой счет, а к концу рабочего дня — в довершение всех бед — прихватило сердце. Слава богу, в кармане оказался валокордин, иначе — черт его знает, чем бы все это могло закончиться. За долгие годы работы «в аппарате» Голышев научился повелевать. Метод был прост, но эффективен. Сначала он долго сверлил подчиненного змеиным взглядом, а потом — когда тот совсем раскисал — разражался такой чудовищной бранью, что подчиненный сжимался от ужаса в мягкий комок, который Владомир Николаевич с большим удовольствием размазывал по полу самым тонким слоем. Эта милая привычка заслужила ему в народе прозвище Гоблин, которым Голышев втайне гордился. Не будучи чрезмерно начитанным, он считал, что гоблин — это нечто среднее между древним богом дождя и каменной плитой, которой задвигают вход в склеп. Идти домой Владомиру Николаевичу не хотелось. Он зашел в магазин и купил бутылку «батвайзера». Затем отправился в небольшой скверик, откуда был виден его дом. Там он сел на скамейку, развязал шнурки туфель и разулся. Поставил ноги на туфли и блаженно расслабился. Затем Голышев открыл пиво и с наслаждением сделал большой глоток. Пиво не успело нагреться и было на редкость вкусным. Жизнь начинала налаживаться. Однако мысль о Миронове и Далмацком мешала полностью расслабиться. Два убийства за неделю. Что бы, черт возьми, это могло значить? Неужели кто-то, в самом деле, собирается сорвать переговоры? Да нет, вряд ли. Слишком радикально. Серьезные дела так не делаются. Нужно будет связаться с начальником отдела убийств МВД и лично проконтролировать расследование. А пока… Пока не стоит забивать этим голову. Голышев снял очки, сложил их и запихал в карман пиджака. «Надо почаще сюда приходить», — подумал он. Ветер приятно шевелил волосы. Солнце уже не жарило, и Владомир Николаевич сам не заметил, как задремал. Проснулся он от того, что кто-то тронул его за руку. — Что такое? — встрепенулся Голышев. Пока Владомир Николаевич спал, на улицу опустились сумерки. На скамейке рядом с ним сидел человек в черной ветровке. — Мы знакомы? — спросил его Голышев. — Может быть, — услышал он в ответ. — А может быть, и нет. Незнакомец говорил приглушенным голосом. Воротник его ветровки был поднят. Темная бейсболка надвинута на глаза. Несмотря на сгустившиеся сумерки, на лице незнакомца поблескивали темные очки. — Что это еще за фокусы? — рассердился Голышев. — Или говорите, чего вам надо, или проваливайте к черту! — Хорошо, — согласился человек. Он засунул руку за пазуху ветровки и вынул оттуда какой-то темный предмет. Протянул его Голышеву. — Что это? — удивился чиновник. — Это? — негромко переспросил незнакомец. — А разве ты не видишь? Ведь это твоя смерть! Незнакомец негромко и хрипло рассмеялся. В груди у Голышева заворочались нехорошие предчувствия. Но он не привык так просто сдаваться. — Кто вы? — резко спросил Голышев. Незнакомец не ответил. Он быстро поднял предмет, который держал в руке, на уровень груди Владомира Николаевича, и тут же резкий, обжигающий толчок в грудь толкнул Голышева на скамейку. Голышев застонал и снова попытался встать, но, неизвестно почему, голова его перевесила все остальное тело, и, заскрежетав зубами, Владомир Николаевич тяжело повалился на землю. Незнакомец встал со скамейки. Постоял, посмотрел на корчащегося от боли Голышева. Затем вытянул руку с пистолетом и, тщательно прицелившись, выстрелил Владомиру Николаевичу в пах. Глава вторая 1 Когда «Скорая помощь» с телом покойного Голышева отъехала, майор Лазаренко и Егор Кремнев сели на скамейку и закурили. — Это уже третий, — сказал Егор, пуская дым. — Да, — мрачно отозвался Лазаренко. — Черт бы их побрал, этих чиновников. Они что, думают, что бессмертны? — О чем ты? — не понял Кремнев. — Голышев шел по улице пешком. Без охраны. И это после двух убийств. Как можно быть таким самоуверенным? Егор задумался. Действительно, Голышев вел себя исключительно глупо. Но, быть может, он не верил, что оба убийства — звенья одной цепочки? — В переговорах участвуют девять человек, — сказал Лазаренко. — Статус как минимум трех из них равен статусу греческих олимпийских богов. — Значит, у этих троих уже есть охрана? Егор усмехнулся: — Вот видишь, майор, мы уже понимаем друг друга без слов. То ли еще будет. * * * Один из членов российской делегации, депутат Госдумы Виктор Анатольевич Кузнецов, принял Егора и майора Лазаренко в кабинете здания Угорской Державной Думы, где он работал уже две недели. Это был худой до костлявости сорокапятилетний мужчина с копной темных волос и насмешливым лицом. — Насчет вас я все понял, — сказал он майору Лазаренко. Затем перевел взгляд на Егора и добавил: — А вот насчет вас — не совсем. Вы участвуете в расследовании с российской стороны? — Не совсем, — сказал Егор. — Я не сыщик, я наблюдатель. — Это ваш официальный статус? — Именно так, — кивнул Егор. — Гм… — Кузнецов откинулся на спинку кресла и внимательно вгляделся в лицо майора Лазаренко. После чего сказал: — Вы прекрасно понимаете, что я не могу раскрыть вам цель нашей миссии. И никто из участников переговоров не сможет. Потому что это — государственная тайна. — То же мне тайна, — хмыкнул Лазаренко. — В Угории скоро президентские выборы. Вы, москали, хотите, чтобы к власти пришла пророссийски настроенная команда. Поэтому и переговоры идут в Дэнске, а не в столице. Дэнская область — ваша вотчина. Хотите, назову вам имена политиков, на которых вы делаете ставку? Глаза Кузнецова холодно сверкнули. — Не стоит, — сказал он. Лазаренко пожал плечами: — Как хотите. А я бы мог. Кузнецов помолчал немного, затем сказал, с явной неприязнью глядя на Лазаренко: — Лично я не верю в весь этот бред. — Что вы называете бредом? — поинтересовался Лазаренко. — То, что кто-то сознательно отстреливает участников переговоров. Лазаренко и Кремнев переглянулись. — Но ведь убито уже три человека, — сказал Лазаренко. — И все они… — Знаю-знаю. — Кузнецов небрежно махнул рукой. — Но это говорит лишь о том, что в мире полным-полно совпадений, которые легко могут сойти за закономерность. — То есть вы считаете все это простым совпадением? — не поверил своим ушам майор. Кузнецов кивнул: — Да, считаю. Знаете, у меня есть друг, который за неделю потерял жену, сына и собаку. Жену сбила машина, сын свалился с забора, а собака наелась какой-то гадости на помойке и сдохла. Вы и это считаете закономерностью? — Но ведь это совсем другое дело, — возразил Лазаренко. Кузнецов усмехнулся и покачал головой: — А по-моему, одно и то же. Не стоит делать выводы по вполне очевидным, но слишком поверхностным признакам. Лазаренко взглянул на Егора. Тот усмехнулся и сказал, обращаясь к Кузнецову: — Пожалуй, я бы с вами согласился. Но есть один признак, который даже вы не назовете «слишком поверхностным». — И что это за признак? Егор прищурил холодные серые глаза и сказал: — Контрольный выстрел. — Контрольный выстрел? — вскинул брови российский депутат. Егор кивнул: — Да. — А что с ним не так? — С ним все не так. — То есть? — Во всех трех случаях контрольный выстрел сделан в пах. У Кузнецова вытянулось лицо. Он сглотнул слюну и растерянно пробормотал: — Я не знал. — Охотно верю, — кивнул Егор. — Но почему вы раньше об этом не сказали? — возмущенно проговорил Кузнецов. — А что бы это изменило? — Это… — Кузнецов побагровел, но не нашелся, что сказать. — Вот видите, — небрежно произнес Егор. — Даже если вы наденете стальные трусы, вас это не спасет. Единственное спасение — найти убийцу. Ну, или отбыть обратно в первопрестольную. — Что? — Кузнецов побагровел еще больше и вцепился худыми пальцами в подлокотники кресла. — Сбежать? Родина послала меня сюда, чтобы я сделал свою работу. И никакие происки… никакие киллеры-извращенцы не заставят меня бросить все и сбежать. — Дело ваше, — спокойно сказал Егор. — Тогда будьте осторожны и не гуляйте по городу в одиночестве. Это, конечно, не стопроцентная гарантия безопасности, но все-таки. А лучше обзаведитесь телохранителем. Кузнецов надулся и отчеканил: — Никогда. Я привык ходить с высоко поднятой головой! — Тогда не удивляйтесь, если в один прекрасный момент вам ее отстрелят, — заметил Лазаренко. Русский депутат хотел ответить, но в дверь постучали. — Входите! — крикнул он. Дверь открылась, и в кабинет вошел маленький толстый мужчина с залысинами и оттопыренными ушами. Едва взглянув на Егора и Максима, он представился: — Депутат Державной Думы Андрей Васильевич Мазур. А вы, я извиняюсь, кто будете? Егор открыл рот, но Кузнецов его опередил: — Андрей Васильич, фамилия этого человека Кремнев. А вот этот — Лазаренко. Лазаренко — следователь. Кремнев — что-то вроде наблюдателя. Помнишь, мы это обсуждали? — А-а, — понимающе кивнул Мазур. — Вот оно что. Прислали, значит. И как вам наблюдается, гражданин наблюдатель? — Пока никак, — усмехнулся Егор. — А чего ж так? — Наблюдать пока особо не за чем. Депутат Мазур уселся в кресло, взглянул на Егора маленькими хитрыми глазами и сказал: — У нас, в Угории, политические убийства — обычное дело. Год назад во время охоты «случайно застрелился» министр транспорта. Потом замглавы администрации президента перерезал себе горло перочинным ножом. Потом утонул в ванне замминистра топлива и энергетики. И думаю, что этот список еще не окончен. Майор Лазаренко прищурил темные глаза. — А вы, значит, уверены, что убийства участников переговоров — это звенья одной цепи? — уточнил он. — Конечно, — ответил Мазур. — Я даже знаю, кто будет следующим. Сказать вам, кто будет четвертой жертвой? — И кто же? Мазур усмехнулся и ответил: — Я. Судите сами. У меня нет телохранителей. Живу я один в загородном доме. Я легкая добыча, нам не кажется? Лазаренко сурово сдвинул брови. — Если все так, как вы говорите, вы действительно легкая добыча, — отчеканил он. — Но вы не… Мазур засмеялся: — Успокойтесь, пан Лазаренко! Я действительно живу один, но у меня в доме крепкие замки! Кроме того, теперь мы знаем, что на нас охотятся. А как гласит русская пословица: «Предупрежден — значит, вооружен». Мазур перевел взгляд на Кузнецова: — Виктор Анатольевич, вы с ними закончили? — Да, — ответил тот. — Господа, если у вас больше нет вопросов, вы свободны. Простите, что выпроваживаю, но Андрей Васильевич пришел, чтобы обсудить со мной очень важные дела. И боюсь, что наша беседа не предназначена для ваших ушей. Кремнев и майор Лазаренко поднялись с кресел. — Если понадобимся — звоните, — сказал Лазаренко и положил на стол две визитные карточки. — Надеюсь, ваша уверенность вас спасет. Всего доброго! Егор и Максим распрощались с депутатами и покинули кабинет. Оказавшись в коридоре, Лазаренко хмуро поинтересовался: — Как думаешь, они доживут до конца этой недели? Егор пожал плечами: — Понятия не имею. Ты ведь у нас сыщик, тебе и флаг в руки. А я всего лишь наблюдатель. Мое дело — сторона. — Он сунул в рот сигарету и зашагал к лифту. 2 В кабинете было довольно свежо. На улице собирался дождь. Створки окна были распахнуты настежь. Ветер лениво перебирал оборки легких занавесок. Было удивительно приятно сидеть вот так, перед открытым окном, глотать налетающий ветер и смотреть на зеленые кроны раскачивающихся деревьев. В дверь кабинета постучали. — Да! — сказал Лазаренко. Дверь открылась, и в комнату вошел грузный широкоплечий оперативник. — Здорово, мужики! У вас чайком разжиться можно? — Валяй, — разрешил Лазаренко. Оперативник прошел в кабинет, взял с полки пакет чая и отсыпал себе немного в кулек. Проходя мимо стола Лазаренко, он бросил взгляд на лежащую перед майором фотографию и вдруг остановился. — Знакомое лицо, — задумчиво проговорил оперативник. — Кто это? Лазаренко без лишних вопросов пододвинул фотографию поближе к оперативнику и откинулся на спинку стула, так, чтобы тень, падавшая на стол, не мешала тому разглядывать снимок. Затем сказал: — Проходит по нашему делу как жертва. Владимир Голышев. Госчиновник. — Голышев, Голышев… — задумчиво проговорил оперативник. — Что-то такое вертится в голове… Что- то очень… А, вспомнил! Года три назад этот мужик проходил у нас по одному делу. Лазаренко и Кремнев переглянулись. Снова посмотрев на оперативника, Лазаренко спросил: — По какому делу? — По поганому, — поморщившись, ответил тот. — Трое ублюдков изнасиловали двадцатилетнюю девчонку. Погоди, как же ее звали?.. М-м… Имя еще такое… жесткое… Не то Ольга Вежлер, не то Ольга Кержнер… В общем, этот ваш чиновник… — Он ткнул пальцем в фотографию. — …Дядя одного из насильников. Глаза Лазаренко возбужденно заблестели. — А его самого ты откуда знаешь? — поинтересовался он. Оперативник передернул плечами, словно вспомнил о чем-то до омерзения неприятном. После чего с брезгливой ухмылкой сообщил: — Да приходил он к нам. Хлопотал за племянничка. Деньги предлагал. — То есть, как предлагал? Открытым текстом? Оперативник пожал плечами. — Ну, не то чтобы открытым… А так — намекал… А когда понял, что отмазать племяша просто так не получится — адвоката для него нанял. — И чем все закончилось? — поинтересовался Кремнев. — А ничем. Ублюдков оправдали. Адвокат оказался очень хорошим. Да что я тебе рассказываю, захочешь — сам почитаешь. Дело-то, поди, до сих пор в архиве пылится. Зайди ко мне минут через десять, дам тебе все реквизиты. Оперативник вышел из кабинета. Лазаренко поднялся со стула. — Поеду, взгляну на это старое дело, — сказал он. — Если девушка в Дэнске — нанесу ей визит. — Я с тобой, — сказал Егор и тоже поднялся со стула. * * * Дверь квартиры номер 314 медленно открылась. Два ярко-синих глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, внимательно уставились на Егора. Темные короткие влажные волосы, тщательно зачесанные назад, худощавое лицо с острыми скулами, тонкий, чуть вздернутый носик, чувственный рот — она была очень симпатичная, эта Ольга Кержнер. Она перевела взгляд на Максима Лазаренко. — Здравствуйте, — с легким поклоном сказал тот. — Я вам сегодня звонил. Лазаренко. Максим Иванович. — А, следователь, — усмехнулась девушка. — А я сразу не поняла. Проходите. Она открыла дверь и отошла в сторону, впуская Максима и Егора в квартиру. Кивнув на Егора, Ольга спросила: — А это кто с вами? — Это? — Лазаренко покосился на Кремнева и усмехнулся: — Мой стажер. — Староват для стажера. — Я просто плохо сохранился, — сказал Егор, ухмыльнувшись. — Если заглянете в мой паспорт — удивитесь. Девушка хмыкнула. — Топайте на кухню, — сказала она. — Туфли можете не снимать. У меня для вас нет тапок. Мужчины прошли на кухню. Девушка заперла дверь на замок и последовала за ними. — Садитесь, — сказала она. Егор и Максим послушно сели на стулья. Девушка провела ладонью по влажным волосам и спросила: — Кофе будете? — Да, — вежливо ответил Лазаренко. — Если вам несложно. — Несложно, — сказала девушка. — Вам крепкий или как получится? — Как получится, — ответил Лазаренко. — А мне крепкий черный и без сахара, — сказал Егор Кремнев. Девушка зажгла плиту и сняла с крючка джезву. Пока готовился кофе, Егор внимательно осмотрел кухню. На одной из стен красовалась белая пластиковая полочка, а на ней стояли два небольших предмета из желтого металла, похожие на маленькие самовары. — Это спортивные кубки? — спросил Егор. Девушка, не оборачиваясь, кивнула: — Да. — Ваши? — Мои. — А скажите… Девушка повернулась и поставила на стол три чашки. — Крепкий и черный, — сказала она. — Как заказывали. — Спасибо. — Спасибо. Девушка села за стол. — Могу я узнать, каким видом спорта вы занимались? — спросил Лазаренко, перехватывая у Егора инициативу. — Хоккеем на траве, — ответила девушка. — На траве? Экзотичный вид спорта. — Не экзотичней вашего, — ответила девушка. — И давайте-ка сразу к делу. Без этих ваших подходцев. Лазаренко отпил немного кофе. — Вкусно, — сказал он. — А вы не очень-то любите милицию. — А за что мне вас любить? Мне от вас ни холодно, ни жарко. — Вообще-то мы ловим преступников, — заметил Лазаренко. — Да что вы! — Тонкие брови девушки стремительно взлетели вверх. — И что, много поймали? — Меньше, чем хотелось бы, — ответил Максим. — Хорошо ли, плохо ли, но мы защищаем порядок. — С некоторых пор я предпочитаю защищать себя сама, — жестко ответила девушка. Она подняла руку и посмотрела на часики. — Через полчаса мне надо уходить. Давайте, говорите, зачем пришли. — Ольга Альбертовна… — Ольга. Не ломайте себе язык. — Ольга, я хотел поговорить о том, что случилось с вами три года назад. — А, вот вы о чем. — Лицо девушки стало непроницаемым, губы плотно сжались. — Меня изнасиловали, — тихо и четко, почти не разжимая губ, произнесла она. — Их было трое. Они трахали меня по очереди. Всю ночь. Потом их оправдали. Это все. Повисла неловкая пауза. Ольга сидела бледная, бесстрастная. Ее синие глаза были прищурены, тонкие ноздри нервно подрагивали. — Я понимаю, что вам тяжело об этом говорить, — снова заговорил Лазаренко. — Но… — С какой стати? — холодно перебила его Ольга. — Ну… Все-таки это тяжелое воспоминание. Мне неловко говорить, но… — Неловко? Надо же! А вы слишком чувствительны для милиционера. — Она усмехнулась. — Вы никогда не думали о том, чтобы заняться другой профессией? — Нет, — покачал головой Лазаренко. — Моя — меня полностью устраивает. М-м… Послушайте, Оля, я читал ваше дело. Подонки избежали наказания, но это еще не повод… — Подонки? Полегче на поворотах, майор. Суд, между прочим, их оправдал. — В суде сидят люди, а люди склонны ошибаться. — Вот как? — Усмешка девушки стала ядовитой. — Ну, если суд ошибается, то что же остается делать нам, маленьким людям? — На этот вопрос все отвечают по-разному. Кто-то предпочитает обо всем забыть. А кто-то — наоборот. Вот, например, вы… — Лазаренко чуть понизил голос. — …Вы никогда не думали о том, чтобы отомстить своим обидчикам? — Ого! — Ольга коротко и вымученно рассмеялась. — Вот это поворотец! Вы что, предлагаете мне свои услуги в качестве киллера? — Действительно, поворотец, — улыбнулся Лазаренко. — Ну, а если бы я предложил, вы бы согласились? — Смотря по тому, сколько вы берете. — А сколько вы готовы предложить? — К сожалению, у меня мало денег. Если хотите, я могу расплатиться собственным телом. Мне ведь не привыкать, правда? Я… как это у вас называется? Порченый товар, да? На щеках Максима Лазаренко выступили красные пятна. — Зачем вы так? — с мягким упреком сказал он. — Как — «так»? Вы же читали материалы дела. Суд объявил меня проституткой. Я сама спровоцировала этих невинных мальчиков. Заманила трех малышей в квартиру и надругалась над ними по очереди. Над всеми тремя. — Она вытянула руку и начала загибать пальцы. — Первый… второй, третий… — Я уже сказал, что суд не всегда бывает прав, — сказал Лазаренко. — Я не вел это дело, поэтому не знаю всех подробностей. Но мне кажется, что… Девушка глянула на часики и, сделав нетерпеливый жест, остановила майора. — Короче, майор, зачем вы пришли? Этих подонков будут судить по новой? — Нет. — Тогда что?.. А, понимаю. Вероятно, с кем-то из этих золотых мальчиков случилась беда. Должно быть, он упал с лестницы и сломал себе шейку. И теперь вы думаете, что это я его подтолкнула. У меня ведь есть прекрасный мотив. К тому же, я мастер спорта по хоккею на траве. Я могла избить его клюшкой. Вы видели мою клюшку? — Нет. — Жаль. Поверьте мне, это страшное оружие. — Оля, вы не даете мне сказать… — Да что вы можете сказать? Черт бы вас всех побрал! Вас и ваш поганый суд! Запомните, майор: мне не нужны проблемы. А что касается милиции и прочих «внутренних органов», то я предпочитаю с этим дерьмом не связываться. Уяснили? — Да. Но… — Ну, вот и славно. А теперь извините, мне пора. — Мы же почти не поговорили, — укоризненно сказал Лазаренко. — Если хотите поговорить, вызывайте меня повесткой. Или выписывайте ордер на арест. А теперь — до свидания. — Девушка сощурилась и со злостью процедила: — Видеть вас больше не могу. Лазаренко встал. Кремнев — тоже. — Зря вы так, — сказал, обращаясь к девушке, Егор. — Мы ведь пришли сюда не воевать. Мы пришли за помощью. Ольга прищурилась и с ненавистью процедила сквозь зубы: — Вы уйдете или мне вас вышвырнуть? Лазаренко вздохнул: — Если понадоблюсь — звоните. — Он положил на стол визитную карточку. — Визитка? — Ольга холодно усмехнулась. — Я против писем в один конец! — Она вынула из кармашка джинсов маленький прямоугольничек и сунула его в карман Егору. — До свидания, — вежливо попрощался Лазаренко. — Топайте уже! — выдохнула Oльгa. Через пять минут Максим и Егор сидели в «шкоде» Максима и задумчиво дымили сигаретами. — Ну, вот и пообщались, — сказал Егор. — Хорошая девчонка, но после изнасилования обросла иголками. Теперь к ней не так просто приблизиться. — Такое бывает, — заметил Лазаренко. — Интересно, имеет она какое-то отношение ко всем этим убийствам? — Вполне может быть, — задумчиво ответил Егор. — Хотя… — Он несколько секунд думал, затем покачал головой: — Нет, не похоже. Она не из тех, кто носит все в себе и неделями готовит план мести. — Дай бог, чтобы ты оказался прав, — сказал Лазаренко и выбросил окурок в открытое окно. 3 Полчаса спустя «шкода» майора Лазаренко остановилась возле здания облпрокуратуры. Егор и Максим выбрались из машины и двинулись к крыльцу. Но почти тотчас перед ними, словно из-под земли, выросла мощная фигура в темном костюме и солнцезащитных очках. — Капитан госбезопасности Еременко, — представился верзила и махнул перед глазами майора Лазаренко раскрытым удостоверением. Максим посмотрел на верзилу снизу вверх и сухо поинтересовался: — Чем могу помочь? — Сядьте, пожалуйста, в машину. Верзила кивнул квадратным подбородком в сторону припаркованной у крыльца черной «ауди». Егор посмотрел на машину и сказал: — Красивая. — Мне тоже нравится, — согласился с ним Лазаренко и перевел взгляд на капитана Еременко. — А вот ты мне совсем не нравишься, — холодно сказал он. — Уйди с дороги. Однако верзила не пошевелился. — Садитесь в машину, — снова отчеканил он, и на этот раз в его голосе послышалась явная угроза. Лазаренко сжал кулаки. На его скулах выступили красные пятна. — Послушай, приятель… — начал он свирепым голосом, но Егор его перебил. — Максим, не горячись, — сказал он. — Послушайте, капитан, — обратился он к верзиле вежливым голосом, — вы же знаете, что мы никуда с вами не поедем, пока вы не проясните ситуацию. Зачем тянуть время? Либо объяснитесь, либо уйдите с дороги. А если не годятся оба варианта, то мы просто возьмем вас под мышки и перенесем на пару метров правее. — Или левее, — холодно заметил Лазаренко. Верзила смерил Егора холодным взглядом и едва заметно усмехнулся. — Седайте в авто, хлопци, — сказал он уже более мягким голосом. — Вас ждет Юлия Витальевна. Егор повернулся и вопросительно посмотрел на Лазаренко. — Макс, ты знаешь, кто такая Юлия Витальевна? — М-м… — Лазаренко пощипал себя пальцами за подбородок. — Дай подумать… Знавал я одну Юлию Витальевну, она торговала буряком и картоплей на Болотном рынке. Но у нее никогда не было такой красивой машины. Да и денег на нее не было. — Значит, уже заработала, — резюмировал Егор и перевел взгляд на верзилу: — Ладно, капитан, беги открывай двери. Мы идем. Кремнев много раз видел это лицо по телевизору, но впервые лицезрел его «вживую» и вблизи. Гладкая кожа, красивый очерк скул, густые волосы, уложенные в высокую прическу. И глаза — темные, пристальные, немигающее, как у змеи. — Присаживайтесь! — пригласила Юлия Витальевна, оторвавшись от просмотра бумаг и ответив на приветствие вошедших в кабинет людей легким кивком. Егор и майор Лазаренко прошли к столу и уселись в мягкие кресла. — А ты свободен, — сухо сказала она верзиле. Капитан Еременко повернулся и вышел из кабинета. — Пани премьер-министр… — начал было Лазаренко, но Юлия Витальевна остановила его жестом: — Подождите. Дайте сказать. Прежде всего, я хочу извиниться за то, что пришлось вызвать вас к себе таким экзотическим способом. У меня мало времени, а дело не терпит. Я хочу поговорить с вами о расследовании, которым вы сейчас занимаетесь. Лазаренко чуть прищурил карие глаза и невозмутимо проговорил: — В настоящий момент я занимаюсь тем, что беседую с симпатичной женщиной. Если вы хотите поговорить об этом… — Не паясничайте, Максим Иванович! — На этот раз голос Юлии Витальевны прозвучал жестко и холодно. — Берите пример с Егора Ивановича — он абсолютно серьезен и, по-моему, вполне готов к разговору. Я права, пан Кремнев? «Паном меня еще никто не называл», — насмешливо подумал Егор. А вслух сказал: — Я весь внимание. Премьер-министр кивнула и заговорила снова: — Я знаю, что основная ваша версия — это убийство по политическим мотивам. Вы считаете, что дэнский клан — мои враги. И что я пойду на все, лишь бы насолить им и расстроить их планы. — Страх — довольно жуткая штука, — философски заметил Егор. — Он заставляет человека делать неприятные вещи. Зрачки Юлии Витальевны холодно и хищно сузились. Губы превратились в жесткую, четко очерченную полоску. — Вы думаете, что я боюсь «дэнских»? — хрипло спросила она. Егор решил, что, будь он на месте Лазаренко, он бы уже в штаны напустил от такого взгляда и такого голоса. «Хорошо, что я нездешний», — насмешливо подумал он. А вслух сказал: — Если они придут к власти, вам не сдобровать. Эти ребята не только откопают старые уголовные дела, но и заведут новые. Между прочим, в России уголовное дело на вас до сих пор не закрыто. Оно лишь отложено. До лучших времен. Юлия Витальевна усмехнулась красивым жестким ртом. — Ну, хватит, — сказала она скорей устало, чем рассерженно. — С чего вы решили, что можете разговаривать в подобном тоне с премьер-министром суверенного государства? Егор потупил взгляд. — Простите, — сказал он. — Я не хотел вас обидеть. Просто я хотел сказать, что у дэнского клана… — Нет ни единого шанса на победу, — повысила голос пани премьер-министр. — Угорский народ не пойдет за ставленниками Москвы. Кремнев сдвинул брови и небрежно поинтересовался: — Вы в этом уверены? — Да. Я в этом уверена. — Юлия Витальевна быстро облизнула сухие губы кончиком языка и добавила: — Поэтому мне нет никакого смысла «ликвидировать» кого-то. Наоборот, эти страшные убийства навредят мне. Они поднимут волну слухов. В нашей державе любят патриотов, но не любят убийц. — В России к убийцам тоже относятся плохо, — мягко проговорил Кремнев. — И кстати, патриот вполне может оказаться убийцей. Я такое встречал. Юлия Витальевна смотрела на Кремнева с холодным интересом. Когда он замолчал, она неторопливо и спокойно проговорила: — Я не хочу вступать с вами в дискуссию, Егор Иванович. У нас слишком разный уровень, и доводы у нас с вами будут совершенно разными. И позвала я вас вовсе не за тем, чтобы спорить. И даже не за тем, чтобы что-то с вами обсуждать. — Зачем же вы нас позвали? — вежливо осведомился Кремнев. — Я позвала вас, чтобы предупредить: если вы будете «копать» под меня или мое окружение, мне придется принять меры. Я ясно выражаюсь? Егор улыбнулся. — Вы нас убьете? — поинтересовался он. Юлия Витальевна улыбнулась в ответ: — Не думаю. Есть множество других способов осложнить человеку жизнь и сделать его несчастным. — Какие, например? — Будете мне мешать — узнаете. Юлия Витальевна перевела взгляд на Лазаренко. — А что касается вас, Максим Иванович, то с сегодняшнего дня вы отстранены от ведения этого дела. Майор Лазаренко слегка побледнел, а на скулах его проступили красные пятна. — Не думаю, что губернатор согласится с вашим решением, — сказал он подрагивающим от волнения и ярости голосом. — Не думаю, что меня волнует его мнение, — с ядовитой усмешкой ответила премьер-министр. — Я уже сказала, но повторю еще раз: вы больше не работаете над этим делом. — Но… — Что касается вас, пан Кремнев, то вы здесь — всего лишь наблюдатель. Ваш статус не позволяет вам вмешиваться в расследование. Однако я хочу проявить лояльность и готовность к сотрудничеству. — И в чем это будет заключаться? — вежливо осведомился Кремнев. Юлия Витальевна улыбнулась, блеснув полоской белоснежных зубов: — Я лично распоряжусь, чтобы вы получали отсчеты о ведении следственной работы, — сказала она. — Так что, сидите в отеле и читайте отсчеты. — И все? — И все. — Юлия Витальевна прищурила темные глаза и сказала, на этот раз совершенно не скрывая насмешки: — На этом я считаю наш разговор законченным. Вы свободны, господа. 4 Майор сидел на стуле и задумчиво смотрел на окно, покрытое крапинками дождевых капель. — Ну? — спросил у него Егор. — Что скажешь? Лазаренко поморщился. — А что тут говорить? Меня много раз пугали, но впервые это сделал человек, способный отстранить меня от дела. — Ты будешь жаловаться? — осведомился Крем нев. — Жаловаться? — Максим усмехнулся. — Я что, похож на обиженного ребенка? Да и кому на нее пожалуешься? Разве только самому президенту. — Но губернатор может вмешаться, — возразил Кремнев. — Мог бы — уже вмешался бы, — холодно парировал Лазаренко. — И вообще, нечего тут обсуждать. В ближайшие полчаса мы узнаем имя следователя, которому передали это дело. Я тебя ему представлю, и ты продолжишь «наблюдать». На столе у Лазаренко зазвонил телефон. Егор, сидевший ближе к телефону, снял трубку и протянул ее Максиму. Тот кивнул в благодарность, взял трубку и прижал ее к уху. — Слушаю вас. — Здравствуйте, — услышал он в ответ. — Могу я поговорить со следователем Лазаренко? — Можете. Я вас слушаю. — Простите, я вас сразу не узнал. — Бывает. Кто вы? — Я? Василий Сергеевич Стрельцов, коллега Владомира Николаевича Голышева. Мы с вами встречались сразу после его убийства. Вы меня допрашивали или что-то вроде того. Лазаренко сдвинул брови и назидательно проговорил: — Не допрашивал, а беседовал. Что-то случилось? — Да нет… Не то чтобы случилось, но… Скажите, Максим Иванович, вот вы спрашивали насчет того, не угрожал ли кто-нибудь Голышеву. Ну, там в шутку или вспылив… — Вы что-то вспомнили? — насторожился Лазаренко. — Да. Не знаю, почему мне это сразу в голову не пришло. Ведь Владомиру действительно угрожали. Лазаренко стиснул пальцами трубку и сухо спросил: — Кто? — Его младший брат. Павел Голышев. — Продолжайте. Я слушаю. — Этот Павел — он художник. По крайней мере, он так считает. Понимаете, они никогда друг с другом не ладили. Но в последнее «время им приходилось часто встречаться. Дело в том, что у Павла отняли квартиру. Не то за карточные долги, не то еще за что-то. В общем, темная история. Ну, Владомир и приютил его у себя на даче. — Давно это случилось? — Да почти год назад. — Ясно. Вы знакомы с этим Павлом? — Да. Он ведь жил на даче, а мы время от времени собирались у Владомира. Ну, там, знаете, шашлычок пожарить, коньячку попить… — Значит, они часто ссорились? — Да, частенько. Особенно после рюмки-другой коньяку. — Из-за чего происходили ссоры? — Да из-за всего. Вы знаете, этот Павел совершенно невыносимый субъект. Но дело не в этом. Недели три назад я слышал, как Владомир разговаривал со своим братом по телефону. И тон их беседы мне очень не понравился. — Можно подробнее? — Да. Сейчас… Дайте вспомнить… Э-э… Владомир сказал: «Если ты еще хоть раз заикнещься об этом, я вышвырну тебя на улицу». А потом еще, что-то вроде: «Я найду способ заткнуть тебе рот». — Это все? — Да. — Получается, что это сам Владомир Николаевич угрожал своему брату. — Ну… Получается, что так. — Хорошо. Мы все проверим. Этот брат, он до сих пор живет на даче у Голышева? — Да. В домике для гостей. — Скажите мне адрес. — Э-э… Значит, так. Село Орлянка. Улица Дачная, дом семь. Но будьте с ним поосторожнее. Это совершенно неуправляемый тип. Я не удивлюсь, если это он убил Владомира. У этого мерзавца нет ни совести, ни тормозов. К тому же — он алкаш, и когда выпьет… — Спасибо. Я уже достаточно напуган. Если вспомните еще что-нибудь, звоните. Лазаренко положил трубку на рычаг и угрюмо взглянул на Кремнева. — Звонил приятель убитого Голышева. — Что-то случилось? — Есть кое-какая информация… — Лазаренко пересказал Егору свой разговор со Стрельцовым. Егор внимательно его выслушал, затем спросил: — Что думаешь делать? — Делать? — Максим пожал плечами. — Да ничего. А что я могу сделать? Меня, как ты помнишь, отстранили. — Тебя — да, — кивнул Егор. — А меня — нет. Я по-прежнему в деле. Лазаренко усмехнулся. — Я, конечно, не вправе тебе что-либо рекомендовать, — сказал он, — но если тебе интересно, можешь съездить в Орлянку и побеседовать с братцем Голышевым. — По-твоему, это входит в компетенцию наблюдателя? — иронично поинтересовался Егор. — По-моему, да, — кивнул Лазаренко. — Ты будешь беседовать с Голышевым и одновременно наблюдать за его реакцией. В конце концов, именно за этим ты к нам и приехал. Егор насмешливо прищурил глаза: — Вот за что ты мне нравишься, Максим, так это за умение формулировать! Мужчины засмеялись и пожали друг другу руки. — Кстати, — снова заговорил Лазаренко, — после того как наша «гранд-дама» взяла ситуацию в свои руки, я думал, что все газеты выйдут с сенсационными заголовками. А газеты молчат. Как думаешь, в чем тут дело? — Думаю, наша «гранд-дама» еще не определилась, что ей выгоднее — устроить скандал или спустить дело «на тормозах». Максим подумал и кивнул: — Да, наверное. А что там с переговорами? Они все еще продолжаются? — Думаю, да. Даже «гранд-дама» не сможет этому помешать. Если, конечно, она не организатор и не заказчик всех этих убийств. Что думаешь по этому поводу? Лазаренко поразмыслил немного, после чего ответил: — Думаю, она на все способна. Хотя утверждать ничего не берусь. — Уклончивый ответ, — насмешливо заметил Егор. — Уж какой есть, — отозвался Лазаренко. — Ну, так что? Сгоняешь к брату покойного? Или тебе уже тоже на все наплевать? — Сгоняю. Как, говоришь, называется село? — Орлянка. Это тридцать километров к юго-востоку от города по Ламаевской трассе. Егор поднял руку и посмотрел на часы. — Съезжу, пожалуй. Если сумею оторваться от «хвоста». Майор Лазаренко напрягся. — За тобой что, следят? — встревоженно спросил он. — Угу. — Давно? Егор криво ухмыльнулся. — С того момента, когда мы распрощались с нашей «гранд-дамой». Несколько секунд Максим с каким-то странным, тревожным интересом смотрел на Кремнева, потом сказал: — Но ведь ты же обучен разным там шпионским приемчикам? Отделаешься от «хвоста» в два счета. — Ты так думаешь? — приподнял брови Егор. Максим легонько хлопнул Кремнева ладонью по плечу: — Я в тебя верю, мой мальчик. У тебя все получится. Кстати, после того как побеседуешь с художником, позвони мне. — А разве ты не отстранен от дела? Лазаренко усмехнулся: — Отстранен. Но ты можешь считать это моим хобби. 5 До Орлянки Егор Кремнев добирался не меньше часа. Еще минут двадцать ушло на поиски нужного дома. Остановившись возле высокого кирпичного забора, Егор выбрался из машины, аккуратно закрыл за собой дверцу и быстрыми шагами направился к зеленым металлическим воротам. Остановившись у ворот, он нажал на кнопку электрического звонка. Подождал с полминуты и нажал снова. Где-то в глубине двора хлопнула дверь. Вслед за тем раздалось хриплое покашливание, и Егор услышал звук приближающихся шагов. Лязгнул замок, и створка-железных ворот приоткрылась. Художник Павел Голышев оказался двухметровым широкоплечим парнем с растрепанными рыжими волосами и толстыми щеками, усыпанными густой рыжеватой щетиной. Он был одет в полосатый, испачканный красками халат и кожаные тапочки. Под халатом у Паши не было ничего, кроме длинных семейных трусов. Мускулистая грудь, так же, как и щеки, была густо покрыта рыжеватой порослью. Глаза у Паши были огромные, выпуклые и красные — от пьянства или бессонницы, а возможно, и от того и от другого сразу. Он был похож на огромного усталого сенбернара. Открыв дверь, рыжий верзила посмотрел на Егора сверху вниз и меланхолично поинтересовался по-русски: — Какого хрена надо? — Поговорить, — сказал Егор. Рыжий смерил Кремнева взглядом и спросил: — А ты кто? — Майор Кремнев. Егор Иванович. Верзила сощурился и задумчиво поскреб рукой в затылке. — Вот как, — сказал он. — Майор, значит? Хм… Ладно. Заходи, раз пришел. Я как раз думал, с кем бы мне выпить. Двор был небольшой. Несколько асфальтовых дорожек. Крошечный бассейн с искусственными лилиями. Гамак. Метрах в двадцати от белого гостевого домика, в котором, по всей вероятности, и жил Павел Голышев, возвышался большой особняк из красного кирпича с высоким крыльцом и черными витыми перилами. Во дворе, ближе к гостевому домику, стояла красная, довольно потрепанная «восьмерка». Рыжий гигант распахнул дверь домика. — Заходи! Егор вошел. Художник вошел за ним и закрыл дверь на засов. — Ну? — сказал он. — Чего встал? Проходи в комнату. Можешь не разуваться, у меня все равно бардак. Вопреки ожиданиям Кремнева, обстановка в комнате оказалась вполне цивилизованной. Мягкие кресла, диван, журнальный столик. В углу — огромный телевизор с двумя высокими колонками, стоящими на полу, и стеклянная тумбочка со встроенным видеомагнитофоном, заваленная десятками видеокассет в пестрых коробках. На полу — там и сям — скомканные вещи, пустые стаканы, бутылки из-под пива, вина и водки. — Садись, где хочешь, — пригласил Паша. Он смахнул с кресла футболку и тренировочные штаны. — Можешь здесь. Егор уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Паша подошел к журнальному столику, взял бутылку с яркой позолоченной этикеткой и повернулся к Кремневую. — О чем будем беседовать? — О ваших отношениях с братом. — О! Это только под виски. Дернешь немного? — Нет. — За знакомство? — На работе не пью. — Ну, как хочешь, — пожал плечами верзила. — Может, тогда кока-колы? — Можно. Павел встал, открыл маленький холодильник, достал бутылку колы и кинул ее Егору. Затем вернулся к дивану, уселся поудобнее и нацедил себе полстакана виски. Отхлебнул, почмокал толстыми губами и сказал: — Ну, вот. Теперь спрашивай. И Егор спросил: — Где вы были вечером двадцать восьмого августа? Верзила склонил голову набок, беззаботно ухмыльнулся и уточнил: — Во сколько? — В шесть часов вечера, — сказал Егор. — Э-э… Сейчас припомню… Сейчас… А! Вспомнил! Значит, так. Двадцать восьмого июня я сидел в этой комнате на диване и чесал себе задницу. Часов в пять начал и в восемь закончил. Если не веришь мне — поговори с моей задницей, она подтвердит. Еще вопросы есть? — В каких отношениях вы были с братом? — невозмутимо спросил Кремнев. — С Владомиром? — Паша пожал плечами. — Да в нормальных. Ругаться ругались, но морду друг другу не били. — Значит, ссоры все-таки были? — Ну, а как же без этого. Мы ведь живые люди. — Из-за чего ссорились? — Не помню. Я незлопамятный. — Я слышал, вы продали квартиру, чтобы расплатиться с долгами? — Это вранье! — резко сказал Павел. — Из-за чего вы повздорили с братом в последний раз? Паша наморщил широкий лоб: — Не помню. Люди все время ссорятся, и чаще всего по пустякам. Правильно? — Правильно, — отозвался Егор. — Вот только приятель вашего брата утверждает, что вы угрожали Владу. — Приятель? А это случайно не Васька Стрельцов? Если он, то ты его не слушай. Это он мне мстит. Однажды я ткнул его пару раз рожей в навоз. Вот он теперь и мстит. — Рожей в навоз? — вскинул брови Кремнев. — За что вы его так? Павел ухмыльнулся и покачал головой: — Не помню. Я же сказал — я незлопамятный. Но раз окунал, значит, было за что. Слушай, майор, я и в самом деле не знаю, кто прикончил Влада. В последний раз он был здесь дней за пять до смерти. Мы с ним выпили. Потом сходили на рыбалку, потом опять выпили. Вот, собственно, и все. А утром он уехал. Больше я его не видел. Сколько бы ты меня ни терзал, ничего другого я к этому добавить не смогу. Кремнев вздохнул и поднялся с кресла. «Зря только мотался в такую даль, — с досадой подумал он. — Профессия следака еще паршивее, чем я думал». Егор направился к двери, но вдруг остановился. На стене над диваном висела картина. Поначалу Кремнев не обратил на нее внимания, но теперь, заметив, стоял как вкопанный, не в силах отвести очарованного взгляда. Это был портрет молодой и очень красивой девушки. Белокурые локоны, огромные зеленые глаза, тонкие хрупкие пальцы, подпирающие щеку. В глазах у девушки, на самом их дне, застыла грусть, но сам взгляд был безразличным и отрешенным, как у человека, который давно смирился со своим горем. Художник проследил за взглядом Егора и угрюмо поинтересовался: — Нравится? — Кто это? — Да так. Никто. Егор отвел взгляд от портрета и посмотрел на художника. — Удачная работа. Интересно, как выглядит оригинал? — Оригинала не существует в природе. Ты когда-нибудь слыхал о такой вещи, как фантазия? — Говорят, у художников она сильно развита? Рыжий гигант улыбнулся. — Ну, вот ты и сам ответил на свой вопрос. — То есть эта красавица — всего лишь плод воображения? — Точно. — Жаль. — Мне тоже. Художник добродушно улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы, которыми легко можно было перекусить стальную проволоку. Он протянул Егору огромную ладонь. — Рад был познакомиться, шеф. Вытащишь кол из задницы — приезжай. Выпьем, порыбачим. Я баньку затоплю. — Обязательно, — кивнул Кремнев и пожал протянутую ладонь. Проводив Егора до ворот, закрыв за ним калитку на засов и вернувшись в комнату, Паша встал на диван и снял картину с гвоздя. Положил ее на пол. Потом прошел к деревянному шкафчику, стоявшему в углу комнаты, открыл дверцу, достал из него перчатки и небольшой стеклянный флакон с какой-то бесцветной жидкостью. Несколько минут он молча стоял над картиной в резиновых перчатках и флаконом в руках. Затем вздохнул, решительным движением отвинтил крышечку, нагнулся и вылил содержимое флакончика на картину. 6 Когда Егор въехал в город, уже стемнело. Кремнев достал телефон и набрал номер Максима Лазаренко. Абонент был недоступен. Егор повторил попытку, но с тем же результатом. Немного поразмыслив, Кремнев решил поехать в гостиницу и хорошенько поужинать в гостиничном ресторане. Двадцать минут спустя он был на месте. Выбравшись из «шкоды», Кремнев поднял воротник куртки и заспешил в гостинице. Улица была безлюдна в этот час. Кремнев сунул в рот сигарету и потянулся в карман за зажигалкой. И в это мгновение они и появились перед Егором — три рослых парня в черных куртках и кепках, надвинутых на глаза. Они не стали просить закурить или спрашивать время. Они просто выхватили из-под курток короткие дубинки и бросились на Кремнева. Первый удар дубинки пришелся Егору по голове. Кремнев попытался увернуться, не смог, но благодаря этому маневру удар оказался не таким сильным, каким должен был быть. Парировав второй и третий удары, Егор ринулся в контратаку. Первого из парней он вырубил ударом кулака в горло. Второму заехал локтем под дых. Третьего перебросил через плечо и добил несколькими ударами в челюсть. Но тут кровь хлынула Егору на лицо, залила глаза, и Егор потерял способность видеть. Из-за временной слепоты он пропустил несколько ударов. Дубинка дважды хлестко ударила его по спине. Егор упал на землю и резко откатился в сторону. Дубинка глухо ударилась об асфальт. — Эй! — закричал кто-то. — Вы что же делаете, паршивцы! — Ходу! — рявкнул один из парней. Егор услышал топот ног. Он вытер рукавом глаза и огляделся. Парни убежали, а к Егору бежал пожилой мужчина с тростью. — Эй! — крикнул он. — Эй, вы живы? — Да, — хрипло откликнулся Кремнев. Он вынул из кармана куртки платок и вытер глаза и лоб. Пожилой мужчина остановился рядом с Егором и присел на корточки. — У вас кровь! Наверное, нужно вызвать «скорую»? — Нет, — сказал Егор. — Со мной все в порядке. Почти. — Да вы истекаете кровью! — Череп цел. Это всего лишь ссадина. — Вы живете где-то поблизости? — Нет, я… — У вас есть какие-нибудь документы. Егор чувствовал, что язык его слегка заплетается, и, чтобы не вдаваться в долгие объяснения, достал из кармана паспорт. Тот взял и вскинул брови: — Это визитная карточка? Теперь Кремнев и сам видел, что это не паспорт. Однако он и на этот раз попытался избежать объяснений. — Это… то, что нужно, — хрипло проговорил он. Старик отвел визитку подальше от дальнозорких глаз и прочел: — Ольга Кержнер… Это ваша жена? — Да, — сказал Егор. Старик вынул из кармана мобильный телефон. — Я позвоню ей. Егор попытался протестовать, но старик был непоколебим. Он быстро набрал номер, прижал трубку к уху и проговорил: — Алло, это Ольга Кержнер?.. Егор почувствовал, что теряет сознание, и на этот раз не смог противостоять накатывающему беспамятству. Он закрыл глаза и погрузился в темноту. 7 — Эй! Эй, вы, просыпайтесь! Кто-то усиленно тормошил Егора за плечо. Он перехватил тормошащую его руку и открыл глаза. — Ай! — вскрикнула девушка. — Вы что, рехнулись? Вы же сломаете мне руку! — Извините. Я не нарочно. Егор отпустил руку девушки. Она подула на пальцы, потрясла ими, покосилась на Кремнева и пробурчала: — Я вижу, вы умеете обращаться с женщинами. Егор посмотрел в окно машины. Двор показался ему незнакомым. — Куда вы меня привезли? — вяло поинтересовался он. — На набережную Неисцелимых. В церковь Святого Франциска, — ответила девушка. — В церковь? — Кремнев вновь, еще более обалдело, посмотрел в окно. Ольга усмехнулась. — Н-да… — проговорила она насмешливо. — Я смотрю, падение не прошло для вас даром, — констатировала она. — Мы возле моего дома. А это мой подъезд. Егор поморщился и сообщил: — Меня тошнит, — сказал он. — От меня? — Нет. — Слава богу. Дайте-ка, я посмотрю на вашу голову… Господи, да на вас места живого нет! Егор поморщился. — А почему вы привезли меня сюда? — спросил он. — А куда я должна была вас привезти? Везти вас в больницу вы запретили. А адреса вашего дома я не знаю. Кстати, какого черта вы дали этому старику мою визитку? — У меня не было при себе документов… А объяснять было слишком долго. — Ясно. Кремнев осторожно потрогал затылок. Боль начала утихать, но голова еще немного кружилась. — Может, отвезете меня в гостиницу? — спросил он, поморщившись. Ольга отрицательно качнула головой. — Не выйдет. У меня стартер барахлит. Отведу вас к себе в квартиру. Перемотаю вам наспех голову какой-нибудь тряпкой, а утром доставлю туда, куда скажете. Устраивает вас такой план? Кремнев слабо усмехнулся пересохшими губами. — А вы не боитесь ночевать в квартире с малознакомым мужчиной? — поинтересовался он. Ольга посмотрела на Кремнева и фыркнула. — Ну и самомнение! Да какой вы мужчина? На вас и смотреть-то жалко. «Мужчина», — пробормотала она, широким жестом распахнула дверцу машины. — Ну! Сами дойдете или мне вас донести? — А не уроните? — Не знаю. — Тогда сам. * * * Кремнев с наслаждением откинулся в мягком кресле. Голова у него была забинтована. Повязка была сделана вполне профессионально. Сквозь бинт просочилось небольшое алое пятнышко. Егора еще немного подташнивало, но в целом он чувствовал себя намного лучше. В комнату вошла Ольга. Она поставила на столик поднос с двумя чашками горячего кофе, источающего чудесный аромат. — Вторая чашка для меня? — спросил Егор. — А вы видите здесь кого-то еще? Кремнев взял чашку и осторожно подул на горячий кофе. Ольга села на соседнее кресло и закинула ногу на ногу. Егор залюбовался ее стройной изящной фигурой. Ольга перехватила его взгляд и усмехнулась. — Любите разглядывать женские ножки? — Обожаю. — Сорок минут назад вы умирали. А теперь… — Сорок минут — это большой срок ДЛЯ молодого мужчины. Кремнев поднял руку к затылку, но на полпути одумался и убрал ее обратно. — Не волнуйтесь, — усмехнулась Ольга. — С вашей головой все в порядке. Дырочка совсем Маленькая. — Маленькая течь в большом корабле приводит к неприятным последствиям, — назидательно изрек Кремнев. Ольга рассмеялась. — Это не тот случай, — весело сказала она. — Небольшой сквознячок вашей голове не повредит. Прекрасный шанс проветрить мозги. Кстати, вы помните, кто надавал вам по голове? — Нет. Ольга встала, подошла к книжному шкафу и взяла с полки пачку сигарет. Достала одну и закурила. Вернулась к креслу. — Послушайте, — сказала она, — а может, вы голодны? У меня в холодильнике есть немного ветчины. Можно поджарить яичницу. Как вы на это смотрите? — Спасибо. Я не голоден. — Вот как? Ну, а я голодна. Так голодна, что съела бы и быка. Сидите здесь, а я пойду приготовлю ужин. И не вздумайте ничего украсть. — Что вы. После такой головомойки? Ольга вышла из комнаты. Кремнев поднялся с кресла, подошел к книжному шкафу и принялся с любопытством разглядывать корешки книг. «Средства самообороны», «Курс выживания для молодой девушки», «Спортивное и боевое оружие»… — Серьезная девушка, — тихо проговорил Егор. — Вы так считаете? Кремнев обернулся: — Вы всегда так тихо подкрадываетесь? — Подкрадываюсь? — Ольга усмехнулась. — Похоже, уши вы все-таки повредили. Кстати, в баре есть бутылка коньяка. Займитесь ею, пока я готовлю яичницу. Рюмки — тоже там. — Ольга затянулась сигаретой и выдохнула вместе с дымом: — Нам обоим не мешает немного выпить. Спустя пятнадцать минут они сидели за столиком с бокалами в руках. Ольга была без очков. Бросая на Кремнева быстрые внимательные взгляды, она близоруко щурила свои синие бархатистые глаза, отчего ее лицо делалось беззащитным и растерянным. Ольга поднесла бокал с коньяком к губам, сделала небольшой глоток и сказала: — В первую нашу встречу вы и ваш коллега показались мне жутко непривлекательными. Но сейчас я вижу, что вы не такой уж урод. Егор усмехнулся. — Это все из-за освещения. На самом деле у меня косые глаза, оттопыренные уши и плоские губы. К тому же я сильно сутулюсь и хожу с палочкой. Ольга насмешливо приподняла бровь. — Палочку я не разглядела. А в остальном ваш словесный портрет на редкость удачен. Налейте-ка мне еще коньяку. Егор наполнил ее бокал. — Спасибо, — улыбнулась Ольга. Затем посмотрела на его высокий лоб, на каштановые волосы, торчащие из-под бинта, и прищурилась. — Вы славно смотритесь. Ольга отпила из бокала, снова посмотрела на Кремнева и улыбнулась. — Мне нельзя пить, — сообщила она. — Я быстро пьянею. — Тогда зачем вы пьете? — Не знаю. Хочется. — Хочется пить? — Хочется поскорее опьянеть. — Ольга поднесла бокал к губам и взглянула на Егора поверх края бокала. — Интересно, — тихо и задумчиво сказала она, — я вам хоть немного нравлюсь? — Вы очень красивая девушка. — Тогда почему бы вам… — Щеки Ольги раскраснелись. — Почему бы вам… — Она поставила бокал на стол, вскинула руку и поднесла ладонь ко лбу. — Черт! Голова кружится. Кажется, я уже нализалась. Она поднялась с кресла и покачнулась. Егор быстро поднялся, подскочил к Ольге и поддержал ее, обняв рукой за хрупкие острые плечи. Их разгоряченные от коньяка лица оказались совсем рядом. Губы Ольги вздрогнули. Глаза широко распахнулись. — У вас необыкновенно красивые глаза, — сказал Кремнев. Ольга улыбнулась, блеснув белоснежными зубами. — Вы и дальше будете пялиться на мои необыкновенные глаза или попробуете меня поцеловать? — спросила она. — Вы очень решительная девушка, — улыбнулся Егор. — Правда? — Она тихо покачала головой. — Возможно, мне просто нечего терять. Кремнев обнял Ольгу рукой за талию, привлек к себе и поцеловал ее в губы. «Машка, прости меня, грешного!» — пронеслось у него в голове. 8 Егор сидел на стуле в кабинете майора Лазаренко и пил чай. Выглядел он плохо. Бледный, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Максим отхлебнул кофе и спросил: — Какого хрена ты снял повязку? — В ней нет необходимости, — хмуро ответил Егор, прихлебывая чай. Максим усмехнулся. — А дырку не продует? Кремнев покачал головой: — Нет. Я теперь хожу в кепке. Лазаренко откинулся на спинку стула, вздохнул и сказал: — Итак, какой вывод можно сделать из твоей поездки? Егор на секунду задумался и ответил: — Боюсь, что никакого. Я не сыщик, Максим. Гипотезы, улики и подозрения — это все не мое. — Драки, я вижу, тоже, — заметил Лазаренко, чем вызвал недовольную гримасу на лице Кремнева. — Их было трое, — мрачно проговорил Егор. — И они напали внезапно. Кроме того, в руках у них были дубинки. Если бы я не пропустил первый удар, им бы меня не одолеть. Лазаренко хмыкнул. — В этом я не сомневаюсь. А что ты делал, пока они тебя били? Стоял и улыбался? — Пошел ты… — Ладно, не обижайся. — Максим допил кофе и поставил чашку на стол. — Как думаешь, кто это был? — Исполнители, — буркнул в ответ Кремнев. — А кто их нанял? — А вот это лучше спросить у них. — Это ты верно говоришь, — согласился Лазаренко. — Но, поскольку тебе не удалось их задержать, нам придется гадать на кофейной гуще. Кстати, у меня тут и гуща под рукой. Максим тряхнул чашкой и насмешливо посмотрел на Егора. Тот мрачно смотрел в сторону. — Ладно, — снова сказал Лазаренко. — Пошутили и хватит. А теперь давай серьезно. Как думаешь, это были люди нашей «гранд-дамы»? — Вполне возможно, — ответил Егор. — Но наверняка сказать нельзя. — Как? — вскинул брови майор. — Они даже не представились?! Кремнев сжал кулаки, хрустнув суставами пальцев. — Еще слово, и я тебя по стене размажу, — проговорил он, свирепо сверкнув глазами на Максима. Тот тихо засмеялся. — Да ладно тебе. Это всего лишь шутка. Относись к этому с оптимизмом. Если тебя побили, значит, ты на правильном пути. Егор отхлебнул чая, почмокал губами и угрюмо поинтересовался: — Кто теперь ведет это дело? — спросил Егор. — Думаю, ты удивишься, когда узнаешь это, — ответил Лазаренко. — И все же? Максим прищурил темные глаза и ответил: — Я. Теперь настал через Егора поднимать брови. — Не понял, — удивленно проговорил он. — Ты снова… Лазаренко кивнул: — Угу. Наша «гранд-дама» взяла это дело под особый контроль. Но она — далеко, а губернатор и мэр — близко. Так что я снова в деле. Егор коснулся пальцами головы и поморщился. — Ясно. — А что касается твоего ранения… Думаю, ты еще легко отделался. Тебя не стали сильно калечить, а просто ненавязчиво предупредили: хватит путаться под ногами. — Крутые у вас тут нравы, — проворчал Кремнев. — Не круче, чем у вас, москалей, — парировал Лазаренко. — А теперь хватит жаловаться на жизнь, и давай обсудим план дальнейшей работы. 9 Ночь была лунная. Человек, одетый во все черное, выбрался из машины и аккуратно прикрыл за собой дверцу. Постоял с минуту, вдыхая полной грудью свежий ночной воздух и вслушиваясь в тишину. Затем достал из кармана маску и натянул ее на голову. Маска была черная, с большими прорезями для глаз и рта. Натянув на руки черные перчатки, человек легкой, пружинистой походкой двинулся к небольшому дому, стоящему на берегу реки. Место было живописное. Неподалеку поблескивала в лунном свете река. Справа и слева от дома чернели мохнатые силуэты сосен. Дом был окружен высоким железным забором, по краю которого проходил ряд мелких, острых зазубрин — на случай появления незваного гостя. Однако незваного гостя это нисколько не смутило. Он быстро снял с себя ветровку, наклонился, подобрал с земли короткую толстую ветку, завернул ее в куртку и резким движением переломил ветку пополам. Ветровка поглотила треск ломающегося дерева. Надев куртку, человек в маске насадил куски ветки на зазубрины, подтянулся, опершись на них, и легко перемахнул через двухметровый забор. Оказавшись во дворе, человек пригнулся и отпрянул в тень. Убедившись, что его вторжение осталось незамеченным, человек выбрался из тени и перебежал через двор. Прилип спиной к стене дома и огляделся. Все было тихо. Человек передвинулся к горящему окну, быстро в него заглянул и вновь прижался к стене. Перебрался к следующему окну и проделал то же самое. Третье окно, четвертое… В доме никого не было. Человек обошел вокруг дома и быстрой легкой походкой, почти не таясь, двинулся к маленькому строению, стоящему в глубине двора. Там было всего одно окно — маленькое, квадратное, святящееся тусклым желтым светом. Подойдя к крепкой дубовой двери, человек остановился и прислушался. Шум льющейся воды, довольное уханье, затем — скрип двери и шлепанье босых ног по деревянному полу. Бутылка звякнула о край стакана, и вслед за тем чувственный тенор пропел: — Нэся Галя воду… Коромысло гнэтся… Человек, стоящий на улице, брезгливо дернул ртом, затем взялся за ручку двери и осторожно потянул ее на себя. Депутат Державной Думы Андрей Васильевич Мазур стоял возле деревянного столика, уставленного бутылками, в халате, наброшенном на голое толстое тело, и, запрокинув голову, переливал содержимое стакана себе в глотку. Он был пьян. Незваный гость вошел в предбанник, плотно затворил за собой дверь и повернул ручку замка. Мазур вздрогнул и уронил стакан на пол. — Вы кто? — судорожно сглотнув слюну, спросил он. Человек подошел к столу и, не говоря ни слова, уселся на скамейку. — К-какого черта? — покачиваясь и во все глаза пялясь на незваного гостя, проговорил Мазур. Язык у него слегка заплетался. — Какого черта вам здесь нужно? Кто вы? И вдруг Мазур рванулся к шкафчику, быстрым движением выхватил из шкафчика пистолет и направил его на гостя. Но нажать на спуск он не успел. Раздался громкий хлопок. Андрей Васильевич выронил пистолет и схватился за живот. — Ты… — прохрипел он, глядя на гостя расширившимися от ужаса и боли глазами. — Ты… убил меня… Депутат Державной Думы покачнулся и, не в силах удержать равновесие, повалился на пол. Сквозь пальцы, прижатые к голому животу, сочилась кровь. Гость поднялся со скамьи, подошел к извивающемуся на полу депутату, вскинул пистолет и, тщательно прицелившись, выстрел ему в пах. Мазур затих. Гость спрятал пистолет за пазуху, затем наклонился и подобрал гильзы. Затем еще раз оглядел комнату и, удостоверившись, что ничего не забыл, открыл дверь и вышел на улицу. 10 Вечер выдался теплый. Несмотря на поздний час, во дворе все еще играли дети. Егор Кремнев стоял возле двери подъезда и курил, курил до тех пор, пока от сигареты не остался один фильтр. Только тогда он бросил окурок в урну и решился войти. Поднявшись на второй этаж, Егор в нерешительности остановился перед железной дверью с номером 314. Над головой Кремнева тускло светила желтая лампочка. Стены подъезда были обшарпаны. Недалеко от двери на белой известковой поверхности карандашиком было нацарапано неприличное слово. Егор поправил шелестящую упаковку на букете белоснежных роз, стряхнул с плеча невидимую соринку и нажал на кнопку звонка. Щелкнул замок, и дверь открылась. — Прежде чем открывать дверь, нужно спрашивать: «кто?» — сказал Егор. — Спасибо за совет. Ты только за этим пришел? — Нет. Он достал из-за спины букет и протянул его Ольге. — Это мне? — удивленно спросила Ольга. Егор усмехнулся: — А ты видишь здесь кого-то еще? Ольга засмеялась, взяла цветы и прижала их к лицу. — Запах что надо, — сказала она. Затем посмотрела на голову Кремнева и с усмешкой констатировала: — Непроницаемое сердце Егора Кремнева дало течь. Вслед за головой. Ты что, ограбил цветочный магазин? — Нет, — сказал Егор. — Реквизировал. Я ведь полицейский. Мне можно. — Ах, да, — кивнула Ольга. — У тебя ведь есть пистолет и удостоверение в красивой красной корочке. — Точно, — кивнул Кремнев. — Может, пустишь меня в квартиру? — А как же ордер? — А он мне нужен? Ольга улыбнулась: — Необязательно. Я законопослушная девушка и не привыкла оказывать сопротивление властям. Она отошла в сторону, пропуская Кремнева в квартиру. Закрыла за ним дверь. Егор привлек Ольгу к себе и крепко ее обнял. — Тише, дикарь. Цветы помнешь, — со смехом запротестовала Ольга. — Не проблема, — сказал Егор. — Реквизирую новые. Кремнев взял из рук Ольги розы и швырнул их на табурет. Затем вновь прижал ее к себе и нежно поцеловал в губы. — Ты знаешь, — задумчиво сказал он, — у меня такое ощущение, что я в тебя влюбился. Ольга дотронулась кончиком пальца до его носа, улыбнулась и сказала насмешливым ласковым голосом: — Не всегда нужно доверять своим ощущениям. Надевай тапки и пошли в комнату. — Как прикажешь. Я… — Улыбка медленно сползла с его губ. — Постой, что это у тебя? Что это у тебя? Ольга отвернулась. — Ничего, — негромко сказала она. — Просто прикусила губу. — Чушь! — Егор взял Ольгу за плечи и развернул к себе. — Это след от удара. Что случилось? — Хулиганы, — тихо проговорила Ольга. — У нас очень неспокойный район. И перестань меня трясти. Кремнев заглянул в глаза Ольги, и странная тяжесть сдавила ему сердце. — Было бы разумней рассказать мне всю правду, — мягко сказал он. — Я сказала правду, — спокойно ответила Ольга. — Отпусти меня. — Что ж… — Кремнев отпустил ее плечи. — Если ты не доверяешь мне… — Я тебе доверяю, — сказала Ольга. — Но, поверь мне, я могу постоять за себя сама. — Можешь, конечно, — согласился Егор. — Хотя… — Давай забудем об этом, — быстро перебила его Ольга. — Ладно, забыли, — кивнул Егор. Ольга провела ладонью ему по щеке. — Ну, не дуйся, — нежно сказала она. — Я правда не знаю, кто это сделал. В метро была давка. Какой-то кретин двинул мне в лицо локтем. Это ведь не трагедия. Пойдем в комнату. Они прошли в комнату и сели на диван. — Есть хочешь? — спросила Ольга. — Не сейчас. — А что ты хочешь сейчас? — Ничего. Просто сидеть и смотреть на тебя. — Голова болит? — Нет. Кружится немного. — Бедная головушка, — сказала Ольга. Она протянула руку к голове Егора, но вдруг остановилась и спросила похолодевшим голосом: — Скажите, пан полицейский, а вы до сих пор думаете, что это я убила вашего Голышева? Егор отрицательно покачал головой: — Нет. Я так не думаю. Ольга вздохнула: — Наверное, мне так и следовало поступить, но я слишком слабая. У меня не хватило бы решимости. Я заурядная трусиха. — Это ты-то трусиха? — Кремнев улыбнулся. — Ты очень храбрая. Ты привезла меня, раненого, к себе домой. Перевязала мне голову. Да ведь ты спасла мне жизнь! Ольга улыбнулась и обвила шею Егора тонкими руками. — Дурень, — с нежностью сказала она. — Я ведь говорю про настоящую опасность. — В тот момент я был по-настоящему опасен, — улыбнулся Егор. Он привлек Ольгу к себе и поцеловал ее в губы, потом в лоб, потом в шею… — О, черт… — Егор зажмурился. Снова открыл глаза. — Ты не возражаешь, если я прилягу? Голова бунтует. Хочет, чтобы ее положили на что-нибудь мягкое. — Ты можешь положить свою голову мне на колени, — сказала Ольга. — Я ее не обижу. Кремнев лег на диван и положил голову Ольге на колени. Он устало прикрыл глаза, а она принялась перебирать его мягкие каштановые волосы. — Скажи, Егор, — тихо произнесла она, — а тебе не делается противно, когда ты вспоминаешь о том, что меня… — Не дури, — буркнул Кремнев. — Прости. Просто те парни… Они… — Давай поговорим о чем-нибудь другом. — Дослушай до конца. Я хочу, чтобы ты знал. Знал, что творится у меня здесь. — Он дотронулась пальцем до своего сердца. — Ты, конечно, удивишься, но я благодарна этим ублюдкам. Они меня многому научили. — Оля… — Нет, правда. Кем я была до встречи с ними? Возвышенной дурочкой со стишками Цветаевой под мышкой. Думала, жизнь — это любовь, страсть, слова… А оказалось, что жизнь — большая куча дерьма. А вместо рыцаря в плаще и со шпагой встречаешь отмороженного ублюдка в кожаной куртке, с ножом, приставленным к твоему горлу. Потом он хватает тебя за волосы и орет: «Раздевайся, сука». Вот и вся любовь. На смуглых щеках Егора выступили красные пятна. — Не надо продолжать, — хмуро сказала он. — Я знаю, как это бывает. — Правда? — Ольга усмехнулась. — Откуда? С тобой проделывали то же самое? — Оля! — Ладно. Извини. Правда — прости… Сама не знаю, что это на меня нашло… Они помолчали. — Ты любишь стихи? — спросила вдруг Ольга. — Стихи? — Кремнев грустно улыбнулся. — Ангел мой, у меня нет на это времени. А почему ты спросила? — Не знаю. Мне кажется, такой человек, как ты, должен любить стихи. Когда-то давно, еще в школе, у меня был парень… Он знал очень много стихов. Я любила, когда он читал их мне. Жаль, что ты не любишь стихи. — Ну, кое-что я вспомнить могу. Дай-ка сосредоточиться… — Он немного помолчал и начал читать: Я с воли только что и весь покрыт росою, Оледенившей лоб на утреннем ветру. Позвольте, я чуть-чуть у ваших ног в покое О предстоящем счастье мысли соберу. На грудь вам упаду и голову понурю, Всю в ваших поцелуях, оглушивших слух. И, знаете, пока угомонится буря, Сосну я. Да и вы — переведите дух. Кремнев замолчал. Ольга наклонилась и поцеловала его в губы. — Красиво, — тихо сказала она. — Чьи это стихи? — Не помню. Кажется, Верлена. — Ты слишком начитан для полицейского. — Ну, я ведь не всю жизнь был полицейским. Ольга погладила его волосы. — «О предстоящем счастье мысли соберу…» — тихо повторила она. — Какое странное слово, правда? — Мысли? — Счастье! — Странное, потому что бессмысленное. Тонкие пальцы Ольги скользнули по вискам Егора. — Ты правда так думаешь? Он пожал плечами. — Не знаю. Я предпочитаю вообще не думать о таких вещах. — Я тоже, — кивнула Ольга. — Но иногда почему-то думается… Как-то само собой… — Ольга протянула руку и взяла со столика пачку сигарет. — Вот черт! — Смяла пачку в руке. — Сигареты кончились. — Возьми мои. Кремнев полез в карман пиджака и вытащил пачку «Кэмела». Протянул ее Ольге. Ольга взяла пачку, заглянула в нее. — Что за наказание! В твоей тоже пусто! — Не может быть. — Полюбуйся сам. — Она покрутила пачкой перед его глазами. — Убедился, Фома неверующий? — Да, — сказал Егор. — И это плохо. Без сигарет мы долго не протянем. Мне придется на время разорвать твои жаркие объятия. Ольга вздохнула: — Вот еще неприятность. А мне было так уютно. — Понимаю. Но я должен пойти и купить нам немного отравы. Кремнев поднялся с Ольгиных колен. Она поцеловала его в губы и сказала: — Я буду скучать. Возвращайся побыстрее. — Хорошо. Сиди и не вставай. Я возьму ключ и закрою тебя. — Чтоб я никуда не убежала? — Чтоб ты никуда не убежала. 11 На улице стемнело. Три рослых парня стояли у подъезда и, внимательно поглядывая по сторонам, тихо о чем-то переговаривались. Один из них был белокурый и долговязый, с белыми, как у вареной рыбы, глазами, второй — невысокий и коренастый, с широким, как у монгола, лицом. Третий — сухой, угловатый и сутулый. — Дрон, — сказал белоглазый угловатому, — ты останешься здесь. Будешь стоять на шухере. — Он вынул из кармана связку ключей, снял с кольца брелок — поблескивающий серебром свисток — и протянул его угловатому. — На! Если что — свистнешь. Тот взял свисток, посмотрел на него, потом засунул в рот и попробовал на вкус. Вынул. — А вы услышите? — Если будешь свистеть громко, — сказал белоглазый, — услышим. И не высвечивай под лампочкой, зайди в тень. Дрон кивнул и переместился поближе к двери. — Только давайте поскорей, — сказал он. — Мне тоже не в кайф здесь торчать. — Ладно. Белоглазый и его приятель скрылись в подъезде. Дрон посмотрел по сторонам и злобно прошептал себе под нос: — Вот так всегда. Они развлекаются, а я во дворе балду пинаю. Что за блядская жизнь. Белоглазый и монгол поднялись на второй этаж, подошли к квартире 314 и прислушались. Из квартиры не доносилось ни звука. Белоглазый поднял руку и нажал на звонок. Прошло несколько секунд, прежде чем замок сухо щелкнул и дверь отворилась. Темноволосая девушка, стоявшая на пороге, негромко вскрикнула и попыталась захлопнуть дверь. Белоглазый изо всех сил пнул по двери ногой. Дверь распахнулась настежь. Парни влетели в квартиру. Монгол закрыл дверь на замок, а белоглазый подскочил к лежащей на полу девушке и пнул ее ногой в живот. — Ну что, сучка, помнишь меня? — громко, со злобным надрывом прорычал он. — Я Витек. А это, — он кивнул в сторону монгола, — Мара. Это нас ты чуть на кичу не отправила. Ольга отползла от белоглазого и, ухватившись рукой за край стола, поднялась на ноги. — Никак не уймешься, да? — спросил ее белоглазый. — А помнишь, как нам было весело? Тебе ведь понравилось, правда? Ольга молчала, глядя на белоглазого исподлобья. Ее синие глаза сверкали. — А хочешь, — просипел белоглазый, — мы проделаем это еще раз, а? На бис? Ольга по-прежнему ничего не говорила. Тогда белоглазый быстро подошел к ней и коротко, без размаха ударил ее ладонью по губам. Голова Ольги мотнулась в сторону. — Говори, сука! — проорал он. — Это твой хахаль шлепнул моего дядю? Ольга вытерла ладонью губы, посмотрела на испачканные кровью пальцы и улыбнулась. Глаза ее стали жестким и холодными. — Нет, — тихо и с каким-то дьявольским наслаждением проговорила она. — Это я. Я убила твоего дядю, ублюдок. Но это только начало. Скоро я доберусь и до тебя. Я отстрелю тебе твой маленький стручок. И твоим дружкам тоже. Вы будете плавать в собственной крови. Белоглазый дернул головой, словно к его рыбьей физиономии поднесли горящую спичку. Губы его мелко затряслись. Он обернулся к приятелю. — Слыхал, Мара? Она до нас доберется! — Он снова повернулся к Ольге. — А ты не думала, что мы доберемся до тебя раньше, а? С-сука! — Витек, — негромко и совершенно спокойно сказал монгол. — Мы до нее уже добрались. Если хочешь с ней что-то сделать, сделай это сейчас. — Сейчас? — Белоглазый посмотрел на Ольгу и усмехнулся. — Ты прав. Сейчас я сделаю. Сейчас. Он принялся неторопливо расстегивать ширинку. — Ну, что смотришь, сука? Не терпится, да? — Пальцы у него тряслись. — Сейчас… — Витек, — послышался у него за спиной спокойный и насмешливый голос монгола, — не тупи. — Что? — Я говорю, не тупи. Мы сюда пришли не за этим. — Мар, я что-то не понял. Ты что, хочешь, чтобы эта сука и тебе отстрелила яйца, как моему дяде? — Нет, не хочу. Но трахать ее не стоит. И убивать — тоже. Твоего дяди нет, на этот раз нас никто не отмажет. Белоглазый посмотрел па забившуюся в угол Ольгу и задумчиво почесал затылок. — А что тогда с ней делать? Не ментам же отдавать? Монгол осклабил в усмешке желтые зубы. — Нет, не ментам. Я бы сделал с ней кое-что пострашнее. — Что? — Покалечил бы. Изуродовал. Для тел ки это хуже смерти. Белоглазый удивленно посмотрел на монгола. Удивление на его бледном лице сменилось восторгом. — Соображаешь! — похвалил он. — Мы скажем, что она собиралась нас убить. Как дядю. И нам ничего не будет. Мы просто защищались. — Белоглазый вытянул вперед руку, как бы защищаясь, и гнусаво заверещал: — Ой-ей-ей! Тетенька, не надо! Тетенька, не убивай! Запрокинув назад белобрысую голову, белоглазый рассмеялся. В тот же момент Ольга, как распрямившаяся пружина, выскочила из своего угла. Раздался глухой звук удара. Белоглазый, громко ойкнув, сложился пополам и, резко качнувшись в сторону, с грохотом повалился на пол. — К стене, сука! — крикнул на Ольгу монгол. Раздался щелчок, и из его желтого кулака выскочило длинное узкое и блестящее лезвие. — В угол! — приказал он. Ольга, подобно затравленному зверю, сверкая потемневшими от гнева глазами, сделала шаг назад. — Вот су-ука… — стонал белоглазый. — Вот су-ука, а! Она мне все яйца отшибла! Он с трудом поднялся на ноги. Посмотрел на Ольгу и протянул руку к монголу. — Мара, дай нож. Монгол вложил нож в протянутую руку. — Я разрежу ей лицевой нерв, — сообщил приятелю белоглазый. — И эта сука на всю жизнь останется уродкой. — А ты знаешь, где этот нерв? — спросил монгол. — На щеке, — сказал белоглазый. — Я видел в кино. Режешь суке щеку, и у нее парализует лицо. Белоглазый выставил перед собой правую руку с торчащим из нее лезвием и медленно двинулся на Ольгу. Ольга попятилась назад. — Ну, иди сюда, подонок, — с дьявольской улыбкой прошипела она. — Хочешь меня изуродовать? Попробуй. Я перегрызу тебе горло. — Сначала, — в тон ей сказал белоглазый, — мы порежем тебя. А потом займемся твоим дружком-ментом. Белоглазый наступал. Лицо его, еще недавно бледное, теперь горело, как в лихорадке. Глаза покраснели от ярости и боли. Он сделал еще шаг — и тонкое лезвие засверкало возле Ольгиного лица. 12 Егор Кремнев прошел через арку, ведущую во двор, и остановился. У бордюра, неподалеку от Ольгиного подъезда, был припаркован белый джип «тойота». Под козырьком подъезда топтался какой-то нервный паренек в надвинутой на глаза бейсболке. В руке у паренька дымилась сигарета. Он курил короткими затяжками, то и дело поднося руку с сигаретой к лицу и испуганно зыркая глазами по сторонам. Егор сдвинул кепку на затылок и, пьяно пошатываясь, двинулся к пареньку. Паренек напрягся. Тусклый огонек сигареты замер на полпути ко рту. Остановившись в двух шагах от парня, Кремнев пьяно улыбнулся, икнул и с радостной ухмылкой развел руки в стороны, словно собирался заключить парня в объятия. — Ба! — заорал Егор, изобразив на лице радостное удивление. — Колян! Давненько не виделись! Ты когда приехал? — Вы меня с кем-то путаете, — тихо пробурчал паренек, отбросил окурок в сторону и быстро опустил руку в карман. — Я не Колян. — Да ты что, Колян? — с обидой в голосе сказал Кремнев. — Я не понял, ты что, прикалываешься, что ли? Ты — Колян из Омска. Я — Толян из Томска. Мы же кореша! Кремнев подошел к пареньку вплотную и положил ему руку на плечо. Парень резко двинул плечом и сбросил руку Егора. — Слушай, дядя, — процедил он сквозь зубы. — Я тебе русским языком сказал: я не Колян. Выпил — иди домой и спи. А ко мне не приставай. Кремнев нахмурился. — Зачем ты так, Коля? — тихо произнес он. — Я думал, ты мне кореш, а ты оказывается, козел. — Я козел? — Да, — грустно сказал Кремнев. — Ты козел. Настоящий двурогий козел. Рука паренька дернулась. В тусклом свете лампочки пулей сверкнул серебряный свисток, однако дунуть в него парень не успел. Левой рукой Егор перехватил запястье парня, а кулаком правой ударил его под дых. Парень охнул и сложился пополам. Кремнев резко ударил его снизу в челюсть. Парень распрямился и, шаркнув ногами по бетону, стукнулся головой о дверь. Егор вынул из его пальцев свисток, затем неторопливо развернул парня и, тщательно прицелившись, дал ему хорошего пинка. Парень боднул головой воздух и повалился в куст сирени. — Лежи и не дергайся, — сказал ему Егор, повернулся и вошел в подъезд. Быстро и бесшумно взбежал он на второй этаж. Достал из кармана ключ, вставил его в замочную скважину и плавно повернул. Монгол среагировал мгновенно. Выхватив из-под куртки короткую дубинку, он черной молнией бросился на Кремнева. Мощный удар в челюсть отбросил его в угол комнаты. Монгол попытался приподняться, но второй удар прочно припечатал его к полу. Оставив неподвижного монгола, Егор повернулся к белоглазому. Парень стоял, прижавшись спиной к стене и выставив перед собой нож. — Не подходи! — завизжал он, встретившись взглядом с Кремневым. — Хуже будет! Егор не остановился. Парень взмахнул перед его лицом ножом и заорал: — Порву, сука! Кремнев резко ударил его ребром ладони по запястью. Нож со стуком упал на пол. — Ты мне ничего не сделаешь, — прохрипел парень, злобно сверкая глазами. Егор вытянул вперед правую руку и взял парня за горло. Парень выпучил глаза и замахал руками, изо всех сил пытаясь оторвать стальные пальцы Кремнева от своего кадыка. Егор сжал сильнее. Губы его посерели. Глаза холодно и безжалостно сверкали из-под сдвинутых бровей. На высоком лбу выступили крупные капли пота. — Хочешь острых ощущений? — медленно и глухо произнес Кремнев. — Ты их получишь. Лицо парня налилось кровью, глаза вылезли из орбит. Он раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, но из глотки его вырвался только гортанный шипящий звук. — Егор! — громко сказала Ольга. — Отпусти его! Не надо, Егор! Кремнев посмотрел на Ольгу холодными глазами, затем перевел взгляд на белоглазого, ухмыльнулся и разжал пальцы. Парень рухнул на пол, судорожным движением обхватил руками помятое горло и закашлялся. Из его выпученных, как у жабы, глаз брызнули слезы. Кремнев подошел к Ольге, обнял ее и прижал к себе. — Все в порядке, — тихо сказал он. — Все кончилось. Я рядом. 13 Ольга сидела в постели и курила, опершись спиной на подушку и плотно закутавшись в одеяло — в комнате было прохладно. Кремнев лежал, закинув одну руку за голову, а другой нежно гладил Ольгино загорелое плечо. — Егор… — Что? Ольга стряхнула пепел, повернулась и посмотрела на Кремнева широко раскрытыми задумчивыми глазами. — Можно задать тебе один глупый вопрос? — Почему бы нет? До сих пор у тебя это неплохо получалось. Кремнев улыбнулся, но Ольга осталась серьезной. Она провела Егору рукой по волосам и тихо спросила: — Ты меня любишь? Кремнев нахмурился. — Я не знаю, — тихо и серьезно сказал он. — Мне с тобой хорошо. Мне с тобой спокойно. Меня все время тянет к тебе. Ольга вздохнула. — Все-таки, — сказала она, — ты непроходимый тупица. — Почему? — Когда женщина задает тебе такой вопрос, нужно всегда отвечать «да». В крайнем случае, кивать и улыбаться. — Кивать и улыбаться? — Да. — Спасибо. Я это запомню. Но знаешь что… Мне кажется, я придумал кое-что получше. — Не может быть. — Правда. — И что же ты придумал? — А вот что. Кремнев обнял Ольгу за шею, привлек ее к себе и нежно поцеловал в губы. — Ну, как? — улыбнулся он. — Убедительно получилось? Ольга покачала головой. — Не очень. Попробуй еще раз. Он снова поцеловал ее. — Вот теперь верю, — с улыбкой сказала Ольга. — Как насчет холодного апельсинового сока? — Я бы не отказался. — Тогда лежи смирно и будь хорошим мальчиком. Я скоро вернусь. Ольга выскользнула из-под одеяла, набросила на плечи халатик и, послав Егору воздушный поцелуй, вышла из спальни. Кремнев лежал в постели и хмуро смотрел в потолок. «Что же ты делаешь, Егор? — угрюмо думал он. — Что же ты, мать твою, делаешь?!» Когда затрещал телефон, зеленый светящийся индикатор электронных часов показывал шесть часов утра. Кремнев с трудом разлепил глаза, посмотрел на часы и протянул руку к телефону. — Слушаю. — Егор, это Максим Лазаренко. Извини, что разбудил. — Что случилось? — Полчаса назад депутат Державной Думы Андрей Васильевич Мазур был найден мертвым. — Черт… Где? — У себя в загородном доме. В бане. — Контрольный выстрел в пах? — Угу. Хочешь приехать? — Давай координаты. Лазаренко продиктовал координаты. Спросил: — Знаешь, как добираться? — Да. Буду там минут через… сорок. Егор положил трубку. Ольга приподнялась на локте, сонно потерла пальцами глаза. — Что-то случилось? — Срочный вызов. — В шесть утра? — Угу. — Сделать тебе кофе? — Нет. Времени в обрез. — Придешь сегодня вечером? — Еще не знаю. Кремнев наклонился и поцеловал Ольгу в губы. Потом откинул одеяло и встал с кровати. Тело депутата лежало на полу. Испачканный кровью халат задрался, обнажив исковерканную выстрелами плоть. — Четвертая жертва, — мрачно изрек майор Лазаренко. — Угу, — отозвался Егор. Лазаренко потер глаза пальцами и проговорил хриплым голосом: — Наш убийца — гений злодейства. Действует бесшумно, не оставляет никаких следов. Ствол, вероятно, был с глушителем. Максим сунул руку в карман и достал пластиковый пакетик с фотографией. Протянул ее Егору: — Взгляни! Кремиев взял снимок и поднес его к глазам. Брови его удивленно приподнялись. В центре фотографии была изображена красивая светловолосая девушка. Рядом с ней стояли трое мужчин — депутат Андрей Мазур, чиновник Владомир Голышев и его брат Павел. — Откуда это? — спросил Егор. — Была вложена в книгу. А книга стояла на полке в шкафу у Мазура. Как тебе картинка? — Картинка — просто загляденье! — одобрил Егор. — А девушку я видел раньше. — Где? — насторожился Лазаренко. — В гостевом домике, на стене. Майор нахмурился: — Шутки шутишь? Егор качнул головой: — Нет. Я видел ее портрет в доме Павла Голышева. Он сказал, что портрет — плод его фантазии. Но теперь я вижу, что одной лишь фантазией здесь дело не обошлось. Егор вернул фотографию майору. Тот взял снимок, глянул на него мрачным взглядом и сказал: — Думаю, нам стоит еще раз наведаться к Павлу Голышеву и порасспросить его об этой девушке. — Давай прямо сейчас и сгоняем, — предложил Егор. — Возьмем его прямо из постели, тепленьким. Лазаренко покачал головой: — Не могу. Я еще здесь не закончил. — Ну, тогда давай я сам, — снова предложил Кремнев. — Мне ведь здесь делать нечего. А с Павлом мы уже «приятели». Можно будет опустить стадию знакомства и сразу перейти к делу. Максим посмотрел на Егора долгим задумчивым взглядом, вздохнул и кивнул: — Ладно. Только осторожнее там. И вопросы задавай осторожнее — чтобы не спугнуть. 14 Увидев Кремнева на пороге, Паша расплылся в улыбке. — А, шеф! Заходи. Егор вошел. В комнате был «все тот же бардак. Только пустых бутылок стало заметно больше. Усадив Кремнева в кресло, Голышев поинтересовался: — Чего так рано? Я десять минут как поднялся. — Дело есть, — сказал ему Егор. Он достал из кармана фотографию и показал Павлу. — Кто эта девушка и когда сделан снимок? — Не помню, — ответил художник и зевнул. — Я с бодуна вообще ничего не помню. — Как зовут эту девушку? — повторил вопрос Егор. — Да говорю же тебе: не помню! Мало ли их тут перебывало! С какой стати мне помнить имена всех шлюшек, которых привозил на дачу мой братец? — Ее портрет висел у тебя на стене, — сухо отчеканил Кремнев. — Кстати, сейчас я его не вижу. Зачем ты его снял? Художник нахмурился. — Не было никакого портрета, понял? — Я сам его видел. — Ни черта ты не видел! — прорычал Голышев. — И доказать ни черта нс сможешь. По лицу Кремнева пробежала тень. Взгляд его стал неприязненным и колючим. — Послушайте, Голышев, — холодно сказал он, — либо вы будете отвечать на мои вопросы, либо я сделаю все, чтобы основательно испортить вам жизнь. — Каким же это образом? — Самым простым. Сначала опечатаю дом, вместе со всем барахлом, включая картины. Потом отправлю вас в КПЗ. Художник криво усмехнулся. — Ты не сможешь долго продержать меня там. Не имеешь права. — А долго и не надо. Пока вы будете сидеть, я раскопаю, кому и сколько вы задолжали. Если сумма окажется большой, я сдам вас кредиторам со всеми потрохами. Даже если они живут в Париже или в Гондурасе. Я оповещу всех игроков, стукачей и информаторов. А потом выпущу вас на волю. Не знаю, сколько вы протянете, пока… — Ладно, шеф. Хватит. — Художник нахмурился, поднял с иола бутылку с недопитым вином, осушил ее прямо из горлышка и швырнул пустую бутылку в угол комнаты. — Ты напугал меня до смерти, шеф. Я готов отвечать. Кремнев хмыкнул. — Отлично. В таком случае, приступим. Что вас связывало с Мазуром? — Ничего. Иногда он приезжал сюда вместе с Владомиром. Владомир постоянно таскал сюда своих приятелей — на шашлыки. — Где и когда был сделан снимок? — Да здесь, на даче. А когда… Точно не помню… Думаю, года два или три назад. Кремнев нахмурился. — Кто эта девушка? — Я знаю только ее имя — Лера. По крайней мере, так она представлялась. — Она проститутка? Паша нахмурился и покачал головой: — Не совсем. — Любовница? Он мрачно усмехнулся: — Что-то вроде этого. Таких называют «девушки для эскорта». Хотя… от обычных проституток они отличаются только ценой. — Ты с ней общался? — Почти нет. Я ведь здесь был… вроде какой-нибудь вещи. Гости брата меня в упор не замечали. До тех пор, пока я сам не напоминал о себе. — Как в случае с тем парнем, которого ты макал лицом в навоз? Художник ухмыльнулся: — Угу. Примерно. Раздражали меня все эти холеные рожи, понимаешь? Человеком я был только для Леры. Она одна здоровалась со мной. Спрашивала, как дела. Владомир здорово из-за этого бесился. — Почему? — Потому что ревновал. — Я бы хотел с ней встретиться, — сказал Кремнев. Паша угрюмо ухмыльнулся. — Я бы тоже. — Ты не знаешь, как ее найти? — Нет. — Точно? Художник усмехнулся, облизнул пересохшие губы и пробасил: — Шеф, знай я, где она, я бы на край света за ней побежал. Можешь в этом не сомневаться. — Когда она была здесь в последний раз? Художник поднял руку и задумчиво поскреб в затылке. — Точно не помню. Год назад или даже больше. — Что-нибудь еще можешь про нее сказать? Голышев покачал головой: — Нет. Все, что знал, рассказал. — А зачем убрал со стены ее портрет? Художник подумал и пожал могучими плечами: — Сам не знаю. Наверное, хотел ее защитить. — От кого? — От вас. Она ко мне относилась по-человечески, понимаешь? Ну, и я… А теперь вы ее найдете и будете трепать девчонке нервы. Кремнев внимательно всмотрелся в лицо Голышева. Затем вздохнул и поднялся с кресла. — Мне пора, — сказал он. — Пора так пора, — пожал плечами Паша. — А что со мной? Напялишь на меня оковы и пустишь по этапу? — Придешь завтра утром к моему коллеге майору Лазаренко и дашь подписку о невыезде, — сказал Егор. — Вот визитка с телефоном и адресом. Художник взял протянутую визитку и не глядя запихал ее в карман халата. Егор повернулся было к двери, но вдруг остановился. В голову ему пришла неплохая идея. Он достал из сумки фотографии бизнесмена Далмацкого и русского чиновника Миронова. Протянул их Голышеву и спросил: — Эти люди тоже приезжали с Владомиром на дачу? Павел взглянул на снимки и кивнул: — Да, я их помню. Этот… — Художник ткнул толстым пальцем в фотографию Далмацкого. — …Постоянно тут пасся. А второго я давно не видел. — Насколько давно? Голышев прикинул что-то в уме и ответил: — Год. Или два. А может быть, три. У меня с чувством времени туго. — Уверен, что они оба здесь бывали? — Конечно. Егор убрал фотографии в сумку. — Ладно. Не забудь приехать и дать подписку о невыезде. Если не приедешь — сядешь в КПЗ. Все, бывай! И Кремнев зашагал к выходу. * * * Разговор с майором Лазаренко проходил в курилке. — Павел Голышев утверждает, что Далмацкий, Мазур и Миронов были постоянными гостями Владомира Голышева, — сообщил Егор. — Два года назад — во время выборов в Державную Думу Угории — Миронов приезжал к вам и вел переговоры с вашими политиками. — Видимо, Москва в тот год тоже попыталась взять нашу страну в оборот, — заметил, пуская дым, майор Лазаренко. — Но тогда у вас, москалей, ничего не вышло. Егор поморщился. — «У вас», «у нас». Слушай, Макс, завязывай уже с этим шовинизмом. Лазаренко усмехнулся: — Извини, само вырвалось. А что до «шовинизма», то вы, москали, сами виноваты. Что вам тут, медом намазано? Или мало проблем в России? — Я не собираюсь вступать с тобой в политические дискуссии, — отрезал Егор. Майор хмыкнул: — Еще бы. Просто тебе нечем крыть. Империя развалилась, и обратно, под «общую крышу», вы нас даже под прицелом винтовок не загоните. — Чего ты разошелся-то? — проворчал Егор. — Если уж на то пошло, то без России вы и года не проживете. Кому нужны ваши вонючая картошка, подсолнечное масло да низкокачественная говядина? Россия покупает все это у вас из жалости. Чтобы вы тут совсем не загнулись. Прикроем эту лавочку — и не будет никакой Угории. Лазаренко прищурил темные глаза: — Вот, значит, как ты заговорил. Птенец великой империи. Да все, что осталось от вашей империи, это дыра на карте и ветер в мозгах! Только и можете, что нефть из земли сосать, да и та скоро кончится. А мы через год-другой станем частью общеевропейского дома, вступим в Евросоюз и НАТО! И тогда… Внезапно Максим замолчал. Удивленно посмотрел на Егора и тихо проговорил: — Что-то я зарапортовался. Кремнев хмуро покачал головой: — Не думал, что ты такой россиененавистник. — Да какое там, — махнул рукой Лазаренко. — Просто телевизор вчера до двух часов ночи смотрел. Политическое шоу. Вот мозги и прогорели. Черт… — Он качнул головой, словно прогонял наваждение. — А еще говорят, что телевизор безвреден. — Ладно. — Егор швырнул окурок в урну. — Завязываем с дискуссиями. Империя, нефть, НАТО — все это меня сейчас мало волнует. Нужно срочно разыскать Леру. — Да, — сказал Лазаренко и вмял окурок в железный бортик урны. — Я этим займусь. 15 Ресторанный зал — пятый за сегодняшний вечер — был забит до отказа. Публика была разношерстная, но преобладали респектабельные мужчины в белых рубашках и шелковых галстуках. Лазаренко сидел за крайним столиком, у самого входа, обхватив ладонью длинный стакан с холодным пивом, и, по своему обыкновению, рассеянно поглядывал по сторонам. Брюки его были отутюжены, светлый пиджак являл собой воплощение элегантности, а на жилистой шее болтался шелковый галстук. Время от времени Максим машинально поднимал руку к горлу, хватался за галстук пальцами и, высоко задрав подбородок, пытался немного ослабить узел. Спохватившись, он быстро опускал руку на стол. С какой радостью променял бы он все это шелковое рубашко-галстучное великолепие на тонкую синюю водолазку, в которой привык ходить и которая не только сидела на нем как влитая, но и прекрасно гармонировала с его седеющими волнистыми волосами. При мысли о водолазке Лазаренко тяжело вздохнул и утешил себя добрым глотком холодного пива. — Максим Иванович? Он оторвался от бокала и поднял голову. Высокая, ярко накрашенная блондинка стояла перед столиком и разглядывала майора. — Максим Иванович! Какими судьбами? — Ира Пономарева, — с теплотой в голосе проговорил Лазаренко. — Здравствуй, солнышко! Присаживайся. Девушка отодвинула стул и села. Взглянула на майора и улыбнулась. У нее было красивое, чуть вытянутое лицо, длинные светлые волосы и слегка раскосые серые глаза. — Все хорошеешь? — спросил Лазаренко. — А что еще остается бедной девушке, жизнь которой целиком и полностью зависит от мужчин? — сказала девушка. — И то верно, — качнул головой Лазаренко. — Рад тебя видеть. — Я вас тоже. — Она достала из сумочки пачку сигарет и положила ее на стол. Посмотрела на майора и вновь улыбнулась. — Хоть одно приятное лицо за весь день. Ничего, если я закурю? Кури на здоровье. Девушка закурила. — Каким ветром в наш оазис? Развлечься пришли или так? — И то и другое, солнышко. Совмещаю, приятное с полезным. — Вот как? — Девушка задумчиво покачала головой. — Приятное с полезным… Звучит как-то по-казенному. А к какой категории вы отнесете меня? К полезному или к приятному? Лазаренко ласково улыбнулся. — Конечно же, к приятному, солнышко. Общаться с такой красавицей, как ты, — одно удовольствие. — Ах, Максим Иванович! — Блондинка махнула на него сигаретой. — Умеете вы тронуть женское сердце! — Она затянулась, выпустила дым и склонила голову набок. — Никогда не забуду, как вы отбили меня от того бритоголового отморозка. Лазаренко пожал плечами: — Это было несложно. — Не скажите, Максим Иванович. Амбал был размером с быка и в центнер весом. Когда он вцепился мне в волосы, я чуть не описалась от страха. А такое со мной нечасто бывает. Девушка посмотрела на смуглую жилистую руку майора, лежащую на столе, и плавным движением накрыла ее своей узкой изящной ладонью. Улыбнулась. — У вас красивые руки, Максим Иванович. Сильная ладонь, длинные чувственные пальцы… — Стараемся, — усмехнулся Лазаренко. — Гантели, эспандер… — Интересно… — задумчиво произнесла девушка и посмотрела майору в глаза. — Интересно, почему, когда мужчины смущаются, они начинают нести всякую ерунду? — Когда они не смущаются, они занимаются тем же самым, — возразил Лазаренко. — Только женщины этого не замечают. Девушка убрала ладонь с руки майора, слегка склонила набок свою изящную маленькую головку и сказала: — Если нужна моя помощь — я готова помочь. Признавайтесь, зачем пришли? Лазаренко сунул руку в карман пиджака, вытащил снимок Леры и протянул его девушке. — На-ка вот, взгляни. Может, узнаешь? Девушка взяла фотографию, поднесла ее к лицу и спросила: — Кто это? — Твоя коллега, — ответил майор. — Называет себя Лерой. Встречала ее когда-нибудь? — М-м… Нет. Хотя… Что-то такое… — Девушка задумалась. Вновь, еще внимательней, взглянула на фотографию и кивнула: — Да. ( Лицо знакомое. Сталкивались несколько раз в гостинице. — По работе? Девушка удивленно приподняла брови. — А как еще? Конечно, по работе. Правда, давненько это было. С год назад. А то и больше. — Кто она? — Не знаю. Мы не были близко знакомы. — Беседовали? — Не то чтобы беседовали… Так, перебрасывались парой слов. — Не знаешь, где ее можно найти? — Откуда? Хотя… постойте… Она что-то рассказывала про кино… Помню, мы еще прикидывали, что выгоднее — кино или гостиничный промысел. — А что за кино? Девушка сложила указательный и большой пальцы левой руки в колечко и ритмично подвигала внутри него дымящейся сигаретой. — Ясно, — сказал Лазаренко. — Работка не из легких. — Угу. У нас не легче. Думаете, большое удовольствие каждый день таращиться на эти сальные рожи, отвислые животы, болтающиеся мошонки и… — Можешь не продолжать. — Майор поднял стакан и, запрокинув голову, вылил в рот остатки пива. — Послушай, красавица, а когда вы с ней беседовали о кино, она не упоминала никаких имен? — Дайте вспомнить… М-м… Да. Она говорила о каком-то Игроке. Еще спрашивала меня, слышала я что-нибудь о нем или нет. — Ну и как? Слышала? — Нет. — Странно. — А вы что, знаете его, что ли? — Не то чтобы знаю… Но встречаться приходилось. — Значит, я вам все-таки помогла? — А то! — Ладно, Максим Иванович. Приятно было с вами повидаться, но мне пора. Клиенты заждались. Надумаете заняться чем-нибудь приятным и бесполезным — знаете, где меня искать. — Счастливо, солнышко! Девушка затушила сигарету и встала из-за стола. Лазаренко проводил ее взглядом, затем достал из кармана телефон и нажал на кнопку соединения. — Да! — бодро отозвался Кремнев. — Егор, это Лазаренко. — Есть что-нибудь новенькое? — Да. Лера работала на человека по кличке Игрок. — А кто это? — Большой босс в мире шоу-бизнеса. Легализовался месяцев восемь назад, а до этого зарабатывал себе на жизнь съемками порнушки. — Лера снималась в порнофильмах? — Вроде бы. Попробую уточнить. — Отзвонись, если что-нибудь выяснишь. — Обязательно. До связи: — Пока. Лазаренко отключил телефон и спрятал его в карман. 16 Полковник Балога сидел за широким письменным столом и хмуро смотрел на Максима Лазаренко. — Ты хоть понимаешь, в какие игры мы сейчас играем? — спросил он низким гулким голосом. — Примерно, — отозвался Лазаренко. — «Примерно», — передразнил полковник. — Все у тебя «примерно». Короче, Максим, я получил прямое распоряжение сверху о твоем увольнении. Лицо майора Лазаренко вытянулось от изумления. — То есть… — Он сглотнул слюну. — То есть, как это? — А вот так, — пробасил полковник Балога. — Приказ о твоем увольнении уже лежит у меня в столе. Но я его пока не подписал. Заигрался ты, парень. — Но ведь… — Максим снова сглотнул слюну. — Но ведь вы сами велели мне продолжать это дело. — Велел, — согласился полковник. — А ты знаешь, сколько подобных распоряжений я получаю каждый день? Одно — из секретариата губернатора, другое — из секретариата премьер-министра, третье — непосредственно от мэра. И каждое из этих распоряжений противоречит другому. Как прикажешь работать в таких условиях? Майор Лазаренко молчал, покусывая губы и мрачно глядя в сторону. Полковник перевел дух, глянул на Максима исподлобья и прогудел: — Ну, ты тоже не пугайся раньше времени. Думаю, губернатор так просто от тебя не откажется. — Да уж, — буркнул в ответ Лазаренко. — Ты сомневаешься? Максим усмехнулся: — Самую малость. Полковник пригладил широкой ладонью седые волосы и вдруг спросил: — В шахматы играть умеешь? — Играл когда-то, — ответил Лазаренко. — А что? — Шахматы — сложная и непредсказуемая игра. Иногда бывает, что крупные фигуры — слоны, ладьи и даже ферзи — бьются за одну-единственную пешку, которая стоит в центре поля. Лазаренко глянул на начальника недовольным взглядом и уточнил: — Хотите сказать, что я — та самая пешка? — Что-то вроде этого, — кивнул полковник Балога. — Для губернатора и главы оппозиционной партии вопрос о твоем увольнении — вопрос принципа. На тебя им, конечно, плевать. Но сам факт… В общем, чего я тебе объясняю, ты и сам все прекрасно понимаешь. Лазаренко отрицательно покачал головой: — Вообще-то не совсем. Что мне-то теперь делать? — Ну… — Полковник пожал широкими плечами. — Посиди денек или два, не высовываясь. — А потом? — А потом будет видно. Максим сдвинул брови и вздохнул. — А как же расследование? — тихо спросил он. Полковника этот вопрос заставил задуматься. Секунд десять он размышлял, после чего сказал: — С тобой ведь работает этот русский… Егор Кремнев. Пусть он продолжит расследование. Неофициальным путем. Лазаренко посмотрел на начальника удивленным взглядом. — Но ведь ему могут надавать по шапке. Полковник хмыкнул: — Ну и что? Чем он рискует? Уволить его нс уволят. В крайнем случае, вернется к себе в Москву. Кремнев приехал и уехал, а тебе здесь жить. Понимаешь, о чем я? — Понимаю. — Ну, значит, договорились. — Полковник Балога тяжело вздохнул. — Все, Максим, свободен. Езжай домой. Устал я от тебя. Лазаренко поднялся со стула. — Только особо не расслабляйся, — предупредил полковник. — В любой момент я могу вызвать тебя в управление. — Чтобы казнить? — Угу. Или наградить. Сейчас твоя судьба решается на самом верху, и от меня ничего не зависит. Все, иди. Вернувшись к себе в кабинет, Лазаренко достал телефон и набрал номер Егора. — Егор? — Да. — На встречу с Игроком поедешь один. — Почему? — Сложный вопрос. И нетелефонный. — Ясно. Один так один. Давай адрес. Лазаренко улыбнулся: — Что мне в тебе нравится, Егор, так это то, что ты никогда и ничему не удивляешься. 17 Дверь открыл худощавый малый лет двадцати двух с острым лицом и быстрыми черными глазками. Одет он был в коричневую замшевую куртку, под которой ясно угадывались очертания какого-то массивного предмета. — Вы кто? — спросил малый. — Егор Кремнев. — Проходите! Егор прошел в приемную и сел на стул. Парень постучал в коричневую, обтянутую кожей дверь, и когда ему сказали «да», открыл ее и скрылся в недрах кабинета. Вернулся он через несколько секунд. — Придется немного подождать. У Александра Константиновича важный телефонный разговор. Парень присел на край стола, усмехнулся и весело подмигнул Кремневу. Откуда ни возьмись, в руках у него появилась колода игральных карт. — Не желаете скрасить минуты ожидания? — спросил парень сладким голосом профессионального шулера. — Покер, очко, ази? Егор мрачно усмехнулся. — Спасибо за заботу, малыш. На мне сегодня пиджак с узкими рукавами, тузы неудобно вытряхивать. В следующий раз. — Дело хозяйское, — пожал плечами парень. Потом ловко перетасовал карты и протянул колоду Егору: — Подсними-ка, дядя. Кремнев подснял. Парень скинул на стол четыре верхние карты рубашкой кверху. Посмотрел на Егора с ухмылкой и сказал: — Переверни. Егор перевернул. Туз, король, дама, валет. Все пиковые. — Кварт-мажор, дядя! — воскликнул парень и хихикнул, как школьник, подложивший учителю кнопку. Затем собрал карты, слегка согнул колоду правой рукой и отпружинил ее веером в левую. Тут же выщелкнул одну карту из колоды и перекатил ее по костяшкам кулака — туда-сюда. Карта еще немного потанцевала на его руке и вдруг исчезла, а вместе с ней и вся колода. Пришла ниоткуда и ушла в никуда, словно и не было ее. — Ловко, — похвалил Кремнев. — А можешь… Договорить Егор не успел. На столе хрюкнул коммутатор, и вслед за тем певучий голос небрежно произнес: — Яша, впусти гостя! Парень подмигнул Егору и указал на дверь: — Милости прошу, уважаемый гость! Директор развлекательного комплекса Александр Константинович Нехлюдов (он же — Игрок) сидел в мягком кожаном кресле, закинув ногу на ногу. Лицо у Игрока было полное и одышливое, а на подбородке красовалась светлая аккуратная бородка. — Капитан Кремнев, — представился Егор. — Егор Иванович. — Ясно. Присаживайтесь, пожалуйста! — Игрок нагнулся к коммутатору и нажал на кнопку: — Яша, принеси нам с товарищем сыщиком по чашечке кофе. Или… — Он едко взглянул на Кремнева. — …Или товарищ майор предпочитает водку? — Кофе подойдет, — не замечая иронии, кивнул Егор. Игрок кивнул и убрал палец с кнопки. — Ну-с? — вскинул он тонкие брови. — Чем могу быть полезен родной полиции? — Есть разговор, — сказал Кремнев, пристально разглядывая Игрока. Егору не раз приходилось встречаться с сутенерами, держателями притонов, порномагнатами и прочим отребьем. Но то было отребье иностранное — французы, итальянцы, мексиканцы. С разновидностью «советского» порномагната Егор встречался впервые. — О чем же мы с вами будем говорить? — вежливо поинтересовался Игрок. — Я ведь теперь на легальном положении. С криминалом больше не связан. — Да ну? Дверь открылась, в кабинет вошел Яша. Поставил перед Игроком и Егором по чашке кофе и молча удалился. Кремнев поднял свою чашку и осторожно подул на горячий кофе. Отпил глоточек и с задумчивым видом почмокал губами. — Кофе что надо, — заключил он. — Дряни не держим, — улыбнулся в ответ Игрок. — Итак, зачем вы пришли? Кремнев поставил чашку с кофе, достал из кармана увеличенную фотографию Леры и положил ее на стол. — Я хочу знать, кто это такая, — сказал он. Игрок осторожно, одними кончиками пальцев, взял снимок, глянул на него небрежным взглядом, потом перевернул обратной стороной, потер пальцем по гладкой белой поверхности и, вздохнув, бросил снимок на стол, как надоевшую игрушку. Даже не бросил, а этак лениво выпустил из пальцев. — Шикарная девочка, — сказал он. — Да, — кивнул Егор, — красивая. Кто она? — Это Алена. Алена Голубь. Года два назад она снималась в фильме, который я продюсировал. — Вы имеете в виду порнофильм? — уточнил Кремнев. Игрок усмехнулся: — Почему же сразу «порно»? Я предпочитаю называть это «жесткой эротикой». — Как ни назови, а пакость остается пакостью, — презрительно проговорил Егор. — Это ваше мнение, — с кривоватой улыбочкой заметил Игрок. — И я не собираюсь его оспаривать. У Егора кулаки зачесались съездить сутенеру по физиономии, но он сдержался. — Вы сказали, что она снималась в вашем фильме два года назад. А как она пришла в ваш «бизнес»? — Ну… — Игрок пожал пухлыми плечами. — До того момента она уже снялась в двух или трех фильмах. Их продюсировал какой-то крутой бизнесмен… — Игрок наморщил лоб. — …Его имя я, к сожалению, не помню. — А потом? — спросил Егор. — А потом наши пути разошлись, — мягко проговорил Игрок. — Значит, два года назад. — Егор нахмурился. — И вы до сих пор ее помните? Игрок посмотрел на Егора с сочувствием и удивлением, как на умственно отсталого. — Уважаемый, такие девочки не забываются, — сказал он. — Алена прожила у меня полтора месяца. Каталась, как сыр в масле. Потом ушла. — Куда? — А куда они все уходят? Дальше. Делать себе карьеру, зарабатывать деньги. — И где она теперь? Игрок пожал узкими плечами: — Понятия не имею. Я занимаюсь легальным бизнесом и далек от всего этого. Вы спросили, кто она. Я вам ответил. Полагаю, зная имя, вам не составит особого труда найти девчонку. Егор глубоко, в последний раз, затянулся, швырнул окурок в пепельницу, сгреб со стола фотографию и спрятал ее в карман. Поднялся с кресла. — Спасибо за помощь, — грубо сказал он. Игрок поднял ладонь и легонько пошевелил пальцами. — Аревуар, гражданин начальник. Кремнев вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. — Ментяра позорный, — злобно проговорил Игрок, схватил со стола пачку сигарет и яростно запустил ею в захлопнувшуюся дверь. 18 Лазаренко вышел из кабинета начальника и вытер платком потный лоб. Новый поворот событий не столько взбодрил его, сколько окончательно сбил с толку. Полковник Балога распорядился продолжать дело. Но говорил он с Максимом хмуро и сдержанно. Лазаренко попытался прощупать почву, разузнать, что там и как, но полковник был тверд, как кремень, и не «повелся» на намеки Максима. Час спустя Лазаренко впустил в кабинет Егора Кремнева, подождал, пока тот усядется на стул, и протянул ему тонкую бумажную папку. — Вот! — сказал Лазаренко и положил папку на стол. — Все, что удалось узнать о твоей Лере! Можешь ознакомиться. Кремнев взял листок и начал читать вслух: — Алена Владимировна Голубь. 1985 года рождения. Не замужем. В Дэнск приехала в 2002 году. Поступала в Театральный институт. Не поступила. Через год повторила попытку, но с тем же успехом. С 2003 года занималась проституцией. С 2005 года в сводках рейдов полиции нравов не значится. Адрес: улица Лесная, дом 10, квартира 106. Егор отложил листок и улыбнулся. — Отлично. Что будем делать дальше? Поедем и возьмем ее? — За что? — вскинул брови Лазаренко. — Как, за что? У нас есть фотография, где она стоит в обнимку с тремя мужиками, двое из которых мертвы. Тебе этого мало? Майор Лазаренко посмотрел на Егора сочувственным взглядом. — Ну и что эти твои фотографии доказывают? — поинтересовался он. — Что Алена Голубь, она же Лера, была проституткой? Ну, была. Что встречалась с Мазуром и братьями Голышевыми? Возможно, да. И что с того? Егор молчал, озадаченно хмуря лоб. — Проституток у нас не судят, — продолжил Лазаренко. — Тем более — бывших. Ну, привезешь ты ее сюда, а она тебе: «Гражданин начальник, если хотите о чем-то меня спросить — обращайтесь к моему адвокату». И все. Концы в воду. Ищи их потом. Егор хмуро посмотрел на сыщика и дернул уголком рта. — Что же ты предлагаешь? — Я предлагаю установить за Аленой Владимировной Голубь наружное наблюдение. Поводов для ее задержания у нас нет. Но, если она в чем-то замешана, у нас есть все шансы это узнать. Кремней обдумал слова майора и кивнул. — Ты прав, — нехотя признал он. — Когда начнем наблюдать? Лазаренко выключил электрочайник, поставил на стол чашку с заваркой и небрежно сообщил: — Уже начали. * * * Три дня наблюдения ничего не дали. Алена Голубь вела размеренную и вполне пристойную жизнь. Она ни с кем не встречалась. Выходила из дома раз в день. Прогуливалась с ребенком в парке, по пути заходила в продуктовый магазин. Погуляв по парку часа два, возвращалась домой. Скучная, неприметная жизнь образцовой домохозяйки. Лишь одна деталь могла заинтересовать следствие. А именно: куда бы ни отправилась Алена, рядом с ней всегда находился высокий, подтянутый, коротко стриженный мужчина. Они почти не разговаривали. Алена катила перед собой коляску, а мужчина просто шел рядом, изредка — с наигранным безразличием — поглядывая по сторонам. Он не был похож на мужа или друга семьи. Он был похож на охранника. Зачем Алене Голубь понадобился охранник? От кого он ее защищал? Чего она так боялась? Все эти вопросы оставались пока без ответа. Однако на четвертый день наблюдений кое-что начало проясняться. В одиннадцать часов вечера к подъезду, где жила Алена Голубь, подъехал черный «Мерседес», из которого вышел высокий стройный мужчина в элегантном костюме и с черным кейсом в руке. Он задрал голову и посмотрел на освещенные окна дома. Затем достал из кармана сотовый телефон, нажал на кнопку вызова и приложил телефон к уху. Через несколько секунд у окна квартиру, в которой жила Алена Голубь, возник стройный девичий силуэт. Окно открылось. Алена выглянула вниз и помахала молодому человеку рукой. Другая ее рука — с телефоном — была прижата к уху. Незнакомец помахал в ответ. Затем сложил мобильник, убрал его в карман, поставил машину на сигнализацию и вошел в подъезд. Черноволосый скуластый оперативник, наблюдавший за этой сценой из окна припаркованного на другой стороне улицы «Москвича», поднес ко рту черный микрофон и сказал: — Похоже, у нашей голубки гости. * * * — Есть! — сказал Лазаренко. Егор оторвал взгляд от экрана компьютера и посмотрел на Лазаренко. — Ты о чем? Максим грохнулся в кресло и вытер рукавом потный лоб. — Мы выяснили имя любовника Алены Голубь. Это некий Игорь Лапин. Глава охранного агентства «Щит и герб». — Щит! — насмешливо выругался по-английски Егор. Лазаренко ухмыльнулся: — Я вижу, ты в совершенстве владеешь английским. — Как своим родным. И зачем нам понадобился этот Игорь Лапин? — Пока не знаю, — ответил майор. — Но это единственное, что у нас есть. Егор все еще смотрел на приятеля-полицейского с сомнением. — С чего ты вообще взял, что в деле замешана женщина? — недовольно спросил он. Лазаренко усмехнулся. — Ты, Егор, человек неглупый. И, наверное, шпион хороший. Но сыщик из тебя, уж извини, некудышний. Кремнев пожал плечами. — Поживем — увидим. 19 Егор Кремнев шел но широкому светлому коридору и с интересом разглядывал стайки юных длинноногих созданий, толпящихся возле дверей с надписью «Приемная комиссия». Девчонки были замечательные. Некоторые из них зубрили стихотворения и басни, другие взволнованно расхаживали по коридору, нахмурившись и выкуривая одну сигарету за другой, третьи весело болтали друг с другом, не проявляя никаких признаков беспокойства. Вышагивая мимо юных, разгоряченных волнением нимф со всеми их платьицами, юбками, духами, быстрыми взглядами и улыбками, Кремнев вдруг почувствовал себя пожилым многоопытным мужчиной. Почти стариком, все главное в жизни у которого уже было за плечами. Не сказать, чтобы это чувство было приятным. Егор усмехнулся своим мыслям. На ум ему вдруг пришли чьи-то давным-давно заученные, но до сих пор незабытые стихи. Мы возьмем себе в жены девиц с глазами Дикой лани! А если мы девы сами. То мы юношей стройных возьмем в супруги И не будем чаять души друг в друге! «На стройного юношу ты уже не тянешь», — грустно сказал себе Кремнев. Он остановился возле массивной железной двери с надписью «Архив» и вежливо постучал. Ответа не последовало. Егор надавил на ручку и открыл дверь. Молодая симпатичная женщина с длинными белыми волосами подняла голову и строго посмотрела на Кремнева. Небольшой элегантный чайник застыл в ее изящной руке. — Можно? — спросил Егор. Женщина поставила чайник на стол и сказала: — Смотря что. Если войти, то вы уже вошли. — В самом деле, — сказал Кремнев. — Извините, что ворвался без приглашения. Вообще-то я стучал. — Вообще-то, — строго сказала женщина, — у меня обед. — Она оглядела Егора с ног до головы и смягчилась. — Ладно уж, проходите. Для такого интересного мужчины я готова сделать исключение. Только закройте за собой дверь. Кремнев закрыл дверь и прошел к столу. Уселся в потертое кожаное кресло. — Останусь ли я таким же интересным после того, как представлюсь, — вот в чем вопрос, — с улыбкой сказал он. Затем достал из кармана удостоверение, раскрыл его и показал даме. — Егор Иванович Кремнев, — прочитала женщина. — Значит, это вы звонили мне сегодня утром? — Да. Блондинка быстрым движением поправила прическу и улыбнулась Егору мягкой и теплой улыбкой. — Татьяна Борисовна Васильева, — представилась она. — Заведующая архивом. Она протянула Кремневу узкую ладонь. Егор осторожно ее пожал. Ладонь была такая же, как улыбка, — мягкая и теплая. — Судя по улыбке, интерес все-таки остался, — заключил Кремнев. — Более того, — усмехнулась блондинка. — Он возрос! Кофе будете? — Спасибо, нет. — Дело ваше, — сказала женщина. — Итак, чем могу быть полезна? — Я уже говорил по телефону… Мне хотелось бы взглянуть на личное дело абитуриентки Алены Голубь. — Ах, да! Извините, совсем вылетело из головы. — Татьяна Борисовна открыла верхний ящик стола, достала из него тощенькую папку и положила на стол. — Мы, женщины, такие рассеянные. В особенности, когда рядом нет мужчины, который постоянно бы нам обо всем напоминал. Кремнев вежливо улыбнулся, взял папку в руки, раскрыл ее и погрузился в чтение. ЛИЧНОЕ ДЕЛО АБИТУРИЕНТА АБИТУРИЕНТКА: Алена Владимировна Голубь ХАРАКТЕРИСТИКА Алена Владимировна Голубь закончила школу номер 19 г. Новинска в 2002 году. За время учебы показала себя ответственной и старательной девочкой. Хорошо училась. Всегда была в центре событий, происходящих в классе. По характеру — спокойна, отзывчива, всегда поможет другу. Поведение хорошее. Среди ребят пользуется авторитетом. Отличается мечтательным характером, но учебе это никогда не мешало. Посещала школьный драмкружок. Преподаватель драмкружка отмечает у Алены Голубь явный талант. Алена мечтает стать актрисой. Помимо увлечения театром, Алена активно занимается спортом. Имеет второй юношеский разряд по художественной гимнастике и первый — по стрельбе из лука. Не курит. Классный руководитель 11«б» класса Т.И. Малкина АВТОБИОГРАФИЯ Алены Владимировны Голубь Я, Алена Владимировна Голубь, родилась в городе Новоалтайске Алтайского края. Моя мама работает медсестрой. Папы нет. Актрисой я мечтала стать с детства. В шестом классе поступила в школьный драмкружок и играла в нем до самого окончания школы. Мне повезло сыграть много интересных ролей. Я играла Нину Заречную в «Чайке», Раневскую в «Вишневом саде». Лучшей моей ролью была роль Наташи Ростовой в пьесе по роману Л. Толстого «Война и мир». За эту роль я получила первую премию на фестивале театральных студий, который проходил в Барнауле. Я очень хочу быть актрисой. Это лучшее, что может быть на свете. Если я поступлю, я хочу всю свою жизнь посвятить служению искусству. Для меня было бы счастьем умереть на сцене. Алена Голубь — Какие громкие слова, — сказал Егор, закончив читать. — Они что, все так пишут? — Почти, — кивнула Татьяна Борисовна. — Девочки думают, что их примут в институт за одну только любовь к театру. Хотя многие из них никогда и в глаза-то не видели сцены. — Зачем же тогда поступают? — Кино. Слава. Деньги. И потом — женщины любят, когда все вокруг восхищаются ими. Многие девушки готовы пойти на все, лишь бы увидеть восторженные глаза мужчин. — И некоторые действительно идут, — подтвердил Кремнев. Женщина улыбнулась. — Вам это лучше знать. Скажите, Егор Иванович, а что, много преступлений совершается на любовной почве? — В общем, да. Жены часто отправляют своих мужей на тот свет, объясняя это неожиданной вспышкой ревности. Татьяна Борисовна кивнула: — Я могу их понять. — Но большинство, — продолжил Егор, — предпочитают отправлять на тот свет не мужей, а их любовниц. — Если вдуматься, это очень разумный подход, — сказала Татьяна Борисовна. — Если вдуматься, то да, — сказал Кремнев. — Если бы еще за это не сажали… — Он закрыл папку и положил на нее ладонь. — Я могу это забрать? — С возвратом? — Как получится. Татьяна Борисовна улыбнулась. — Что ж… В отличие от большинства мужчин, вы, по крайней мере, не даете пустых обещаний. Ладно, забирайте. — Спасибо. — Егор взял папку и поднялся с кресла. — Мне пора. — Может, все-таки кофе? — Я бы с радостью, но работа не ждет. — А вы заходите, когда не будете так заняты. — Зайду. — Обещаете? Кремнев покачал головой: — Нет. — Очень жаль, — сказала Татьяна Борисовна. Она положила подбородок на ладонь и посмотрела на Егора мечтательным взглядом. — К нам так редко заходят настоящие мужчины, — сказала она. — А как же артисты? — А, — Татьяна Борисовна пренебрежительно махнула рукой. — Они ведь всего лишь артисты. Егор сел в машину, закурил и задумчиво посмотрел на стены театрального института. «Талантливая и чувствительная девушка. Маленькая, очаровательная головка, забитая романтическими бреднями. Наташа Ростова и Нина Заречная! А спустя какой-то год — порноактриса. Все-таки жизнь умеет преподносить сюрпризы». Так думал Кремнев, пуская в окно белые клубы табачного дыма. Потом он вдруг вспомнил Ольгу. Ее огромные синие глаза, сосредоточенное лицо и улыбку, от которой так легко делается на сердце. Егор выбросил окурок в окно, протянул руку и повернул ключ зажигания. Глава третья 1 С виду русский депутат Виктор Анатольевич Кузнецов был совершенно обычным, уверенным в себе и стопроцентно респектабельным господином средних лет. Дорогой, но неброский костюм от «Армани», упитанный животик, от которого неплохо было бы избавиться, но который пока что не доставлял своему владельцу никаких хлопот. Редкие волосы цвета морского песка, аккуратно зачесанные набок. Желтовато-серые глаза смотрят спокойно и уверенно. На среднем пальце правой руки поблескивает платиновый перстень с небольшим бриллиантом. Виктор Анатольевич сидел в небольшом ресторанчике недалеко от Центрального вокзала — здесь подавали шаурму, а Кузнецов очень любил шаурму. Но на этот раз шаурма ему не понравилась. Виктор Анатольевич поманил пальцем официантку. — По-вашему, это шаурма? — ехидно поинтересовался он. — Что? — не поняла официантка. — Это, — сказал Кузнецов и показал пальцем на недоеденную шаурму. — Почему в ней так мало мяса? Официантка усмехнулась. — Если хотите мяса, — сказала она, — закажите себе бифштекс. Виктор Анатольевич поморщился. — Какое хамство, — пробормотал он. — Будете еще что-нибудь заказывать? — подняла брови официантка. — Нет, — хмуро ответил Кузнецов. — Хотя… Еще один бокал пива. — И все? — И все. — Хорошо. Официантка развернулась и ушла. Виктор Анатольевич посмотрел ей вслед и тихо покачал головой. Все-таки какие дикие и отсталые люди здесь живут. Но, с другой стороны, какие могут быть претензии? Это ведь не Москва. Кузнецов посмотрел на недоеденную шаурму и поморщился. Черт знает что такое. В этой стране гадости — обычное дело. Чиновников и бизнесменов убивают в подъездах и скверах, и не просто убивают, а стреляют им в пах! В России такое было в кошмарных девяностых. А в этой стране девяностые, судя по всему, длятся до сих пор. Да что там убийства — посмотрите на шаурму, которую тут готовят. Это ведь не шаурма, это ужас какой-то! Подошла официантка и поставила перед Кузнецовым стакан холодного пива. — Спасибо… Надя, — сказал девушке Виктор Анатольевич, глянув на визитную карточку, прикрепленную к ее аппетитной груди. — На здоровье, — ответила официантка. Затем заменила грязную пепельницу на чистую и ушла. «Ну, хоть это они умеют делать», — усмехнулся Кузнецов. Тут взгляд его упал на большие часы, висевшие на стене. «Однако он опаздывает, — с неудовольствием подумал Кузнецов. — Пора бы ему уже появиться». Едва Виктор Анатольевич об этом подумал, как за спиной его окликнул негромкий голос: — Господин Кузнецов? Виктор Анатольевич повернулся. — Да. Это я. — Здравствуйте. Разрешите присесть? — Если вы тот, кого я ждал, — садитесь. Мужчина выдвинул стул и сел. Прямо напротив Кузнецова. — Извините, что немного опоздал… — улыбнулся он. — Ничего страшного, — с холодной улыбкой ответил Виктор Анатольевич. — Две минуты ничего не решают. — Вы правы, — улыбнулся в ответ мужчина. — Ну что ж, обсудим наши дела? Кузнецов принял деловой вид и кивнул: — Рад видеть перед собой делового человека. Давайте. Спустя десять минут официантка Надя окинула взглядом зал и вдруг с досадой проговорила: — Черт! Седьмой столик! Я совсем про него забыла! Она взяла чистую пепельницу и поспешила к столику, за которым сидел вздорный толстяк в дорогом костюме. «Сейчас скажет, что пиво невкусное, — подумала Надя. — Потребует, чтоб я добавила ему солода! — Надя усмехнулась. — Вот кретин!» Придирчивый россиянин по-прежнему сидел за своим столиком. Сидел неподвижно, уставившись на свой стакан. Возле его левой руки стояла пепельница, в ней лежала смятая грязная салфетка. — Что-нибудь еще? — спросила Надя, наклонившись, чтобы заменить пепельницу. Мужчина ничего не ответил. Надя выпрямилась, и вдруг ее правая нога резко скользнула в сторону. — Блин! — выругалась она, едва удержав равновесие. Затем посмотрела себе под ноги. Рядом с ее правой туфелькой поблескивала лужица какой-то вязкой темно-красной жидкости. — Блин, — растерянно повторила Надя и перевела растерянный взгляд на посетителя. Он сидел молча, уставившись прямо перед собой и слегка приоткрыв рот. Его остекленевшие желтоватые глаза ничего не выражали. Внезапно у Нади закружилась голова. Она негромко охнула, выронила из рук поднос, вскинула руки к лицу и, покачнувшись, повалилась на пол. 2 Майор Лазаренко расположился за круглым столом в кабинете управляющего кафе и достал сигарету. — Вы позволите? — спросил он у сидевшей напротив девушки. — Да, конечно… Она была очень бледна, эта девушка. Бледна и напугана. Еще не отошла от шока. — Значит, он был один? — спросил майор, деликатно пуская дым в сторону уголком рта и пряча в карман зажигалку. Девушка кивнула. — Да. — И к нему никто не подсаживался? Девушка покачала головой. — Нет. — А может, вы просто не заметили? — Может быть… Вы же видели, его столик находится в нише, за колонной. Его ниоткуда не видно. Только когда обогнешь колонну, тогда… — Девушка всхлипнула и прижала к глазам платок. Лазаренко подождал, пока она немного успокоится, и продолжил негромким мягким голосом: — Скажите, Надя, а когда вы подходили к нему — ну, там, приносили пиво, меняли пепельницу — он ничего вам не говорил? — Нет. Только пожаловался на шаурму. Сказал, что надо класть побольше мяса. — И все? — И все. Майор нахмурился. — Сколько времени прошло между моментом, когда вы поставили пиво ему на стол, и тем моментом, когда увидели, что он мертв? Девушка задумалась. — Точно не помню… Минут десять, наверное. А может, и того меньше. — И вы не слышали грохота выстрелов? — Нет, — покачала головой девушка. — Это, конечно, странно. Но играла музыка… И к тому же — в зале постоянно что-то гремит… Знаете, то стакан кто-нибудь уронит, то еще что-нибудь… Постоянно что-нибудь падает… — Внезапно девушка остановилась. Пристально посмотрела на майора. — Знаете, я совсем забыла… Ведь я помню одного человека… Когда я проходила, чтобы обслужить пятый столик, он как раз стоял возле той колонны. Я еще подумала: места он себе, что ли, подыскать не может. Хотела сказать менеджеру зала, но засуетилась и забыла. — Вы можете вспомнить внешность этого человека? Девушка задумалась. Затем покачала головой. — Вряд ли. Вот если бы увидела его снова, может быть, и вспомнила бы. А так… Нет. Не смогу. — Ну, а хотя бы — высокий он был или низкий? — По-моему, довольно высокий. Хотя я могу и ошибаться. Чтобы пройти к колонне, нужно спуститься по ступенькам. Получается, что он стоял ниже, чем я. Когда смотришь на человека сверху, довольно трудно определить его рост. К тому же, я видела его на ходу… Пробегая мимо… Лазаренко подождал, не скажет ли официантка еще чего, но она молчала. — Это все, что вы помните? — спросил он. Она кивнула: — Да. Майор кивнул и, наклонившись к столу, стряхнул с сигареты пепел. — У вас очень усталый вид, — мягко сказал он девушке. — Езжайте домой и выспитесь как следует. Утром будет легче. — Я могу ехать? — Да, конечно. Спасибо за разговор. — Пожалуйста. — Если еще что-нибудь вспомните, звоните прямо мне. Вот мои координаты. — Лазаренко протянул девушке визитную карточку. Официантка взяла визитку и не глядя положила ее в карман блузки. Встала из-за стола. — До свидания. — Всего хорошего. Девушка вышла из комнаты. * * * — Пятый труп! — рявкнул полковник Балога, глядя на майора Лазаренко налитыми кровью глазами. — Ты что себе думаешь! Ждешь, пока эта сволочь перестреляет всех переговорщиков? Максим потупил взгляд и угрюмо произнес: — Товарищ полковник, у нас нет ни одной зацепки. Убийца не оставил нам ни одной улики, ни одного следа. Полковник сжал кулаки и гневно сверкнул на майора глазами. — Сказал бы я тебе… — Несколько секунд он молчал, пытаясь взять себя в руки, затем слегка расслабился и резко проговорил: — Мне только что звонил губернатор. Я мог бы тебе пересказать наш разговор, но не стану. И знаешь, почему? — Знаю, — угрюмо отозвался Лазаренко. — Товарищ полковник, мне трудно работать в таких условиях. Меня то отстраняют, то угрожают увольнением… — У нас пять убийств! — снова прорычал полковник Балога. — Пять! Лазаренко поджал губы. — Я не виноват, что эти господа ведут себя, как дети, — пробурчал он. — Вы же сами предупредили всех участников переговоров, чтобы они не выходили на улицу без охраны. — Плевать они хотели на мои предупреждения! — Это их проблемы. — Что? — Полковник прищурил морщинистые веки. — Что ты сказал, майор? — Я сказал, что часть вины лежит и на них. Полковник шумно выдохнул воздух. — Максим, ты что, ребенок? — с холодной иронией осведомился он. — Когда это они за что-то отвечали? Лазаренко не ответил. Он мрачно разглядывал свои руки. Несколько секунд полковник молчал, затем, окончательно взяв себя в руки, объявил: — В общем, так, Максим. Если в ближайшие три дня ты не раскроешь это дело, нам с тобой конец. Но если я еще могу как-то выкарабкаться благодаря своим связям, то у тебя такой возможности нет. На кону твое будущее. И если ты его просрешь… В общем, сам понимаешь. — Понимаю, товарищ полковник. — В таком случае, иди и работай! Лазаренко поднялся со стула и, понурив голову, зашагал к двери. В кабинете его уже ждал Егор. — Привет, — буркнул Лазаренко, прошел к столу и включил чайник. Егор пристально вгляделся в его лицо и спросил: — Ну, что там с нашей Аленой Голубь? — Ничего, — ответил Максим. — То есть? — То и есть. Нужно искать другую версию — более реалистичную. Брови Кремнева сошлись на переносице: — Ты же сам упрекал меня в том, что я… Лазаренко махнул рукой: — Помню-помню. Но даже Пинкертон ошибался. — И ты даже не побеседуешь с этой Аленой Голубь? Максим отрицательно качнул головой: — Нет. Мне дали три дня, чтобы я нашел убийцу. И у меня нет времени играть в игрушки. Мы имеем дело с настоящим профессионалом. Я бы даже сказал — с настоящим асом. Человек-призрак, человек-тень. Думаю, гонорары этого мерзавца обозначаются пятизначными цифрами. А ты мне толкуешь про какую-то проститутку. — «Человек-тень»! — Егор усмехнулся. — Что это тебя потянуло на лирику? — Потянет тут, — хмуро отозвался Лазаренко и достал из кармана сигареты. Егор проследил взглядом за его рукой и чуть прищурился. — А как же насчет «четырех сигарет в день»? — насмешливо поинтересовался он. — Нельзя так наплевательски относиться к своему здоровью. — Отвали, — буркнул Лазаренко и чиркнул зажигалкой. Прикурив, он спрятал зажигалку в карман и холодно посмотрел на Егора. — Пять лет назад я занимался делом о «синдикате киллеров», — сказал Лазаренко. — Тогда нам не удалось никого посадить, но «лавочку» мы все-таки прикрыли. Ну, или нам показалось, что прикрыли. На столе закипел чайник. Максим выключил его и продолжил, дымя сигаретой: — Все эти годы я следил за тремя наиболее значимыми фигурами в этом «синдикате». — Они киллеры? — спросил Егор. — Один из них — да, — ответил Лазаренко. — Правда, за руку его никто не ловил, но… В общем, я знаю, о чем говорю. Два других — что-то вроде «разводящих». Они получали заказы и находили исполнителя. — И где они теперь? — «Разводящие» занялись легальным бизнесом и преуспели. У одного из них сеть станций техобслуживания в четырех городах. Второй — совладелец трубного завода. А вот третий… — Тот, который киллер? Лазаренко кивнул: — Да. Его фамилия Хамдамов. Он тоже пытался наладить свой бизнес, но быстро прогорел. Последние три года он руководит секцией стрельбы при бывшем Доме пионеров. Егор присвистнул. — Вот это да. Готовит себе достойную замену? Лазаренко усмехнулся: — Что-то вроде этого. А ты чего ждал — что он будет торговать хот-догами в парке культуры и отдыха? Егор хмыкнул. — Лучше скажи, зачем ты мне все это рассказываешь? — А ты не понял? — Хочешь «прощупать» эту троицу на предмет возврата к прошлой жизни? Майор покачал головой: — Не совсем. Думаю, эти ребята чисты. Но они могут дать нам какую-нибудь наводку. Покажу им протоколы осмотра мест происшествий. Один мастер всегда узнает руку и почерк другого мастера. По нюансам, по деталям… Дай сигарету! Егор швырнул Максиму пачку «Кэмэла». Тот неторопливо закурил. — А как же Алена Голубь? — спросил у него Кремнев. — Что ты имеешь в виду? — Ты в самом деле не собираешься с ней встречаться? Лазаренко выдохнул дым уголком рта и небрежно обронил: — Я уже сказал, что нет. — Ну, нет, так нет, — в тон ему проговорил Егор. — Слушай, а что, если я сам с ней поговорю? Лазаренко пожал плечами: — Валяй, говори. Только не переусердствуй. — В каком смысле? — Скажешь грубость — накатает «телегу». Егор дернул уголком рта: — А с какой стати мне говорить ей грубость? — Но ведь она проститутка. — Бывшая, — поправил Кремнев. Майор пожал плечами: — Ну и что? Начнешь копаться в ее прошлом, намекнешь на бывший род ее занятий… В общем, будь осторожней. — Постараюсь. — Егор пододвинул к себе телефон и снял трубку. — Говори ее номер! 3 Максиму Лазаренко было тридцать девять лет. За долгие годы работы в «органах» он навидался всякого. Особенно в девяностых годах, когда людей расстреливали десятками — и так изо дня в день. Угрожали Максиму множество раз. А иногда не просто угрожали, а пытались привести угрозы в действие. Но всякий раз, сцепив зубы, Лазаренко продолжал делать свою работу, не обращая внимания на запугивания, лесть и попытки подкупа. Но такого, как сейчас, с ним не было никогда. Им снова пытались манипулировать, но на этот раз в роли «запугивателя» выступали не убийцы и воры, а собственное правительство. Правительство, на которое он в общем-то все эти годы работал. Максим любил свою страну, верил, что она способна удержать свою независимость, верил в ее великое будущее. Ему не нравилось, когда правители начинали склоняться в сторону очередного «большого брата», будь то Россия или США. И сейчас, когда Максиму пришлось стать невольным участником этих жутковатых игр в «перетягивание каната», он чувствовал себя не в своей тарелке. Присутствие Кремнева лишь подливало масла в огонь. Поначалу он здорово раздражал Максима. Потом Лазаренко почувствовал к «москалю» симпатию. Тот не лез в бутылку, не пытался указывать, прислушивался к советам — в общем, знал свое место и не корчил из себя суперпрофессионала. И все же в его присутствии Лазаренко до сих пор чувствовал себя слегка неловко, хотя и не показывал этого. Слишком холодными были его глаза, слишком твердым был очерк его губ, слишком резкими были морщины вокруг его сухого рта. Дьявол, желающий казаться ангелом. Волк в овечьей шкуре. Этот диссонанс жесткой внешности и лояльного поведения немного нервировал Макса. Поэтому о полном доверии не могло быть и речи. Кроме того, Лазаренко знал, что Егор зачастил к Ольге Кержнер. Похоже, Кремнев здорово запал на эту «жертву насилия». Лазаренко никогда не был монахом, но до того, чтобы крутить шашни с «фигуранткой дела», он никогда не опускался. В общем, этой связи Лазаренко не одобрял, а сам Егор, после истории с Ольгой, сильно упал в глазах Максима. Когда Кремнев высказал желание поехать к Алене Голубь, Лазаренко втайне обрадовался. Пусть едет. Чем меньше этот «москаль» будет путаться под ногами, тем лучше. * * * Алена Голубь мельком глянула на удостоверение, которое протянул ей Егор, и даже не попросила его раскрыть. Зато в лицо Кремнева она вгляделась пристально. Егор выждал несколько секунд, давая девушке возможность вдоволь наглядеться на свое лицо, затем поинтересовался: — Могу я войти в квартиру? Алена, не проронив ни слова, посторонилась, и Кремнев вошел. — Разуваться нужно? — спросил он. Она отрицательно качнула головой и указала на дверь гостиной: — Проходите, садитесь. Кремнев прошел в гостиную. Огляделся. Обстановка была, что называется, с претензией на роскошь. Резное дерево, мрамор, бронза. В общем, именно то, что Егор и рассчитывал увидеть. — Где можно сесть? — вежливо осведомился он. Алена кивнула на кресло. Егор сел и посмотрел на хозяйку квартиры снизу вверх. — Если хотите, можете закурить, — сказала она и села на диван. Кремнев потянулся в карман за сигаретами, но передумал. Он встретился к Аленой взглядом и тут же отвел глаза. В какое-то мгновение ему показалось, что эта девушка читает его мысли — столько понимания, спокойствия и скепсиса было в ее взгляде. — О чем будем говорить? — спросила Алена. — О вашем прошлом, — ответил Егор. Девушка чуть прищурила серо-голубые глаза. — Вы думаете, что это интересно? — небрежно спросила она. — Еще не знаю, — сказал Кремнев. — Нужно сначала послушать, а потом делать выводы. Алена вздохнула, взяла со столика сигареты, вытащила одну длинными бледными пальцами и вставила в рот. В каждом ее движении, в каждом жесте было столько кошачьей грации, что Егор невольно залюбовался. Алена прикурила от простой пластиковой зажигалки и взглянула на Кремнева, прищурив глаза от дыма. — Только давайте без обиняков, — сказала она. — Я не люблю, когда юлят. Егор хмыкнул: — Я тоже. Не против, если я буду задавать вопросы? Так легче начать беседу. Алена пожала острыми плечами: — Задавайте. — Вы были проституткой? Кремнев думал, что она удивится или возмутится, но в лице Алены не дрогнул ни один мускул. — Не просто проституткой, а проституткой для элиты, — спокойно поправила она. — Моими клиентами были мужчины очень высокого полета. Егор не удержался от усмешки. — Вы как будто гордитесь этим. Усмехнулась и Алена: — А что плохого, если мастер гордится своей работой? Это была моя работа, и я делала ее хорошо. — Грязноватая работа, — заметил Егор. — Грязноватый мир, — спокойно возразила Алена. Кремнев вдруг почувствовал себя неуютно под ее спокойным пристальным взглядом. — Обычно бывшие путаны скрывают свое прошлое, — сказал он. — А какой смысл? — Ну… — Кремнев пожал плечами. — Чтобы дети не узнали. Да и муж. — Мужа у меня нет, — сказала Алена. — Мой любовник обо всем знает. А что касается сына… — Алена прищурила глаза, в которых вдруг появился зеленоватый оттенок. — Вы ведь не собираетесь ему рассказывать? — Нет, конечно. Она холодно улыбнулась: — Ну, значит, мне не о чем волноваться. Егор смотрел на Алену во все глаза. В ней чувствовалась огромная воля. Необычное качество для женщины. На этот раз Алена дала ему время вдоволь на себя насмотреться, после чего невозмутимо осведомилась: — Нравлюсь? — Нравитесь, — честно ответил Егор. — В жизни вы еще лучше, чем на картине. Она стряхнула пепел в массивную хрустальную пепельницу. — На какой картине? — Павел Голышев нарисовал ваш портрет. — Правда? А кто это? — Художник. Вы с ним встречались, когда приезжали на дачу к его брату — Владомиру Голышеву. Алена задумчиво нахмурила лоб. — Что-то я такого не помню, — сказала она после паузы. — Вы уверены, что я знаю людей, о которых вы говорите? Егор сунул руку в карман пиджака, достал фотографию и положил ее на стол перед Аленой. Она опустила взгляд на снимок, но в руки его брать не стала. Несколько секунд оба молчали, затем Алена сказала: — Да, это я. Но этих парней я не помню. — Разве такое может быть? — вскинул брови Кремнев. Алена едва заметно усмехнулась: — Вы бы удивились, если бы узнали, сколько знакомых мужчин у меня тогда было. — Но к этим вы ездили несколько раз. Затяжка. Облачко дыма. И ответ: — Это ничего не значит. К тому же, в ту пору я была неравнодушна к наркотикам. Без «дорожки» кокаина из дома не выходила. — Вы «работали» под кайфом? — Не всегда. Но часто. — Взгляните, пожалуйста, еще раз. Это очень важно. Алена снова посмотрела на снимок. — Ну, как? — спросил Егор. — Все еще не узнаете? — Лица как будто знакомые, — отозвалась девушка. — Но я их не помню. Егор вздохнул, взял фотографию и убрал ее обратно в карман пиджака. — В каких вы отношениях с Игорем Лапиным? — спросил он. Алена посмотрела на Егора холодными глазами. — Значит, вы даже знаете его имя? — спокойно осведомилась она. — Знаем, — ответил Кремнев. — Так в каких вы с ним отношениях? — Он мой любовник. — А ваш сын… — Нет, — качнула головой Алена. — Сына я родила от другого мужчины. Но его имя я вам не назову. — Почему? — Пан следователь, вам известно такое слово, как «приватность»? Егор улыбнулся. — Читал в книжках. Но в жизни до сих пор не встречал. — Теперь встретили. И закончим об этом. Я не хочу и не буду обсуждать с вами свою семью. Егор понимал, что эта девушка не бросает пустых обещаний на ветер. — Хорошо, — сказал Кремнев. — О ребенке и его отце — ни слова. Но давайте поговорим о Лапине. Он ведь возглавляет детективно-охранное агентство? — Да. Но о его работе вам лучше расспросить самого Игоря. И вновь она его «отбрила». И тогда Кремнев перестал корчить из себя сыскаря и спросил — просто, словно речь шла о самых обычных вещах: — Алена Владимировна, вы умеете стрелять? Вопрос, казалось, ничуть ее не удивил. — Из чего? — уточнила она. — И пистолета, из ружья. — Из ружья я стреляла три раза в жизни, — сказала Алена. — Это было, когда Игорь брал меня с собой на охоту. Из пистолета — гораздо чаще. — И где же? — В тире. Игорь обожает оружие и считает, что я должна суметь защитить себя. — Он возил вас в тир? — Да. — И вы… попадали в цель? Алена взглянула на Егора с насмешливой полуулыбкой. — Чаще да, чем нет, — ответила она. — А почему вы задаете мне эти вопросы? Кого-то из этих мужчин — с фотографии — застрелили? — Во сколько возвращается ваш любовник? — спросил вместо ответа Егор. — Возвращаются только мужья, — сказала Алена. — А любовники приходят в гости. — И когда же он придет «в гости»? Алена пожала плечами: — Это знает только он. Если вы хотите с ним поговорить, я дам вам номер его мобильного. Тогда вы сами можете назначить время и место встречи. — Спасибо, но его номер я знаю. А сюда я пришел, чтобы поговорить с вами. Я, конечно, видел вашего любовника только на фотографии, но вы мне нравитесь больше. Несколько секунд Алена с интересом разглядывала Егора, потом сказала: — А вы забавный. — На жизнь этим не зарабатываю, — сухо отозвался Кремнев. — Я задам еще один вопрос, если вы не возражаете. Алена пожала плечами: — Я не возражаю. — Вам знаком человек по имени Сергей Адамович Зозуля? — Зозуля? — Алена усмехнулась. — Нет, среди моих знакомых нет человека с такой фамилией. А кто это? — Неважно. — Тогда почему вы об этом спросили? — Думал, что этот человек вам знаком. Но, видимо, я ошибся. Кремнев поднялся с кресла. — Дорогу до двери сами найдете? — спросила Алена равнодушным голосом. — Не заблужусь, — сказал Егор. — Приятно было познакомиться. — Не могу ответить тем же. В следующий раз, если захотите со мной поговорить, воспользуйтесь телефоном. Прощайте. Кремнев покинул квартиру Алены Голубь с двояким чувством. С одной стороны, Алена ему понравилась. Нечасто встречаешь таких женщин. С другой — подозрения Егора, если они, конечно, были, усилились. Такая девушка способна на все. Хотя… у нее новая жизнь. Квартира, ребенок. Зачем ей возвращаться к прошлому? Егор обдумал это и решил, что иногда само прошлое заставляет нас к нему «вернуться». Но что это за «прошлое»? Вопрос есть, ответа — нет. Идея использовать в качестве «живца» депутата Державной Думы Сергея Адамовича Зозулю пришла в голову Егору внезапно. Егор услышал о Зозуле вскользь, в буфете Державной Думы, — кто-то говорил о том, что Зозуля был дружен с Голышевым и Мазуром. Сам Зозуля ушел от разговора с Егором и майором Лазаренко, сославшись на занятость. Участвовал ли он в переговорах с российскими представителями? Приезжал ли к Владомиру Голышеву на дачу, чтобы съесть шашлычок и пропустить несколько рюмок коньяка? Этого Егор не знал. Но собирался узнать. И чем быстрей, тем лучше. 4 Майор Лазаренко нажал на черную кнопку электрического звонка. За дверью послышались чьи-то шаркающие шаги, затем кто-то посмотрел в «глазок», потом щелкнула щеколда, и дверь приоткрылась, но ровно настолько, насколько позволяла крепкая стальная цепочка. В дверной проем выглянуло худое лицо с лысоватым лбом, впалыми щеками и светло-голубыми глазами. Взгляд этих глаз можно было с полным основанием назвать недобрым и отталкивающим. — Ну? — грубовато проговорил Лазаренко. — Чего смотришь, Хамдамов? Открывай дверь. Дверь закрылась, потом брякнула снимаемая цепочка, и дверь снова открылась, на этот раз гораздо шире, чем прежде. — Вижу, от паранойи ты до сих пор не излечился, — иронично проговорил Максим. — Профессиональная болезнь, — отозвался Хамдамов негромким сипловатым голосом. — Проходите, гражданин капитан. — Майор, — поправил Лазаренко. — Уже год. — Приятно слышать, — отозвался Хамдамов. Впрочем, если бывшему киллеру и было приятно, то на лице его это никак не отразилось. Впустив Максима в квартиру и закрыв дверь на замок, Хамдамов провел гостя на кухню, усадил на стул и сухо поинтересовался: — По делу или просто соскучились? — Соскучился, — ответил Лазаренко. — Давно не беседовал с такими «глыбами», как ты. Нынешний-то бандит измельчал. — Правда? — Хамдамов кисло усмехнулся. — Значит, в схватке с преступностью вы почти победили? — Я бы так не сказал, — возразил Лазаренко. — Но определенные успехи есть. — Майор окинул взглядом деревянные стеллажи. — Ага, — сказал он и усмехнулся, — вижу, ты по-прежнему не равнодушен к чаю. Три коробки зеленого, две — черного. Раньше было больше. — Волос на моей голове тоже было больше, — отозвался Хамдамов, продолжая глядеть на Лазаренко смурным, настороженным взглядом. — Заварить вам чаю? — Да. Только самого лучшего, что у тебя есть. — С травами? Максим кивнул: — Угу. — Сейчас сделаю. Пока Хамдамов возился с коробкой, чайником и чашками, Лазаренко внимательно осмотрел его руки, пальцы и голые плечи (бывший киллер ходил по дому в майке). — Ты все еще тренер? — спросил Лазаренко. — Да, — отозвался Хамдамов, не оборачиваясь. — Ясно. Вскоре хозяин квартиры наполнил две чашки ароматным чаем, повернулся и поставил их на стол. — Угощайтесь. — Спасибо, — поблагодарил майор Лазаренко. Он взял чашку, втянул носом аромат чая, затем осторожно поднес ее ко рту и сделал маленький глоток. — Ну, как? — спросил Хамдамов, без особого, впрочем, энтузиазма. — Вкусно. Бывший киллер хмыкнул. — Я рад. Ну? А теперь вы скажете, зачем пришли? — Теперь скажу. Лазаренко отпил еще немного ароматного травяного чая и почмокал губами. Затем взглянул на Хамдамова в холодноватый прищур и сказал: — В городе орудует очень умелый киллер. Он не оставляет следов, пользуется пистолетом с глушителем и, самое главное, контрольный выстрел делает в пах. Белесые брови Хамдамова слегка приподнялись. — В пах? — переспросил он. Майор отхлебнул чаю и кивнул: — Угу. Что думаешь по этому поводу? На сухом лбу бывшего киллера прорезались морщины. — Я никогда в жизни не стрелял никому в пах, — хмуро проговорил он. — И никто из профессионалов, которых я знаю, не смог бы такого сделать. — Почему? — Есть неписаные законы. Лазаренко дернул щекой: — Да брось ты. Какие могут быть «законы» у бандита? Хамдамов нахмурился еще больше. — Я говорю серьезно. Есть черта, через которую нельзя переступать. Наш бывший «цех» здесь ни при чем. Это кто-то из молодых. Нынешние отморозки на все способны. Майор отпил чаю и посмотрел на бывшего киллера сумрачным взглядом. — Жаль, что я тебя тогда не посадил, — сказал он. — Это было невозможно, — возразил Хамдамов. — У вас не было улик. — Надо было тебя убить, — сказал Лазаренко и отодвинул от себя чашку с недопитым чаем. — Сколько мерзостей вы натворили, скольких людей закопали в навоз — а теперь ходите по земле, гордо подняв голову. И сам черт вам не брат. Щека майора нервно дернулась. Он поднялся из-за стола и, не прощаясь, двинулся к двери. Хамдамов посмотрел ему вслед задумчивым взглядом. И вдруг окликнул: — Постойте, гражданин начальник. Лазаренко остановился. Обернулся и угрюмо спросил: — Ну? Бывший киллер задумчиво подергал тощими пальцами нижнюю губу. — Был один парень… — проговорил он, но, не закончив фразу, задумался. — Договаривай, — сказал Лазаренко. Хамдамов тряхнул головой; — Да нет. Чепуха это все. — Договаривай, — снова потребовал майор. — Года полтора назад тренировал я одного парня, татарина. Марат Давлетьяров, так, кажется, его звали. Ученик был очень толковый. В шестнадцать лет сдал на мастера. В восемнадцать стал золотым призером областных соревнований. У парня были хорошие задатки, но… В общем, он ушел из спорта. — Куда ушел? Хамдамов пожал плечами: — Не знаю. — Он нахмурился, потеребил пальцами нижнюю губу и неохотно проговорил: — Там случилась одна некрасивая история. Этот Давлетьяров подрался с одним парнем. Я толком не понял, из-за чего, но, судя по тому, как ржали другие парни, речь шла о том, что… — Бывший киллер смущенно усмехнулся и разъяснил: — Ну, в общем, у этого Давлетьярова было не все в порядке с «мужским хозяйством». — В каком смысле? — не понял Лазаренко. — В прямом. Извините, гражданин начальник, но подробностей я не знаю. Может, Давлетьяров чем-нибудь болел. Может, просто был… ну, скажем так, немного недоразвит. И парни об этом как-то пронюхали. Они стали Марата «подкалывать», а он устроил драку. А потом схватил со стола пневматический пистолет и выстрелил одному из парней в яй… Ну, в общем, туда, куда не следовало бы стрелять. Лазаренко внимательно выслушал Хамдамова, затем сухо и коротко спросил: — Что было потом? — Потом? — Бывший киллер неловко повел тощими плечами. — Я малость погорячился. Влепил Давлетьярову несколько оплеух и вышвырнул его из спортивного клуба. За недостойное поведение. — Что же ты сразу не сказал? — Да я совсем позабыл про тот случай. Пулька была обычная, не утяжеленная. Никакого увечья она не нанесла. Сковырнули иглой да и выташили. Майор Лазаренко наморщил лоб. — Значит, его зовут Марат Давлетьяров. — Вроде бы. Но я не уверен, что произнес его фамилию точно. — Адрес его знаешь? Хамдамов покачал головой: — Нет. Лазаренко отвернулся и снова зашагал к двери. Перед тем как выйти из квартиры, он бросил через плечо: — Будь на связи. Если понадобишься — позвоню. И попробуй только не взять трубку. * * * Майор покидал квартиру Хамдамова, испытывая приятное волнение. Конечно, радоваться было рано, но… Даже самый зыбкий след — это все-таки след, и он лучше, чем ничего. Едва Максим уселся в машину, как в кармане зазвонил телефон. Звонил полковник Балога. У майора засосало под ложечкой. Если полковник сам звонит ему на мобильный, значит, жди беды. Приложив трубку к уху, Лазаренко сухо произнес: — Слушаю. — Максим! — Да, товарищ полковник. — Как продвигается расследование? — Продвигается, товарищ полковник. — Напал на след? — М-м… Есть кое-какие данные, но нужно их проверить. — Проверяй быстрей. У тебя очень мало времени. Я только что говорил с губернатором. «Вот оно», — подумал Лазаренко и осторожно поинтересовался: — Дурные вести? — Для нас с тобой — да, — ответил полковник. — Переговоры с Россией на грани срыва. Когда они окончательно сорвутся, все бросятся искать козла отпущения. Или, говоря изящнее, жертвенного барашка. И знаешь, кто будет этим барашком? — Мы с вами? — Угадал. Для тебя это будет значить конец карьеры. И, возможно, даже кое-что похуже. Лазаренко хотел усмехнуться, но не смог. От тона полковника его пробрал пот. Балога был не склонен ни к шуткам, ни к преувеличениям. Обычно все, что он говорил, нужно было умножать на два. Если полковник говорил о ком-то, что тот «серьезно болен», это значило, что человек находится при смерти. Если вообще уже не умер. — Максим, ты меня слушаешь? — грозно окликнул полковник. — Да. — Лазаренко нервно сглотнул слюну. — Товарищ полковник, фактически я занимаюсь этим делом один. Могу я рассчитывать на помощь? — Не можешь, — отрезал Балога. — На нас оказывается огромное давление. Фактически губернатор отступил. Не буду вдаваться в подробности. Думаю, ты и сам все прекрасно понимаешь. Максим почувствовал, как вспотела спина под рубашкой. — Я… — Голос его сорвался, и он вынужден был откашляться. — Правильно ли я понимаю, что моя голова лежит на плахе? — Не так поэтически, но суть ты ухватил верно. — Но могу я рассчитывать, что… — Можешь, — резко сказал полковник. — Но лишь в том случае, если найдешь убийцу. Нет убийцу — нет тебя. Так что, проверяй свои данные быстрее. Кстати, журналисты обо всем пронюхали. Завтра половина всех изданий напишет об этом. То-то каша заварится. — Полковник нервно хохотнул. — Ладно, майор, работай. Не буду тебе мешать. Полковник отключил связь. 5 С Егором Кремневым обошлись еще жестче. Он шел по бульвару к метро, когда рядом с ним притормозил черный «Мерседес». Стекло опустилось, и Егор увидел знакомую физиономию. Это был тот самый верзила, который пару дней назад привез их с Лазаренко на «разбор полетов» к пани Юлии. — Торопишься? — поинтересовался верзила-охранник. — Вообще-то нет, — ответил Кремнев. — А что? Хочешь подвезти? Охранник кивнул: — Угу. Забирайся в машину. Егор посмотрел по сторонам. Народу на бульваре, по причине позднего часа и моросящего дождя, было мало. — Да кончай ты ломаться, — снова пробасил верзила-охранник. — Забирайся в машину, есть разговор. — Что, опять «гранд-дама» приглашает на прием? — с кривой ухмылкой осведомился Егор. — Угадал. — Видимо, девушке скучно ужинать одной? По лицу охранника пробежала тень: — Не хами, — сказал он. — Залазь в машину, если не хочешь, чтобы я тебя туда сам запихал. Егор прищурил холодные недобрые глаза. — Ладно, уговорил. Кремнев шагнул к машине. Забравшись на заднее сиденье, он захлопнул дверцу. Щелкнул блокиратор дверей. «Мерседес» мягко тронулся с места и быстро набрал скорость. Кремнев подождал немного, но охранник и его коллега, сидевший за рулем, хранили молчание. — Эй! — окликнул он верзилу-охранника. Тот не откликнулся. — Эй, Кинг-конг, оглох, что ли? Куда мы едем? Охранник чуть повернул голову так, что Егор увидел его гладко выбритую щеку, и небрежно ответил: — На вокзал. Егор нахмурил лоб. — Зачем? Охранник сунул руку в карман, достал конверт из плотной бумаги и протянул его через спинку сиденья Кремневу: — Держи! — А что это? — Билет на поезд и немного баксов «на дорогу». — Я должен это взять? Верзила кивнул: — Да. — А если не возьму? Рука, держащая конверт, дрогнула. Охранник повернулся и, мрачно уставившись На Егора, пророкотал: — Слушай, Кремнев, кончай кочевряжиться. Брось вещи в купе, пойди в вагон-ресторан, надерись как следует. Денег тебе хватит с лихвой. Не успеешь оглянуться, как окажешься в Москве. А там будешь жить прежней жизнью, а про нас забудешь. Егор посмотрел на конверт и отрицательно качнул коротко стриженной головой: — Не думаю, что это хорошая идея. — Почему? — У меня тут остались кое-какие незавершенные дела. — Завершишь после выборов. Через пару месяцев я сам встречу тебя на перроне и отвезу, куда скажешь. А сейчас — уезжай. Твоя миссия провалилась, но ты не виноват. Взгляд Кремнева стал удивленным. — О какой миссии ты говоришь? — уточнил он. — Ну, ты ведь приехал в Дэнск спасать переговоры? Но спасать уже нечего. Так что, езжай домой и думай только о хорошем. Кремнев взял конверт, открыл его, заглянул внутрь и тихонько присвистнул. — Да тут хватит на ящик хорошего вискаря, — сказал он. Охранник ухмыльнулся: — Мы на тебе не экономим. — А как же мои вещи? — спросил Егор. — Мы заедем за ними в гостиницу? Охранник покачал головой: — Нет. Мы пришлем тебе их с курьером. — А не обманете? В моем чемодане есть пара дырявых носков, которыми я очень дорожу. — Через два дня получишь свои носки в целости и сохранности. — В целости? — Егор осклабился. — Так вы их мне заштопаете, что ли? На этот раз охранник не нашелся, что ответить. Кремнев задумчиво почесал уголком конверта щеку. — Значит, ты получил задание посадить меня в поезд и проследить, чтобы я уехал? — Точно, — кивнул охранник. — А если я не подчинюсь? Верзила покосился на него через плечо и сказал: — Я вынужден буду применить силу. — А если я… — Егор задумчиво закатил кверху глаза. — Ну, скажем, позову на помощь милицию? — Можешь попробовать, — с усмешкой ответил охранник. — Но тогда следующие два месяца ты проведешь в больнице. Недалеко от вокзала есть отличный хирургический центр. Тебе понравится. Егор тихо засмеялся. — Веселый ты парень! Ладно. Как сказал герой моего любимого фильма, «подчиняюсь насилию». Разбудите, когда приедем. Егор сунул конверт с деньгами и билетом в карман, откинулся на спинку сиденья, сложил руки на груди и закрыл глаза. Минут пять ехали в тишине. Потом в кармане у охранника запиликал телефон. Егор приоткрыл один глаз и увидел, как верзила подносит к уху тоненький телефон-«раскладушку». — Алло… — пробасил охранник в трубку. — Да, он принял предложение… Да, все в порядке… Хорошо… Да, я прослежу, чтобы все было сделано. Он сложил телефон и убрал его обратно в карман. — Королева звонила? — небрежно осведомился Кремнев. — Спи, — прогудел в ответ охранник. — Как скажешь. Егор сладко зевнул и снова закрыл глаза. Минут через двадцать «Мерседес» остановился. Егор потер кулаками опухшие веки и осведомился: — Что, уже приехали? — Да. Выгружайся. Только без глупостей. Водитель разблокировал дверцы. Охранник вышел из машины и открыл дверцу заднего сиденья. — Ты выходишь или нет? — осведомился он у Егора. Кремнев выбрался на улицу и передернул плечами. — Прохладно тут у вас, — сказал он. — А еще юг называется. — В Москве согреешься. Второй охранник, тот, что был за рулем, встал по другую сторону от Егора. — Все, пошли! — сказал он. — Как скажете, — улыбнулся Кремнев. Егор двинулся к подземному переходу. Охранники — рослые, широкоплечие, гладко выбритые — шли рядом с ним. Кремнев покосился сперва на одного, затем на другого и весело проговорил: — Ну, ребята, умеете же вы запугать человека. Честное слово, у меня такое ощущение, будто меня ведут на расстрел. Охранники ничего на это не ответили. Вскоре Егор и его провожатые вошли в здание вокзала. Егор замедлил шаг. — Парни, отлить-то мне можно? — спросил он. — Чего? — не расслышал верзила. — Я говорю: мне бы в туалет! Охранник посмотрел на часы. — До отхода поезда двадцать пять минут. Потерпишь. Егор остановился. — Я-то потерплю, — сказал он с ухмылкой. — А вот оно — нет. — «Оно»? — Верзила прищурился. — Ты это о чем? — Я это о пиве, три бутылки которого выпил на бульваре. Еще минута — и вы увидите его сами. Верзила поморщился и посмотрел на своего коллегу. Тот пожал плечами. — Ну так что? — спросил Кремнев, переминаясь с ноги на ногу. — Решайте скорее, иначе… — Мы пойдем с тобой, — сказал охранник. — Вот как? — Егор усмехнулся. — Любите смотреть, как хорошенькие мальчики делают пи-пи? Тогда пошли. И вся троица двинулась к туалету. — Слава тебе Господи! — выдохнул Егор, остановившись у писсуара и положив руки на ширинку. Охранники встали рядом. От крайнего писсуара отошел усатый взлохмаченный мужчина в засаленной джинсовке. Он посмотрел на троицу изумленно. — Эй, дядя! — окликнул его Егор. — Ты забыл смыть! — Ась? Охранники повернули головы и скользнули взглядами по растерянной физиономии усача. Все дальнейшее произошло молниеносно. Егор ударил охранников кулаками пониже пояса. Затем шагнул назад, схватил парализованных болевым шоком охранников за жилистые шеи и резко ударил их головами. Когда Кремнев разжал пальцы, оба верзилы рухнули на кафельный пол. — Уф-ф… — выдохнул Егор и подмигнул усачу. — Спасибо за помощь, брат. 6 Майор Лазаренко остановился возле деревянного забора и окликнул пожилую женщину, копающуюся в огороде. — Простите! Не подскажете, где здесь дача Давлетьяровых? Женщина вскинула голову, с любопытством взглянула на Максима, после чего кивнула подбородком в сторону соседнего дома из красного кирпича: — Да вон он, ихний дом! А тебе который из Давлетьяровых нужен-то? — Мне нужен Марат, Мне сказали, что он сейчас здесь. — Утром видела. Но, по-моему, он ушел в лес. Зайди — посмотри сам. — Спасибо! Лазаренко сделал несколько шагов в направлении кирпичного дома, но вдруг снова остановился и спросил: — А собаки у них нет? — Есть одна. — Женщина улыбнулась. — Но ты ее не бойся. Знаешь, как в анекдоте: «Осторожно, добрая собака! Засасывает насмерть!» Женщина засмеялась и снова склонилась над грядкой. Лазаренко прошел к кирпичному дому, остановился возле калитки, взялся за дверную ручку и опустил ее вниз. «Собачка» защелки сухо щелкнула, и калитка, тихо скрипнув, приоткрылась. Лазаренко вошел во двор и огляделся. Лужайка, каменный колодец, старенький гамак, растянутый между двумя старыми кривыми яблонями. — Эй! — окликнул Максим. — Есть кто-нибудь? Кто-то тихо отозвался из-за угла, и вслед за тем Лазаренко услышал тихий звук приближающихся шагов. Майор невольно напрягся. Шаги звучали все ближе, и пару секунд спустя из-за угла дома вышла собака. Это был огромный бело-бурый сенбернар. Лазаренко, который с детства боялся собак, пропотел от страха и тихо попятился к калитке. — Хорошая собачка, — пролепетал он и тут же вспомнил, что с собаками нужно говорить уверенным голосом, чтобы они не почувствовали твоего страха. — Хороший песик, — снова сказал он, но уже твердым голосом. — А где твой хозяин? Ты же его не съел? Собака облизнулась длинным широким языком и двинулась к майору, тихо цокая когтями по бетонной дорожке. Максименко вновь попятился, но заставил себя остановиться. — Стой! — властно приказал он псу. — Ты выглядишь ужасно, но ты всего лишь собака, а я человек. И ты должна мне подчиняться. Сенбернар остановился и, чуть склонив набок огромную голову, вслушался в слова майора. — Вот так, — обрадовался успеху Лазаренко. — А теперь — отойди в сторону и дай мне пройти в дом. Собака стояла неподвижно, склонив голову набок и глядя на майора огромными печальными глазами. — Хороший песик! — Лазаренко выдавил из себя улыбку и осторожно двинулся к дому. Чтобы обойти пса, ему пришлось сойти с дорожки на землю. Шаг… Еще шаг… Третий… Вот и крыльцо. Максим поставил ногу на нижнюю ступеньку, и тут собака сорвалась с места и с грозным рычанием бросилась на майора. Лазаренко больше не медлил. Он пулей взбежал на крыльцо, схватился за дверную ручку и рванул дверь на себя. Как ни странно, дверь оказалась открыта. Мысленно поблагодарив за это Господа, майор влетел в дом, захлопнул дверь перед самым носом у внезапно взбесившегося пса и защелкнул замок. Прижавшись спиной к двери, Лазаренко изумленно пробормотал: — Что это я только что сделал? — Он поднял руку и потрогал лоб. — Может быть, у меня жар? Однако дело было сделано. Он без спроса вошел на территорию чужой частной собственности. Потом беседовал с огромной собакой, которая могла разорвать его на куски. А потом, вместо того чтобы уйти и из-за забора кликать хозяина (как сделал бы на его месте любой здравомыслящий человек), пробрался в чужой дом, а теперь еще и заперся в нем. Логики во всем этом не было. Но была интуиция. Именно она заставила майора сделать то, что он сделал. Отдышавшись, Максим принялся за осмотр дома. Соседка сказала, что Марат ушел в лес. Но она могла и ошибиться. Что, если он сейчас спокойно спит на диванчике в гостиной? Или дремлет над бокалом пива и раскрытым журналом на кухне? Однако ни в гостиной, ни на кухне его не было. Очень скоро Лазаренко убедился, что дом пуст. И тогда он принялся за тщательный обыск. Все, что он делал, было противозаконно. Но в данных условиях не приходилось думать о законе. Главное, что-нибудь найти. Что-нибудь, что могло бы подтвердить подозрения Максима. Отец Давлетьярова, скрюченный седовласый инвалид с палкой в руке, сообщил, что Марат редко бывает в городе и почти все свое время проводит на даче. Лазаренко надеялся найти здесь что-то вроде тира, набитого всевозможным оружием, где Давлетьяров-младший мог оттачивать свое мастерство. Однако в доме было всего три небольших комнаты, и ничего криминального Лазаренко в них не нашел. Опустившись в кресло, майор достал из кармана сигареты. Взгляд его был задумчив. Под карими глазами темнели круги от бессонной ночи. Доставая из пачки сигарету, Лазаренко случайно наткнулся взглядом на небольшой бугорок на ковре — в правом углу комнаты. Максим сунул сигареты в карман, поднялся с кресла, быстро прошел через комнату, нагнулся и откинул край ковра. Это была крышка погреба. Лазаренко, не мешкая ни секунды, схватился за медное кольцо, откинул крышку и, освещая себе дорогу фонариком, стал спускаться вниз по ступенькам железной лестницы. Вскоре он оказался в просторной комнате. Первая же находка заставила сердце Максима биться сильнее. На деревянном столике у стены он увидел пачку мишеней, а чуть правее — пистолет ПМ и две обоймы. — Вот ты и попался, — тихо проговорил Лазаренко и, обхватив рукоять пистолета носовым платком, сгреб его со столика. 7 Ждать пришлось долго, почти час. На исходе этого часа дверь открылась, и в дом вошел невысокий стройный, темноволосый парень лет двадцати двухдвадцати пяти на вид. Едва он закрыл за собой дверь, как из темного угла прихожей вышел Лазаренко. — Здравствуй, Марат, — негромко проговорил он. Парень повернулся, увидел майора, сжимающего в руке пистолет, и попятился, с изумлением и страхом глядя на нежданного гостя. — Кто вы? — хрипло спросил он. — Что вам здесь нужно? — Сядь в кресло, — приказал Лазаренко. — У нас с тобой будет долгий разговор. Марат продолжал стоять. — Сядь! — резко сказал майор и качнул стволом пистолета. На этот раз парень сбросил с себя оцепенение и подчинился. — Вот так, — удовлетворенно кивнул Лазаренко и сел в соседнее кресло. Несколько секунд майор разглядывал Марата, и на лице его застыло выражение глубочайшего удовлетворения. Наконец Лазаренко усмехнулся и радостно проговорил: — Ох, парень, если бы ты знал, как я рад тебя видеть! — Чего это вы так рады? — с опаской спросил Марат. — И кто вы вообще такой? — Я — майор Лазаренко. Но ты можешь звать меня просто Максим Иванович. Темные брови парня съехались на переносице. — Так вы из полиции? — спросил он севшим голосом. Майор кивнул: — Да. Марат слегка побледнел. — Но вы… не имеете права здесь находиться! — Парень сжал кулаки. — Этот дом — моя частная собственность! И я не впускал вас сюда! — Тихо, — сказал Лазаренко. — Тихо, не кипятись. Чего ты развизжался, как баба? Мужчина должен уметь проигрывать. Марат нахмурился и покачал головой: — Не понимаю, о каком проигрыше вы говорите. Я с вами ни во что не играл. — Да ну? — Майор Лазаренко засмеялся. — Значит, не играл! Забавный ты парень, Марат. Забавный, но стреляешь хорошо! Марат молчал. Он был бледен и хмур, и на нежданного гостя смотрел с нескрываемой ненавистью. Тогда Лазаренко заговорил снова: — Скажи-ка, дружок, ты давно был у врача? В глазах Давлетьярова мелькнула тревога. — В каком смысле? — удивленно спросил он. Лазаренко улыбнулся и проговорил мягким, «отеческим» голосом: — У тебя ведь есть небольшая физиологическая проблема, не так ли? Прости за слово «небольшая», я не хотел каламбурить. Марат разжал кулаки и вцепился побелевшими пальцами в подлокотники кресла. — Не понимаю, о чем вы, — отчеканил он. — Отвоем недоразвитом «мужском хозяйстве», — в тон ему сказал Лазаренко. — Это из-за него ты ненавидишь нормальных мужиков? Из-за него стреляешь им в пах? В глазах Марата, таких же темных, как глаза майора Лазаренко, полыхнул гневный огонек. — Вы не полицейский, — медленно и четко проговорил он. — Да ну? — Лазаренко осклабил зубы в холодной усмешке. — А кто же я, по-твоему? — Вы сумасшедший! Улыбка сползла с побелевших губ майора. — А вот это врешь, — тихо и хрипло проговорил он. — Сынок, за долгие годы сыскной работы я видел такое, что тебе и не снилось. И, несмотря на это, мне удалось сохранить здравый ум. А вот ты, похоже, рехнулся. Болезнь свела тебя с ума. Ты не смог противостоять агрессии, которая перла из тебя, как дерьмо из пробитой канализационной трубы. Это случается сплошь и рядом. — Вы вторглись в мой дом, — повысил голос Марат. — Шарились здесь без ордера на обыск. Наставили на меня пистолет, который я впервые в жизни вижу и на котором нет моих отпечатков. Я подам на вас в суд! — Конечно, подашь, — согласился Лазаренко. — Но сделаешь это из камеры смертников. Ты, конечно же, не в курсе, но месяц назад наше правительство отменило мораторий на смертную казнь. Теперь у нас в стране снова расстреливают мерзавцев. Думаю, ты будешь одним из первых. — Вы собираетесь отправить меня в тюрьму? — А ты думал, я пришел пригласить тебя прогуляться? — Лазаренко покачал головой: — Нет, дружок. Я пришел за тобой. Марат засмеялся. Улыбка сползла с губ майора Лазаренко. — Ты чего ржешь? — Меня смешит ваша самонадеянность. Не знаю, что там у вас стряслось, но… Представляю, как вам надают по жопе, когда выяснится, что вы задержали невиновного и направили следствие по неверному пути. Лазаренко побагровел. Ему вдруг до смерти захотелось стереть ухмылку со смуглой физиономии Давлетьярова. Он опустил пистолет и грозно прорычал: — Слушай, ты, щенок… Однако завершить фразу он не успел. Парень вдруг сорвался с места и со скоростью и яростью дикого зверя бросился на майора. Марату понадобилось мгновение, чтобы добраться до кресла, на котором сидел Лазаренко, и сомкнуть руки на его горле. Прогремел выстрел. Максим Иванович не собирался стрелять. Но его тренированные инстинкты опередили его разум. Палец сам нажал на спусковой крючок. Марат отшатнулся, попятился назад, споткнулся и навзничь повалился на пол. Тело его дважды дернулось и замерло. — Идиот! — рявкнул Лазаренко, соскочил с кресла и опустился перед парнем на корточки. — Какой же ты идиот, Марат Давлетьяров! Он прижал пальцы к шее Марата. Пульса не было. Пуля девятимиллиметрового калибра, войдя Давлетьярову в грудь, прошила его тело насквозь. — Идиот, — устало повторил Лазаренко и, не в силах сдержать гнев, ударил кулаком по мертвому лицу. Майору понадобилось не меньше десяти секунд, чтобы взять себя в руки. Еще несколько секунд он обдумывал ситуацию. Решение пришло само собой. Лазаренко вынул из кармана свой пистолет, вложил его в руку Марата, положил палец парня на спусковой крючок и дважды выстрелил в стену. 8 К приезду полковника Балоги следственно-оперативная суета уже подошла к концу. Лишь труп Давлетьярова еще не перенесли в машину. Парень лежал на полу в луже крови. Балога остановился в шаге от него, перевел взгляд на стоявшего рядом майора Лазаренко и сухо спросил: — Этот парень и есть наш убийца? Лазаренко нахмурился и кивнул: — Да. У полковника дернулась щека. — Почему он мертв? — спросил он. Майор отвел взгляд. — Товарищ полковник, я… — Я спрашиваю: почему он мертв? — Так вышло, — буркнул Лазаренко. — У него твой пистолет? — Да. Полковник мрачно уставился на майора: — Я слушаю твои объяснения. — Он напал внезапно. Завязалась драка. Он выхватил у меня пистолет и стал стрелять. Мне пришлось воспользоваться его оружием. Балога потер морщинистую щеку. — Н-да… Ну, хорошо. То есть, конечно, ничего хорошего. Но ты уверен, что это он? — Да. — Что насчет улик? Лазаренко стушевался. — Улик… маловато, — выдавил он. По лицу полковника снова пробежала тень. — То есть — их нет? — холодно уточнил он. — Товарищ полковник, у этого парня в подвале тир. Его дом набит оружием. Я нашел три пистолета. — Это все? На скулах майора Лазаренко вздулись желваки. — Полтора года назад он выстрелил в пах своему приятелю из стрелкового клуба, — отчеканил он. — Убил? — Нет. Он стрелял из пневматического пистолета. Лицо полковника вытянулось от изумления. — И на этом основании ты сделал вывод, что Давлетьяров — серийный убийца? — Товарищ полковник, я… — Ты запутался, Максим. Не выдержал прессинга и сорвался. — Полковник тяжело вздохнул. — У нас нет улик. А есть только мертвый парень с твоим пистолетом в руке. Моли Бога, чтобы все оказалось так, как ты рассказал. Иначе ты крепко влип. Полковник повернулся и зашагал к выходу. Максим проводил его взглядом, опустил голову и взъерошил пятернями волосы. — Черт… — процедил он сквозь зубы. — Черт! 9 Открыв дверь, Ольга близоруко сощурилась. — Ты! — удивленно проговорила она. — Я, — кивнул Егор. — Ты одна? — Да. Проходи. Егор вошел в квартиру. Закрыв дверь, Ольга обвила его шею руками и поцеловала в губы. Потом вгляделась в его лицо и тихо проговорила: — Я рада тебя видеть. — Я тоже рад тебя видеть. Оль, могу я у тебя переночевать? — Конечно! А что случилось? Кремнев пожал плечами: — Да ничего. Просто выселили из гостиницы. — Как, выселили? — округлила глаза Ольга. — Ты что-то натворил? — Да ничего страшного. Просто немного выпил и повздорил с администратором. Мы разобрались, и я мог бы остаться, но посчитал, что не стоит. Подумал, что могу остановиться у тебя. Ты ведь не против? — Что ты! Конечно, нет. — Ольга опустила взгляд и удивленно спросила: — А где твои вещи? — Вещи? Оставил в камере хранения. — В какой камере хранения? — В гостинице. Завтра поеду и заберу. Егор снял куртку и повесив ее на вешалку. Посмотрел на свое отражение в зеркале и пригладил ладонью волосы. Ольга смотрела на него веселым взглядом. — Значит, ты набедокурил в гостинице, — задумчиво проговорила она. — Егор, ты хулиган? — Еще какой! Ольга тихо засмеялась: — Мне это нравится. В детстве я была паинькой, но обожала хулиганов. Ты голоден? — Как зверь! — Иди мой руки, а я сварю пельмени. В ванной Егор открыл кран, но умываться не спешил. Он достал из кармана телефон и набрал номер майора Лазаренко. Тот отозвался только после трех гудков. — Привет, Егор. Ты где? — У одного приятеля. Как твои дела? Поговорил с людьми из «синдиката»? — Да. — А чего такой унылый голос? — При встрече расскажу. — Расскажи сейчас! — Нет. Это не телефонный разговор. А как ты? Побеседовал с Аленой Голубь? — Да. Слушай, Максим, у меня к тебе дело. Разыщи, пожалуйста, номер телефона депутата Зозули. — Зозули? — Да. Мы с тобой перекинулись с ним парой слов, когда были в Державной Думе. — Какого черта он тебе понадобился? — В разговоре с Аленой я упомянул его имя. Мне нужно было ее спровоцировать, понимаешь? — Нет. И почему именно Зозуля? — Не знаю. Просто запомнил его имя, а времени на раздумья не было. — Странные у тебя методы работы, Егор. Ты что, решил, что после разговора с тобой Алена захочет «убрать» депутата Зозулю? — Кто знает. — Послушай, Егор, кончай чудить. Ты не сыщик. Вдолби это в свою распрекрасную москальскую голову. — Я это и без тебя знаю. Но что сделано, то сделано. Найди мне номер телефона Зозули, и я сам с ним поговорю. Лазаренко молчал. — Эй! — окликнул его Кремнев. — Ты куда пропал? — Никуда. Я тебя слушаю. — Так ты найдешь его номер? — Я попробую. Но обещай мне, что с сегодняшнего дня никакой больше самодеятельности. Обещаешь? — Обещаю. Постарайся найти номер побыстрее. Я буду ждать твоего звонка. Егор отключил связь и сунул телефон в карман пиджака. Через несколько минут он вышел из ванной и устало прошел на кухню. Ольга уже накрыла на стол. В глубокой тарелке исходили паром пельмени. Рядом стояли вазочки с зеленью, сметаной и уксусом. А в центре стола красовалась початая бутылка водки. — А это еще откуда? — удивился Егор. Ольга пожала плечами: — Не помню. Она уже несколько месяцев стоит в холодильнике. — Больше не будет, — пообещал Кремнев, усаживаясь за стол и берясь за бутылку. 10 Час спустя они лежали с Ольгой в постели. Ольга спала. Егор смотрел в темный потолок и размышлял. На душе у него с каждой минутой становилось все тяжелее. Слишком много неправильных поступков за несколько дней. Он изменил Маше. Не сумел взять под контроль дело, ради которого приехал в Дэнск. А вот теперь «подставил» депутата Зозулю. Максим Лазаренко все еще не позвонил. Егор пробовал звонить сам, но майор был вне действия сети. А может, просто выключил телефон и где-нибудь пьянствует. У майора сейчас тоже не лучшие времена. Кремнев покосился на спящую Ольгу. Он чувствовал себя полным дерьмом, но, несмотря на это, был счастлив. Но что делать дальше? Как разрубить этот узел? Мария в Москве, и она беременна. А он здесь, в Дэнске, в постели с другой женщиной. И он счастлив от любви. Почему так получилось? Бес ли его попутал, или Бог надоумил? В любом случае, это сильно смахивало на предательство. А Егор был уверен, что на свете нет вещи отвратительнее, чем предательство. Пожалуй, так паршиво, как сейчас, Егор себя чувствовал только однажды, и случилось это много-много лет назад. Егору тогда было лет десять, не больше. Однажды он подбил друга Виталика забраться в чуждой яблочный сад и поживиться спелой, сочной «антоновкой». Виталик долго сопротивлялся. Он был очень воспитанным мальчиком, и родители, потомственные интеллигенты, вдолбили ему в голову, что воровать нехорошо. Егору, который никогда не знал родительской ласки и которого жизнь научила быть хитрым и вертким, данный подход казался глупым. Он вступил с Виталиком в дискуссию и, будучи более энергичным и напористым, сумел переубедить интеллигентного мальчика. В глазах Виталика все еще стояло сомнение, но, не устояв перед напором друга, он пошел с Егором «на дело». Однако перед самым забором снова остановился и спросил: — Я если нас поймают? — Не поймают, — заверил друга Егор. — А если за нами погонятся? — не сдавался Виталик. — Ты ведь меня не бросишь? — Конечно, нет! — сказал Егор и даже обиделся. Как он мог такое о Егоре подумать? Егор Кремнев никогда не бросает друзей. Все это Егор хотел высказать Виталику, но тот уже шагнул к забору. Высокий забор, огораживающий сад, был увит колючей проволокой. Но для двух проворных мальчишек препятствие оказалось легкопреодолимым. Пса, который охранял сад, Егор «подкупил» еще накануне. Средством подкупа была нарезанная кругляшами копченая колбаса, которую Егор стащил в магазине. — Джек! — тихо позвал Егор. Огромный черный пес выбрался из будки и завилял хвостом. Егор вынул из кармана несколько кругляшек колбасы и швырнул псу. Тот поймал колбасу на лету и мигом ее проглотил. Все это время Виталик прятался за спину Егора. — А он нас не укусит? — опасливо спросил он, глядя на огромные клыки пса. — Не должен, — ответил Егор. — Но точно предсказать нельзя. Он же не человек. Егор протянул другу колбасу: — Теперь ты. Покорми его, чтобы он тебя полюбил. Виталик взял колбасу и стал швырять псу кругляшки. — Ну, вот, — сказал Егор, когда колбаса закончилась. — Теперь вы друзья. — Что дальше? — спросил Виталик. — А дальше лезь на дерево и рви яблоки, — ответил Егор. И тут же показал Виталику пример, быстро вскарабкавшись на ближайшее дерево. Сорванные яблоки пихали по карманам и за пазуху. Сердце у Егора учащенно и восторженно колотилось от сознания опасности. Говаривали, что у сторожа Кузьмича, охранявшего сад, было настоящее ружье и что стреляло оно солью. За пятнадцать минут Егор успел распихать яблоки всюду, где только можно. Он уже собирался слезать с дерева, как вдруг дверь сторожки хлопнула, и старческий голос завопил: — Ах вы, сучата! — Атас! — крикнул Егор и быстро скользнул по ветвям яблони вниз. — Ну, я вас! — орал сторож. — Трезор, куси их! Черный пес, до сих пор мирно дремавший неподалеку, вспомнил вдруг о своих обязанностях и с оглушительным лаем бросился к дереву, на котором сидел Виталик. — Витась! — заорал Егор. — Ходу! И сам опрометью бросился к забору. За спиной у него громыхнул выстрел. Что-то со свистом разрезало воздух. Добежав до забора, Егор подпрыгнул, ухватился за деревянную перекладину, белкой вскарабкался наверх, сиганул вниз — и был таков. Оказавшись по ту сторону забора, Егор не остановился, не замешкался и не обернулся, а побежал прочь. Лишь добежав до ближайшей пятиэтажки и свернув во двор, Егор остановился. Половину яблок он растерял по дороге, но другая половина все еще билась у него за пазухой, мешая бежать. Егор бежал так быстро, что запыхался. Сердце колотилось в груди как бешеное. Он наклонился и попытался отдышаться. Через полминуты это удалось. Егор выпрямился, и тут вдруг его пронзила страшная мысль: «А где Виталик?!» Егор завертел головой, надеясь, что приятель где-нибудь поблизости, но того нигде не было. — Витась, — тихо пробормотал Егор. Он вытянул свитер из штанов и вытряхнул яблоки на землю. Затем побежал обратно. Вывернув из-за угла дома, Егор остановился. Виталик сидел на земле и плакал. Волосы его были всклокочены. Под глазом темнел синяк. Разбитые губы испачканы кровью. — Витась! — окликнул друга Егор. Тот поднял на него заплаканные глаза и проговорил — презрительно, зло, обиженно: — Ты меня бросил! — Витась, я… — Ты меня бросил, — повторил Виталик, размазывая по лицу кровавые сопли. — Не подходи ко мне больше. Он поднялся с земли и, понурив голову, побрел в сторону дома. Егор хотел догнать его, но не решился. 11 — Егор? — А? — Егор открыл глаза и недоуменно посмотрел на склонившееся над ним лицо. — Егор, тебе приснился кошмар? — Оля, я… — Кремнев поднял руки и потер пальцами глаза. — Я что, уснул? — удивленно спросил он. Ольга кивнула: — Да. И ты стонал во сне. Тебе что-то приснилось? Егор вздохнул. — Да, наверное. А сколько время? — Час ночи. — Всего лишь? — Егор привстал и посмотрел на светящиеся цифры электронных часов, стоявших на тумбочке. — Выходит, я проспал всего пятнадцать минут. Прости, что разбудил. — Не извиняйся. — Ольга наклонилась и поцеловала Кремнева в губы. — Ложись и спи. — Нет. — Егор откинул одеяло. — Пойду на кухню, покурю. — Хочешь, я посижу с тобой? — спросила Ольга. Кремнев покачал головой: — Не стоит. Я скоро вернусь. А ты спи. — Как скажешь. Ольга снова опустила голову на подушку. Егор натянул джинсы и зашлепал босыми ногами на кухню. На кухне он вытряхнул их пачки «Кэмэла» сигарету и вставил ее в рот. Потом передумал, снова вынул сигарету, швырнул ее на стол и достал из кармана джинсов мобильник. На этот раз он дозвонился до майора Лазаренко сразу. — Слушаю, — ответил тот недовольным голосом. — Максим, это я. — А, привет. Еще не спишь? — Ты узнал номер телефона Зозули? — Да. — А почему не позвонил? — Замотался. Забыл. Егор едва не зарычал от ярости, но взял себя в руки. — Я ждал твоего звонка, — сказал он. — Я ждал, а ты… — Не волнуйся, я звонил его секретарше, — перебил Лазаренко. — Твой Зозуля сегодня справляет день рождения. Сейчас он в ресторане и, думаю, будет там куражиться до утра. Вокруг куча народу. Так что ничего страшного с ним случиться не может. Да и вообще, вся твоя комбинация — лажа чистой воды. — Майор, ты… — Ложись спать, Егор. Кстати, где ты сейчас? В гостинице сказали, что ты съехал и не забрал вещи. — Я у приятеля. Лазаренко хмыкнул: — Ясно. — В каком ресторане гуляет Зозуля? — М-м… Кажется, ресторан называется «Светоч». — Где это? — На станции метро «Студенческая». Выходишь и сразу направо. Так мне объяснила секретарша. Подожди… Ты что, собираешься туда поехать? — Возможно. — Егор, не глупи. Не порти людям праздник. — Не волнуйся. Я буду незаметен, как тень. — Ну, смотри. Если нахулиганишь и попадешь в полицию, не вздумай на меня ссылаться. Спасать не стану. — Я это учту. Все, пока. Егор отключил связь. В спальню он вошел на цыпочках, но Ольга все равно подняла голову от подушки. — Ты с кем-то разговаривал? — спросила она. — Да. С майором Лазаренко, ты его знаешь. Егор сгреб со стула рубашку и пиджак. Он не видел в темноте Ольгиного лица, но почувствовал на себе ее тревожный взгляд. — Ты куда-то собираешься? — спросила она. — Да. Не спится. Пойду подышу свежим воздухом. Ольга села в постели. Включила настольную лампу и, сощурившись от света, взглянула на Егора. — Не поздновато для прогулок? — спросила она. Егор улыбнулся и мягко проговорил, застегивая рубашку: — Я ненадолго. Минут через двадцать вернусь. В глазах Ольги стояла тревога. — Точно? — дрогнувшим голосом уточнила она. — Ну, не через двадцать минут, так через полчаса, — ответил Егор. Он шагнул к кровати, наклонился и поцеловал Ольгу в лоб. — Не волнуйся за меня. Я большой мальчик и могу за себя постоять. А ты спи. Ольга нахмурилась и отрицательно мотнула головой. — Я не лягу, пока ты не придешь, — упрямо проговорила она. Егор пригладил ладонью ее взлохмаченные волосы и сказал: — Не глупи. Спокойной ночи! Он снова поцеловал ее в лоб, затем взял пиджак и зашагал к выходу. 12 Секретарша депутата Зозули указала верный маршрут. Ресторан «Светоч» Кремнев нашел быстро. Егор вошел в ресторан и хотел пройти в зал, но на пути у него вырос дюжий парень. — Основной зал арендован для банкета, — известил парень. Кремнев улыбнулся. — Брат, горло пересохло, — проникновенно сказал он. — Выпью кружку пива и уйду. — Пиво можешь выпить на втором этаже, — сказал охранник. — Правда? Отлично. А как туда пройти? Охранник мотнул головой в сторону лестницы: — Вон лестница. — Спасибо, брат. Егор подмигнул охраннику и двинулся к лестнице. Он быстро взбежал на второй этаж, сел за ближайший к лестнице столик и заказал себе пива. Народу на втором этаже было немного. Зато внизу веселье шло полным ходом: оглушительно гремела музыка, раздавались голоса, выкрики и хохот. Подошла официантка и поставила перед Кремневым бокал с пивом. Он поблагодарил, отхлебнул пива и внимательно оглядел зал. В глубине зала, за барной стойкой, недалеко от дверей в подсобное помещение, Егор увидел еще одну лестницу, ведущую вниз. Это была лестница для обслуживающего персонала. Кремнев задумался. Наверняка внизу возле служебной лестницы стоит еще один охранник. Проскользнуть вниз незамеченным не получится, а шум поднимать нельзя. Раздумывая над этой проблемой, Кремнев заметил краем глаза, как один из официантов вошел в туалет. Егор тотчас встал из-за стола и направился к туалету. Когда он распахнул дверцу кабинки, официант сидел на унитазе. Завидев Егора, он выпучил глаза и гневно выдохнул: — Какого черта! — Мне нужны твоя жилетка и бабочка, — сказал ему Кремнев. — И чем быстрей, тем лучше. Парень вскочил с унитаза. — Я позову охрану! — выкрикнул он. Егор схватил его за грудки и хорошенько встряхнул. — Тихо! — приказал он. — Я в любом случае заберу то, что мне нужно. Но я не хочу тебя калечить. Ты должен оценить мое благородство. Егор толкнул парня обратно на унитаз и приказал: — Снимай жилетку! На этот раз официант подчинился безропотно. Поглядывая на Егора полными страха глазами, он быстро стянул жилетку, бабочку и рубашку. Егор снял пиджак, повязал на шее бабочку и натянул жилетку. — Ну, как? — спросил он у перепуганного паренька. — Похож я на официанта? — По-моему, не очень, — пролепетал в ответ парень. Егор посмотрел на свое отражение в зеркале и скептически прищурился. — А по-моему, похож, — вынес он свой вердикт и снова взглянул на парня. — Сейчас ты пойдешь к менеджеру зала и скажешь, что у тебя раскалывается голова и, кажется, начинается грипп. Под этим предлогом уйдешь домой. — А если я вызову полицию? Егор усмехнулся: — Сынок, я уже здесь. Он достал из кармана временное удостоверение, завизированное размашистой подписью полковника Балоги, и показал официанту. — Видишь? Это я. Кремнев закрыл удостоверение и убрал его в карман. Парень обиженно шмыгнул носом. — Почему вы мне сразу не сказали? — спросил он. — Не было времени. — А сейчас, значит, появилось? — Хватит болтать, — сурово сказал Кремнев. — Ты запомнил, что тебе нужно сделать? — Да. — Я на тебя надеюсь. Егор протянул парню руку, и когда тот сунул в его пятерню свою вялую ладошку, с жаром ее пожал. Минуту спустя Егор вышел из туалета и двинулся к барной стойке. Завернув за стойку, он увидел на столике раздачи поднос с бокалами, наполненными пивом, подхватил его и, нс останавливаясь, прошел к лестнице. Навстречу ему поднималась девушка-официантка. Поравнявшись с Егором, она взглянула на него. — Хорошо гуляют, — улыбнулся ей Кремнев. — До утра теперь, наверное. — Часов до четырех — это точно, — улыбнулась в отрет официантка. — Зато на чаевых оторвемся, — сказал Егор и весело ей подмигнул. Девушка посторонилась, давая ему дорогу, и Кремнев, стараясь не уронить бокалы с пивом, двинулся вниз по лестнице. Внизу, как он и ожидал, стоял охранник. Он скользнул по лицу Егора взглядом, глянул на бокалы с пивом и отвернулся. Банкет был в самом разгаре. Гости были изрядно под хмельком, и нелепые шутки тамады смешили их до упаду. Впрочем, половина гостей тамаду уже не слушала. Кто-то беседовал о жизни, кто-то травил анекдоты, кто-то пил с соседом на брудершафт. Депутата Зозулю Егор увидел сразу. Тот сидел во главе стола и, побагровев от выпитого, шумно что-то объяснял миловидной брюнетке с ярко накрашенными губами. Егор подошел к нему и принялся неторопливо выгружать на стол бокалы с пивом. — А я ему и говорю, — продолжил, не обращая внимания на Егора, Зозуля: — Пан Президент, вы правы в целом, но в нюансах — не совсем. Этот закон не годится в том виде, в каком его… Егор быстро окинул взглядом зал, надеясь заметить что-нибудь подозрительное. Но ничего такого не заметил. Выгрузив последний бокал с пивом, Кремнев принялся так же неторопливо собирать на поднос пустые бокалы и грязные пепельницы. — Эй, официант! — услышал он за спиной нежный женский голос. Егор обернулся. Смазливая пышногрудая блондинка положила ему руку на плечо и проворковала нежным голосом: — Потанцуете со мной? Егор улыбнулся и вежливо ответил: — В другой раз. Я на работе, мадам. — Работа может и подождать! — она провела ладонью Егору по плечу и руке и восхищенно проговорила: — Какие хорошие мускулы! У всех ваших официантов такие мускулы? — Я с утра до вечера бегаю по залу с подносом, — ответил Егор. — Вот и натренировал. Блондинка фыркнула: — Ты мне-то не втирай! У меня свой фитнес-клуб, и я знаю толк в мускулах. Занимаешься спортом? — Немного. — Каким? — Перетягиванием штанги. На лице блондинки отобразилось замешательство. — Подожди… А-а… — Она дернула щекой и покрутила пальцем у своего лица. — Что-то я слишком много выпила. Не обращай внимания. — Я могу идти? — вежливо осведомился Егор. — Валяй, — разрешила блондинка. Кремнев повернулся, чтобы идти, но она окликнула: — Подожди! Егор остановился. Блондинка достала что-то из заднего кармана джинсов и сунула Егору в карман рубашки. — Что это? — осведомился он. — Моя визитная карточка! Меня зовут Алла. Позвони, если захочешь развлечься. — Обязательно. Тамада объявил танцы, и народ принялся вставать из-за стола и двинулся в центр зала. Егор поудобнее перехватил поднос и пошел к лестнице. Однако по пути он свернул к туалету. В поднявшейся суете это было несложно. В туалете Егор снял жилетку и сорвал бабочку. Пару минут спустя он вернулся к столу и сел на свободное место. Не успел Кремнев налить себе шампанского, как рядом появилась пышногрудая блондинка. — Вы переоделись? — спросила она, усаживаясь рядом. — Да, моя милая, — ответил Егор. — Я сделал это ради вас. — А вам не влетит от начальства? — Только если вы меня не выдадите. — Я вас не выдам, — пообещала блондинка, с интересом и любопытством глядя на Кремнева. — Но за это мы выпьем на брудершафт. — С радостью! — сказал Егор и взялся за бутылку. Разлив шампанское, он всучил один бокал блондинке, а другой взял сам. — Как вас зовут? — поинтересовалась она. — Егор. — А меня — Алла! — Да, вы уже говорили. За вас! Они чокнулись бокалами и отпили по глотку. Затем Алла обвила его рукой за шею и поцеловала в губы. — Рада с тобой познакомиться, Егор! — сказала она. — Я тоже рад с тобой познакомиться, Алла! — Ну? — лукаво прищурилась блондинка. — И давно ты работаешь официантом? — Всю жизнь, — весело ответил Кремнев. — Не думаю, что это подходящая работа для такого парня, как ты. — Что поделаешь, — пожал плечами Егор. — Не мы выбираем работу, но она нас. Кремнев увидел, что депутат Зозуля встал из-за стола и, шатаясь, побрел к туалету. Егор тоже поднялся. — Куда ты? — встревоженно спросила блондинка. — Мне нужно выйти, — ответил Егор. — Но ты вернешься? — Конечно! — Я буду ждать! 13 Когда открылась дверца кабинки, депутат Зозуля стоял у писсуара. Темная фигура бесшумно выскользнула из кабинки и двинулась на депутата. Ствол пистолета с навинченным глушителем ткнулся Зозуле в затылок. — Что такое? — пьяно проговорил депутат и попытался обернуться. И в этот момент в туалет вошел Егор Кремнев. Убийца сориентировался мгновенно — он резко повернулся и; нацелив пистолет на Егора, нажал на спусковой крючок. Пуля просвистела в сантиметре от головы Кремнева. Пригнувшись, он бросился на убийцу. Тот выстрелил еще раз, но пуля ушла в сторону. Егор нанес молниеносный удар в горло убийце, но тот увернулся и ударил Кремнева рукоятью пистолета по лицу. Егор отлетел к раковине, но не упал. Он сорвал со стены фен для рук и швырнул его в голову убийце. Убийца увернулся, и фен грохнул об стену. Егор схватил с раковины жестяной флакон с освежителем воздуха и направил струю в лицо убийце. Тот отскочил назад и почти вслепую выстрелил еще раз. Еще одна пуля просвистела рядом с головой Кремнева, обдав его щеку жаром. Егор увернулся, но потерял равновесие и налетел на стену. Плечом он задел выключатель, и свет в туалете погас. — Да что же это такое?! — рявкнул во тьме депутат. — Что здесь происходит? Включите свет! И снова убийца оказался проворнее Егора. Мощным ударом в челюсть он сбил Кремнева с ног, а затем ударил ботинком по ребрам. Егор вскрикнул от боли, но поймал ногу убийцы и резко крутанул ее. Противник упал на пол. Егор попытался схватить его, но тот увернулся. Егор дважды ударил кулаками наугад, и один из ударов достиг цели. Но в следующее мгновение что-то хлестнуло его по глазам. Болевой шок заставил Егора зашипеть от боли и откатиться в сторону. Рядом хлопнула входная дверь. — Свет! — заорал депутат Зозуля. — Кто-нибудь включит этот чертов свет?! * * * Выключатель сухо щелкнул под пальцами Егора, и кафельную белизну туалету залил яркий свет. Зозуля все еще стоял у писсуара, но теперь с застегнутой ширинкой. Грозно взглянув на Кремнева, он крикнул гневным пьяным голосом: — Что здесь происходит? Кто вы? Кремнев открыл воду, набрал пригоршню холодной воды и плеснул на глаза. — Меня зовут Егор, — хрипло ответил он. — Егор Кремнев. Егор посмотрел на свое отражение в зеркале. Глаза были целы, но одно веко слегка опухло. Видимо, убийца просто наотмашь стеганул его по глазам растопыренной пятерней. Отличный и беспроигрышный прием, которым Егор и сам пользовался не раз. — Какого черта здесь происходит? — рявкнул за спиной у Кремнева депутат. — Откуда вы взялись? Егор повернулся к нему и хотел ответить, но тут заметил на полу нечто такое, отчего сердце у него радостно забилось. Это был парик. Во время драки Кремнев не сумел разглядеть внешность убийцы, так как верхнюю часть его лица скрывал черный козырек бейсболки. Из-под бейсболки выбивались густые и длинные черные волосы. Те самые волосы, которые теперь лежали на кафельном полу туалета. По всей вероятности, кепка и парик слетели во время драки. Кепку убийца сумел подхватить или нашарить на полу, а вот на поиски потерянного парика времени у него не осталось. — Отлично! — сказал Егор, нагнулся и поднял парик. Депутат смотрел на него изумленными глазами. — Ничего не понимаю, — пробормотал он. — Объясняю доступно. На вас только что было совершено покушение. Неизвестный пытался застрелить вас из пистолета, но я ему помешал. — Да кто вы такой? — Я же сказал: Егор Кремнев. Мы с вами встречались в коридорах Державной Думы. Я расследую убийства ваших коллег. — Значит, вы… Депутат тряхнул головой и растерянно пробормотал: — Наверное, нужно вызвать полицию? Егор нахмурился: — Зачем? Убийца уже убежал. — Но… — Взгляд депутата стал еще более растерянным. — …Что же тогда делать? — У вас есть охрана? — поинтересовался Кремнев. Зозуля кивнул: — Да. Но пару часов назад я отослал парней домой. — Зря, — сухо сказал Егор. — Перед тем как покинуть ресторан, вызовите их. И пусть они не отходят от вас ни на шаг. До тех пор, пока мы не поймаем убийцу. — Но… Егор раздраженно дернул щекой. — Идите в зал, Сергей Адамович. Идите и продолжайте веселиться. Уверен, у вас получится. Зозуля хотел еще что-то сказать, но наткнулся на холодный взгляд Кремнева и, понурив голову, двинулся к двери. Когда за депутатом закрылась дверь, Егор достал из кармана телефон и набрал номер майора Лазаренко. — Слушаю, — откликнулся тот. Егор прижал трубку к уху и облизнул пересохшие губы сухим языком. — Максим, нам нужно встретиться, — сказал он. — И чем быстрее, тем лучше. — Что-то случилось? — Киллер пытался убить Зозулю. Я ему помешал. Мерзавцу удалось сбежать, но у меня в руке его парик. Если в парике остался хотя бы один его волос, мы сможем прижать убийцу к стене. Майору понадобилась пара секунд, чтобы переварить эту информацию. Затем он спросил: — Ты уже вызвал полицию? — Нет, — ответил Егор. — Где мы можем встретиться? — М-м… Дай мне несколько минут на размышления, и я тебе перезвоню. Я должен посоветоваться с начальством. — Ах, да. — Егор усмехнулся. — Я совсем забыл, как вы тут работаете. — Так же, как везде. Ты в порядке? — Почти. — Что значит «почти»? — По-моему, у меня сломано ребро. — Помощь нужна? — Нет. — Как скажешь. Будь на связи. Через пять минут я перезвоню и мы. договоримся, где встретиться. 14 Когда майор Лазаренко отключал телефон, то поймал себя на том, что у него трясутся пальцы. Давненько он не был так взволнован. Казалось бы — получена первая настоящая улика, и надо радоваться. Но радоваться не получалось. Ведь если Кремнев прав, значит, майор шел по неверному следу. И значит, вся история с Давлетьяровым была чушью. И значит… Марат Давлетьяров погиб зря. Лазаренко взъерошил ладонями волосы. Черт бы побрал этого Кремнева! Все это не может быть правдой. Кремнев — не следователь, и в сыскном деле он полный дилетант. Кроме того, его план «ловли на живца» изначально был глуп и не мог принести результатов. Не мог. И все-таки принес. И вдруг на Лазаренко накатила такая лютая злоба, что он едва не задохнулся от бешенства. Если Кремнев докажет свою правоту, значит… Значит, он, майор Максим Иванович Лазаренко, не просто будет уволен, а сядет. Года на три, никак не меньше. Следовательно — Кремнев не может быть прав. Не имеет права быть прав! Лазаренко взялся за телефон, но позвонить не успел. К столику, за которым он сидел, подошел темноволосый подтянутый человек. * * * Остановившись возле столика, он взглянул на майора сухим колючим взглядом и сказал: — Здравствуйте, Максим Иванович. Брови майора удивленно приподнялись: — Это вы? Темноволосый мужчина чуть прищурился: — А разве мы знакомы? — Нет, но… — А, понимаю. Вы видели меня на фотографии. Не возражаете, если я присяду? Глаза майора блеснули холодным блеском. — Возражаю, — сухо отчеканил он. — У меня здесь встреча. — Мне нужно всего десять минут, — сказал темноволосый и, не обращая внимания на изумленный взгляд майора, уселся за стол. — Вы можете уделить мне десять минут, — невозмутимо сказал он. — Смотря зачем, — ответил майор. — Есть важный разговор. — Темноволосый мужчина смотрел спокойно и прямо, словно был уверен, что майор никуда от него не денется и не сможет оказать ему в просьбе. — Что еще за разговор? — недовольно спросил Лазаренко. — О чем вы собираетесь со мной говорить? — О следствии, которое вы ведете, — последовал ответ. — У меня есть новая информация. И эта информация напрямую касается вас. — Гм… — Лазаренко чуть прищурил темные глаза. — Вы прямо как шпион. Ну, хорошо. Давайте поговорим. Темноволосый чуть подался вперед и, вперив в майора пылающие холодным огнем глаза, тихо проговорил: — Я хочу, чтобы вы скрыли улику и подтасовали пару фактов. И снова майору понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. — Послушай, мразь, — Лазаренко сжал пальцы в кулаки и сдвинул брови, — если ты решил пошутить, ты выбрал для этого неподходящий… — Никаких шуток, — отрезал темноволосый мужчина. — Все на полном серьезе. Несколько секунд оба молчали. Темноволосый следил за реакцией своего собеседника, а тот боролся с изумлением. Первым прервал молчание Лазаренко: — Значит, вы хотите, чтобы я скрыл улику. А что если я возьму вас за шиворот и притащу в управление? Что вы на это скажете? Темноволосый усмехнулся и покачал головой: — Это вряд ли. Во-первых, я не так немощен, как вы думаете. — Каратист, что ли? — Возможно. Но тому, у кого в руке пистолет, не нужно быть каратистом. — Что вы имеете в виду? — нахмурился Лазаренко. Темноволосый усмехнулся и сообщил: — Вы у меня на прицеле, Максим Иванович. Загляните под стол. Лазаренко нагнулся, глянул под стол, затем выпрямился и сказал: — Глушителя нет. Если выстрелите — сбежится народ. — Разумеется, — согласился темноволосый. — Но не сразу. Сперва поднимется паника. И я вполне успею уйти. — Вы говорите, как опытный киллер, — с усмешкой заметил майор Лазаренко. Он отхлебнул пива, помолчал, затем заговорил снова: — Вы сказали, что «во-первых». А что во-вторых? — Деньги, — просто ответил собеседник. Он положил на стол барсетку и пододвинул ее к майору. Лазаренко покосился на барсетку, и по лицу его пробежала легкая судорога. — Вы уверены, что меня можно купить этими жалкими бумажками? — холодно осведомился он. — В барсетке тридцать пять тысяч долларов, — ответил на это собеседник. — Через несколько дней вас уволят. И вряд ли вы найдете работу, соответствующую вашим способностям. Лазаренко слушал темноволосого наглеца с мрачным выражением лица. — Эти деньги могут стать хорошим подспорьем, — продолжил тот. — Купите себе небольшой домик в санаторно-курортной зоне. На берегу реки. Будете рыбачить. Вы же любите рыбалку, Максим Иванович? — Люблю, — буркнул майор Лазаренко, угрюмо глядя на собеседника. — А еще я люблю бить по головам таких самонадеянных мерзавцев, как ты. — В этом я не сомневаюсь, — спокойно проговорил темноволосый. — Но на этот раз вам придется поступить иначе. И я настоятельно советую вам взять деньги. Это никому не причинит зла. — Да ну? А как насчет убийств? — Их больше не будет. Лазаренко недоверчиво прищурился. — Что? — Убийств больше не будет, — повторил темноволосый собеседник. — Вы заберете у вашего напарника улику, и все закончится. Убийства останутся нераскрытыми. Обычный «висяк». Или «глухарь». Или как там у вас это называется. Майор сурово сдвинул брови и задумался. Затем покачал головой и сказал: — Ничего не выйдет. Кремнев не остановится. — У него не будет другого выхода, — возразил темноволосый. — В ближайшие два дня его вышвырнут из Дэнска. Он здесь никому не нужен. Пользы от него никакой, а хлопот много. Лазаренко слушал собеседника, чуть склонив голову набок и уткнувшись взглядом в стол. Даже когда тот замолчал, майор не отвел сосредоточенного взгляда от деревянной столешницы. — Итак? — негромко спросил темноволосый собеседник. — Что вы решили? Майор Лазаренко качнул головой, словно вышел из забытья, затем протянул руку, взял со стола бар-сетку, набитую деньгами, и сухо проговорил: — Будем работать. 15 — Вас долго не было, — игриво проговорила Алла, дождавшись, пока он усядется рядом. — Да, — сказал Егор и потянулся за бутылкой с вином. — Налить вам? — Налейте. Пока Кремнев разливал вино, пышногрудая Алла смотрела на него благосклонным любопытным взглядом. — Готово, — объявил Кремнев и поставил перед Аллой ее бокал. Она взяла бокал и улыбнулась: — За что будем пить? — Даже не знаю. Предлагайте вы. — Давайте выпьем… — Глаза блондинки блеснули, и она закончила фразу воркующим глубоким голосом: —…За любовь! — Давайте! — кивнул Кремнев. Отпивая вина, он в очередной раз глянул на депутата Зозулю. Тот сидел за столом и говорил с кем-то по телефону. Вид у него был мрачнее тучи. Алла отпила вина, внимательно посмотрела на Егора и вдруг спросила: — Я, наверное, кажусь вам идиоткой? — Немного, — ответил Кремнев. — Но вас это не портит. Алла прищурила голубые глаза. — У вас острый и злой язык, — сказала она. — На самом деле, я не такая дура, какой кажусь. Просто сегодня такой день… В общем, я решила немного оттянуться. — И тут подвернулся я? Алла засмеялась: — Точно! Увы, выбирать было почти не из чего. Посмотрите на наших мужчин. Плешивые головы, отвислые животы, мокрые губы. — Они важные «шишки», а я простой официант, — заметил Кремнев. — Точно! — снова улыбнулась Алла. — Но я ведь не собираюсь за вас замуж. А романы между аристократками и садовниками — обычное дело. Егор хмыкнул. — А вы, значит, аристократка? — А разве не похожа? — Алла отпила вина и весело посмотрела на Кремнева. — Знаете, кто я? Он покачал головой: — Нет. — Попробуете угадать? Егор чуть прищурился. — Вы — жена президента какого-нибудь банка, — сказал он. И, пожав плечами, добавил: — Ну, или любовница. Угадал? — Почти. Только чуть-чуть ошиблись, расставляя ударения и акценты. Я не жена президента банка. Я сама — президент. — Вы? — удивился Егор. — Президент банка «РЕАЛ-КБ». Вы даже не удосужились посмотреть в мою визитную карточку, — с упреком сказала Алла. — Неужели я вас нисколько не привлекаю? — Что вы, — возразил Кремнев и мельком глянул на часы. — Вы и до этого были привлекательны, а когда я узнал, что вы — президент банка, ваша привлекательность возросла раз в пять! Давайте выпьем за вас. Егор снова взялся за бутылку. Алла посмотрела, как он наливает, и вдруг сказала: — Вы ведь не официант? Бутылка замерла в руке Кремнева. Впрочем, это длилось всего мгновение. Разлив вино, Егор взялся за бокал и сказал: — Пью за ваши красивые глаза! Они чокнулись бокалами. Алла сделала глоток, посмотрела на Кремнева поверх бокала и сказала: — Вы не ответили на мой вопрос. — На какой? — Вы не официант, верно? Кремнев промолчал. — Кто же вы, Егор? — спросила Алла, внимательно разглядывая Кремнева. — И зачем вы напялили на себя жилетку и бабочку? Поняв, что загнан в угол, Егор нехотя достал из кармана удостоверение, раскрыл и показал Алле. Он дал ей всего несколько секунд, затем снова сложил удостоверение и убрал его в карман. Однако Алла оказалась внимательнее и умнее мальчишки-официанта. — Там написано, что вы наблюдатель, — сказала она, не сводя с лица Егора пристального взгляда. — Это удостоверение не дает вам права ни на оперативную, ни на следственную работу. — Откуда вы знаете? — сухо поинтересовался Кремнев. — Мой бывший муж был прокурором, — ответила Алла. — А нынешний? — Нынешнего нет. Егор улыбнулся: — За это стоит выпить. Алла наткнулась на его холодный взгляд и отвела глаза. — Простите, — тихо проговорила она. — За что? — За то, что набросилась на вас со своими дурацкими подозрениями. Я вовсе не такая стерва, какой кажусь. Если вы здесь, значит, у вас есть на то особые причины. И я не имею права вмешиваться. — Вот теперь вы говорите как умная женщина, — кивнул Кремнев. — И такой вы мне нравитесь гораздо больше. В кармане у Егора зазвонил телефон. Он достал трубку и глянул на экранчик дисплея. Перевел взгляд на Аллу и обронил, выбираясь из-за стола: — Простите, мне нужно поговорить. — Конечно! — кивнула она. Егор продрался через толпу танцующих гостей, вышел в коридорчик и поднес трубку к уху. — Слушаю. — Алло, Егор. — Да, Максим, слушаю тебя! — Ты еще в «Светоче»? — Да. — У тебя все в порядке? — Вроде того. Что ты надумал? — Бери такси и езжай в управление. Я буду ждать тебя на крыльце. — Сам не заедешь? — Хотел бы, но машина сломалась. Когда ты будешь? Кремнев посмотрел на часы, нахмурил лоб и ответил: — Через полчаса. — Хорошо. Только будь осторожен. И не потеряй улику. Егор усмехнулся: — Постараюсь. — Если что — звони. Жду! И Лазаренко отключил связь. 16 Алла встретила возвращение Егора улыбкой. — Ну, как? — спросила она. — У вас все в порядке? — Да, — ответил Кремнев. — Выпьем еще? Он покачал головой: — Нет. Мне пора уходить. Веки Аллы дрогнули. — Жаль, — вздохнула он. — Без вас здесь будет скучно. Алло взяла свой бокал и залпом допила вино. Взгляд Кремнева упал на сумочку Аллы. И вдруг в голову ему пришла идея. Идея была рискованная, но — в данной ситуации — она была не рискованней любой другой. Егор накрыл ладонью пальцы Аллы и пристально посмотрел в ее голубые глаза. — Можете выполнить мою просьбу? — тихо спросил он. Алла покосилась на него руку и улыбнулась. — Смотря какую. — Я хочу, чтобы вы взяли па сохранение одну вещь, — сказал Кремнев. — До завтрашнего дня. Сделаете это для меня? На лице Аллы отобразилось удивление. — Вещь? — слегка растерянно переспросила она. — Ну, если эта вещь поместится у меня в сумочке… — Поместится, — заверил ее Егор. Он сунул руку в карман, достал завернутый в бумажное полотенце парик и протянул его Алле. — Вот эта вещь, — сказал он. Алла посмотрела на сверток с опаской. — Я должна знать, что это? — дрогнувшим голосом спросила она. — Это улика, — сказал Егор. — Предупреждаю: вы ни в коем случае не должны разворачивать бумагу. Алла облизнула губы кончиком языка. Затем натянуто улыбнулась и спросила: — А если я умру от любопытства? Егор усмехнулся. — Не умрете. Это обыкновенный парик. Качественный и дорогой, но вам он не подойдет. Завтра утром я приеду туда, куда вы скажете, и заберу его. Алла колебалась, и Егор расценил это как хороший признак. Если боится, значит, не слишком пьяна и есть все шансы, что она отнесется к делу серьезно. Еще несколько секунд женщина размышляла, после чего спросила: — Это опасно? Кремнев покачал головой: — Нет. Никто ведь не знает, что улика у вас. — А если узнает? И снова Кремнев отрицательно качнул головой. — Это невозможно, — сказал он. — Но если за нами следят? — За нами не следят, — уверенно сказал Егор. — Ручаюсь за это головой. Он и в самом деле был уверен, что никакой слежки нет. Он спугнул убийцу и тот поспешил унести из ресторана ноги. Да и интуиция подсказывала Егору, что опасности нет. Алла вздохнула. — Ну, хорошо. Но у меня есть еще один вопрос. — Я весь внимание. Алла лукаво прищурилась и спросила: — Если я сделаю то, что вы просите… мы поужинаем вместе? Кремнев насмешливо прищурил какие глаза и ответил: — Вполне возможно. Алла улыбнулась: — О’кей. — Она взяла сумочку и раскрыла ее. — Давайте сюда вашу улику. Буду хранить ее как зеницу ока. * * * На улице было сыро и ветрено. Егор поднял воротник куртки и зашагал к стоянке такси, которую приметил еще загодя. До стоянки было метров двести. Издалека Кремнев разглядел пару машин. Шагая к стоянке, Егор машинально достал из кармана сигареты, вытряхнул одну из пачки и вставил в рот. Затем потянулся за зажигалкой. Чтобы закурить, он на секунду остановился. А когда снова двинулся вперед, увидел, что дорогу ему преградил высокий человек. Услышав за спиной едва различимый шорох, Егор пригнулся, и как раз вовремя — кулак, сжимающий стальной кастет, просвистел у него над головой. Кремнев резко развернулся, поднырнул под второй удар и пошел в контратаку. Однако противник оказался ловок, как кошка. Он увернулся от двух ударов Егора и сделал молниеносный выпад. Удар кастетом был настолько сильным, что у Егора помутилось в голове. Однако он устоял на ногах и резко ударил противника ногой в пах. Противник не ожидал такой прыти от оглушенного человека, и удар достиг цели. Незнакомец прижал руки к паху и согнулся пополам. И тогда Кремнев ударил его носком ботинка в подбородок. Противник рухнул на асфальт, но, оглушенный ударом, Кремнев забыл про второго врага. Тот, однако, не забыл про Егора. Что-то ударило Кремнева по затылку. Реальность дрогнула перед глазами Егора, а во рту появился привкус железа. У него еще хватило сил, чтобы повернуться и взглянуть противнику в глаза. Но в следующую секунду он потерял сознание и рухнул на асфальт. На лицо Егору полилась холодная вода. Он открыл глаза и тут же застонал от пронзившей затылок боли. — Тихо, — приказал ему худощавый темноволосый мужчина, — Тихо! Егор сцепил зубы и замолчал. Двое мужчин склонились над ним и внимательно вглядывались в его лицо. Покосившись по сторонам, Егор понял, что они оттащили его в безлюдный переулок. Кремнев пошевелил руками, и понял, что руки его связаны за спиной. Он был абсолютно беззащитен перед ними. Однако, обыскав карманы его куртки и пиджака, они забыли заглянуть в задний карман брюк. Егор, превозмогая головокружение и боль в стянутых веревкой запястьях, потянулся к карману. — Очнулся? — спросил худощавый. — Погоди, — осадил его второй, темноволосый и высокий. Он уставился на Егора и спросил сухим неприязненным голосом: — Где парик? Кремнев почувствовал, что пальцы его рук наткнулись на маленький пластиковый футляр с впаянным в пластмассу, острооточенным обломком опасного лезвия, которое Егор всегда носил в заднем кармане. — Если ты можешь говорить — отвечай на вопросы, — сухо сказал темноволосый. — Если нет, мне придется тебя ударить. Егор разлепил спекшиеся губы и хрипло пробормотал: — Я… ничего не знаю. — Куда ты девал парик? — Не понимаю… о чем вы. Темноволосый слегка отпрял и небрежно обронил: — Дай ему еще раз! Худощавый размахнулся и несильно ударил Егора кастетом по лицу. Ударил бы чуть посильнее — сломал бы лицевую кость, а так лишь рассек кожу на щеке. Голова Егора мотнулась в сторону в голове у него зазвенело. — Где парик? — снова спросил высокий. Несмотря на дикую боль, Егор нашел в себе силы для усмешки. — Я… нe ношу парик, — процедил он. — Не веришь — дерни меня за волосы. Худощавый усмехнулся. — Он еще острит! — Ударь его еще раз, — потребовал темноволосый. Худощавый нахмурился и сказал: — Может, мы лучше пойдем в ресторан и поищем парик? Думаю, он где-то его спрятал. — Где? — Не знаю. Может быть, в сливном бачке туалета? — Это было бы слишком глупо, — отчеканил темноволосый. — А этот парень не глуп. Он вдруг схватил Егора пальцами за ворот куртки, встряхнул и злобно проговорил: — Мы будем бить тебя до тех пор, пока ты нам не скажешь. Если будешь молчать — забьем насмерть! Егор молчал, с угрюмой насмешливостью глядя на склонившегося над ним мужчину. Тот нервно дернул щекой и с досадой проговорил: — Неужели ты готов сдохнуть из-за трех пузатых мужиков, которые напялили на лацканы депутатские значки? — Пятеро, — хрипло сказал Кремнев. — Вы убили уже пятерых. Высокий пожал плечами: — Двумя больше, двумя меньше. Кому какое дело до этих мерзавцев? — Никому, — согласился Егор. — Кроме их родных и близких. — У Гитлера тоже были родные и близкие. И у садистов, которые мучили заключенных в концлагере. Отдай нам этот чертов парик, и мы разойдемся с миром! Егор молчал, угрюмо глядя на темноволосого. Тот выждал несколько секунд, после чего устало сказал: — Ты рискуешь навлечь на себя большую беду. — И не боюсь рисковать, — ответил на это Егор. Худой покосился на своего партнера и угрюмо проговорил: — Он не отдаст. И он видел наши лица. — И что ты предлагаешь? — сухо осведомился темноволосый. — А разве есть варианты? — Убив его, мы не вернем улику, — сказал темноволосый. Худой пожал плечами: — Возможно, это не так уж и плохо. Похоже, он один знает, где парик. Убьем его — и он унесет свою тайну в могилу. Темноволосый молчал, размышляя. — Решай быстрее, — поторопил его худой. — У нас мало времени. Темноволосый воззрился на Егора и тяжело вздохнул. — Я не хотел, чтобы ты пострадал, — проговорил он, не скрывая досады. — Прости, но ты сам влез в это дело. И ты сам напросился. — Вы меня убьете? — вскинул окровавленную бровь Егор. — Мы вынуждены это сделать, — ответил темноволосый. — Будь ты на нашем месте, ты бы сделал то же самое, верно? Егор усмехнулся и сказал: — Можете в этом не сомневаться. Но я не самоубийца. Я скажу, где парик, если ты дашь слово отпустить меня. — Я тебя отпущу, — пообещал темноволосый. — Но он видел наши лица! — возразил худой. Темноволосый пожал плечами: — Ну и что? Он никто и звать его никак. У него нет свидетелей. А когда он отдаст нам парик, не будет и улики. Он ничего не сможет нам предъявить. — Ты нрав, — нехотя согласился худой. Он взглянул на бледное лицо Кремнева и сказал: — Чего молчишь? Говори, куда дел парик. Кремнев облизнул губы и хрипло ответил: — Он в зале. Я спрятал его за сцену. Там, между стеной и сценой, есть щель. Худой перевел взгляд на своего партнера: — Сходить проверить? То кивнул: — Да. Худой выпрямился, повернулся и быстро зашагал к углу дома. Через несколько секунд он свернул за угол и скрылся из вида. Темноволосый достал сигареты и закурил. — Эй! — окликнул его Кремнев. Тот взглянул на Егора в прищур. — Чего тебе? — Почему ты сделал это? — Ты о чем? — сухо уточнил темноволосый. — Обо всех этих убийствах. Темноволосый усмехнулся. — У меня была причина так поступить, — неприязненно проговорил он. — Личная? — Возможно. — Это ведь из-за Алены Голубь? Прежде чем ответить, темноволосый посмотрел на Егора долгим пристальным взглядом. — Ты слишком въедлив и навязчив для простого наблюдателя, — сказал он наконец. — Откуда ты знаешь, что я наблюдатель? — спросил Кремнев. — Это написано у тебя в удостоверении. Егор усмехнулся: — Верно. Совсем про него забыл. Но я тоже знаю, кто ты. Тебя зовут Игорь Лапин. Ты — глава охранного агентства. Темноволосый чуть пожал плечами: — И что с того? — Ничего. — Кремнев неловко двинул головой и поморщился от боли. — Ты продолжишь убивать? Темноволосый покачал головой: — Нет. Я сделал свое дело. Егор прищурился. — А как же депутат Зозуля? Ведь он все еще жив. — Ты решил меня прищучить, и я попался на твой дешевый трюк. Это было временное помутнение. — Ты запаниковал, — сказал Егор. — Такое случается даже с самыми сильными и волевыми людьми. Егор подождал, что скажет на это противник, но тот хранил молчание. Тогда Кремнев заговорил снова. — Их всех убил твой напарник? — спросил он. — Или ты тоже приложил к этому руку? Темноволосый небрежно дернул плечом: — Какая разница? — Никакой, — согласился Егор. — Организаторам и заказчикам дают больший срок, чем исполнителям. Если ты попадешься — тебя расстреляют. — Если попадусь — да. Но я не попадусь. Кремнев хмыкнул: — Ты слишком самонадеян. — Я не… Но Егор не дал ему договорить. Последнее движением лезвием — и веревка распалась. Кремнев вскочил на ноги и бросился на противника. Руки его затекли и отказывались действовать, но Егор не мог терять ни секунды. Он легко сбил противника с ног, прыгнул на него сверху и взял его «на болевой». Темноволосый вскрикнул и свободной рукой выхватил из кармана маленький короткоствольный револьвер. Он нажал на спусковой крючок, но Егор успел отвести его руку в сторону. Громыхнул выстрел. Егор вырвал револьвер из судорожно сжатых пальцев противника и отшвырнул его в сторону. Увлеченный схваткой, он не заметил и не услышал, как сзади подбежал второй злоумышленник. Тот взмахнул дубинкой и хлестко ударил Егора по плечу. Затем нанес еще два сильных удара. Кремнев скатился с поверженного противника и, схватившись пятернею за ушибленное плечо, глухо застонал. Когда боль немного отступила и Егор снова обрел способность соображать, он приподнял голову и огляделся. Но переулок был пуст. Убийцы скрылись. Глава четвертая 1 С того страшного дня прошло уже целых два года, но Алена Голубь до сих пор помнила его во всех подробностях — погоду, проплывающие по небу облака, лица встречных людей — каждую деталь! Вот она сидит на скамейке в скверике, неподалеку от театрального института, места, где полчаса назад рухнули все ее надежды на долгую счастливую жизнь. В груди — комок, на ресницах — слезы. В небе, таком голубом и таком бездонном, кружатся птицы. Свободные, беззаботные, не знающие горя создания, которым не нужны ни деньги, ни слава, ни любовь. Черные точки на фоне огромного безразличного неба. Внезапно одна из точек резко спикировала вниз. «Она похожа на меня, — подумала Алена и не смогла удержать слез. — Господи! Как я теперь покажусь дома? У мамы сердце разорвется на части…» Перед глазами встал отец. Большой, морщинистый, усталый. «Вот. Это тебе на дорогу». — «Пап, откуда столько денег?» — «Выиграл в лотерею». — «Вечно ты врешь. Нет, правда, откуда?» — «Продал машину». — «Что? Как ты мог?» — «Да на кой она мне, дочка? На одном бензине разоришься. Да и потом — мы с матерью все равно привыкли ходить пешком, а если сильно приспичит, то всегда можно добраться на автобусе. Мы ведь пенсионеры, нам это бесплатно». — «Папочка, милый, спасибо! Ты не пожалеешь. Честное слово! У вас будет все: и машина и дача! Мне бы только поступить!» — «Поступишь, дочка. Я сердцем чую, что поступишь. Кому же еще учиться, если не тебе?» — Вот и поступила… — тихо прошептала Алена, достала из кармана платок, приподняла темные очки и промокнула важные глаза. И вот тут-то все и случилось. К скамейке, па которой она сидела, подошел высокий молодой человек. Молодой человек был хорошо сложен, одет в дорогой костюм и обут в лакированные туфли. На безымянном пальце его левой руки поблескивал изящный золотой перстень. Открытое смуглое лицо, уверенный взгляд и твердо очерченные губы дополняли общую благоприятную картину. К лацкану пиджака незнакомца была пришпилена небольшая визитка. Прищурившись, Алена сумела разобрать надпись: «Гамлет Гарибян. Помощник режиссера. Дэнск-фильм». Сердце Алены учащенно забилось, по она усилием воли нагнала на себя равнодушный вид. «Главное — не сойти за провинциалку, — подумала Алена. — Нужно вести себя уверенно, не тушеваться и не краснеть. Только бы не перегнуть палку, иначе из меня попрет мой идиотский провинциальный апломб — дескать, не учите меня жить. Успокойся и веди себя естественно!» — приказала она себе. Алена набрала полную грудь воздуха и медленно выпустила его через нос, чтобы успокоиться. Так ее учили на занятиях в драмкружке. Затем повернулась к незнакомцу, глянула на него поверх солнцезащитных очков и небрежно сказала: — Молодой человек, возьмите себя в руки. Незнакомец удивленно поднял брови: — В каком смысле? — Перестаньте разглядывать мои ноги, — сказала Алена. — Вы не в варьете. Получилось очень жестко. Пожалуй, даже слишком жестко. Однако, вместо того чтобы стушеваться, молодой человек лишь легонько, почти незаметно, покачал головой и ослепительно улыбнулся. «Переиграла, — с досадой подумала Алена. — Он меня раскусил! Проклятая провинциальность из меня так и прет!» Однако, судя по всему, незнакомец совсем не обиделся. В его черных глазах засветился искренний интерес. «Сейчас спросит, как меня зовут, — подумалось Алене. — Отвечать или нет?» — Позвольте представиться, — заговорил незнакомец приятным, чувственным баритоном. — Гамлет Гарибян. Помощник режиссера. — Он склонил голову в легком, изящном поклоне. Алена не знала, как должна реагировать на это столичная штучка, поэтому на всякий случай промолчала. — Простите за навязчивость, — продолжил молодой человек. — Я не хотел выглядеть хамом. Просто у меня такая работа. — Разглядывать женские ноги? — поинтересовалась Алена. — И ноги тоже, — кивнул незнакомец. «А он симпатичный», — пронеслось в голове у Алены. — Видите ли, — незнакомец нахмурил лоб, — мы сейчас ищем актеров для нового молодежного сериала. Нам нужны свежие лица. — Свежие? Незнакомец кивнул. — Да. В смысле — не примелькавшиеся. Понимаете, режиссер, с которым я работаю, предпочитает делать звезд, а не использовать готовые. — Вот как? — Алена иронично хмыкнула. — И как фамилия вашего режиссера? — А я не сказал? Это российский режиссер. Зовут его Валерий Тодоровский. Слыхали о таком? — Тодоровский! — воскликнула Алена и, испугавшись собственного порыва, стушевалась. — Конечно, слышала, — тихо сказала она. — «Страна глухих» — мой самый любимый фильм. — Ого! — Незнакомец одобрительно улыбнулся. — Приятно знать, что молодежь еще смотрит наше… ну, то есть российское, кино. В то время как экраны заполонила второсортная американская продукция. — Я не делю кино на российское или американское, — сказала Алена. — Я делю кино на хорошее и плохое. «Хорошо получилось, — подумала она. — Строго и интеллигентно». Незнакомец долго и внимательно смотрел на Алену, затем откашлялся и произнес с вежливой улыбкой: — Вы знает, мне кажется, что вы вполне подходите на главную роль в нашем сериале. Конечно, все зависит от режиссера и продюсера… Но попробоваться вам в любом случае стоит. К вискам Алены подкатила теплая волна, сердце забилось как сумасшедшее, но внутренний голос строго произнес: «Нельзя соглашаться сразу. Иначе он потеряет к тебе интерес». — Ну… — Алена пожала плечами, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимой. — Не знаю, гожусь ли я в актрисы. Может, у меня и таланта-то нет? — Все люди талантливы, — убежденно ответил незнакомец. — Нужно только помочь им раскрыться. И тогда они сделают для вас такое, о чем раньше даже не помышляли. Молодой человек улыбнулся и весело подмигнул Алене. Алена улыбнулась в ответ. — Что ж, — задумчиво сказала она. — Пожалуй… я могла бы попробовать. А что это за фильм? — Фильм-то? Э-э… — Молодой человек задумался. — Как бы вам пояснее… Постойте, может, вы видели фильм «Последнее танго в Париже»? — С Марлоном Брандо? — Ну, да. С ним, с Марлоном! — Конечно, видела! Незнакомец кивнул. — Так вот, то, что снимает Валера, — это вроде как наша версия «Последнего танго». Русско-угорская версия, понимаете? — Да. Понимаю. — Алена посмотрела на ассистента и покраснела. — Но ведь там… Он кивнул. — Да. Я знаю, о чем вы подумали. О том, что в этом фильме много эротических сцен, да? — Да… В вашем фильме они тоже… будут? Лицо ассистента стало серьезным и сосредоточенным. — К счастью, да, — сказал он. — Это будет фильм о красоте человеческих взаимоотношений. Взрослых отношений, понимаете? — Вы ведь говорили, что это молодежный сериал. — Разумеется, сериал. Но в основу сериала будет положена сюжетная линия «Последнего танго». Вот представьте сами: встречаются два совершенно незнакомых человека. Мужчина и женщина. Они совершенно разные, из разных миров… Он — пожилой профессор, она — студентка вуза. Между ними пробегает искра. Они чувствуют, что что-то произошло, хотя на самом деле еще ничего не произошло… Ну, и так далее. — Ассистент улыбнулся. — В общем, чтобы объяснить вам роль, мне придется пересказывать весь сценарий. А я не могу этогo сделать. Надеюсь, причины вам ясны, да? Алена задумалась. — Что вас смущает? — спросил ассистент. — Вы по-прежнему не уверены в своем таланте? — Нет. То есть… Я насчет этих сцен… — Эротических? — Да. Разве без них нельзя? Ассистент нахмурился и покачал головой. — Нет. Без них будет не серьезный фильм о любви, а дешевая подделка. Алена еще немного подумала и в конце концов кивнула. — Хорошо, — неуверенно проговорила она. — Я согласна попробовать. 2 — Это здесь, — сказал Гарибян, улыбнулся Алене и нажал на кнопку электрического звонка. Вскоре щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. — А, Гамлет! — послышался звонкий мужской голос. — Сейчас скину цепочку! Дверь закрылась, но тут же открылась снова. Светловолосый толстяк в светлом пиджаке и белоснежной рубашке предупредительно отошел в сторону, впуская гостей. — Проходите, проходите! — улыбнулся он. Гарибян подмигнул Алене и тихо прошептал: — Вперед! Закрыв за гостями дверь, толстяк повернулся к ним. — Алена, если не ошибаюсь? — с улыбкой обратился он к Алене. — Да, Вакар Андреевич, это она, — кивнул Гарибян. — Алена Голубь. Будущая звезда голубого экрана! — Охотно верю, — сказал толстяк. Затем взял Алену за руку и спросил: — Вы позволите? Алена покраснела и кивнула. Толстяк церемонно поцеловал Алене руку. — Меня зовут Вакар Далмацкий. Я продюсирую фильмы. Рад нашему знакомству, — сказал он. — Я тоже, — кивнула Алена. — Приятно познакомиться. Комната, в которую толстяк провел гостей, была шикарно обставлена. Сам же толстяк, мало того, что был главным продюсером, так еще и выглядел на миллион долларов — белозубая улыбка, золотые часы, уверенный взгляд человека, знающего себе цену. От всего этого великолепия Алене стало немного не по себе. Но она усилием воли заставила себя расслабиться. Они расселись за большим круглым столом. — Ну-с, — сказал толстяк, потирая ладони, — я полагаю, Гамлет Ашотович рассказал вам, кто я такой? — Да, — сказала Алена. — Он сказал, что вы главный продюсер фильма. Толстяк кивнул: — И он не ошибся! Скажите, Алена, а вы когда-нибудь пробовали свои силы в качестве актрисы? — Да, — пролепетала Алена и почему-то покраснела. — Я играла в школьной театральной студии. — О! Очень интересно. И как долго? — Четыре года. — Четыре года… — Толстяк задумался. — Неплохо-неплохо. Это хороший опыт. Гамлет рассказывал вам, о чем будет наш фильм? — Да. О любви. — Именно, — кивнул толстяк. — В основе фильма извечная коллизия: любовь немолодого человека, в нашем случае — преподавателя университета, и юной студентки. Кстати… — Толстяк пристально посмотрел на Алену. — Гамлет рассказывал, что по сценарию у нас запланировано несколько… э-э… вольных сцен? Алена залилась краской и тихо сказала: — Да. Толстяк нахмурился и очень серьезно спросил: — Вы чувствуете в себе силы сделать это? — Я… не знаю. Мне еще никогда не приходилось… — Понимаю-понимаю, — кивнул толстяк. Он вздохнул и задумчиво побарабанил пальцами по подбородку. — Что ж, кино — штука сложная. Понимаете, Алена, кино — это ведь не только слава и поклонники, это еще и каторжный, изматывающий труд. Это умение перешагнуть через собственные комплексы, а иногда и принципы. Только тот способен стать настоящим артистом, кто готов всего себя отдать на потребу зрителю. Зритель для актера — и Бог, и царь! Вы понимаете, о чем я говорю? — Да, — с замирающим сердцем кивнула Алена. Толстяк так легко и просто высказал все то, о чем она думала долгими ночами. В то же время простые и мудрые слова продюсера были лишены всякого пафоса. Этот человек говорил о своей работе — только и всего. — Алена, — задумчиво сказал Далмацкий, — сцена, в которой мы вас будем пробовать, как раз относится к разряду сцен… м-м… о которых мы только что с вами говорили… Алена кивнула и снова залилась краской. — Я понимаю, что это непросто, — продолжил продюсер, — но вы должны показать нам, на что вы готовы ради искусства. Все зависит от вас, Алена. И только от вас. Это ваш шанс войти в большое кино. Пожалуйста, когда будете играть, ни на секунду не забывайте об этом. Хорошо? — Хорошо. Я… — Алена прижала руки к груди. — Я готова попробовать. — Что ж, — толстяк нахмурился. — Тогда, пожалуй, приступим. — Он быстро глянул на часы и нахмурился: — Гамлет Ашотович, где актер, с которым Алена должна была играть в паре? Молодой человек виновато пожал плечами. — Не знаю, Вакар Андреевич. Должен был подъехать десять минут назад. Вероятно, опаздывает. — Опаздывает? Для настоящего профессионала это недопустимая роскошь! Через два часа я должен быть на «Мосфильме» с отснятым материалом. У меня заказана «просмотровая». — Понимаю, Вакар Андреевич. Я пробовал ему звонить, но телефон не отвечает. Продюсер посмотрел на Алену и удрученно вздохнул. — Видите, с какими людьми приходится работать… — Он вновь глянул на часы, что-то прикинул и, решительно тряхнув головой, сказал: — Начинаем без него. Гамлет, там, на кухне, бутылка коньяку. Принеси ее, пожалуйста. — Угу, — кивнул Гамлет. Он ушел на кухню и вскоре вернулся с бутылкой дорогого французского коньяку. Продюсер тем временем выставил на стол три рюмки. — Вакар Андреевич, я не пью, — краснея от собственной наглости, проворковала Алена. Продюсер вздохнул. — Понимаете, Алена, — устало сказал он, — у меня мало времени. Мне нужно, чтобы вы раскрепостились. Если у вас получится без спиртного, то пожалуйста. Но я бы на вашем месте немного выпил. Поверьте мне, это испытанное средство. Многие известнейшие актеры прибегают к нему без всякого стеснения. — Правда? — неуверенно спросила Алена. — Алена, — укоризненно сказал Гамлет, — Вакар Андреевич спродюсировал пять фильмов. Можете ему верить. Он знает, о чем говорит. — Ну… ладно… Только если совсем немножко… Толстяк разлил коньяк по рюмкам. — За успех нашего будущего фильма! — сказал он. — За успех, — тихо повторила Алена. Они чокнулись и выпили. Внезапно у Алены закружилась голова. Она подняла руки и коснулась пальцами висков. — Что?.. — пролепетала она. — Что со мной?.. — Ничего страшного, — заверил ее Далмацкий. — Просто вы немного переволновались. Сейчас это пройдет. Но «это» не прошло. Перед глазами у Алены все поплыло. Она попыталась встать, но пол неожиданно качнулся. Последним, что четко и ясно увидела Алена перед тем, как погрузиться в туман, было пухлое лицо продюсера, склонившееся над ней. И его толстые, мокрые губы, искривившиеся в усмешке и прошептавшие: — Готова! Все дальнейшее происходило, как на замедленных кадрах. Постель, покрытая белыми шуршащими простынями… Яркий свет лампы, направленной ей прямо в лицо… Объектив большой видеокамеры… Потом свет исчез. Вместо него над Аленой нависло потное, раскрасневшееся, небритое лицо Гарибяна… Он ухмыльнулся… Грубая рука раздвинула ей ноги. Потом ей стало больно… Очень больно… Алена застонала. — Готово… — услышала она через несколько минут. — Гамлет, влей ей в рот горючего… Она, кажется, приходит в себя… — Коньяк?… — А у тебя есть что-то другое?.. В рот Алене полилась обжигающая жидкость. — Ну вот, детка, ты и стала артисткой… Громкий хохот колоколом ударил Алену по вискам. — Теперь я… Что-то омерзительно белое и рыхлое зашевелилось у Алены перед глазами… В голове у нее окончательно помутилось, и она потеряла сознание. 3 Игорь Лапин не любил вспоминать о том далеком дне, когда он впервые увидел Алену Голубь, о дне, который перевернул всю его последующую жизнь. Слишком уж паскудными были обстоятельства их первой встречи. В тот вечер он сильно заскучал. Недавний развод с женой плюс проблемы с учреждением собственного охранного агентства — все это здорово потрепало ему нервы. Сидя в кресле перед телевизором, он раскрыл газету и принялся небрежно просматривать ее. Взгляд его сам собой упал на объявление: ДЕВУШКИ НА ВСЕ ВКУСЫ. САЛОН «ФЕИ». Игорь протянул руку к телефону и почти машинально набрал номер салона. Через час девушка была у него в квартире. — Привет! — сказал Игорь, когда она уселась в кресло. — Привет! — ответила та. Голос у нее был глубокий, мелодичный, с небольшой хрипотцой. — Что будешь пить? — А что есть? — Водка, коньяк, вино. — Вообще-то я не пью, — сказала девушка. — Разве что — немного коньяка. Игорь прошел к шкафу, достал бутылку коньяка и два бокала и вернулся к столу. — Будем знакомиться? — спросил он, разливая коньяк по бокалам. — Меня зовут Игорь. — А меня Лера, — ответила она. Игорь усмехнулся. — Это настоящее имя или… псевдоним? — А разве это имеет значение? — Девушка улыбнулась. Улыбка у нее была чарующей и холодноватой. — Да вообще-то нет, — сказал Игорь. Лера раскрыла сумочку и достала пачку сигарет. — Ты не против? — спросила она, приподняв свои красивые, идеально очерченные брови. — Нет. Кури. Девушка прикурила от небольшой перламутровой зажигалки. Все ее движения были плавными и изящными, как у киноактрис в старых черно-белых фильмах. Игорь залпом выпил свой коньяк. Посмотрел на Леру. Она была необычайно хороша. Чуть выше среднего роста, изящная, с осиной талией и удивительно красивыми руками. Игорь залюбовался ее тонкими длинными пальцами, сжимающими сигарету. Потом посмотрел ей в глаза, и непонятно почему, но у него вдруг защемило сердце. На какое-то мгновение и совершенно без всякой причины ему вдруг показалось, что жизнь, со всеми ее горестями и радостями, удачами и неудачами, прошла мимо. Потому что в ней не было ничего, подобного этому прекрасному — сотканному из сухого терпкого весеннего воздуха, из легкой, доводящей до озноба осенней измороси, — существу. Духи у Леры тоже были удивительные — легкие, пахнущие дождем и счастьем. «Вот так, наверное, и становятся поэтами, — с грустной улыбкой подумал Игорь. Но тут же, нахмурившись, одернул себя: — Это просто проститутка, приятель, не забывай об этом». — Иди сюда, — властно приказал он девушке и хлопнул себя по колену. Лера чуть заметно усмехнулась, положила дымящуюся сигарету на край пепельницы, быстрым, упругим движением поднялась с кресла, подошла к Лапину и присела к нему на колено. — Э-э… Я… — начал было Лапин, но договорить не успел. Девушка обвила его шею своими тонкими сильными руками, притянула его к себе и крепко поцеловала в губы. Губы у Леры были мягкими и теплыми. Лапин почувствовал возбуждение. Девушка еще раз нежно поцеловала его в губы, затем соскользнула с колен, вернулась в свое кресло и взяла из пепельницы дымящуюся сигарету. Глубоко затянулась и выпустила облачко дыма. Лапин взялся за бутылку и освежил бокалы. Сердце у него учащенно билось. «Черт, да что же это такое? — возмущенно думал он. — Я что, западаю на шлюху? Или у меня от удачной сделки совсем крышу снесло?» Разлив шампанское, он посмотрел на Леру и заставил себя жестко усмехнуться. — Ты здорово целуешься, зая, — сказал он. — Разве проститутки целуются с клиентами? Лера спокойно стряхнула пепел, посмотрела Лапину прямо в глаза и улыбнулась. — Да, милый. Проститутки — тоже женщины. Они целуют тех, кого хотят. — Приятно слышать, — сказал Лапин и поднял бокал. — Ну, давай, что ли? За знакомство. Они чокнулись и выпили. — Еще? — спросил Игорь. Лера медленно покачала головой, притушила сигарету, встала с кресла, подошла к Лапину и взяла его за руку. — Допьем потом, хорошо? Лапин почувствовал сладкую истому — предвкушение грядущего наслаждения. — Как скажешь, — хрипло ответил он. Встал с кресла и сжал девушку в объятиях. …Это была самая потрясающая ночь в жизни Игоря Сергеевича Лапина. На следующее утро, ровно в десять часов, Лера ушла. У Игоря был выходной, и он весь день провалялся в постели, мучительно соображая, что же такое с ним происходит. Потом не выдержал и снова позвонил в салон. Он ничего не мог с собой поделать. Рука сама потянулась к телефону. — Салон «Феи» слушает. Добрый день, — отозвался на том конце провода приветливый женский голос. — Я бы хотел встретиться с Лерой. — С Лерой… Одну секундочку… Повисла долгая пауза. Игорь нервно закусил губу. — Извините, но, к сожалению, это невозможно. Лера сейчас занята. Игорь нахмурился. — Чем? — глухо спросил он. — Лера работает. Если хотите, мы можем предложить вам другую девушку. Какие девушки вас интере… — К черту! — рявкнул Игорь и швырнул трубку на рычаг. Его лицо посерело. На лбу выступили крупные капли пота. «Лера работает, — прозвенело в голове у Игоря. — Работает? Вот как они это называют? Скоты!» Он долго молча смотрел на телефон, как будто тот был повинен во всех его бедах. Затем провел ладонью по лицу, вздохнул и посмотрел в окно. Оконное стекло было покрыто мелкими разводами. На улице моросил дождь. — А ведь я ревную, — тихо сказал Игорь. — Черт бы меня побрал, я ревную проститутку. Посидев так еще минут пять, он снова снял трубку и попросил сообщить ему, когда Лера освободится. Тот вечер они с Лерой провели как молодые влюбленные. Вначале до изнурения занимались любовью, потом, слегка перекусив в кафе неподалеку от дома, отправились гулять по ночному Дэнску. Просто так, без всякой цели, Шлялись по ярко освещенным улицам, пили шампанское, сидя на скамейке в скверике, прямо из бутылки. Потом поймали такси и поехали на Девичий холм. Там они стояли на смотровой площадке, опершись на тяжелые каменные перила, и любовались панорамой ночного Дэнска. — Черт! Как красиво! — восхищенно сказал Игорь. Ветер растрепал Лере волосы. Она прижалась щекой к плечу Игоря и рассмеялась. — Нет, правда! — с жаром сказал Игорь. — Я никогда не думал, что город может быть таким красивым. — Ты просто никогда не обращал на это внимания, — улыбнулась Лера. Она потерлась щекой о плечо Игоря и сказала: — Один поэт написал, что город, если смотреть на него с высоты, похож на огромное бриллиантовое ожерелье, выставленное в витрине ночи. — Черт! — восхитился Игорь. — И правда похож! — Как здорово! — Лера обняла Игоря и поцеловала его своими прохладными мягкими губами. Перед тем как отправиться домой, они решили где-нибудь поужинать. Место выбирала Лера. В японском ресторанчике, куда она привела Игоря, было уютно, тепло и красиво. Полумрак, разноцветные рыбки, плавающие в подсвеченных аквариумах, мягкий красноватый цвет настольных фонариков. Лера взяла его руку, погладила ее, затем поднесла к своей щеке. Склонила голову и потерлась о руку щекой. — Я скучала, — сказала она. — Это, наверное, глупо. Но я ничего не могла с собой поделать. — Голос Леры был хриплым и взволнованным. Лапин взял руку Леры, поднес ее к своим губам и нежно поцеловал. — Теперь все будет по-другому, — пообещал он. — Вот увидишь. Лера грустно улыбнулась. — Как бы мне хотелось в это верить. — Лера… Девушка остановила его жестом. — Нет. Не Лера. Алена. — Она улыбнулась одними кончиками губ. — Алена Голубь. Это мое настоящее имя. — Алена, — завороженно повторил Игорь. — Какое красивое имя. В нем есть что-то тонкое и нежное. Как и в тебе. Если хочешь… Если ты действительно хочешь, я… Я помогу тебе выбраться из этого ада. — Игорь собрал волю в кулак и тихо спросил: — Ты хочешь этого? Несколько секунд Алена молчала, потом разомкнула губы и тихо прошептала: — Не знаю, нужна ли я тебе. — Нужна! — выпалил Игорь. — Очень нужна! — Тогда… — Она улыбнулась. — Я обещаю подумать. А пока — давай больше не будет об этом говорить. И Игорь не говорил. Зато он действовал. Утром, когда Алена ушла, Лапин последовал за ней. Будучи частным детективом, он без труда выследил, где она живет. Весь день Игорь прошлялся по городу, не в силах сидеть на месте, а вечером — измученный и осунувшийся — решил прийти к Алене и признаться ей в любви. Не просто признаться, а сделать это по всем правилам. По дороге к Алениному дому Лапин зашел в ювелирный магазин и купил золотое кольцо с большим сапфиром. Когда он подошел к двери Алениной квартиры, на часах было десять часов вечера. Еще с улицы Игорь увидел, что окна ее освещены. С минуту он томился в нерешительности, не зная, как Алена отреагирует на его приход. Все-таки она не давала ему своего адреса. Кто знает, что она подумает, когда узнает, что он выследил ее. В конце концов Игорь махнул рукой — была не была! И решительно нажал на кнопку электрического звонка. Звонок, однако, не работал. И тогда Игорь, сам не зная почему, взялся за дверную ручку и легонько нажал на нее. Дверь приоткрылась. Игорь, почти не сознавая, что делает, вошел в прихожую. Из комнаты доносилась музыка и слышался легкий шум, как будто кто-то танцевал. Игорь представил себе танцующую Алену и улыбнулся. Он почти ничего не соображал от счастья. Вот сейчас он войдет — всучит ей букет белых роз, а потом встанет на колени и протянет бархатную коробочку с кольцом. Алена, вероятно, смутится. А он… Он найдет для нее такие ласковые и нежные слова, каких она никогда в жизни не слышала. Игорь прошел к комнате и с глупой улыбкой на осунувшемся лице распахнул дверь. То, что он увидел, ошарашило и поразило его до такой степени, что он покачнулся. Покачнулся, как если бы кто-то сильно ударил его по лицу. Посреди комнаты стояла огромная кровать, и на ней… На ней была Алена. Но не одна. Трое упитанных мужчин проделывали с ней отвратительные вещи. Игорь не отдал себе отчета в том, что лица у этих мужчин знакомые. Только спустя час он вспомнит, что видел их по телевизору. Депутаты или что-то в этом духе. А сейчас он просто стоял перед раскрытой дверью и смотрел. Розы упали на пол, но Игорь этого даже не заметил. Наконец Алена увидела его. Она вскрикнула, оттолкнула от себя одного из мужчин и попыталась прикрыться. У Игоря заклокотало в горле. Он ринулся вперед, еще не зная, что предпринять, но уже полный ярости и желания действовать. Но тут же чьи-то сильные руки схватили его за шиворот и повернули к стене. Потом кто-то ударил Игоря по голове, и он отключился. 4 Черный «форд-скорпио» свернул на дорогу, ведущую мимо заброшенных мастерских, проехал метров двести по пыльной развороченной дороге и остановился возле огромного черного гаража. Это было старое и неказистое строение, сделанное из листового железа, густо покрытого ржавчиной. Гамлет Гарибян обернулся к лежащему на заднем сиденье Лапину: — Ну, что, красавец, приехали. Сейчас будем тебя учить. Сидящий рядом с Гамлетом широкоплечий парень с квадратным подбородком и плоским боксерским носом открыл дверцу и выбрался на улицу. Там он сладко потянулся, слегка размял ноги, затем сделал пару ударов по воздуху и снова повернулся к машине, весьма довольный собой. — Вытаскивать? — поинтересовался он у Гамлета. — Да. Тащи его в гараж. Боксер открыл заднюю дверцу «форда», схватил Лапина за плечи и грубо выволок его из машины. Рот Лапина был заклеен клейкой лентой, руки заведены назад и туго стянуты ремнем. — Куда его? В гараж, что ли? Гамлет, захлопнул за собой дверцу, посмотрел на боксера печальным взглядом и покачал головой. — Хряк, а ты видишь здесь что-то еще? — спросил он с ернической улыбкой. Боксер огляделся по сторонам. — Нет. — Тогда какого хрена ты задаешь дурацкие вопросы? Боксер пожал плечами. — Ну, извини. Лапин тихо застонал и попробовал пошевелить плечами. Боксер со злостью поддел его под копчик коленом и прорычал: — Стой спокойно, поц! Затем все трое медленно двинулись к гаражу. — Темно здесь, — сказал боксер, войдя в гараж. — Ничего, — ответил Гамлет. — Мы сюда не читать пришли. Гамлет закурил, разогнал рукой дым и посмотрел на Лапина. — Такой смелый, — сказал он. — Такой красивый. Такой уверенный. Настоящий мужчина. — Говорил Гамлет тихим, спокойным и лишенным всяческих интонаций голосом. — А через пять минут, — так же спокойно продолжил он, — будешь трусливой, уродливой собачонкой. И будешь визжать о пощаде. Лапин смотрел на Гамлета из-под налипших на лоб потных волос. В глазах его стояла лютая ненависть. Гамлет усмехнулся. Затем сделал несколько глубоких медленных затяжек, бросил сигарету на пол и размазал ее каблуком. — Ну, вот, — сказал он. — Хряк, держи его крепче. И подбородочек сделай повыше. Я люблю работать в комфортных условиях. Боксер схватил Лапина за волосы и запрокинул ему голову. Гамлет принялся за работу. Он бил медленно, степенно, тщательно примериваясь перед каждым ударом. В лицо. В живот. Снова в лицо. Еще раз в живот. Лапин не издавал ни звука. Наконец Гамлет остановился. Достал из кармана платок и вытер кровь с пальцев и с обшлагов рукавов пиджака. — Открой ему рот! — коротко приказал он. Боксер зацепил клейкую ленту ногтем, затем ухватился за кончик ленты крепкими толстыми пальцами и одним резким движением отодрал ее от лица Лапина. Лапин застонал. — Ну, как? — устало спросил Гамлет. — Еще хочешь? Лапин наклонил голову и выплюнул кровь. Затем посмотрел на Гамлета, усмехнулся и хрипло прошептал: — Слабак. — Что? — Гамлет удивленно приподнял брови. — Я — слабак? — Да… Ты… Слабак… — Ты смотри! — Он покачал головой. — Этот кусок собачьего говна еще и разговаривать умеет! Лапин снова выплюнул кровь и осклабил окровавленные зубы в усмешке. — На равных… — прохрипел он. — Если бы мы дрались на равных… — На ра-авных? — насмешливо протянул Гамлет. — Вот как? А ты что, каратист, что ли? Лапин молчал. — Ну-ка, — Гамлет кивнул боксеру, — отпусти его. Боксер недоверчиво посмотрел на окровавленную щеку Лапина. — Босс, ты уверен? — с сомнением спросил он. — Уверен-уверен. Отпусти. — Ладно, босс, как скажешь. Потеряв опору, Лапин качнулся и, поскользнувшись на листе железа, упал на цементный пол. — Идиот, — поморщившись, сказал Гамлет. — Руки! Руки ему развяжи! Боксер нагнулся и, побагровев от напряжения, ослабил, а затем, повозившись еще немного, снял ремень, стягивающий руки Лапина. — Ну, вот, — сказал Гамлет. — Ты хотел на равных. Давай на равных. Лапин тяжело поднялся на ноги и вытянул перед собой подрагивающие вялые руки. — Я их не чувствую… — сказал он. — Это твои проблемы, — усмехнулся Гамлет. Затем, секунду поколебавшись, добавил: — Ладно, по-честному, так по-честному. Хряк, помассируй ему грабки. Боксер кивнул и принялся массировать онемевшие руки Лапина. Лапин застонал. — Терпи, под, сейчас все пройдет, — сказал боксер. — Ну-ка, попробуй пошевелить пальцами. Лапин пошевелил. — Нормально, — сказал боксер. Повернулся к Гамлету: — Босс, он готов. — О’кей. Приступим тогда. Боксер отошел в сторону. Лапин медленно, морщась от боли, поднял руки к лицу. Гамлет шагнул вперед и хлестко ударил его кулаком в подбородок. Лапин покачнулся. Гамлет пригнулся и, увернувшись от вялого выпада онемевшей руки противника, провел серию ударов в живот. Затем выпрямился и еще пару раз — пружинисто и резко — ударил Лапина в лицо. Отскочил назад и полюбовался проделанной работой. Лапин стоял, упершись спиной в стену гаража, и отупело тряс окровавленной головой. — Отлично, — сказал Гамлет, поднял руку и подул на ушибленные суставы. — Хряк, сунь этому красавцу еще пару раз. За меня. Кумпол у парня просто деревянный. Я себе все казанки об него поотшиб. Боксер кивнул, затем медленно, вразвалочку подошел к Лапину. — Только смотри, не забей его насмерть, — предупредил Гамлет. Боксер усмехнулся и сжал ладони в кулаки. — Не менжуйся, босс. Я свое дело знаю. Давай, красавец, подставляй головку! После первого же удара Лапин потерял сознание. — Босс, клиент готов, — доложил боксер. — Что теперь? — Вышвырни его во двор, и поехали. Боксер нахмурился. — Босс, здесь много бродячих шавок. Как бы они его не сожрали. — Ничего. — Гамлет презрительно сплюнул на цементный пол. — Жить захочет — отобьется. Борьбу за выживание еще никто не отменял. Боксер посмотрел на лежащее у его ног тело и криво усмехнулся. — Это точно, босс. 5 После того вечера прошло почти два года. Игорь выполнил свое обещание и вырвал Алену из лап сутенеров. Алена родила ребенка. Не от Игоря. Но Игорь заботился о мальчишке, как о родном. Расписываться они не стали. Зачем? Они любили друг друга, и этого было вполне достаточно. Они оба думали, что прошлое отпустило их. Оба выбросили из памяти тот ужас, через который им пришлось пройти. Но спустя почти два года ужас настиг их. Алена встретила Гарибяна на улице случайно. — Лера! — окликнул он ее. Скользнув холодным взглядом по смуглому лицу сутенера, Алена небрежно обронила: — Вы ошиблись. И заспешила прочь. Но Гарибян нагнал ее. — Лерка, брось валять дурака! Давай поговорим. Мы не виделись сто лет. — Мне не о чем с тобой говорить, — отчеканила Алена и ускорила шаг. Но Гарибян не отставал. — Зря ты от нас ушла, — говорил он, с любопытством ее разглядывая. — Ты не знаешь, от чего отказалась. Помнишь ту веселую компанию, которая «сняла» тебя на целую неделю? Все они сейчас важные люди. Депутаты, бизнесмены. И знаешь — они до сих пор вспоминают о тебе. Они не могут тебя забыть, представляешь? — Замолчи, — процедила Алена сквозь зубы. Гарибян, казалось, не расслышал. — Они готовы выложить любые деньги, лишь бы еще хоть раз… — Я сказала: замолчи! — выкрикнула Алена. — Оставь меня в покое! Она пошла еще быстрее, но Гарибян снова нагнал ее. — Дура, — сказал он. — Мы можем неплохо заработать на «вечере воспоминаний». Соберем их всех вместе. А потом к ним выйдешь ты. Эти придурки умрут о счастья. Представляешь, сколько они нам отвалят? Алена резко остановилась и хотела влепить Гарибяну пощечину, но сутенер перехватил ее руку. — Ты, кажется, кое о чем забыла, — холодно проговорил он. — Ты должна мне. — Нет! — яростно проговорила Алена. — Да! — так же резко возразил Гарибян. — Ты так и не расплатилась с долгом. — Нет никакого долга! Ты сам тогда затащил меня в это чертово казино! Я была пьяна! Гарибян усмехнулся. — Это не имеет значения. Я до сих пор храню твою расписку. И будь уверена: теперь я от тебя не отстану. Алена отвела взгляд и побледнела. — Послушай, — мягко произнес Гарибян, — я понимаю, как тебе противно. У тебя новая жизнь, и все такое. Но я сейчас на мели. И мне нужен только один вечер. Только один вечер, и ты снова свободна. — Один вечер? Он кивнул: — Да. Мне нужны деньги. Очень нужны. И ты должна мне помочь. Я заранее «проанонсирую» твое возвращение. Соберу с твоих «поклонников» деньги и организую для них вечеринку. Нынче ностальгия в цене. Я возьму с каждого из них по две штуки баксов. Эти деньги спасут меня. — Но я… я не хочу. — Я понимаю. Но ты должна мне, Лерка. Ты должна! Несколько секунд она думала, затем покачала головой: — Я не могу, Гамлет. — Какого хрена я тебя уговариваю? — Вспылил он вдруг. — Короче, если ты не согласишься, я отдам твою расписку одному человеку. Он скупает чужие долги. И уж он найдет способ испортить тебе жизнь! Решай сама. Алена закусила губу. — Ты… — Голос ее сорвался и ей пришлось начать фразу сначала. — Ты обещаешь, что это будет только один раз? Брови Гарибяна дрогнули. — Клянусь! — с чувством проговорил он. — Одна ночь. А утром я верну тебе расписку, и мы разойдемся. * * * Всю ночь и половину дня Игорь Лапин пил. Он пил стакан за стаканом, делая остановки лишь для того, чтобы перекурить. Время от времени он поднимался с дивана и шел в туалет. Там его шумно рвало. После этого Игорь открывал кран, подставлял голову под струю холодной воды и держал ее так до тех пор, пока в голове немного не прояснялось. Тогда он набрасывал на голову полотенце и возвращался в гостиную. Там он закуривал сигарету и, пока она тлела в зубах, наполнял стакан коричневатым крепким напитком. После чего сигарета моментально отправлялась в пепельницу, а содержимое приземистого граненого стакана перемещалось в измученный желудок Лапина. Вскоре Игорь почувствовал, что больше не может ни пить, ни курить. В голове бухал колокол, сигареты стали безвкусными, а от одного вида виски его начинало мутить. Лапин выронил из рук стакан. Тот с грохотом покатился по полу, оставляя за собой на линолеуме длинный мокрый след. Лапин смотрел на стакан до тех пор, пока тот не остановился. Затем перевел взгляд на ковер. Внезапно ему показалось, что рисунок на ковре повторяет черты лица Алены. Или… Леры? Снова Леры? Он узнал о том, что Алена снова взялась за старое, случайно. Просто приехал к ней вечером и не обнаружил дома. Тогда он воспользовался кое-какими приспособлениями, которые использовал в работе. Спустя час он «запеленговал» телефон Алены, а потом без особого труда определил ее местонахождение. И сейчас, спустя три часа после разоблачения, Лапин заплакал, протянул руку к ковру и, не удержав равновесия, рухнул с дивана на пол. Там он и уснул. Проснулся Игорь Лапин через пять часов от того, что кто-то ласково гладил его по голове. Он приоткрыл глаза, но тут же снова их закрыл, застонав от боли. В комнате было темно, но свет фар въезжавшей во двор машины пробежал по потолку, ослепив на мгновение воспаленные глаза Игоря и, скользнув внутрь черепа, вызвал в его мозгу судорожный приступ боли. — Спи, мой родной. Спи, мой хороший… — прошептал нежный голос у Игоря над самым ухом. Игорь обнял Алену и так они сидели долго, очень долго. Теперь уже Игорь гладил Алену по голове, гладил до тех нор, пока она не уснула у него на плече. Тогда он осторожно поднял ее на руки, отнес в спальню, положил на кровать и укрыл покрывалом. Потом вернулся в гостиную, подобрал с пола бутылку виски, ту, в которой еще что-то оставалось на дне, и, запрокинув голову, вылил остатки обжигающей жидкости себе в рот. Потом он закурил сигарету и сел на диван. Когда он докурил сигарету до конца, в голове у него созрел план действий. Глава пятая 1 Ольга Кержнер сидела на диване в одном халате, поджав под себя длинные стройные ноги, и пила черный кофе, обхватив кружку двумя ладонями и наслаждаясь живым теплом нагретой керамики. Погода с утра не задалась. Дождя не было, но все небо было затянуто мохнатыми грязно-серыми тучами, при одном взгляде на которые хотелось зябко поежиться. «Скоро пойдет дождь, — подумала Ольга, глядя в окно и отхлебывая из кружки горячий ароматный напиток. — Интересно, где сейчас Егор? Не промок бы». Ольга вспомнила лицо Кремнева, худощавое, сосредоточенное, его внимательные серые глаза, две строгие морщинки у переносицы, — и улыбнулась. «Господи, разве можно быть такой счастливой?» — с какой-то непонятной блаженной истомой подумала Ольга. Она поставила чашку на столик и сладко потянулась. — Кто бы мог подумать, что жизнь может быть такой прекрасной! — произнесла он вслух со счастливой улыбкой на губах. Звонок телефона заставил Ольгу вздрогнуть. Она с испугом посмотрела на аппарат. Неожиданно в душе у Ольги, где-то на самых ее задворках, в самых тайных изгибах, появилось нехорошее, дурное, жутковатое предчувствие. Однако Ольга сумела взять себя в руки. «Дурочка, — насмешливо сказала она себе, — ну, чего ты испугалась? Это наверняка Егор. Он хочет знать, чем я занимаюсь». — Успокойся и возьми трубку, — приказала она себе. — Ты теперь не одна. Она сняла трубку. — Алло. — Здравствуйте, — проговорил чей-то быстрый и встревоженный голос. — Могу я поговорить с Ольгой Кержнер? — Да, говорите. Это я. — Ольга, меня зовут… — Треск помех заглушил его слова. — Извините, я не расслышала. Кто вы? — Это неважно. Скажите, Егор поблизости? — Н-нет, — растерянно ответила Ольга. — Он на работе. Что-то случилось? — Да! Вы только не пугайтесь, но… Я еще точно не знаю, но, кажется, ему угрожает опасность! — Опасность? — Ольга привстала с дивана. — А вы кто? — Я — его друг. Извините, я не могу долго говорить. Скажите, мы может где-нибудь встретиться? — Встретиться… — Ольга закусила нижнюю губу. — Поверьте, — взволнованно сказал незнакомец, — это очень важно. От этого может зависеть жизнь Егора. Ольга провела ладонью по глазам, как бы смахивая с лица невидимую паутину страха. — Я чем-то могу помочь? — тихо спросила она. — Да! — почти крикнул незнакомец. — От вас зависит очень много. Но это не телефонный разговор. Мы можем встретиться? — Да. Можем. Где вы? — Недалеко от вашего дома. — Вы знаете, где я живу? — Егор мне сказал. Но не время об этом! Я заеду за вами. Только не звоните Егору. Он может наделать глупостей. Будьте у подъезда через двадцать минут. — А как я вас узнаю? — Это не нужно. Я сам вас узнаю. В трубке раздались короткие гудки. Секунду помешкав, Ольга нажала на рычаг телефона и набрала номер Кремнева. — Алло, Егор? Это Оля. — Привет. Что-нибудь случилось? — М-м… Нет. Нет, родной мой. Я просто хотела услышать твой голос. — Ясно. Услышала? — Да. — Слушай, ангел мой, я не могу сейчас говорить. Много дел. Правда. Давай я перезвоню тебе позже? — Хорошо. — Ты не обиделась? — Нет. — Ну и хорошо. Тогда… — Егор? — Что, ангел мой? — Ты меня любишь? Повисла пауза. — Послушай, — сказал Кремнев, — мне и правда некогда. Я тебе потом перезвоню, и мы обо всем поговорим, ладно? — Ладно. Пока… — Ольга положила трубку, и губы ее тихо прошелестели: «…любимый». Через пять минут Ольга стояла у подъезда. На ней были легкий бежевый плащ и черные туфли. Она взволнованно оглядывалась по сторонам, вскидываясь на каждую машину, въезжавшую во двор. Начал накрапывать дождь. К тому моменту, когда у подъезда остановилась бежевая «мазда», он превратился в настоящий ливень. Ольга стояла под козырьком подъезда и испуганно смотрела на подъехавший автомобиль. Стекло «мазды» наполовину опустилось. — Садитесь в машину! Скорей! — приказал ей громкий мужской голос. Ольга нерешительно двинулась в сторону «мазды», но, сделав два шага, остановилась. Тяжелое предчувствие не отпускало ее сердце. — У нас мало времени! — крикнул мужчина. — Если не хотите, чтобы с Егором случилась беда, садитесь в машину! Ольга стиснула зубы, кивнула и направилась к машине быстрыми шагами. Она взялась за ручку задней дверцы, но мужчина коротко приказал: — Рядом со мной! Она нахмурилась, но сделала, как он велел. Усевшись в кресло и захлопнул за собой дверцу, Ольга внимательно посмотрела на мужчину. Он был худощав и лысоват. — Я вас знаю? — спросила она. — Не думаю, — сказал мужчина. — Кто вы? — Кто я? — Он улыбнулся и опустил руку в карман ветровки. — Сейчас… Сейчас вы все узнаете. — Неожиданно улыбка сползла в губ незнакомца. Он изумленно уставился в окно и вдруг вскрикнул: — Егор? Что он здесь делает? Ольга резко повернулась к окну, и тут что-то острое вонзилось ей в шею. — Что вы делаете? — вскрикнула Ольга. Мужчина, держа шприц, крепко обхватил ее за плечи и плотно прижал к себе. — Тихо, — сказал он. — Не нужно сопротивляться. Сейчас все кончится. Ольга попробовала высвободить руки, но мужчина был необыкновенно силен. Через несколько секунд тело Ольги обмякло, и она затихла в его объятиях. — Вот так-то лучше, — пробормотал незнакомец, отпуская Ольгу. 2 Ольга с трудом разлепила веки. Перед глазами поплыл желтый туман. В висках застучало. Ольга хотела протереть глаза пальцами, пошевелила рукой, и из ее горла вырвался громкий стон. Затекшие руки были крепко примотаны скотчем к спинке стула. Ольга закрыла глаза и попыталась успокоиться. Затем снова открыла их. Туман немного рассеялся. Преодолевая боль в затекшей шее, она осторожно повернула голову и оглядела комнату, в которой находилась. Комната как комната, ничего особенного. Где-то рядом загромыхали шаги, и несколько мгновений спустя в комнату вошел худой мужчина. — А, очнулись! — сказал он и улыбнулся. — Слава, богу. А то я уж подумал — вкатил вам слишком большую дозу. — Что все это значит? — медленно, с трудом проговорила Ольга. Язык еще плохо слушался ее. Незнакомец уперся ладонями в стол и сдвинул брови. — Я не причиню вам вреда. Я просто хочу совершить сделку с вашим другом. В прозрачных глазах мужчины застыла угрюмая решительность. — Вы… — попыталась сказать Ольга, но закашлялась. Прокашлявшись, она повторила попытку: — Вы говорите… о Егоре? Мужчина усмехнулся. — Да, я говорю о нем. Ольга ничего не ответила. Она с трудом повернула голову и еще раз оглядела комнату. — Где мы? — За городом. — Значит, — сказала Ольга, — вы взяли меня в заложницы? И что вы теперь намерены делать? — Делать? Я ведь вам уже сказал. Кремнев должен будет отдать мне одну вещь и уехать из страны. А взамен я отпущу вас — целой и невредимой. — И как далеко вы готовы зайти? — стараясь сохранять самообладание, поинтересовалась Ольга. Худой пристально посмотрел ей в глаза и хрипло проговорил: — Очень далеко. — А если Егор не согласится? — Думаете, он готов рискнуть вашей жизнью? Ольга сдвинула брови. — Я ему не жена и не родственница, — сказала она. — Он закрутил со мной роман, но так случается всеми командированными, которые вырвались на несколько дней из дома. Худой обдумал ее слова и сказал: — Думаю, он вас любит. — Возможно, — согласилась Ольга. — А если нет? Вы только потеряете время. Оставьте эту глупую затею и придумайте что-нибудь другое. Незнакомец вскинул брови и проговорил с удивлением и насмешкой: — Вы пытаетесь мной манипулировать? Ольга сглотнула слюну и покачала головой: — Нет. Я пытаюсь заставить вас мыслить здраво. Незнакомец усмехнулся: — Не утруждайте себя. Я — лицо подневольное. Здесь все решает мой подельник, а он намерен вас обменять. — Да, но… — Милая, — оборвал ее худой незнакомец, — постарайтесь поменьше разговаривать. Я очень сильно устал, и пустая болтовня меня раздражает. Пусть все будет так, как будет. В любом случае, решать не вам. Незнакомец уселся в кресло и, взяв со стола бутылку водки, наполнил стакан. 3 Игорь Ланин откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. На душе у него было муторно и тревожно. Майор Лазаренко рассказал ему о любовнице Кремнева, Ольге Кержнер. Поразмыслив, Игорь решил прибегнуть к радикальным мерам и отдал приказ своему подручному Хамдамову похитить Ольгу. Дело было сделано, но теперь, немного успокоившись, он все больше осознавал, что руководствовался не разумом, а эмоциями. Одно дело — отомстить мерзавцам, искалечившим жизнь Алены, другое — подвергнуть опасности жизнь ни в чем не виновной девушки. Лапин, не открывая глаз, протянул руку, взял со стола стакан с коньяком и поднес его к губам. Глоток коньяка обжег рот и теплой волной пробежал по пищеводу. — Господи… — тихо проговорил он. — Что же я наделал? Он вдруг со всей отчетливостью понял, что жизнь его кончена. Но разве он не знал этого раньше — тогда, когда решил покончить с этими мерзавцами? Знал. Прекрасно знал. Но виновные должны были понести наказание. Они его понесли, но теперь, каким-то непостижимым образом, он сам уподобился им. Стал таким же, как они. А значит — теперь он сам виновен. Что ж, за все в мире приходится платить. Виновный должен быть наказан. Лапин открыл глаза и протянул руку к телефону. Набрав номер Хамдамова, он поднес трубку к уху с и стал ждать. — Слушаю, — отозвался наконец Хамдамов. — Это я, — хрипло сказал Игорь. — Я понял. Что-то случилось? — Нет. — Зачем тогда звонишь? Игорь облизнул пересохшие губы сухим языком и сказал: — Ты должен ее отпустить. — Что? — не поверил своим ушам Хамдамов. — Отпусти девушку, — повторил Игорь. — Кремнев согласился пойти на наши условия? — Нет. Но это уже не имеет смысла. — Почему? — Потому что я… сдаюсь. — Что? Я тебя не понял. Повтори! — Я звоню в полицию. — Ты с ума сошел! — Возможно. Но виновный должен быть наказан. За свою шкуру можешь не трястись. Я все возьму на себя. — Ты рехнулся! Они впаяют тебе по полной программе! Игорь усмехнулся: — Не пытайся меня отговорить. Я уже все решил. Отпусти девушку и «ложись на дно». Я сделаю все, чтобы тебя отмазать. Ты все понял? Хамдамов не отвечал. — Эй! — окликнул его Лапин. — Ты меня слышишь? — Да, — тихо отозвался подельник. — Ты сделаешь так, как я сказал? — Я… не знаю. Не уверен. Прости, я должен все обдумать. — Но ты не… Трубка ответила короткими гудками. Игорь нажал на повторный вызов и прижал трубку к уху. — Абонент находится вне действия сети или его телефон выключен, — проворковал нежный женский голосок. Игорь нажал на «отбой», взял со стола стакан с остатками коньяка и выплеснул его себе в рот. Затем поставил пустой стакан на стол и набрал номер полиции… * * * Час спустя Игорь Лапин стоял в прихожей и ласково гладил приникшую к его груди Алену по волосам, угрюмо поглядывая на четырех оперативников, стоявших у нее за спиной. Лица мужчин были холодны. Их взгляды ничего не выражали. Алена подняла заплаканное лицо и посмотрела на Игоря. Он стиснул зубы. — Милый… — Да, малышка… Она провела по его щеке мягкой теплой ладонью, повернула голову и посмотрела на четверых мужчин, стоявших у двери. — Господи… — хрипло выдохнула она. — Когда же все это кончится? Сколько можно нас мучить? Лапин ласково провел ей ладонью по лицу. — Тише, малышка. Все образуется. Верь мне. — Он прижал ее к груди и прошептал ей на ухо: — Я люблю тебя, зайчонок. Помни, что я тебе говорил: нам никто не сможет помешать. — Но они… Они же не отпустят тебя… Игорь обхватил ладонями щеки Алены и заглянул в се зеленые и бездонные, как океан, глаза. — Ни о чем не беспокойся. И никогда не плачь. Не позволяй этим гадам наслаждаться твоим горем. Игорь поцеловал Алену в соленые от слез губы. — Я вернусь. Я тебе обещаю. — Пора, — негромко сказал один из оперативников. Игорь отстранил Алену. Еще раз пристально вгляделся в ее лицо, как бы желая получше запомнить его. Затем улыбнулся и тихо повторил: — Никогда не плачь. — Он повернулся к мужчинам, ожидающим его у двери. — Пойдемте. Оперативник открыл дверь, и пленник в сопровождении своих конвоиров вышел в коридор. Дверь за ними закрылась. Алена устало опустилась на пол и закрыла лицо ладонями. Когда Лапина вывели на улицу, рядом с подъездом остановилась красная «восьмерка», которую Егор Кремнев час назад взял напрокат. Eгop выскочил из машины и бросился навстречу Лапину и оперативникам. — Лапин! — крикнул он. Оперативники преградили Егору дорогу. — Осади! — грубо сказал один из них, гневно сверкнув на Кремнева глазами. — Подождите, — остановил его Лапин. — Я должен ему кое-что сказать. — Что именно? — угрюмо осведомился оперативник. Лапин взглянул на Кремнева поверх плеча оперативника. — Вашу девушку похитил мой подельник! — громко сказал он. — Перед тем как сдаться, я велел ему вернуть ее. Но я не уверен, что он меня послушается. — Что вы имеете в виду? — спросил Егор, угрюмо гладя на Лапина. — Хамдамов может попытаться замести следы и… В общем, жизнь Ольги Кержнер в опасности. Егор сжал кулаки и хрипло выдохнул: — Позвоните ему еще раз! Лапин отрицательно покачал головой: — Не могу. Он отключил телефон. Я могу дать вам его адрес. — Давайте, — кивнул Кремнев. — Деревня Вороновка, улица Коротича, дом восемь. Этот дом я продал два месяца назад, но новый хозяин сейчас за границей, и пока он в моем распоряжении. Вы должны поспешить! Егор повернулся и, ни слова больше не говоря, побежал к машине. 4 На улице начало смеркаться. Бежевая «мазда» Хамдамова неслась по черному Мокрому шоссе. Несмотря ни изрядное количество выпитого, бывший киллер твердо держал руль в руках. Он был прирожденным водителем. — Эй! — Ольга взялась за ручку дверцы. — Остановите машину! Прошу вас! Хамдамов покосился на Олыу и спросил: — Что случилось? — Меня тошнит, — ответила Ольга. — От чего? — О, Господи! Да от того, что я беременна! — Что-о? — Хамдамов повернулся к Ольге и уставился на нее круглыми от удивления глазами. Но тут же снова перевел взгляд на дорогу. — Ты это серьезно? — Да, — кивнула Ольга. По лицу ее пробежала судорога. — Да, черт возьми! Останови машину! Хамдамов замедлил ход, прижался к обочине, плавно затормозил и остановился. Ольга открыла дверцу и выбралась наружу. — Не уходи далеко! — сказал ей вслед Хамдаумов. — Промокнешь! Ольга не оборачиваясь махнула рукой. Бывший киллер сидел за рулем, слушал, как шумит дождь и размышлял. Казалось, его голова была не в состоянии переварить все, что ему пришлось выслушать и передумать за последние несколько дней. Он достал из бардачка старую, помятую пачку «Явы», вытряхнул сигарету и вставил ее в рот. Мимо, разрезая синий полумрак и серую стену дождя желтыми фарами, на бешеной скорости пронеслась красная «восьмерка». — И куда он так торопится? — рассеянно усмехнулся Хамдамов. — В гости к Богу боится опоздать, что ли?.. А может, вовсе и не к Богу? Может… Улыбка медленно сползла с его лица. Проехав метров четыреста, «восьмерка» резко затормозила и стала разворачиваться. — Что за черт! — пробормотал Хамдамов, глядя в зеркальце заднего вида. — Ольга! Быстро в машину! — Что случилось? — послышался из темноты тихий измученный голос Ольги. — Потом объясню! В машину! Не прошло и десяти секунд, как они снова-мчаулись по пустынному мокрому шоссе. Бывший киллер посмотрел в зеркальце заднего вида. — За нами что, гонятся? — спросил Ольга, откидывая со лба мокрую прядь. — Не знаю. — Хамдамов говорил ровно и спокойно. — Очень может быть. Попробуем это проверить. Он вдавил педаль газа. Машина резко рванула вперед. Ольга вскрикнула. — Что вы делаете, кретин? Шоссе мокрое! Мы разобьемся! — Не бойся, сестренка. Не из таких передряг выбирались. Ты только держись крепче! «Восьмерка», ехавшая сзади, отстала, но не успел Хамдамов облегченно вздохнуть, как вдруг она увеличила скорость и через полминуты вновь стала нагонять их. * * * Мокрая дорога стремительно неслась навстречу. Начинало темнеть. Ливень не утихал. Егор Кремнев крепко, до боли в суставах, вцепился в руль и пристально смотрел на мокрую дорогу. Далеко впереди показались фары встречной машины, и вскоре «восьмерка» Кремнева поравнялась со стоящей у обочины бежевой «маздой». Краем глаза Кремнев успел заметить, что дверца автомобиля открыта, и прямо перед ней стоит женщина в светлом плаще. — Ольга! — понял он вдруг и вдавил педаль тормоза. Машину резко крутануло на месте, но Егор сумел справиться с управлением. Через несколько мгновений он уже шал машину в обратную сторону, туда, где стояла «мазда» с открытой дверцей, и перед ней — стройная девушка в светлом легком плаще. Однако «мазда» не собиралась его дожидаться. Он видел, как резко она взяла с, места. Расстояние между машиной Егора и «маздой» начало увеличиваться. Машина Кремнева, как бешеная, неслась по мокрому асфальту. Егор сидел, чуть наклонив голову вперед, угрюмо сдвинув черные брови и до боли в челюстях сжав зубы. Дистанция между двумя автомобилями начала медленно сокращаться. Мимо проносились черные ряды деревьев. Впереди показался поворот. — Еще немного, — проскрежетал Егор, грудью навалившись на руль. Поравнявшись с поворотом, бежевая «мазда» резко затормозила, ее сильно занесло вправо, и она волчком закружилась на мокром асфальте. Кремнев вдавил педаль тормоза, но было поздно. От удара его голова резко мотнулась вперед. Перед глазами у Егора вспыхнула ослепительная вспышка, и он потерял сознание. Дождь начал утихать. Кремнев вывалился из покореженной «восьмерки» на асфальт. С трудом поднялся на ноги и вытер рукавом лицо. Рукав побагровел от крови. Егор огляделся по сторонам и медленно, пошатываясь, двинулся к лежащей на боку «мазде». Волосы Кремнева были пропитаны кровью. С левой стороны лба темнел глубокий рубец, из которого сочилась кровь. Он подошел к «мазде», открыл помятую дверцу и, обхватив неподвижную Ольгу за плечи, вытащил ее из салона. Глаза Ольги были широко раскрыты. Голова беспомощно свесилась набок. Оттащив Ольгу с обочины, Егор положил ее на траву и тяжело опустился рядом. — Оля, — тихо позвал он. Ответа не было. Кремнев протянул руку и приложил палец к шее девушки. Подержал минуту, потом убрал руку с шеи и тяжело, с величайшим трудом, словно на его плечи обрушился весь небесный свод, поднялся на ноги. Лицо его было белым и безжизненным, глаза — бессмысленными и пустыми. За спиной Егора послышался громкий стон. Кремнев не спеша развернулся и, прихрамывая на левую ногу, подошел к машине. На асфальте лежал Хамдамов. Вся его одежда была в крови. Левый рукав куртки порвался, и из него торчала белая окровавленная кость. На голубоватых губах выступила розовая пена. Хамдамов открыл глаза и посмотрел на Кремнева. Потом он заговорил. Голос его звучал хриплым, надорванным полушепотом. — Это ты… — с огромным усилием выговорил Хамдамов. — Что… с девушкой? — Она мертва, — сказал Егор. Хамдамов попытался приподняться на локте, но застонал от боли и откинулся на спину. Его лысоватая голова стукнулась об асфальт. Глаза уставились в черное беззвездное небо. Больше он не шевелился. Дождь почти закончился. Кремнев вытащил из кармана пачку сигарет. Достал одну сигарету и вставил ее в рот. Затем поднял голову и посмотрел на небо. Перевел взгляд на разбитую «мазду». Потом на Хамдамова. На Ольгу он не смотрел. Алые струйки стекали по лицу Егора — ото лба к подбородку. Сломанная мокрая сигарета висела на его нижней губе. Лицо его словно одеревенело. 5 Голова на экране телевизора что-то беззвучно бубнила. На полу валялась раскрытая сумка, из нее торчали рубашки и футболки. Кремнев сидел в кресле гостиничного номера с телефоном возле уха и смотрел невидящим взглядом на телеэкран. — Значит, организатором этих убийств был любовник Алены Голубь? — сказал после паузы генерал Уколов. — Да, товарищ генерал, — ответил Егор пустым безжизненным голосом. — Два года назад он вырвал Алену из сетей порнобизнеса. Но два года спустя бывший сутенер девушки, некий Гамлет Гарибян, встретил Алену на улице и предложил ей вернуться. Она отказалась. Тогда Гарибян стал шантажировать ее. Он предложил ей «отработать» один-единственный вечер. Она согласилась при условии, что Гарибян навсегда от нее отстанет. — Вероятно, он был очень настойчив? — Да. Его финансовые дела шли погано. И он решил воспользоваться случаем и слегка подзаработать на Алене. Получив ее согласие, он обзвонил тех, кто часто вспоминал об Алене. Два года назад они были ее клиентами и теперь готовы были заплатить огромные деньги за то, чтобы «вспомнить былое». Алена отработала этот вечер. Но, на ее беду, Игорь Лапин обо всем узнал. Лапин пришел в бешенство. Гарибяна он убил сам. Мы не связали это убийство с остальными, потому что Лапин не стрелял Гарибяну в пах. Он просто дважды выстрелил ему в грудь и ушел. Остальных Лапин заказал киллеру по фамилии Хамдамов. И тот сделал свою работу. — Но зачем понадобились эти выстрелы в пах? Егор вздохнул. — Это придумал сам Хамдамов. Он работал тренером по стрельбе, и один из его учеников во время ссоры выстрелил приятелю в пах из пневматического пистолета. Хамдамов взял это «приемчик» на вооружение. Отчасти, чтобы сбить следователей с толку, отчасти, чтобы просто покуражиться над ними. — Ясно, — выдохнул генерал Уколов. — А кто из этой парочки подкупил майора Лазаренко? — Лапин. Это случилось после того, как я едва не сцапал Хамдамова в туалете ресторана. Я сумел добыть улику. Тогда убийцы подкупили майора Лапина и велели ему выманить меня на улицу. Но их план не сработал. Я сохранил улику. Игорь Лапин и майор Лазаренко арестованы и уже дают показания. Егор закрыл глаза, снова открыл их и сипло проговорил в трубку: — Полагаю, мне здесь больше делать нечего. Не дожидаясь ответа генерала, он отключил связь и швырнул телефон на журнальный столик.