Начало охоты или ловушка для Шеринга

Аннотация

Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.

Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег. Смертельно опасное «путешествие» изменит обоих: и побежденного Шеринга, и непобедимого Кремнева.

Пролог Луны видно не было, но затянувшие небо облака освещали отраженным лунным светом сгустившийся лесной мрак. На поляне, недалеко от реки, стоял аккуратный бревенчатый дом, с участком соток в тридцать, огороженным высоким дощатым забором. Дом был одноэтажный и снаружи выглядел довольно скромно. Но внутри он был просторный, отделанный с любовью и обставленный, что называется, на широкую ногу. В гостиной царил полумрак. Огромный экран телевизора показывал новости. В чиппендейловском кресле перед телевизором сидел человек в сдвинутой на затылок бейсболке. Человек был погружен в мрачные размышления и на экран смотрел рассеянным угрюмым взглядом. На губах его застыла странная полуулыбка-полуусмешка, придававшая его лицу — как пишут в сентиментальных романах — «нечто мефистофельское». На экране тем временем мелькали кадры оперативной хроники. Камера показывала офисные помещения какой-то фирмы, суровых мужчин в штатском, обыскивающих сейфы и шкафы, выхватывала из суеты обыска разложенные на столах папки с бумагами. Диктор комментировал события возбужденным, торжественным голосом, словно это был не стандартный обыск офисных помещений, а как минимум взятие рейхстага. Вот картинка на экране сменилась. Теперь несколько мужчин «в штатском» конвоировали по офисному коридору человека в дорогом костюме. И снова смена картинки. Камера показала здание банка на одной из московских улиц, затем его офисные помещения, в которых сновали все те же федералы в штатском, взламывая компьютерные коды, перетряхивая содержимое сейфов и шкафов. Тугие пачки евро в банковской упаковке небрежно летели в большую кожаную сумку. Человек у телевизора смотрел на экран неподвижным взглядом. Его улыбающееся мрачное лицо словно бы оцепенело. То и дело по нему пробегало что-то вроде легкой судороги. Оператор навел камеру на маленький сквер у набережной Москвы-реки. Люди в штатском пытались усадить в джип какого-то представительного мужчину средних лет. Тот сопротивлялся, пытаясь ударить одного из своих конвоиров. Его грубо скрутили и затолкали в джип. Человек, сидящий у телевизора, наблюдал за этим действием внешне спокойно, но глаза его нервно поблескивали, а кончик языка то и дело облизывал пересохшие губы. Когда на экране возникла упитанная физиономия репортера, в кармане у сидящего перед телевизором мужчины зазвонил телефон. Мужчина вздрогнул. Прижав телефон к уху, он несколько секунд слушал, затем коротко произнес: — Хорошо, я выхожу. Сложив мобильник, мужчина запихал его в карман джинсов. Затем торопливо поднялся с дивана, окинул прощальным взглядом комнату и, сурово сдвинув брови, решительно шагнул к двери. * * * Темноту леса прорезали лучи наствольных прожекторов. Группа спецназовцев торопливо и бесшумно окружила дом. Четверо бойцов отделились от группы и черными тенями скользнули к двери. Удар — и тяжелая дубовая дверь слетела с петель. Люди в черных масках и бронежилетах, с автоматами наперевес ворвались в гостиную. Огромный телевизионный экран демонстрировал какую-то старую ленту. В кресле перед телевизором сидел человек в лихо заломленной на затылок бейсболке. На шум он даже не обернулся. Двое спецназовцев обошли кресло с двух сторон и остановились. Черные стволы их автоматов медленно опустились. — Что там? — коротко спросил, шагая к креслу, командир. — Посмотрите сами, — ответил один из бойцов. Командир подошел к сидящему в кресле человеку, сорвал с его головы бейсболку и отшатнулся. В кресле сидела большая тряпичная кукла. Правая рука куклы лежала на колене, и средний палец на ней был издевательски воздет кверху. — Сука! — коротко выругался спецназовец и ударом автомата сшиб куклу с кресла. * * * Покинув дом, мужчина осмотрелся, нашел едва освещенную лунным светом тропу и стремительно зашагал по ней. Он шел уверенной походкой, как человек, отлично ориентирующийся в местности. Начал накрапывать дождь. Мужчина поднял ворот джинсовой куртки и зашагал еще быстрее. Через восемь минут он вышел из леса к шоссе. У обочины стояла темная «ауди». Подойдя к машине, человек открыл заднюю дверцу и скользнул в салон. — Как ты? — не поворачивая головы, спросил водитель. — Порядок. Поехали. Человек за рулем нервным движением включил дворники. — На улице дождь, — сказал он. — Переоденься, простынешь. Мужчина на заднем сиденье отрицательно покачал головой: — Нет, по дороге. Фары не включай. Поехали! «Ауди» мягко тронулась с места и уже через несколько секунд, набрав скорость, помчалась по пустынному шоссе, оставляя позади лес, дом, окруженный спецназовцами, и большое озеро. Три года спустя Егор Кремнев затушил сигарету и, взглянув на чернявого вихрастого парня, поинтересовался: — Что ты знаешь о нашем «объекте»? Семен Арутюнян поднял мускулистую руку и поскреб в затылке. — Ну… Не много. Тридцать четыре года. Холост. Закончил филфак МГУ и разведакадемию. Владеет тремя иностранными языками. Что-то в этом роде. Кремнев облизнул губы и хмыкнул: — Серьезный парень, да? — И не скажи, — улыбнулся Арутюнян. Они сидели в просторной гостиной, обставленной сдержанно и со вкусом. Современная удобная мебель, простые формы, но в углу — небольшой шкаф из темного дерева с резными балясинами и дверцами, одного взгляда на который было достаточно, чтобы понять, что лет двести назад эта вещица стояла в гостиной какого-нибудь графа или князя. То же и в прихожей: все просто и удобно, но между стеллажами и гардеробной — антикварное зеркало с мраморной консолью и дубовыми ножками, вырезанными в виде двух сидящих грифонов. Чем не сторожа? Егор Кремнев зевнул. — Слышь, Семен, — вновь обратился он к своему коллеге, — плесни-ка мне еще кофе из своего волшебного термоса. — Ты же сладкий не очень… — Другого все равно нет. Арутюнян улыбнулся: — Могу заварить тебе зеленый чай. Я видел в шкафу несколько пачек. Видимо, наш «объект» — большой любитель. — Я скорее болотной воды наглотаюсь, чем буду пить это пойло. Арутюнян достал откуда-то небольшой термос, свинтил крышку и наполнил чашку Егора доверху. — Смотри не перевозбудись, — с улыбкой посоветовал он. — Ничего, справлюсь. Егор Кремнев отхлебнул кофе и наморщил лоб. Его не покидало дурное предчувствие. Вроде бы все пока шло по плану. Никаких сбоев, никаких случайностей. И все же на душе было неспокойно. Егор потер пальцами щеку и поморщился. Утро было суматошное, времени побриться не хватило, и теперь щеки покрывала колючая поросль. Кремнев представил себе свою физиономию и ухмыльнулся. Ладно, ерунда. Задание в общем-то несложное и не должно занять много времени. Нужно довести «объект» до аэродрома в целости и сохранности. Подстелить ему соломку, если вздумает упасть, сдуть пылинку, если она посмеет прилипнуть к его холеной щеке, ну и все такое. Для группы из четырех профессионалов это плевое дело. Никто не знает, что «объект» здесь, никто не знает, на какое имя у него документы. Да и грим у «объекта» капитальный. Этакий поэт-битник с черной бородкой и в темных очках. Одежда — самая заурядная: замшевая куртка, джинсы, футболка — униформа «маленького человека», которого встретишь в толпе и не обратишь внимания. — Как случилось, что его рассекретили? — спросил Семен. Егор пожал плечами: — Не знаю. Ты, Сема, не забивай себе этим голову. — Как скажешь. Егор одним глотком допил кофе и поднялся с дивана. — Пойду пообщаюсь. Семен вынул изо рта разжеванную спичку, посмотрел на нее и вставил обратно в рот. — По-моему, он уже успел глотнуть из своей серебряной фляжечки. — Пьян? — вскинул брови Егор. — Скорее, болтлив. Меня за пять минут так загрузил, что я до сих пор разгрузиться не могу. — Ясно. Кремнев подошел к двери, ведущей в библиотеку, и тихо постучал. — Входите, — приветливо откликнулись из-за двери. Егор вошел в библиотеку. «Объект» стоял у окна, спиной к Кремневу. У него были длинные густые темные волосы, крупной волной спадающие на плечи. — Я же просил вас не подходить к окну, — строго сказал Кремнев. — На нем полупрозрачная занавеска, — небрежно ответил «объект». — С улицы ничего не видно. — Береженого Бог бережет. Отойдите от окна. Мужчина повернулся и ленивой походкой отошел от окна к стеллажам с книгами. В руке он держал маленькую серебристую фляжку. — Уберите это, — сказал Егор. — Вы о чем? — «Объект» проследил за взглядом Кремнева и усмехнулся. — А, об этом. Не волнуйтесь, там всего три капли. — Мы договаривались, что вы не будете пить, — сухо сказал Кремнев. — Правда? Я как-то запамятовал. Кстати, вам не кажется, что это уже не ваша забота? Все, что от вас требуется, — доставить меня в аэропорт. А трезвым я при этом буду или пьяным… Егор шагнул к мужчине и быстрым, почти неуловимым движением вырвал у него из пальцев фляжку. Мужчина поморщился. — Грубовато, — сказал он. Усмехнулся и добавил: — Но справедливо. Он повернулся к стеллажу и медленно провел пальцем по корешкам книг. Длинный смуглый палец остановился на самом потрепанном корешке. «Объект» принялся медленно, нараспев читать стихи по-французски. Егор знал французский не ахти как, но общий смысл стихотворения уловил. Впрочем, «объект» тут же перевел стихи на русский: И солнце жадное над падалью сверкало, стремясь скорее все до капли разложить, вернуть Природе все, что власть ее соткала, все то, что некогда горело жаждой жить… Он взглянул на Кремнева через плечо: — Вам нравится? — Не очень, — ответил Егор. — Да… У этого поэта был очень мрачный взгляд на жизнь. Но он не боялся сказать правду. Впрочем, мне тоже больше нравится Пушкин. У него в стихах есть свет. Божественный свет. Кстати, вы верите в Бога? — А вы? Мужчина мягко усмехнулся. — Я спросил первый. — Скажем так: я больше привык полагаться на собственные силы. — Понимаю. — «Объект» прищурил светло-серые глаза и поинтересовался: — Как вас зовут? — Кремнев. — Я имел в виду имя. — Егор. Мужчина чуть склонил голову набок и посмотрел на Егора спокойным мягким взглядом. — Егор, для волнения нет причин, не так ли? Все будет хорошо. У меня хороший грим, крепкие нервы и вполне приличные документы. — Да, я знаю. Егор вслушивался в голос «объекта», вглядывался в его лицо, пытаясь определить темперамент «объекта», тип его характера и тому подобное. В случае непредвиденных осложнений это могло помочь. — Ну, так как? — с улыбкой спросил «объект». — Вы любите стихи? — Я больше люблю прозу, — ответил Егор. — Понимаю. Знаете, что говорил о стихах Лев Толстой? «Писать стихи — это как прыгать по бордюру, когда есть прямая и ровная дорога». Вы, вероятно, тоже предпочитаете ходить, а не прыгать? — У каждого свой путь, — сухо ответил Егор. — Тут вы правы. Вы дадите мне пистолет? — спросил вдруг «объект». Кремнев едва заметно усмехнулся: — А вы умеете стрелять? Собеседник качнул головой: — Нет. Но это ведь не сложно? Егор смерил собеседника спокойным взглядом. С полгода назад один «объект», в ситуации непредвиденных осложнений, решил помочь оперативникам и открыл пальбу из коллекционного нагана, который тайком сунул в карман. Во врага он не попал ни разу, зато два оперативника отправились в госпиталь — оба с ранением в спину. — Не думаю, что он вам понадобится, — сказал Егор. «Объект» усмехнулся и облизнул губы кончиком языка. — Да, но ведь может случиться всякое, — сказал он. — Что, если мне понадобится себя защитить? — Просто позовите меня, и я все сделаю, — ответил Егор. — А если вас к тому моменту убьют? — иронично поинтересовался «объект». — Вряд ли это меня остановит, — в тон ему ответил Кремнев. «Объект» хотел еще что-то сказать, но в кармане у Егора зазвонил телефон, и он предостерегающе поднял руку. Приложив трубку к уху, Кремнев несколько секунд просто слушал, после чего отрывисто и четко проговорил: — Понял. До связи. Егор убрал телефон в карман. «Объект» вопросительно на него посмотрел. — Пора? — Да. Вы готовы? — Конечно. — «Объект» обвел взглядом стеллажи, забитые книгами, и вздохнул. — Жаль только, что не смогу забрать с собой все это. — Через десять минут выходим. Будьте готовы. Кремнев вышел из библиотеки. В гостиной сидели двое оперативников — Семен Арутюнян и Алеша Хромов. — Через десять минут выдвигаемся, — сказал им Кремнев. — Где Бакин? Хромов и Арутюнян переглянулись. — В туалете, — каким-то странным голосом сказал Хромов. — Что-то он зачастил, — усмехнулся Егор. * * * Егор пинком распахнул дверь. Защелка вылетела вместе с шурупами. Бакин вздрогнул и поднял голову от раковины. — Егор? — изумленно пробормотал он. Нос Бакина был перепачкан белым порошком. — Ты что делаешь, гад? — свирепо проговорил Кремнев, надвигаясь на оперативника. — Егор, я… Кремнев схватил Бакина за руку и разжал его сведенные пальцы. На ладони лежало маленькое зеркальце, испачканное белым порошком. — Кокс? Бакин нервно улыбнулся: — Егор, я немного. Только для настроения. Лицо Кремнева побагровело. — Давно ты на этом сидишь? — Я не «сижу». Просто мне нужно… немного взбодриться. Кремнев секунду молчал, затем схватил Бакина за грудки и хорошенько встряхнул. — Я спрашиваю: как давно? Бакин покосился на руки Егора, перевел взгляд на его лицо и отрывисто произнес: — Три месяца. — Черт… — Кремнев оттолкнул парня от себя. — Ты хоть что-нибудь соображаешь? — Да я в норме, Егор. Кремнев смотрел на него холодно и презрительно. — Ты же можешь всех нас спалить. — Говорю же тебе: я в норме, — раздраженно ответил Бакин. — Черт, ты рассыпал порошок. Это все, что у меня было. Егор заглянул в воспаленные глаза Бакина. — Сейчас держи себя в руках и не высовывайся. А после работы мы продолжим этот разговор. Кремнев повернулся, чтобы идти, но Бакин порывисто схватил его за руку. — Егор! — Что еще? — Я соскочу! Честное слово, соскочу! Только пусть это останется между нами, ладно? Ты же знаешь, что меня за это турнут. А я не смогу без этой работы. Не смогу без адреналина. Сдохну от тоски. Егор посмотрел на пальцы Бакина, сжимающие его руку. Бакин поспешно выпустил запястье Егора. — А теперь послушай, любитель острых ощущений, — медленно проговорил Кремнев. — Если мы из-за тебя завалимся, я тебя лично грохну. Понял? — Понял. — Приведи себя в порядок. Через пять минут выходим. Егор повернулся, чтобы идти. Глаза Бакина недобро сверкнули. — Это еще кто кого грохнет, — прошептал он. — Что? — оглянулся Егор. Бакин улыбнулся: — Ничего. Я тебя не подведу, Егор. Вот увидишь — не подведу. * * * До аэродрома добрались без происшествий. Подопечный вел себя спокойно, послушно выполнял все указания Егора и не думал «выпендриваться». «Все бы «объекты» были такими», — думал Кремнев удовлетворенно. Осталось пройти через зал аэропорта, выйти на летное поле и посадить подопечного в вертолет. Всей группе лететь с ним не обязательно. Хватит и одного сопровождающего. Егор решил, что этим сопровождающим будет Бакин. Его не грела перспектива возвращаться вместе «на точку» в одной компании с наркоманом. Сейчас Бакин еще ничего, держится. Но скоро его организм затребует очередную дозу, и тогда этот придурок может легко сорваться. Перед входом в здание аэропорта разделились. Бакин, Алеша Хромов и «объект» пошли через кафе. Егор и Семен Арутюнян вошли через дверь на втором этаже, чтобы осмотреть зал и упредить возможное нападение. «Хвоста» вроде не было, про вертолет никто, кроме опергруппы, не знает. И все же нужно вести себя предельно осторожно. Окинув взглядом зал, Семен тихо проговорил по-английски. — Двое у киоска. Оперативники пользовались английским, чтобы не привлекать к себе внимание русской речью. — Вижу, — так же по-английски ответил Егор. — Думаешь, по нашу душу? — Все может быть, — ответил Семен. Егор незаметно оглядел двух мужчин, стоявших у киоска. Оба брюнеты. Рубашки, джинсы. Один чуть повыше, стройный, подтянутый. Второй — такой же крепыш, как Семен Арутюнян. Ничего подозрительного Егор в них не увидел. — Вроде не похожи, — усомнился Кремнев. — Слишком спокойно себя ведут. — У высокого военная выправка, — возразил Арутюнян, продолжая улыбаться, словно рассказывал приятелю что-то в высшей степени забавное. — А лицо второго кажется мне знакомым. Вроде бы я видел его в ориентировках. — Когда? — Давно. Год или полтора назад. Егор улыбнулся и кивнул, словно оценил шутку приятеля. Но на душе у него стало еще неспокойнее. Он знал, что у Семена почти фотографическая память. — На сколько процентов уверен? — уточнил Кремнев. Арутюнян на секунду задумался, после чего ответил: — Процентов на шестьдесят. — Ясно. Оставайся здесь, я проверю «дыры». Егор неторопливо двинулся в сторону служебных выходов. Возле первого, метрах в пяти от него, на пластиковых стульях сидели двое парней с газетами в руках. Егор прошел ко второму служебному входу. Тоже двое. И еще третий — у киоска со снедью. Из-под пиджака что-то выпирает, и это явно не книга. Егор исследовал каждую дверь, каждый выход, каждую возможную лазейку. И всюду, рядом или поблизости, паслись эти чернявые подтянутые парни. Семен был прав. Очевидно, что противник заблокировал все аэродромы, но, скорее всего, он действует наудачу. Парни уже устали здесь ошиваться, вид у них утомленный, если не сказать сонный. Если вести себя спокойно и не привлекать внимания, все обойдется. Егор вернулся к Семену. — Ну как? — поинтересовался Арутюнян, лениво позевывая. — Пойдем через главный выход, — спокойно ответил Егор. — Главный так главный, — небрежно сказал Семен. Опустив руку в карман, Егор нащупал мобильник и нажал на кнопку звукового сигнала. Телефон мелодично запиликал. Егор извинился перед Семеном и достал трубку из кармана. Он незаметно поглядывал на стойку, за которой пили кофе Бакин, Алеша Хромов и загримированный «объект». Хромов, как и полагается, взял трубку не сразу, а лишь спустя десять или пятнадцать секунд. — Hello. — Допивайте кофе, потом вставайте из-за столика и идите к выходу на взлетную полосу, — распорядился Егор, как и прежде, говоря только по-английски. — Мы двинемся следом за вами и будем контролировать зал. Только без суеты. Кремнев с удовлетворением отметил, что Алеша Хромов ведет себя спокойно и естественно. — Нас пасут? — спросил Алеша беспечным голосом. — Возможно. — Где? — Двое у киоска с напитками. Хромов незаметно покосился в сторону киоска. — Вижу. — Действуй. Егор отключил связь и убрал трубку в карман. Алеша еще некоторое время продолжал держать телефон у уха, имитируя разговор. Кремнев поймал себя на том, что в душе у него снова поднимается тревога. Если Семен прав и те двое у киоска явились сюда по их душу, то… Впрочем, не стоит волноваться раньше времени. Главное, не делать резких движений. «Объект» в гриме. Его сейчас даже родная мать не узнает. Но душу Егора грызло что-то еще. Он снова внимательно взглянул на оперативников и понял, отчего на душе у него было так тревожно. Все дело в Бакине. Глаза Бакина лихорадочно блестели, на губах играла улыбка. Пальцы правой руки непроизвольно поглаживали лацкан пиджака и так и норовили потянуться к кобуре. «Сволочь, — подумал в сердцах Кремнев. — Нужно было оставить его в отеле». Но менять что-то было уже поздно. Хромов, Бакин и «объект» спокойно допили кофе и неторопливо двинулись к стеклянной двери, ведущей на летное поле. Алеша Хромов шел справа от «объекта», Бакин — слева. «Давайте, ребятки, — думал, глядя на них, Егор. — Давайте. Только без спешки». Троица уже добралась до двери, когда навстречу ей, хлопнув стеклянной створкой, выскочил толстый мужик в пропитанной потом футболке и с коробкой в руках. Мужик с ходу налетел на Бакина и едва не сбил его с ног. Бакин чертыхнулся, схватил невежу за шиворот и встряхнул. — Куда, на хрен, прешь? — гаркнул он. — Глаза разуй, мудак! Мужик с грохотом уронил на пол коробку и выкатил на Бакина булькатые глаза. — Рускый! — вдруг заорал он. — Рускый! Бакин отшатнулся от мужика и машинально откинул полу льняного белого пиджака. Рука его легла на рукоять пистолета. В следующую секунду он осознал свою ошибку, но было уже поздно. — А-а! — заорал мужик, резко повернулся и побежал прочь от двери. — Рускый! Рускый! Мужчины, стоявшие у киоска, что-то крикнули. В руках у них появились пистолеты, и они побежали к двери. Егор успел увидеть, как Леша Хромов схватил за рукав растерявшегося «клиента» и потащил его к двери. Видел он и то, как Бакин выставил перед собой пистолет и как этот пистолет, оглушительно рявкнув, дважды дернулся в руках Бакина. Один из бежавших мужчин споткнулся и упал. Другой открыл ответную пальбу. Зал аэропорта наполнился грохотом выстрелов. Егор вскинул пистолет и нажал на спуск. Бегущий мужчина перекувырнулся через голову и схватился за окровавленное колено. Но к двери аэропорта со всех сторон зала бежали еще несколько человек. Все они были вооружены. Семен Арутюнян бросился им наперерез, быстро присел на одно колено и, держа пистолет двумя руками, выстрелил три раза. В следующую секунду из головы его брызнул фонтан крови, он повалился набок и замер. Егор был уже рядом. Он присел возле Семена и, не обращая внимания на визжащие над головой пули, прижал пальцы к его шее. Затем снова вскочил на ноги и побежал к осыпавшейся стеклянной двери, от которой осталась одна лишь металлическая рама. Бакин лежал на спине, елозя ногам по мраморному полу. Его грудь и живот были изрешечены пулями. Егор пробежал мимо него, не останавливаясь. Спасти его было уже невозможно. Худощавый лысый мужчина в форменной синей робе бежал к ним со стороны летного поля. Алеша Хромов выстрелил в него на ходу. Лысый пригнул голову, но продолжил бежать. Егор в несколько прыжков настиг врага и на ходу ударил его рукоятью пистолета по лысому черепу. И тут же побежал дальше. Он видел, как в затылок и в спину Леше Хромову вошли пули и как Хромов, упав на бегу, ткнулся лицом в асфальт. Егор успел схватил «клиента» за загривок и пригнуть его голову. До вертолета оставалось метров десять. Егор толкнул к нему перепуганного подопечного, крикнул: — В вертолет! Быстро! А сам повернулся и стал отстреливаться от бегущих к вертолету людей. Левое плечо обожгло, но Егор почти не обратил на это внимания. Он стрелял преследователям по ногам, хотя понимал, что в такой суматохе пули разлетаются веером и любая из них может лишить человека не только способности двигаться, но и самой жизни. — Порядок! — крикнул у Егора за спиной «объект». Егор повернулся и бросился к вертолету. Запрыгнув в вертолет, он крикнул пилоту: — Взлетай! Вертолет загудел, вздрогнул и стал набирать высоту. По полю бежали люди. В их вытянутых руках по-собачьи лаяли пистолеты. Егор открыл ответный огонь, стараясь ни в кого не попасть. Мужчины пригнулись. Выпустив всю обойму, Егор отпрянул от двери вертолета и вжался спиной в кресло. Теперь все было в Божьих руках. Вертолет наконец набрал высоту и полетел в сторону широкой полосы пролива. Вскоре он стал недостижим для пуль. Кремнев повернулся к «объекту», осмотрел его и угрюмо спросил: — С вами все в порядке? — Да, — сдавленно ответил «объект». — А что с остальными? Почему мы их бросили? — Остальных больше нет, — сказал Егор и отвернулся. — Мне жаль, — тихо пробормотал «объект». Егор ничего не ответил. Вентилятор вращается на тумбочке, увязая лопастями в знойном липком воздухе. Егор лежит на кровати, раскинув руки и глядя в потолок. Во взгляде его — ночь, в голове — пустота, в душе — черная тоска без единого просвета. Лопасти вентилятора вращаются, взрезая душный густой воздух и не принося даже видимости прохлады. Но Егор не чувствует жары. — Остальных больше нет, — медленно произносит его рот. Он вспоминает добродушное лицо Алеши Хромова, круглую, чуть лукавую физиономию Семена Арутюняна. Потом перед его мысленным взглядом всплывает третье лицо. Бакин. «Я соскочу, — бормочет он, глядя на Егора воспаленными глазами. — Честное слово, соскочу. Только пусть это останется между нами, ладно? Я не смогу без этой работы. Не смогу без адреналина. Сдохну от тоски». Брови Егора сурово сходятся у переносицы, а губы расползаются в свирепую усмешку. Какой поганой бывает иногда жизнь. И какими жестокими иногда бывают ошибки. Нужно было сразу отстранить этого сукина сына от дела. Впрочем, о мертвых плохо нельзя… Если кто и виноват в случившемся, то только он — Егор Кремнев. Егор опустил руку с кровати и нащупал стоявшую на полу початую бутылку водки. Поднял бутылку и поднес ее к глазам. Осталось меньше половины. Нормально. Добить это и остановиться. Хотя… Он прислушался. Душ в ванной перестал шуметь… Сейчас она выходит из душа. А сейчас вытирается огромным махровым полотенцем. Чуть подсушивает полотенцем волосы… Волосы у нее роскошные. Каштановые, с легким рыжеватым оттенком, густые, как… Даже не с чем сравнить. В мире нет ничего роскошнее и гуще ее волос. Егор поставил бутылку на пол. Дверь ванной тихонько скрипнула, и по прихожей зазвучали ее легкие шаги. Она вошла в комнату своей невесомой походкой, остановилась и взглянула на Егора. — Вижу, ты все еще пребываешь в прострации. Егор ничего не ответил, из чего Мария сделала вывод, что все обстоит еще хуже, чем она думала. Ее темные брови-стрелки дрогнули и чуть приподнялись. — Что, даже водка не помогает? — Нет, — сухо сказал он. — Ну, дела… — Она подошла к кровати и присела на краешек. Протянула руку и провела узкой ладонью по его волосам. — Выглядишь, как бандит. Тебе бы не мешало побриться. И еще — отпустить волосы. Короткая прическа нынче не в моде. Она коснулась пальцами губ Егора, и он их поцеловал. Затем через силу улыбнулся. — Маш, мы знакомы с первого класса, — проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал шутливо. — Я всегда выглядел, как бандит. Маша взглянула на него тревожно. Ее всегда беспокоили внезапные перепады его настроения. Особенно когда он был в таком состоянии. — Ты не просто выглядел, как бандит, — улыбнулась она в ответ. — Ты и был бандит. Кстати, я забыла, за что тебя хотели отправить в колонию для несовершеннолетних? — Я поджег газетный киоск. Рука Кремнева снова потянулась за бутылкой. Мария нахмурилась, перехватила его руку и отрицательно покачала головой. — Нет. Егор взглянул на нее угрюмым взглядом и облизнул губы. — Почему? — коротко спросил он. — Потому что тебе это не нужно. — Я сам знаю, что мне нужно, а что нет. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. — Егор… — Мария говорила тихим спокойным голосом. — …Мы с тобой не муж и жена. И даже не любовники. Мы с тобой просто старые друзья. И как старый друг, я говорю тебе… — Старые друзья не спят вместе, — сказал Егор с каким-то странным вызовом в голосе. Взгляд Марии слегка похолодел. — В каждой дружбе есть своя тайна, — спокойно сказала она. — Наша дружба — такая. Но мы не любовники, и ты это знаешь. — Я не понимаю. — Понимаешь. Мы с тобой встречаемся не чаще чем раз в месяц. А в постель ложимся, только когда тебе плохо и ты нуждаешься в утешении. — Я не нуждаюсь в утешении, — сказал Егор. — Чепуха. Я тебя знаю как облупленного. Лучше любой жены. Мария хотела убрать руку, но Егор поймал ее за запястье и поднес ее кисть к своим губам. Поцеловав пальцы Марии, он поднял на нее взгляд, долго смотрел в ее глаза и вдруг сказал: — Хочешь, мы поженимся? Мария отшатнулась и слегка побледнела. — Ты слишком много выпил. — Я слишком много выпил, — с мрачной усмешкой повторил Егор. — А может быть, это хорошо? Может быть, спиртное делает меня человечнее и мудрее?.. Я делаю тебе предложение. Ты выйдешь за меня? Мария вырвала руку. — Только не в этой жизни. — Почему? — Потому что не хочу ждать тебя неделями из очередной командировки, не зная, вернешься ты или нет. Не хочу вздрагивать от страха при каждом шорохе и стуке в дверь. — Но ведь ты все равно переживаешь за меня. — Как за друга. А это другое. — Она вздохнула. — Егор, думаю, ты совершенно не представляешь себе, что такое семья. Губы Кремнева искривила усмешка. — Великое дело, — пробормотал он. — Вот именно поэтому я никогда не выйду за тебя замуж, — сказала Мария. — А если я когда-нибудь изменюсь? Если я стану таким, как все? Буду каждый вечер возвращаться домой, хлебать на кухне борщ, смотреть футбол, вытирать сопли детишкам и засыпать рядом с тобой. — Звучит неплохо, — улыбнулась Мария. — Но нереально. Егор нахмурился. — Я могу. — Конечно, можешь, — кивнула Мария. — Но это уже будет не Егор Кремнев, а какой-то совершенно незнакомый мне человек. А я не намерена выходить замуж за незнакомца. Егор посмотрел на Марию грустным взглядом. — Значит, у меня нет шанса? — тихо спросил он. — Ни одного. — Странно, — вздохнул Егор. — А я думал, что я вполне для этого гожусь. Мария покачала головой: — Нет, не годишься. Они помолчали. — Как у тебя с работой? — спросил Егор, меняя тему разговора. — Никак. Я ушла из «Пси-центра». — Вот как? И где ты теперь? — Пока нигде. Уже две недели ищу новую работу. — Я не знал. — Само собой. — Мария поднялась с кровати. — Кстати, ты случайно не видел, куда я девала фен? — В шкафу. На третьей полке. Она удивленно качнула головой: — Кремнев, у тебя не голова, а бюро находок. И как ты все помнишь? — Привычка. Мария пошла к шкафу. Проводив взглядом ее ладную, стройную фигурку, Егор потянулся за водкой. Еще почти полбутылки. Этого должно хватить. Выпить и провалиться в сон. И спать сутки. Двое суток… Трое… Всю жизнь! Егор уже почти коснулся пальцами прохладного стекла, но в это время на тумбочке зазвонил мобильник. — Черт, — вырвалось у Егора. — Вечно он звонит не вовремя! — Ты с кем ругаешься? — спросила из другой комнаты Мария. — С телефоном, — мрачно ответил Егор. Он нехотя протянул руку, сгреб трубку и небрежно поднес ее к уху. — Слушаю. — Кремнев, здравствуй, — отозвался в трубке бодрый басок генерала Зубова. — Здравия желаю, товарищ генерал. Егор сел на кровати и нахмурился. Он не ждал от разговора с генералом ничего хорошего. Зубов вообще не должен был звонить. Как минимум еще неделю, до тех пор, пока Кремнев не отгуляет законный отпуск. — Ты далеко? — осведомился генерал. «На Мальдивах», — хотел бы ответить Егор, но вместо этого, как всегда, сказал правду: — В получасе езды от «конторы». — Отлично. Даю тебе сорок минут на дорогу. Успеешь? — Да. — Жду. — А что слу… Трубка ответила короткими гудками. Несколько секунд Егор сидел молча, пытаясь сообразить, какого черта его выдергивают посреди отпуска. Чтобы отправить в отставку? Чушь. Наложить взыскание? Ерунда. Ведь «объект» остался жив. Егор вздохнул и неуклюже поднялся с кровати. Глянул на себя в зеркало. Мускулистый торс, тощий живот, крепкая шея. Семьдесят девять килограмм мускулов. Реакция, как у боксера, способность спать по четыре часа в сутки… Помогло ли это четыре дня назад?.. Ответ известен. Не мешало бы принять душ и побриться. Впрочем, не важно, времени все равно нет. Однако, когда десять минут спустя Кремнев садился в машину, его щеки и подбородок были чисто выбриты. * * * В кабинет Егор вошел бодрой уверенной походкой. Генерал Зубов сидел за письменным столом с неизменной трубкой в зубах и просматривал какие-то бумаги. Стройный, подтянутый, как Егор, только ростом повыше и лицом попородистей. Орлиный нос, темные волосы, тронутые на висках сединой, твердая полоска губ и четко очерченный широкий подбородок. — А, Кремнев. Проходи! — Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич. Егор прошел к столу. — Садись! — распорядился Зубов. Егор сел на предложенный стул. Зубов сложил бумаги аккуратной стопкой и убрал их в стол. Затем перевел взгляд на Егора. — Ты как? — спросил он. В порядке, — ответил Егор. — Я думал, ты валяешься на горячем песочке где-нибудь на Канарах. Почему все еще в Москве? — Дела есть, — ответил Кремнев. И, секунду помедлив, добавил: — Неотложные. — Гм… — Зубов усмехнулся и пыхнул облаком дыма. Егор выжидательно молчал. Молчал и Зубов, поглядывая на Кремнева и что-то прикидывая в голове. Тишина в кабинете длилась около минуты. Первым, как и полагалось, заговорил генерал. — Надеюсь, я не оторвал тебя от дел, — сказал он сухо. — Егор, мы рассмотрели твой рапорт. Судмедэкспертиза показала, что в крови Алексея Бакина был наркотик. — Значит, их тела… — Да, — сухо ответил генерал Зубов. — Мы сумели их вывезти. Он пососал трубку, выпустил облако дыма и сказал: — На твоей репутации, равно как и на послужном списке, это никак не отразится. Так или иначе, задание ты выполнил. — Но… — He трудись. Я знаю, что ты скажешь. И я не намерен это слушать. — Зубов окинул Егора прищуренным взглядом. — Пил? — Да. — Все четыре дня? Егор кивнул: — Так точно. — Соображать в состоянии? — Да. — Хорошо. Есть работа. Егор нахмурился: — Дмитрий Алексеевич, я не смогу повести группу, — сказал он. Генерал вскинул брови и едва заметно усмехнулся. — А кто тебе сказал, что ты будешь старшим? Твой номер в этом деле — Седьмой. Егор нахмурился. — Даже в этом случае я не гарантирую… — Ну, хватит, — оборвал его Зубов. — Я приказываю, ты — выполняешь. До сих пор мы работали в таком режиме. И, как мне кажется, он доказал свою состоятельность. Или ты думаешь иначе? Егор промолчал. Что можно ответить на такой вопрос? Нервы у Егора были на пределе, и он чувствовал, что для восстановления ему понадобится еще как минимум дня два. — Ну? — строго спросил Зубов. — Чего молчишь? Ты готов приступить к работе? — Да, — ответил Eгоp. — Но… — Выезжаешь завтра в одиннадцать часов утра. Все необходимые инструкции получишь на месте. — Слушаюсь. — Кремнев встал со стула. — Погоди-погоди. — Зубов снова указал на стул. Егор сел. — Все, что касается предыдущей работы, вычеркни из памяти, — сказал генерал. — Никаких переживаний, никакого самобичевания. Крепкие нервы и холодный рассудок. Ясно выражаюсь? — Так точно. — Давай, Егор. Зубов встал со стула и протянул Егору руку. Егор быстро поднялся и пожал протянутую руку. — Смотри не подведи. После той истории многие в конторе посматривают на тебя косо. Ты же знаешь — людям только дай повод. Считай новую работу чем-то вроде теста на вшивость. Если что — прощения не будет. Сожрут с потрохами, и даже я помочь не смогу. Все понял? — Так точно. На столе у генерала зазвонил телефон. — Погоди минутку, — сказал Зубов и снял трубку. — Слушаю… Да… Да, конечно. Но психолог нужен хороший… Что значит «нет свободных»? Это генерал должен решать? Чтоб в течение часа решили проблему! Все! Зубов брякнул трубку на рычаг и недовольно взглянул на Егора. — Черт знает что такое, — проворчал он. — Ни одной мелочи без меня решить не могут. Кремнев выдержал паузу и сказал: — Дмитрий Алексеевич, если я правильно понял, у нас не хватает штатных психологов? — Ты правильно понял, — хмуро ответил Зубов. — А что? — У меня есть один на примете. Зубов достал зажигалку, раскурил потухшую трубку и взглянул на Кремнева сквозь облако дыма. — Хороший? — осведомился он. — Да, — кивнул Егор. — Очень. — Егор, ты же знаешь, мы не берем в штат случайных людей. — За этого человека я могу поручиться Сам. Мы дружим еще со школы. Вся его… ее биография прошла на моих глазах. — Вот оно что. Значит, «она»? — Да. Ее зовут Мария Коломеец. Она — моя бывшая одноклассница. Мы дружим до сих пор. — В смысле… — Нет, — качнул головой Егор. — Просто друзья. — Что ж… Хорошо. Дай ей телефон отдела кадров, пусть свяжется. Но не давай своей знакомой голословных обещаний, сам понимаешь. — Да, разумеется. Зубов затянулся трубкой и хмыкнул. — Черт знает что такое, — пробурчал он. — Я, начальник отдела боевых операций, должен заниматься кадровыми проблемами. Скоро буду своим подчиненным подгузники менять. Егор счел нужным усмехнуться. — Итак, на чем мы остановились? — прищурился Зубов. — Я собирался уходить. — Ах, да. — Генерал кивнул. — За час до отъезда тебе позвонят, а в нужную минуту машина будет у подъезда. Давай, дружок, с Богом! Оказавшись на улице, Егор первым делом закурил. О сути новой работы Зубов ничего не сказал. Но, судя по всему, «объект» и на этот раз будет очень важный. Наверняка многие в управлении не хотели, чтобы Зубов посылал на это дело Егора. Можно представить, какую битву генерал выдержал, чтобы настоять на своем. Ну, ничего. В этом деле не будет никакого провала. — Гарантирую, — с сухой усмешкой пробормотал Егор, шагая по улице. Он вынул изо рта сигарету, взглянул на нее и с размаху швырнул в железную урну. Больше никаких сигарет. На восстановление осталось несколько часов. Куда двинуть первым делом? К Марии? Кремнев подумал и покачал головой — нет. Она, конечно, не будет приставать с вопросами, и все же не стоит ее беспокоить. Какой бы хладнокровной Машка ни хотела казаться, а Егор знал точно: переживает она за него жутко. Егор вспомнил, что сделал Марии предложение, и поморщился. Идиот! А если бы она согласилась? Ведь обратного хода уже бы не было. И какой, к черту, из него муж? Хреновый, вот какой. Куда же тогда бросить кости? В баню! Едва Кремнев принял решение и определился с маршрутом, как в кармане зазвонил мобильник. — Егор! — В голосе Марии прозвучал упрек. — Да, Маш, привет. — Тебя сегодня ждать? — Нет. — Хорошо. Когда позвонишь? — М-м… Через пару дней, если с делами не замотаюсь. — Ясно. Значит, опять командировка. — Нет. Просто генерал решил сгонять порыбачить в Дельте. Ему нужна компания. — Ты ведь не рыбак, — подозрительного проговорила Мария. — А что в этом сложного? Нанизываешь на крючок червяка и швыряешь его в реку. Всего и делов. — А плюнуть? — В смысле? — опешил Егор. — Перед тем как швырнуть бедного червяка в воду, на него полагается плюнуть. Ты даже таких тонкостей не знаешь. Ладно. Ни хвоста, ни чешуи! — К черту. — И знаешь… Ладно, ничего. Пока! Мария повесила трубку. * * * Сумрачные коридоры штаба Службы внешней разведки. Стены обшиты высокими, в человеческий рост, плинтусами из коричневого дерева, на которых редкими грязно-желтыми пятнами тускло горят электрические светляки двойных бра. Сквозь этот конспирологический полумрак быстро идут две мужские фигуры в штатском. Тот, что постарше, лет шестидесяти, — генерал Рокотов. Он высок и прям, как палка. Морщинистое лицо словно пропечено под жарким южным солнцем, лысоватая голова. Глубоко посаженные голубые глаза смотрят на собеседника холодным испытующим взглядом. Непривычному человеку от такого взгляда может стать немного не по себе, однако полковник Козырев давно привык. Полковник Козырев выглядит как полная противоположность генерала Рокотова. На вид ему лет сорок пять — сорок семь, не больше. Гладкое, слегка полноватое холеное лицо, ровная, сдержанная манера речи, свойственная большинству адъютантов-секретарей при высоких чинах. — Они заметили его еще вчера, — говорит полковник Козырев в продолжение разговора. — Но полной уверенности — он это или не он — у них нет. — Ваше личное мнение? — отрывисто осведомился генерал Рокотов. Козырев задумчиво сдвинул брови. — Наши парни «водят» его уже целые сутки, — ответил он. — Он изменил внешность, но вероятность того, что это Шеринг, процентов восемьдесят. Рокотов остановился и повернулся к Козыреву: — Где он сейчас? — В каком-то доме, — ответил полковник. — Вошел туда час назад. — Если уже не вышел, — с усмешкой заметил генерал Рокотов. — Как это было в прошлый раз. Что он там оставил вместо себя — куклу? Думаю, за эти три года у него было полно времени, чтобы сделать вторую. Козырев позволил себе усмехнуться, но сделал это тонко, почти незаметно. Он, в который уже раз за последний месяц, отметил, что «старик» сильно сдал после болезни внука. Семилетнему мальчишке вынесли страшный диагноз — лейкемия. Последние полтора-два месяца с лица генерала Рокотова не сходило озабоченное выражение. По слухам, он выложил за лечение внука круглую сумму, и деньги эти уже принесли результаты. Последние анализы у мальчика были хорошие. Однако восстановиться после изматывающей круговерти страшных событий Рокотов еще не успел. На его вечно смуглом морщинистом лице впервые обозначились какие-то сероватые тени, а под глубоко посаженными глазами появились синеватые круги. «Скверно выглядит, — подумал о нем полковник. — И вряд ли уже восстановится. Возраст не тот». Вслух Козырев сказал: — В принципе, не должен. В особняке два входа, и оба под нашим наблюдением. — Какова последняя информация? — Из дома последние три часа «объект» не выходил. Телевизор выключен, в особняке тишина. Скорее всего, лег спать. — Спать? — Рокотов подавил зевок и глянул на часы. — Да… Самое время. Если честно, я бы тоже еще поспал часик-другой. В последние недели мне редко удавалось высыпаться. «В последние месяцы, если быть совсем уж точным», — мысленно поправил «старика» полковник Козырев. Полковник питал к своему шефу безоговорочное уважение, хотя считал, что должности своей Рокотов — в силу известных причин — уже не слишком соответствует. «Старик» быстро устает. А в последнее время, вняв советам врачей, стал повсюду таскать с собой флаконы с какими-то таблетками. По звуковому сигналу наручных часов Рокотов достает свои флаконы и, как послушный школяр, глотает две-три таблетки. Определенно, «старик» уже не тот. А с флаконом таблеток в руке он выглядит просто жалко. «Впрочем, не мне судить», — тут же оборвал себя Козырев. — Наши люди уже на месте? — осведомился Рокотов. — Так точно, — ответил полковник. — Все уже дожидаются вас в кабинете. Рокотов кивнул: — Идем! * * * В кабинете генерала Рокотова царил полумрак. Шторы были плотно задернуты. Горели только четыре настольные лампы ни длинном столе, за которым собрались на экстренное совещание высокие чины из внешней разведки — генералы Зубов и Лямин, а также полковник Уколов. Генерал Зубов, руководитель отдела боевых операций, сидел в кресле вполоборота. Он всегда умел держаться элегантно, собранно и вальяжно одновременно. Его заместитель, полковник Уколов, поглядывал на шефа слегка настороженно — впрочем, как всегда. Настенные часы показывали шесть часов утра. Генерал Лямин, сутулый, худощавый, хрупкий на вид, с маленькими золотыми очками на тонком носу, руководил отделом внутренних расследований. Люди, знакомые с ним давно, знали, что за беззащитной внешностью скрывается человек жесткий, властный, требовательный и абсолютно бескомпромиссный. Во главе стола сидел генерал Рокотов. Совещание проходило под его руководством, но в данный момент он молчал, внимательно глядя на полковника Уколова, говорящего с кем-то по телефону. — Нет, — говорил тот в трубку. — Нет. Ни в коем случае. Выслушав ответ, он сухо произнес: — Нет, местные власти не информировать… Именно так. У нас времени нет ждать их разрешения… Что? — Несколько секунд Уколов слушал, затем сказал: — Я понимаю, что могут быть проблемы. Но это не должно вас волновать. Мы сами это как-нибудь утрясем. Это уже не ваша головная боль, ясно? Повторяю — абсолютная секретность… Да… Да, именно так. Удачи! Уколов положил трубку на рычаг и повернулся к генералу Рокотову. — Товарищ генерал, вызваны все наши агенты в радиусе двух тысяч километров от Валлетты, — доложил он. — Звучит неплохо, — с мрачной иронией проговорил Рокотов. Помолчал, побарабанил сухими пальцами по столу, посверлил полковника взглядом и осведомился: — Это сколько же всего? Уколов слегка потупил взгляд. — Семеро, Владимир Тимофеевич. Тонкие бледные губы Рокотова тронула еще более тонкая усмешка. — Мощь, — саркастически проговорил он. — В доме у Шеринга есть охрана? Уколов хотел ответить, но генерал Зубов сделал ему знак молчать и ответил сам: — Пока не ясно, Владимир Тимофеевич. — А когда будет ясно? — встрял в разговор генерал Лямин. — Когда на ваших семерых выйдут семьдесят? Шеф отдела внутренних расследований говорил голосом тихим и немного пришепетывающим. Обычно, когда он что-нибудь произносил, у его подчиненных возникало ощущение, словно где-то рядом только что предостерегающе прошипела невзрачная, но ужасно ядовитая змея. Генерал Зубов неприязненно царапнул Лямина взглядом. — Мы вводную только что получили, — сказал он с холодком. — Чего же вы хотите? Лямин ничего на это не сказал, лишь перевел взгляд на Рокотова. Генерал Рокотов усмехнулся и язвительно произнес: — Чуда, как всегда, Дмитрий Алексеевич. Мы хотим чуда. Вы же у нас специалист по чудесам. Может, у вас есть что-нибудь из разряда чудес и на этот раз? Зубов покачал головой. — Увы. — Ладно. — Генерал Рокотов согнал с губ улыбку. — Обо всех перемещениях «объекта» сообщайте тотчас же. Наручные часы Рокотова издали мелодичный перезвон. Генерал сунул руку во внутренний карман пиджака и достал флакон с таблетками. Вид у него при этом был недовольный, но за недовольством явно проглядывало смущение перед коллегами. Те немедленно напустили на себя безучастный вид. Бросив таблетку на язык, он вновь повернулся к Зубову. — Когда намерены начать операцию, Дмитрий Алексеевич? — Как только дадите отмашку, — невозмутимо ответил Зубов. — Если дело в этом, то считайте, что я ее уже дал. Совещание закончено. Присутствующие поднялись с кресел. Настроение у всех было приподнято-тревожное. Впервые за последние три года удалось не только напасть на след беглеца Шеринга, но и вычислить его точное местонахождение. Фокус с переодетой куклой, проделанный Шерингом три года назад, привел в ярость не только спецназовцев, но и высший руководящий состав Службы внешней разведки. О проделке беглого олигарха немедленно узнала пресса. Две недели издевательские статьи не сходили с газетных полос, доводя и командный состав, и рядовых сотрудников СВР до белого каления. Потом шквал статей прекратился, но до сих пор — при любом удобном случае — газетчики с удовольствием вспоминали о «деле Шеринга» и не упускали возможности напомнить о нем читателям. И даже теперь, спустя три года, каждый из генералов видел в Шеринге не просто преступника, а своего личного врага. Именно поэтому охота на него больше походила на личную месть, чем на рядовую операцию. * * * Лена поставила бокал с коктейлем на пластиковый столик летнего кофе и лукаво поинтересовалась: — Ну а что твой многолетний ухажер? Маша Коломеец оторвалась от коктейля и взглянула на подругу с удивлением: — Ты о ком, Лен? Лена, полная тридцатипятилетняя блондинка, махнула белой рукой и усмехнулась: — Ой, да ладно притворяться. Тот, который таскается за тобой еще со школы. Как там его зовут? Егор, что ли? — Он не ухажер. — Да ну? А не его ли я как-то встретила у тебя в прихожей? Постой, сколько же было времени?.. Восемь часов утра, кажется? А физиономия у него была довольно помятая. Человек явно только что встал с постели. Маша нахмурилась. Вот, значит, как. Слухи уже пошли. А ведь Маша ни словом не проговорилась о связывающих ее с Егором отношениях. Ни словом, ни намеком — ничем, ни с кем и никогда. Но, судя по лукавой физиономии Лены, тема ее отношений с Егором возникала в кругу подруг уже не раз. Черт бы побрал этих сплетниц. Впрочем… о чем же еще говорить женщинам за бокалом вина или коктейля, как не о мужчинах? — Лен, в то утро Егор заскочил ко мне с утра по делам. — Ага, рассказывай. А как насчет духов? — Что? — не поняла Мария. — Да от него за километр несло твоими духами! Ты же у нас ничем, кроме «Шанели», не пользуешься. А нос у меня — как у собаки. И не вздумай говорить, что я все придумываю. — Ты все придумываешь, — сказала Маша. Лена посмотрела на нее взглядом, в котором были и сочувствие, и обида, и недовольство. — Зря ты так, — пожала плечами Лена и отпила из своего бокала. — Ленка, да мне в самом деле нечего скрывать! Мы с Егором дружим с самой школы. Он до сих пор довольно часто ко мне заходит. Что тут такого? Маша небрежно отпила коктейль. Лена внимательно на нее посмотрела и со вздохом констатировала: — Ясно. Твой Егор — «голубой». Маша поперхнулась коктейлем. — Что?! — Ну, если вы дружите много лет и до сих пор не переспали, значит, твой Егор — «голубой». Да ты не стесняйся. В наше время это даже модно. Я бы с удовольствием завела себе «голубого» друга. Они такие забавные! — Ленка, ты себя слышишь? — А что? — Лена пожала плечами. — По-моему, все логично. — Дура ты логичная, — с досадливой усмешкой проговорила Мария. — Женщина может дружить и с нормальным мужиком. — Конечно, — кивнула Лена. — Но только после того, как с ним переспит. Это первый вариант. А второй — выйдет за него замуж, а потом благополучно разведется. Но в любом случае, путь к дружбе между мужчиной и женщиной лежит через постель. Это мое твердое убеждение. И грош тебе цена как психологу, если ты со мной не согласишься. Маша повертела в руках бокал. Действительно, их отношения с Егором были весьма двусмысленными. Кто он ей? Для друга — слишком близок. Для любовника — слишком далек. А третьего названия люди для отношений мужчины и женщины еще не придумали. Правильнее всего было бы изменить эти «двусмысленные отношения». Остановиться на чем-то одном. — О чем задумалась, подруга? — поинтересовалась Лена. — Да ни о чем. — Злишься на меня? — За что? — За то, что я затеяла этот разговор. Он ведь тебе неприятен. — Глупости. — Вот как? — Лена усмехнулась. — Значит, ты не обидишься, если я тебя кое о чем попрошу? Мария поморщилась. — Лен, кончай темнить, а? Развела тут тайны мадридского двора. Хочешь о чем-то спросить — спрашивай. — О'кей, — кивнула Лена. — Я хочу, чтобы ты нас свела. — Что? — не поняла Мария. — Хочу, чтобы ты свела меня с этим твоим другом. Маша изумленно взглянула на подругу. — Зачем тебе это? — Что значит «зачем»? — возмутилась Лена. — Мне тридцать пять лет, и я уже два года в разводе. Мне нужен мужик. Нормальный крепкий мужик. А твой Егор… — Лена улыбнулась. — Он, знаешь, производит впечатление. Мускулистый, как киногерой. И с таким же квадратным подбородком. Правда, одевается слегка простовато, но это я исправлю. Мария молчала, покручивая в пальцах бокал и исподлобья глядя на подругу. — Ну так что? — снова поинтересовалась та. — Сведешь или нет? — Я бы свела… — нехотя проговорила Мария. — Но… — Но что? — Но он тебе не подходит. — А уж это я сама решу. Ты, главное, сведи. Я с ним такие штуки в постели проделаю, что он на других баб смотреть забудет! — Замолчи, пошлячка. — А что тут такого? Я же не собираюсь склонять его к каким-то немыслимым извращениям. Маша молчала, угрюмо покручивая бокал в пальцах. Лена внимательно на нее посмотрела, усмехнулась и сказала: — Вот видишь. Значит, я права. Вы с ним любовники. — Ленка, еще слово про это, и я… Договорить Мария не успела — на столе завибрировал мобильник. — Твое счастье, — с насмешливой угрозой сказала Маша и взяла трубку. — Слушаю вас. — Добрый день, — услышала она в трубке незнакомый мужской голос. — Могу я поговорить с Марией Ивановной Коломеец? — Да, это я. — Меня зовут Сергей Сергеевич Серый, — представился незнакомец. — Я — заместитель начальника отдела кадров одной довольно известной компании. Мария Ивановна, вы еще ищете работу? — Да. — Хорошо. Голос у собеседника был ровный и безликий. — Нам нужен штатный психолог, — продолжил собеседник. — Но требования к кандидату очень высокие. Могу я узнать, какой у вас стаж работы в данной области? — Около десяти лет. — Да. В резюме так и написано. Маша нахмурилась. Что это — проверка на «вшивость»? Если да, то довольно грубая. — Могу я в свою очередь поинтересоваться, какую именно компанию вы представляете? — спокойно осведомилась Мария. — Разумеется. Я работаю в учреждении, аббревиатура которого состоит из трех букв — СВР. Лицо у Марии вытянулось. СВР? Это что, шутка? Наверняка проделки Егора! А если нет? Если все это всерьез? — Вашу аббревиатуру можно расшифровать миллионом разных способов, — сказала Маша холодно. — Вы правы, — немедленно согласился собеседник. — И вот вам один из них: Служба внешней разведки. Собеседник выждал несколько секунд, ожидая от Марии реакции, но никакой реакции не последовало. Маша просто молчала и ждала, что будет дальше. — У вас есть какие-то возражения или предубеждения? — поинтересовался собеседник. — Нет, — ответила Маша. — В таком случае не могли бы вы подъехать к нам в офис для собеседования и тестирования? — Да. Разумеется. — Записывайте адрес… — Я его знаю, — сказала Мария. — Хорошо. Внизу покажете паспорт и скажете, что идете к Сергею Сергеевичу Серому, — вам укажут, куда идти. Девять часов утра для вас не слишком рано? — Нет. — В таком случае жду вас ровно в девять. И еще: у меня к вам будет одна просьба. Пожалуйста, не распространяйтесь среди знакомых и родственников о том, куда вас приглашают. — Это приказ? — пошутила Мария. — Нет, это просьба. Всего доброго. — Всего доброго. Собеседник положил трубку. — Ну? — нетерпеливо спросила Лена, когда Мария убрала от уха мобильник. — Что «ну»? — Тебе ведь звонили по поводу работы? — Угадала. Лена думала, что Маша продолжит, но та лишь отхлебнула вина. — Черт, Машка, ты меня с ума сведешь! Куда тебя зовут-то? — Какая-то фирма, — уклончиво ответила Мария. — Я сама толком не поняла. Лена думала, что Маша еще что-то добавит, но та не потрудилась этого сделать. — Ладно, — обиженно сказала Лена. — Не хочешь говорить — не надо. Темная ты какая-то стала, Машка. И что с тобой происходит? — Не знаю. Наверное, взрослею. * * * Сергей Сергеевич Серый оказался таким же невзрачным на вид человеком, как и его имя. Он с каким-то казенным, серым любопытством осмотрел Марию и сказал: — Мария Ивановна, мы проверили ваше резюме. С ним все в порядке. «Могу себе представить, — подумала Маша. — Наверняка переворошили всю мою биографию». А вслух она сказала с милой улыбкой: — И каков ваш вердикт? Серый откинулся на спинку, стула, сдвинул брови и изрек: — Вы нам подходите. Но скажу вам откровенно: результаты ваших тестов — не самые лучшие. Но и не самые плохие. — Это значит… — Это значит, что вам еще придется над собой поработать. — Я постараюсь, — вежливо ответила Маша. — И еще кое-что… Вы ведь понимаете, что учреждение у нас не совсем обычное. Все, что вы увидите или услышите, вы должны держать в строжайшей тайне. Серый побарабанил по столу тонкими бледными пальцами и продолжил: — Контингент у нас в физическом и психологическом плане крепкий, но срывы бывают даже у самых сильных людей. Тут нужно учитывать еще один нюанс. Не все наши сотрудники жалуют психологов. Это еще советская традиция. В то время люди шли со своими проблемами к друзьям или… — Или просто в кабак, — добавила Мария. — Именно так, — кивнул Серый. — И многие до сих пор так поступают. Поэтому вы не должны расстраиваться, если вдруг наткнетесь на некоторую недоверчивость и замкнутость. Открытого противодействия конечно же не будет. — Какой мой испытательный срок? — Полгода. — Довольно долго, — сдержанно заметила Мария. — Вы так считаете? — вскинул брови Серый. — В сравнении с учреждениями, в которых мне приходилось работать до сих пор, — вежливо объяснила Мария. Брови Серого вернулись на место. — Да, может быть. Но у нас своя специфика. Прежде чем принять человека в штат, мы должны быть уверены в нем… даже не на сто, а на двести процентов. — Понимаю, — кивнула Мария. — Когда вы готовы выйти на работу? — В любое время. — Отлично, В таком случае я вам позвоню и сообщу о конкретной дате. Думаю, это случится в течение ближайших трех дней. Всего доброго, Мария Ивановна! Мария поднялась с кресла. — До свидания! Она пожала протянутую руку и направилась к двери. Серый проводил ее долгим задумчивым взглядом. * * * На улицах небольшого мальтийского городка было пустынно в этот ранний час. Небо было затянуто темными тучами, еще с ночи зарядил нудный холодный дождь, который, похоже, не думал прекращаться. Возле высокого бордюра остановилось желтое такси. Из салона выбрался коротко стриженный мужчина средних лет, ростом чуть выше среднего, сероглазый и скуластый. Одет мужчина был в светло-серый плащ, в левой руке он держал зонт, а в правой — серебристый металлический кейс. Расплатившись с водителем и отпустив такси, мужчина огляделся, затем раскрыл над головой зонт и двинулся вниз по улице. Шагая по мокрому асфальту тротуара, он внимательно всматривался в припаркованные у бордюра автомобили. У темно-синего микроавтобуса с глухими боковыми стенками без окон он остановился. Заглянул в кабину и убедился, что на водительском кресле никого нет. Затем взглянул на табличку с номерным знаком, едва заметно усмехнулся, обошел микроавтобус и, остановившись перед задней дверью, постучал в нее условным стуком. Дверь открылась, и наружу выглянул всклокоченный худой парень с красными от бессонницы глазами за стеклами круглых очков. На парне была вельветовая мятая куртка и вельветовые мятые джинсы. В левом ухе поблескивала таблетка наушника. Парень внимательно и выжидательно посмотрел на человека в плаще, будто ждал продолжения. Человек в плаще не спешил говорить, он заглянул в салон микроавтобуса и пробежал цепким взглядом по лицам сидящих там мужчин. Помимо худого очкарика их было трое. Маленький крепыш с мощной шеей и приплюснутым носом заполнял карандашом кроссворд. Невысокий круглолицый блондин, спокойно глядя на мужчину в плаще, ел из прозрачного пакетика арахис. Третий — чернявый, заросший до глаз густой щетиной — читал газету на испанском языке и на мужчину в плаще даже не глянул. Вместо приветствия человек в плаще иронично осведомился: — Кого ждем? Худой парень поправил пальцем очки и, искривив губы в усмешке, ответил: — Своих. — Своих? — Мужчина в плаще тоже усмехнулся. — Свои дома сидят да блины едят. Чужие сгодятся? — Иной раз чужой родней, чем свой, — ответил очкарик. — Заходи, гостем будешь. — А не стесню? — В тесноте, да не в обиде. Мужчина в плаще сложил зонт и ловко забрался в салон, по-прежнему сжимая в правой руке металлический кейс. Худощавый захлопнул дверцу микроавтобуса. Лишь после этого мужчина в плаще поставил кейс на пол и по очереди пожал руки всем присутствующим. Мужчины представились ему по номерам радиоэфир-ного расчета. — Я старший — стало быть, Первый, — сказал очкарик. — Второй, — представился круглолицый блондин. — Третий, — усмехнулся Чернявый, убирая газету. Маленький крепыш, перед тем как пожать вновь прибывшему руку, вгляделся ему в лицо, после чего холодно произнес: — А я, стало быть, Четвертый. — Еще двое наших сейчас у дома — это Пятый и Шестой, — сказал парень в очках. — Ну а вы будете — Седьмой. Мужчина в сером плаще сел рядом с маленьким крепышом. У этого парня была круглая голова, толстая шея и плечи, сделавшие бы честь самому крутому регбисту. По всему было видать, что, несмотря на рост, силища у него бычья. И мозги, вероятно, тоже. Крепыш пнул металлический кейс носком ботинка и с усмешкой проговорил: — Я гляжу, браток, ты со щитом. Пуленепробиваемый? — Береженого Бог бережет, — ответил мужчина в плаще, не поворачивая головы. Он почуял в голосе Четвертого гнильцу, но вида не подал. Крепыша это, похоже, задело. Он ехидно кивнул и, помедлив несколько секунд, вновь поддел кейс носком ботинка — только на сей раз уже с откровенным пренебрежением. Затем тихо, почти шёпотом, поинтересовался: — Что ж он вас не сберег на последнем «деле»? Егор Кремнев, а человеком в плаще был именно он, повернулся к крепышу и чуть прищурил свои серые спокойные глаза. — Я тебе после расскажу, — спокойно сказал он. Маленький сжал кулаки и нервно облизнул толстые губы. — Расскажи, — так же тихо проговорил он. — А то слухи разные ходят. Кто говорит, что случайность, а кто — что парней ты положил. Несколько секунд Кремнев молчал, затем усмехнулся и заметил: — Не верь слухам. — Тогда, может быть, расскажешь? — предложил Четвертый. — Как-нибудь позже. Некоторое время крепыш сверлил лицо Кремнева странным холодноватым взглядом, затем медленно приблизил свое лицо к лицу Егора и отчетливо проговорил: — Лешу Бакина не забыл? Кремнев нахмурился. — А тебе что за дело? — глухо спросил он. — А то, что Леша был моим братом. Егор смерил Четвертого спокойным взглядом, отвернулся и тихо произнес: — Сочувствую. Лицо крепыша побагровело. — Значит, помнишь Лешу Бакина. Это хорошо. Напоминать не придется. Первый тем временем шумно рылся в своем чемодане, доставая оттуда необходимые вещи: карманную рацию, петличный микрофон, наушник. Все это он протянул Кремневу. Затем распорядился: — Парни, разбираем боеприпас! Пять обойм каждому! Чернявый, сидевший к Первому ближе всех, передал пистолеты и обоймы крепышу, круглолицему блондину и Егору. Кремнев, уже успевший вставить в ухо наушник, быстро распихал обоймы по карманам. Круглолицый блондин, представившийся Вторым, ловко забил обойму в рукоять пистолета. Кремнев последовал его примеру. Крепыш проследил за его действиями и ехидно проговорил: — И себе один патрончик не забудь оставить. На всякий пожарный. — Че ты мелешь, чума? — вскинулся на него круглолицый. — Типун тебе на язык! Он трижды сплюнул через левое плечо и быстро перекрестился. — Не переживай, — с кривой усмешкой сказал ему крепыш. — С нами теперь талисман удачи. Десять дырок в кителе и ни одной медали. Он кивнул на Кремнева. Круглолицый недоуменно обернулся и наткнулся на хмурый взгляд Кремнева. — Эй, — снова окликнул его крепыш, — ты ведь наш талисман на удачу, верно? Кремнев спокойно проглотил оскорбление. Потом вдруг молча и решительно выгреб из чемодана Первого дополнительный арсенал: еще один пистолет и несколько обойм с патронами. Наблюдая за тем, как Кремнев рассовывает обоймы по карманам, Первый нахмурился. — Думаю, столько не понадобится, — сказал он. — Береженого Бог бережет, — повторил Егор. Закончив возиться с амуницией, он вновь взглянул на Первого и сухо осведомился: — Кто «объект»? Первый достал из кармана фотоснимок и протянул Кремневу. — Вот, держи. Со снимка на Егора смотрел интеллигентный брюнет лет сорока. У него было сухое лицо, сросшиеся брови и умный, слегка печальный взгляд человека, повидавшего в жизни всякое. Рассматривая снимок, Кремнев поинтересовался: — Кто он? — Наше задание, — ответил Первый. Кремнев взглянул на него поверх снимка и слегка вскинул бровь: — Зачищаем? Старший поправил пальцем о, чки и покачал головой: — Нет. Конвоируем. Кремнев вернул Первому снимок и взял из сумки еще две обоймы. — Седьмой, — окликнул его старший. Егор защелкнул карман плаща на кнопку и вопросительно посмотрел на старшего. — Не зачищаем — конвоируем, — четко и наставительно проговорил тот. — Это значит, что ни один волос не должен упасть с его головы. Задание понятно? — Яснее ясного, — ответил Егор, подумал секунду и протянул руку за новой обоймой. Парни смотрели на него неодобрительно, как смотрят бывалые, побывавшие во многих переделках «старые волки» на новичка-перестраховщика. Однако Кремнев не обратил на их взгляды никакого внимания. Зато он обратил внимание на другое. На гнильцу во взгляде и в голосе крепыша. На молодость старшего группы. На шишковатые пальцы правой руки блондина, ясно говорившие о том, что фаланги его пальцев были когда-то сломаны и затем неправильно срослись. В обычной ситуации движение у таких пальцев почти не ограничено, но в ответственный момент они могут подвести. Кремнев отметил и другие мелочи, заставившие его еще больше помрачнеть. В сердце у него, так же как и две недели назад, засаднило неприятное предчувствие. — Эй, — тихо окликнул его чернявый. — Тебе с этим арсеналом шагать-то не тяжело? — Я справлюсь, — спокойно ответил Егор. — Хорошо, что гранатомета нет, — насмешливо посетовал крепыш. — А то б ты и его попытался в карман запихать. Мужчины тихо засмеялись. Егор тоже усмехнулся. При всем урагане, бушевавшем у него внутри, внешне он был совершенно невозмутим. — Так, парни, — заговорил Первый. — Самое время рассредоточиться. Мы со Вторым и Третьим останемся здесь, а вы… — обратился он к Егору и маленькому крепышу, — перебирайтесь в «форд». Кремнев и крепыш выбрались из микроавтобуса под дождь. Вишневый «форд» был припаркован метрах в трех от микроавтобуса. Четвертый добрался до машины перебежкой, ссутулившись под дождем. Егор с металлическим кейсом в руке прошествовал спокойно и невозмутимо. Забравшись в салон, Четвертый уселся за руль. Кремнев устроился рядом с ним, на пассажирском сиденье. Крепыш взглянул на него неприязненным взглядом. — Надо же, какая встреча! — съерничал он. — Давно не виделись. Егор промолчал. — Может, расскажешь, как ты загубил моего брательника, — не унимался крепыш. — А заодно и всю группу. Слушай, Егорка, а может, тебя купили? Может, ты сунул их головы в пекло по заказу своих черножопых друзей? Кремнев, не обращая внимания на эскапады Четвертого, достал из внутреннего кармана передатчик рации и выключил его. Затем аккуратно положил рацию на кейс, выпрямился и внезапно резким, молниеносным движением схватил крепыша за горло. Четвертый захрипел и, выпучив глаза, вцепился пальцами в стальную руку Кремнева, силясь оторвать ее от своего горла. Однако все его попытки были безуспешны — Егор держал крепко. — Слушай сюда, мудак, — проговорил Кремнев, чуть сильнее сдавливая горло коллеги. — Для тебя я — Егор Иванович. Егор Иванович Кремнев. Крепыш, отчаянно хрипя, пытался додрать с горла руку Кремнева, но тщетно. Хватка у Егора была стальная. — А брат твой Леха Бакин, — продолжил Егор, — был таким же мудаком, как и ты. Из-за этого и пулю словил. И пацаны мои все из-за него полегли. Кремнев резко отнял руку от горла крепыша и сухо спросил: — Понял? Или повторить? Крепыш хватал ртом воздух, пытаясь что-то сказать. Лицо его побагровело, на шее остались бледные пятна, которые стали стремительно темнеть. Егор несколько раз глубоко вдохнул, чтобы погасить ярость. Затем повернулся к Четвертому и дружелюбно улыбнулся. — Ладно, можешь не отвечать. — Кремнев оглядел шею коллеги печально-брезгливым взглядом и добавил: — Соболезную. В наушнике у крепыша забормотал голос старшего группы: — На связи Первый, прием. Кремнев включил свой передатчик. — Первый, это Седьмой, вас слышу, прием. — Трогаем. Минуту спустя микроавтобус катил по залитой дождем узкой улочке, вишневый «форд» следовал за ним. Крепыш, покашливая, тер пальцами шею и время от времени бросал на Егора опасливые и ненавидящие взгляды. * * * В этот ранний час улицы по-прежнему были безлюдны. Микроавтобус группы захвата и вишневый «форд» остановились напротив красивого особняка, укрытого от посторонних глаз за оградой из стриженого кустарника. Особняк стоял посреди широкой зеленой лужайки. С торца к нему был пристроен гараж из тонкого металла, вместо двери — опускная штора из стали. Кремнев пытливым долгим взглядом осмотрел особняк. Заметил человека в непромокаемом плаще, прячущегося за деревом неподалеку от дома. — Я — Первый, прием! — зазвучал в наушнике голос старшего группы. — Пятый и Шестой! Греться! Человек в непромокаемом плаще вышел из-за дерева и быстрым шагом направился к микроавтобусу. Из-за поворота, ведущего к соседней улочке, появился еще один наблюдатель. — Внимание, — снова заговорил Первый. — Остальным приготовиться. И вдруг ливень окончился — резко, внезапно, как будто кто-то закрутил в небе вентиль. Наблюдатель в непромокаемом плаще уже забирался в микроавтобус. Второй, вывернувший из-за поворота, торопливой рысью переходил дорогу. Дальнейшие события произошли стремительно. Из боковой улицы, визжа тормозами, вылетели два черных джипа. На полном ходу один из них сбил идущего к микроавтобусу наблюдателя. Тот отлетел на несколько метров и, мертвый, грохнулся в грязь. В тот же миг лобовое стекло «форда» издало громкий хлопок, и в нем колкой звездой с расходящимися лучиками образовалось пулевое отверстие. Крепыш с простреленным лбом завалился набок. Кремнев, прикрывшись металлическим кейсом, согнулся пополам, прячась за приборную панель. И вовремя: пули принялись решетить лобовое стекло, порвали в клочья кожаные подголовники кресел. Несколько пуль попали в кейс, но лишь оставили в металлической обшивке глубокие вмятины. Другой град пуль обрушился на микроавтобус группы захвата. Пули буквально изрешетили его — лобовое стекло, стенки, крышу, колеса. Снайпер, спрятавшийся за трубой на крыше одного из домов, обстреливал микроавтобус и «форд» с фронта. На крыше соседнего дома залег второй снайпер. Он обстреливал автомобили с тыла. Продолжая прикрываться кейсом, Егор выхватил пистолет из подмышечной кобуры, распахнул дверцу и, выскользнув наружу, спрятался за дверью автомобиля. Из джипов выскочили несколько мужчин, одетых в черное и в черных масках. Они открыли по Кремневу шквальный огонь. Пули с металлическим лязганьем изрешетили дверь «форда», свинцовым градом пробежали по кейсу, которым Егор прикрыл щель внизу, — между дверью и асфальтом. Егор высунул руку и ответил серией выстрелов. Один из громил в черном вскрикнул и выронил из простреленной руки пистолет. Второй схватился ладонью за простреленную щеку. От снайпера, обстреливающего тыл, Егора целиком скрывала крыша «форда». Второй снайпер также не видел Кремнева: обзор ему загораживал расстрелянный микроавтобус группы захвата. Выждав, пока шквал выстрелов немного ослабнет, Егор вновь высунул руку и несколько раз выстрелил вслепую. Один из противников упал с простреленной ногой, другие укрылись за дверцами джипа и на время прекратили стрельбу. Из пробитого бензобака закапал бензин. Струйка бензина вытекла из-под днища автомобиля к ногам Кремнева. Воспользовавшись заминкой снайпера, Егор вскочил на ноги, выскочил из укрытия и в два прыжка достиг противоположной стороны улицы. Под градом нуль, прижимая кейс к груди, Егор щучкой прыгнул через зеленую изгородь особняка. В прицеле фронтального снайпера он мелькнул точно молния. Снайпер нажал на спуск. Пущенная вдогонку Кремневу пуля срезала верхушку кустов на зеленой ограде, но самого Егора не задела. Кремнев скрылся в зарослях сада, быстро поменял обойму, одновременно бросая взгляд через плечо в сторону улицы. Крыша со снайпером отсюда была не видна. Держа пистолет наизготовку, Егор выглянул из-за кустов и увидел вбегающих с улицы во двор дома «людей в черном». Их было шестеро, и они стремительно бежали к входной двери. Выскочив из-за кустов, Егор оказался между двумя противниками. Один из них невольно закрыл фигуру Кремнева от обзора снайпера. Егор швырнул кейс на порог дома, схватил ближайшего противника за шею, а второй рукой перехватил его руку, снимающую пистолет. Удерживая врага за руки, Кремнев спрятался за ним, как за щитом. Затем, сделав борцовский захват, швырнул парня на дверь особняка. Дверь с треском распахнулась, а ушибленный противник рухнул на порог и потерял сознание. Кремнев подхватил с земли кейс и влетел в прихожую особняка. Свободной рукой он схватил бойца за шиворот и затащил его в просторную гостиную, обставленную дорогой мебелью красного дерева. Здесь Егор быстро огляделся, затем обежал огромный антикварный шкаф, подпер его плечом и, поднатужившись, обрушил его на пол, заблокировав дверь. За спиной у Егора раздался слабый шорох. Егор быстро обернулся, в два прыжка достиг платяного шкафа и, держа пистолет наготове, распахнул дверцу. — Боже! — испуганно выдохнул сидящий в шкафу человек и направил Егору в грудь черное дуло револьвера. * * * Егор узнал его сразу. Это был брюнет с фотографии, которую ему вручил старший группы захвата. От изображения на фото мужчину отличали густые подковообразные усы и удлиненные баки; делающие его похожим на латиноамериканца. Глаза «объекта» с неподдельным испугом смотрели на Кремнева. Карманный револьвер подрагивал у него в руках, и от волнения он никак не мог взвести курок. Егор выхватил револьвер и отшвырнул его в сторону. Затем рывком выдернул мужчину из шкафа, достал из внутреннего кармана плаща снимок и сравнил внешность мужчины с изображением на фото. В дверь у Егора за спиной уже долбились. — Вы Шеринг? — быстро спросил Егор по-русски. Мужчина сделал плаксивое лицо и заблажил по-английски: — Пустите!.. Это произвол и насилие! Я — гражданин Мальты Хуан Фуско! Вы не имеете права… Договорить он не успел. Кремнев крепко схватил его за горло и холодно сказал: — Слушай, клоун. Кончай бузить. Переходи на родной язык. Ты понял? — Какой, черт возьми, язык? — завопил-мужчина по-английски. Кремнев влепил ему звонкую оплеуху и гневно произнес: — А какой тебе родней? Русский или иврит. Ты ведь Шеринг? Михаил Ефимович? — Какого черта! — взвизгнул по-английски мужчина. — Я не понимаю! — Сейчас поймешь! Егор ткнул дуло пистолета мужчине в висок. Внезапно мужчина перестал блажить. Он с дерзкой прямотой уставился Кремневу в глаза и по-русски, раздельно, четко и презрительно, проговорил: — Рвань. Босота. Палачи. Кремнев облегченно улыбнулся. — Отлично, — сказал он. — Ты-то мне и нужен. Дверь между тем слишком медленно приоткрывалась под ударами армейских ботинок, и противники открыли по ней шквальный огонь, разнося крепкие дубовые доски в щепки. Егор не стал ждать, пока они ворвутся в комнату. Он поставил на стол свой кейс, затем, похлопав и выбив из вмятин в бронированной крышке несколько сплющенных пуль, распахнул его. В кейсе находился традиционный набор командированного — одежда, несессер с туалетными причиндалами и сверток с бутербродами. Быстрым движением Егор откинул вторую крышку, обнажив второе дно. Здесь лежали аптечка с красным крестом и целый арсенал оружия в специальных отформатированных углублениях — ножи, два автоматических пистолета, сменные обоймы и несколько лимонок. Кремнев достал из кейса две лимонки и захлопнул крышку. Затем молча сорвал с лежащего на полу бойца бронежилет, предварительно отметив взглядом татуировку на его обнаженном бицепсе, — три молнии, пронзившие рыцарский щит. Бронежилет Егор швырнул Шерингу. — Надевай! Бронежилет упал на пол. Шеринг усмехнулся, но не двинулся с места. — Лучше убейте меня прямо здесь, доблестный чекист, — презрительно проговорил он. — Мне вас не заказывали, — холодно сказал Егор. — Я — доставщик. Почтальон. Шеринг сложил руки на груди и небрежно произнес: — Извините, но родина в ближайшие мои планы не входит. Егор окинул фигуру «объекта» насмешливым взглядом и сказал: — Ошибаетесь. Родина вас ждет. — Правда? В таком случае я отказываю родине во взаимности. Бойцы снова открыли по двери стрельбу. Шеринг испуганно пригнулся и заткнул уши. — Черт, — проворчал Егор. — Еще десяток выстрелов, и даже такая мощная дверь разлетится на куски. Шеринг отнял ладони от ушей и неприязненно взглянул на Егора. — Я никуда с вами не пойду! — крикнул он, перекрикивая грохот. — Умереть хочешь, Моня? — заорал в ответ Кремнев. — Так выйди, и тебя обслужат по первому разряду! Нового шквала выстрелов дверь не выдержала. В ней образовались две внушительные дыры. Егор молниеносным движением выдернул из лимонки кольцо и швырнул ее в дыру. Взрыв потряс дом. Гостиная наполнилась пылью, кусками штукатурки и летящими над головой щепками. — Что вы делаете, вандал! — закричал Шеринг. Кремнев больше не церемонился. Он подхватил с пола бронежилет и всучил его Шерингу. А когда тот снова попытался выпустить бронежилет из рук, влепил ему затрещину. — Быстро надевай! — заорал Егор, затем повернулся к двери и швырнул в прихожую еще одну лимонку. Дом снова сотрясся от взрыва. — Боже! — кричал Шеринг, поспешно натягивая бронежилет. — Вы хоть представляете, сколько стоит этот дом?! — Нет! — крикнул Егор, прикидывая возможные пути отступления. — У меня двушка в Жулебине! Здесь есть другой выход? — Да! За стеллажами! Только там дверь заклинило, я не смог ее открыть! Егор шагнул к стеллажам, уставленным сувенирами и статуэтками. — Как ее открыть? — Просто возьмитесь за подсвечники и рваните на себя! В гостиную, в облаке пыли, ввалился одетый в черное боец. Егор вскинул руку и выстрелил ему в бедро. Боец упал на колено и выронил пистолет. Ударом ноги Кремнев отправил его в нокаут, затем сунул пистолет в карман плаща, повернулся к стеллажам, обхватил руками привинченные к стеллажам чугунное подсвечники, помедлил секунду, собираясь с силами, а затем резко рванул подсвечники на себя. Дверь подалась. Егор дернул еще раз, и дверь распахнулась. — Быстро! — крикнул Егор, выхватывая пистолет. В гостиную сунулись еще двое бойцов. Егор выстрелил по дверному косяку, и они поспешно скрылись. Шеринг тем временем перебежал к стеллажу и нырнул в дверной проем. Егор последовал его примеру. Вслед им раздалась стрельба. Скрытые облаком пыли, Кремнев и Шеринг проскользнули в узкий, тускло освещенный коридорчик и побежали к видневшемуся вдали выходу. — Куда ведет дверь? — крикнул на бегу Егор. — В гараж! — Машина на ходу?! — Да! — Тогда поднажми! Егор обернулся, увидел мелькнувшее в клубах пыли скрытое черной маской лицо и дважды нажал на курок. В гараже и впрямь стояла шикарная черная «ауди». Кремнев прыгнул на водительское место и завел мотор. — Быстрей! — поторопил он Шеринга. Тот, пыхтя, забрался на пассажирское кресло. — Лучше пристегнись, — посоветовал Егор и, нажав на педаль газа, дал задний ход. Удар — и склеенная из легких металлических пластин стенка гаража сорвалась с креплений. «Ауди» за дом выехала в сад, высадила створ невысоких деревянных ворот и стрелой вылетела на улицу. Здесь, совершив крутой «полицейский» разворот, Кремнев направил автомобиль прямиком к выезду на набережную, виднеющуюся вдалеке. Вдогонку прогрохотало несколько выстрелов. Пули разнесли заднее стекло «ауди», но не причинили Егору и Шерингу никакого вреда. «Ауди» вылетела на автостраду. С визгом развернувшись через две сплошные линии, прямо перед носом у встречных автомобилей, машина влилась в поток машин и устремилась в сияющую утренним золотом Валлетту. * * * Первые пять минут Шеринг молчал, глядя на проносящиеся мимо дома и магазины. Он был угрюм и бледен. По всему было видно, что недавнее приключение далось ему нелегко. Егор, напротив, выглядел абсолютно невозмутимым. Разве что морщинки по краям сурово сжатого рта обозначились чуть острее. Да глаза, спокойно глядящие на дорогу, поблескивали каким-то странным, лихорадочным блеском. Но все это можно было увидеть, лишь тщательно приглядевшись. Понемногу Шеринг пришел в себя. — Бронежилет тесный, — сказал он глухим недовольным голосом. — Это твоя страховка, — парировал Егор. — Не вздумай его снимать, пока я не разрешу. — «Пока я не разрешу», — тихо-повторил Шеринг. — Уж не думаете ли вы, что вы — мой хозяин? — В ближайшие дни я буду для тебя не только хозяином, но и Господом Богом, — 7 отчеканил Кремнев. Шеринг хмыкнул и пробормотал: — Какое самомнение. — Ты жив только потому, что я пришел тебе на помощь, — сказал Егор слегка раздраженно. — Поэтому сиди смирно и поменьше тявкай. Еще три минуты ехали в тишине. Первым молчание нарушил Шеринг: — Я должен вас предупредить, что у меня очень влиятельные друзья. Они не оставят меня в беде и устроят на вас настоящую охоту. — Я это переживу. Спасибо за предупреждение. — Когда они вас поймают, вам придется туго. Перед тем как вас убить, они основательно вас помучают. Знаете, что такое «сицилийские перчатки»? Это когда руки опускают в кастрюлю с кипящим маслом и держат там до тех пор, пока обварившаяся кожа не слезет с мяса. Егор усмехнулся, но ничего не ответил. — Так вы расскажете, кто вы такой? — угрюмо поинтересовался он, искоса разглядывая щеку Егора. — Я тот, кто доставит тебя в Москву, — ответил Кремнев. — Вот как? — Шеринг отрывисто хохотнул. — А почему не сразу на Луну? В Москве я был, а вот на Луне — не приходилось. — Напьешься — будешь, — процитировал Кремнев реплику из известной комедии. Шеринг презрительно фыркнул. — Люмпен, — пробормотал он. — Люмпен и жлоб. Несколько секунд Шеринг молчал, бросая на Егора угрюмые, полные ненависти и презрения взгляды. — Вы не сможете доставить меня в Москву, — проговорил он глухо. — Вам не дадут. — Вряд ли я стану кого-то спрашивать, — все тем небрежным, ленивым голосом отозвался Кремнев. — Вы из ФСБ?.. Нет?.. Тогда, вероятно, из Службы внешней разведки? Из разведки, да? — Все может быть. Шеринг саркастически усмехнулся. — Разведка называется! — воскликнул он полным скепсиса голосом. — Не вы ли должны уметь прикидываться булавочной головкой? Так почему же из всех ваших дел торчит танковая башня?! Егор, сжимая в руках руль, смотрел вперед. — Не-ет, — насмешливо протянул Шеринг. — Вы не разведчики. Вы жалкие неумехи и чебалки! — Полегче, Моня, — осадил его Кремнев. Шеринг скривился. — Это вы мне говорите? Тогда скажите, с кем это вы там устроили зарницу под моими окнами? Кто были эти шустрые мальчишки на джипах? Егор не ответил и на этот раз. — Не знаете! — торжественно констатировал Шеринг. — Вот именно! Вы антисекретная служба! Я выражаю вам свое презрение и недоверие! Я никуда с вами не поеду! Я буду орать и сопротивляться, ясно вам? Егор усмехнулся и небрежно проговорил: — Начинай. — Думаете, не заору? Егор убрал с руля правую руку, сжал пальцы в кулак и поднес кулак к лицу Шеринга. — Знаешь, как это работает? — осведомился он. Шеринг отпрянул и наморщил нос. — Типичный жлоб, — презрительно констатировал он. — Как там говорят у вас в России? «Сила есть, ума не надо»? — Есть такая поговорка. — Так вот — она про вас! — Ты мне льстишь, — отозвался Егор и свернул в узкий переулок. — Куда мы едем? — поинтересовался Шеринг. И поспешно добавил: — Только не говорите, что в Москву. Меня уже подташнивает от ваших фантазий. — Нужно кое с кем встретиться. — С кем? — С одним человеком. — С каким? Егор покосился на Шеринга: — Тебе нужно его имя? — Хотелось бы. — У него несколько имен. И если я назову тебе хоть одно, я буду вынужден тебя убить. — Егор выдержал паузу и насмешливо осведомился: — Ты все еще хочешь знать, как его зовут? Шеринг обиженно насупился и снова повернулся к окну. — Я так и знал, — кивнул Егор. * * * Черная «ауди» остановилась перед светофором. И почти тотчас же возле нее остановился красный «порше» кабриолет. Из его музыкальных колонок неслась оглушительная музыка. За рулем кабриолета сидел седеющий толстяк лет тридцати пяти — тридцати семи в пестрой гавайке и с дорогими часами на руке. На носу у мужчины красовались солнцезащитные очки с зеркальными стеклами, в руке он держал телефон. — Да! — кричал он в трубку по-русски, перекрикивая музыку. — Да, само собой! От трубки под приборную панель автомобиля тянулся шнур. — А ты выжди еще денек, пока совсем не упадут, и скупай все! — продолжал орать толстяк. — Через неделю снова подскочат — и мы трахнем конкурентов во все дыры! Он осекся, почувствовав на себе чей-то взгляд, и повернул голову вправо. Несколько секунд он разглядывал Кремнева, затем кисло проговорил: — Хелло. Кремнев скупо отсалютовал ему ладонью. Толстяк отвернулся и, обнажив в широкой ухмылке ровный ряд фарфоровых зубов, проорал в трубку: — Ты приколись, Леха! Вот мы все ругаем Россию-матушку, а тут на меня такая рожа сейчас вылупилась — Люберцы курят! Шеринг, услышав эти слова, взглянул на Кремнева и мило улыбнулся. Егор был невозмутим. На светофоре зажегся зеленый. — Бай! — проорал Кремневу толстяк, и его «порше» с ревом унесся вдаль. Как только музыка стихла, Шеринг приник к стеклу и закричал по-английски: — На помощь! Люди! Кто-нибудь! Кремнев тронул машину с места и досадливо покосился на Шеринга. — Помогите! — продолжал орать тот, прижимая нос к стеклу и отчаянно подавая знаки удивленным водителям проезжающих мимо автомобилей. — Помо… — Надоел, — сухо проговорил Кремнев и коротко ударил Шеринга локтем в шею. Шеринг обмяк и уронил голову на грудь. Егор надавал на газ и пустился в погоню за растворяющимся вдали «порше». Спустя семь минут «порше», по-прежнему грохоча музыкой, свернул на безлюдную улочку и припарковался у высокой белокаменной стены, за которой виднелась черепичная крыша роскошного особняка. В глубине переулка появилась черная «ауди». «Ауди» медленно покатила вдоль тротуара и остановилась метрах в двадцати от «порше», над которым медленно раскрывался тент раскладной крыши. Кремнев спокойно и внимательно следил за тем, как толстяк выбирается из машины, как вытаскивает за собой спортивную сумку с теннисной ракеткой. Шеринг пришел в себя и попытался что-то сказать, но Егор, не глядя, снова коротко ударил его локтем, и Шеринг замолчал. Толстяк тем временем миновал железный заборчик, отпер калитку в белокаменной стене и скрылся за ней. Как только калитка закрылась, Кремнев тут же выбрался из «ауди». Спустя полчаса красавец «порше» несся по каменистой равнине. Кремнев сидел за рулем, вальяжно закинув локоть на дверцу, а кресло рядом с ним пустовало. * * * Полковник Уколов вбежал, запыхавшись и обливаясь потом, в свой кабинет и сорвал трубку с трезвонящего служебного телефона. — Слушаю! — рявкнул он, прижав трубку к уху. — Это я, — услышал он хрипловатый голос. — Кто «я»? — нахмурился Уколов и посмотрел в окно. За окном раскачивались на ветру верхушки деревьев. — Кремнев, — отозвался собеседник. Тщательно выбритое лицо полковника слегка побагровело. Он уперся кулаком свободной руки в столешницу и глухо проговорил: — Кремнев? Почему ты? — А некому больше, — последовал ответ. Уколов внутренне похолодел. На окно упали первые капли дождя. — Как это — некому? — угрюмо спросил Уколов, уже зная ответ наперед. — Где старший группы? — Убит, — ответил Кремнев. — Накрыли нас какие-то удальцы. — Так. — Уколов достал платок и промокнул вспотевший лоб. — Кто еще выжил? — Кроме меня, никто. Полковник почувствовал, как сжалось его сердце. Из всей группы захвата уцелел лишь один боец. Неужели операция провалена? Уколов на мгновение увидел перед собой грозное лицо генерала Зубова и поежился. Затем собрался с духом и глухо спросил: — А сопровождаемый? — Не знаю, — ответил Кремнев. — Но пять минут назад был живой. У полковника отлегло от сердца. Но вслед за секундным облегчением пришла ярость. Это Кремнев морочит ему голову! Что он, черт побери, задумал? — Что значит «пять минут назад»? — глухо пророкотал полковник. — Ты на вопрос отвечай! — Я вам ответил четко и ясно. Вот теперь Уколов по-настоящему вскипел. — Если немедленно не доложишь по всей форме, я из тебя веревку совью и на ней же тебя вздерну! Кремнев хмыкнул. — Что пуганого-то пугать, Николай Георгиевич? — проговорил он нагловато-беззаботным голосом. — Шеринг сейчас не со мной, но я знаю, где он, и в любой момент могу накормить его стрихнином и заставить замолчать навсегда. — Что за бред? — рявкнул полковник. — Ты должен… — Я вам сейчас ничего уже не должен, — небрежно оборвал начальника Кремнев. — Я должен себе — доброе имя вернуть, репутацию. У меня два провала за год. Как сглазили. Зачем вам Шеринг? Кому он понадобился? Уколов снова посмотрел в окно и облизнул губы. — Этого тебе знать не положено, — отрывисто проговорил он. — Ты простой конвойный. Вот и конвоируй! Теперь, похоже, вскипел и Кремнев. По крайней мере, от его непробиваемого спокойствия не осталось и следа. — Вот, значит, как? — проговорил он яростно дрогнувшим голосом. — Ну, тогда не обижайтесь. Я вашего Шеринга-шмеринга сейчас распакую и отпущу. Два провала у меня уже было, как-нибудь и третий переживу. Уколов громыхнул кулаком по столу. — Ты кого тут шантажируешь?! — заорал он в трубку. — Совсем нюх потерял! — Спокойнее, Николай Георгиевич. Нервные клетки не восстанавливаются. Уколов сдержал ярость. Помолчал пару секунд и буркнул в трубку: — Ладно. Я тебе назову одну фамилию, а ты сам все поймешь. Соркин. — И что я должен понять? — осведомился Кремнев. Уколов усмехнулся. Похоже, Кремнев не так крут, как гласит его досье. По крайней мере, быстротой мышления он не отличается. Сила есть — ума не надо. — Тундра! — иронично проговорил полковник. — Почему Соркину дали политическе убежище? Ну-ка подумай сам: почему он до сих пор по Альпам разгуливает, а не скрипит нарами где-нибудь в Магадане? Кремнев несколько секунд размышлял, затем предположил: — Потому что нет против него ничего конкретного. Ни доказательств, ни улик. Полковник криво ухмыльнулся. — А вот хрен ты угадал, Кремнев! Доказательство у тебя под боком. Причем живое! А теперь слушай сюда: ты немедленно доставишь этого гада по назначению. Или я не дам за твою гребаную жизнь ломаного гроша! — Я сделаю то, что должен, — сухо ответил Кремнев. — Дайте координаты человека, которому я должен передать Шеринга. Но только не подсовывайте мне «шестерку». Прямой контакт — из рук в руки. Уколов немного поразмышлял. На руках у Кремнева — козырная карта, и крыть ее абсолютно нечем. Он пока еще не вышел из повиновения, но обижен и разозлен. Что ж, попробуем удержать взбесившегося коня в узде. Пока он не натворил бед. — Хорошо, — сказал Уколов. — Я дам тебе телефон нужного человека. На контакт выйдешь сегодня же. Сегодня, понял?! — Так точно, товарищ полковник, — невозмутимо ответил Егор. — Его фамилия Солодов. Запоминай номер… * * * Красавец «порше» съехал на обочину и нырнул за скальные камни. Теперь его не было видно с дороги. Егор заглушил мотор. И тут же откуда-то с подозрительно близкого расстояния послышались возмущенные стоны. Кремнев выбрался из салона, обошел машину и открыл багажник. Шеринг лежал внутри, обклеенный скотчем, как египетская мумия папирусом. Рот его был заткнул кляпом. Увидев Егора, Шеринг задергался и возмущенно замычал. — Ну-ну-ну, — усмехнулся Кремнев. — Не стоит так спешить. Разве тебе плохо? Лежи да отдыхай — никаких проблем. Шеринг снова задергался, но Кремнев не спешил разрезать ножом путы и выдергивать у него изо рта кляп. Вместо этого он низко склонился над Шерингом и проговорил: — Моня, давай договоримся по-хорошему: орать ты больше не будешь. Кивни, если понял. Шеринг кивнул. — Вот так-то лучше, — сказал Егор. Он достал из кармана плаща складной нож и освободил Шеринга от пут и кляпа. Затем взял его за грудки и выдернул из багажника. — Ты как? Нормально? Шеринг облизнул губы и пробормотал: — Палач. Егор усмехнулся и издевательским жестом смахнул с плеча Шеринга невидимый волосок. — Мне теперь велено пылинки с тебя вдувать, — заметил он саркастически. — Была б моя воля, я б тебя самого… как ту пылинку, — угрюмо проворчал Шеринг, с ненавистью глядя Кремневу в глаза. Из-за камней донесся гул приближающегося автомобиля. Через пару секунд в просвете между камнями показался грузовик, катящий по бездорожью в их направлении. Шеринг повернулся и посмотрел на грузовик. Краска от его лица отлила, и теперь он был бледен и сосредоточен. Грузовик приближался. Кремнев внимательно взглянул на лицо «объекта» и легко считал его намерения. — Не советую, — сказал он. — Я не догоню, так пуля догонит. Шеринг взглянул на Егора острым недобрым взглядом. — Вы же говорили, что будете сдувать с меня пылинки, — напомнил он. — Говорил, — кивнул Кремнев. — Но мне ведь без разницы — с живого сдувать или с мертвого. Грузовик проехал мимо камней. Шеринг проводил его грустным взглядом. — Хотя после всего, что я о тебе узнал, правильней было бы — с мертвого, — угрюмо проговорил Егор. — Ладно. Хватит сачковать, пора работать. — Я пойду с вами лишь при-одном условии, — заявил вдруг Шеринг. Егор усмехнулся: — И что это за условие? — Вы больше не будете меня связывать и совать мне в рот эту дрянь! Про багажник я уже не говорю! — Принимается, — кивнул Кремнев. — Но если будешь орать — изобью до полусмерти. Согласен с таким раскладом? Шеринг подумал и кивнул: — Пожалуй, это справедливо. * * * Генерал Зубов выслушал доклад своего заместителя с каменным лицом. После того как полковник Уколов замолчал, генерал встал с кресла и медленно подошел к окну. Внешне он был спокоен, но Уколов, хорошо знавший своего шефа, понимал, что в душе генерала все клокочет от ярости. Он смотрел на затылок Зубова и хмурился, ожидая взрыва. Секунды тянулись томительно, а взрыва все не было. Уколов перевел взгляд на лакированные носки своих туфель и нахмурился еще больше. Зубов долго молчал, глядя на залитое дождем стекло. Затем медленно повернулся и сухо спросил: — Ну, и где они сейчас? Полковник Уколов вытянулся в струнку и доложил официальным голосом: — Этого Кремнев не сказал. Он заявил, что больше никому не верит и дальше будет действовать но своему усмотрению. — И все? — И все, — кивнул полковник. — Что ты обо всем этом думаешь? — Дело темное. Кремнев считает, что группу захвата подставили. Мне показалось, что он в ярости. Зубов скрипнул зубами. — Час от часу не легче. Мне с этим идти на доклад к Старику? Полковник подумал секунду и доложил: — Дмитрий Алексеевич, есть еще резервный план. Я дал Кремневу телефон Солодова. Зубов пристально посмотрел на своего заместителя и усмехнулся. — А если он «по своему усмотрению» не захочет звонить Солодову? Что тогда? — Он позвонит, — уверенно сказал полковник. — Ему просто некуда деваться. — Гм… — Зубов нахмурился и задумчиво потер пальцами тяжелый подбородок. — Что ж, дай-то Бог… * * * Полковник Уколов шел по асфальтовой дорожке к автостоянке, не глядя по сторонам. На его смуглом лбу обозначилась забота, брови задумчиво сошлись на переносице. Он был одет в дорогой, с иголочки, серый костюм, аккуратно причесан и гладко выбрит. Своей внешности полковник всегда придавал большое значение, по опыту зная, что обаятельные, аккуратные, ухоженные люди добиваются в жизни гораздо большего, чем раздолбай с ветром в голове и дырами на коленях. Думал Уколов о многом, но в первую очередь — о провале операции но доставке Шеринга в Москву и о том, как этот провал может отразиться на его карьере. А ведь он отразится. Уколов вздохнул и сунул руку в карман, чтобы достать ключи. И именно в этот совсем не свойственный полковнику момент рассеянности он налетел на молодую женщину и едва не сбил ее с ног. Уколов извинился и пошел было дальше, но что-то заставило его остановиться. Он повернулся к женщине и взглянул на нее с любопытством. — Э-э… — Вы меня чуть с ног не сбили, — сердито сказала женщина. — Надо хоть немного смотреть по сторонам. Уколов изобразил на губах извиняющуюся улыбку. — Виноват. Боюсь, простыми извинениями здесь не отделаешься. А вы… Внезапно лицо женщины показалось полковнику знакомым. Где-то они уже встречались. Или… нет? — Прошу прощения, — вежливо обратился к незнакомке Уколов, — вы работаете в этом здании? — Да, — ответила женщина. На вид ей было лет тридцать с небольшим. Темные густые волосы, огромные золотисто-карие глаза, тонкая талия, прямой, как у балерины, стан. Полковник взглянул на женщину заинтересованно. — Я тоже, — сказал он. — Вы у нас новенькая? Женщина улыбнулась и ответила: — Я работаю всего второй день. — Вот в чем дело, — улыбнулся полковник Уколов. — Тогда все ясно. — Что именно? — Я был уверен, что никогда не видел вас раньше. Если бы увидел хоть раз — уже не забыл бы. Позвольте представиться: Николай Георгиевич Уколов. Заместитель начальника одного из департаментов. — Мария Ивановна Коломеец. Психолог. — Очень приятно, — сказал полковник и, изящно склонившись, поцеловал Марии руку. — Еще раз простите за то, что налетел на вас. Обычно со мной такого не случается. Но сейчас столько всего навалилось. — Неприятности на работе? — Не то чтобы неприятности, а просто… Постойте-ка… — Уколов чуть прищурился. — Ваша фамилия Коломеец? Так это вас рекомендовал Егор Кремнев? — Да, — сказала Мария, и в голосе ее прозвучала нотка волнения. — Мы с ним приятели. Он сейчас в командировке, и я ничего о нем не знаю. — Уж такова специфика нашей работы, — улыбнулся Уколов. — Да, я понимаю. И страшно за него волнуюсь. — О, не стоит волноваться, — заверил женщину полковник. — Его командировка никак не связана с опасностью. Не говоря уже о риске для жизни. Совершенно стандартная, я бы даже сказал, рутинная операция. — Правда? — Конечно. — А что это за операция? — А я сказал «операция»? — Уколов улыбнулся. — Я не так выразился. Егор Кремнев направлен в качестве сопровождающего. Знаете, это что-то вроде экспедитора. Мария облегченно вздохнула. — Спасибо, что успокоили. — Да не за что. — Уколов окинул взглядом ладную фигурку Марии. Она заметно смутилась под его взглядом. — Вы сейчас домой? — с вежливой улыбкой поинтересовался полковник. — Да. — У вас тут машина? Мария улыбнулась и покачала головой: — Да нет. Я на метро. — Давайте я вас подвезу? — предложил Уколов. — Мне не сложно. Мария посмотрела на него лукавым, чуточку насмешливым взглядом. — А если нам не по пути? — осведомилась она. Уколов качнул головой и уверенно произнес: — Все равно. Я сейчас живу один, дома меня никто не ждет, так что спешить мне особо некуда. — Уколов посмотрел женщине в глаза и улыбнулся ей самой мягкой и обворожительной из своих улыбок. — Соглашайтесь, Мария Ивановна. Заодно и познакомимся поближе. У вас ведь здесь еще нет друзей. И чувствуете вы себя, как все новички, немного одиноко. — Вы правы, — вздохнула Мария, с любопытством поглядывая на симпатичного коллегу. — Ну, вот видите, — снова улыбнулся qн. — А так у вас будет на одного приятеля больше. Вон моя машина. Идемте? — Идемте, — с улыбкой кивнула Мария. * * * — Хорошо, что вы согласились со мной поужинать, — сказал Уколов, разливая вино по бокалам. — Терпеть не могу ужинать в одиночестве. Хотя, казалось бы, давно должен к этому привыкнуть. Мария обвела взглядом зальчик ресторана. — А здесь уютно, — сказала она. — Да, мне тоже нравится, — кивнул полковник. — Давайте выпьем за знакомство. — Давайте. Они чокнулись бокалами. — Отличное вино, — сказал Уколов, отпив из своего бокала. — Знаете, Мария, хорошее вино — моя слабость. Когда-то я даже хотел собрать коллекцию. — Вам что-то помешало? — поинтересовалась Маша. Уколов вздохнул: — Увы. Начало было хорошим — я собрал пять бутылок вина, каждая из которых стоит… Впрочем, неважно, сколько стоит вино. Я решил собрать коллекцию не ради денег. Я просто люблю вино. Люблю старые бутылки, потускневшие этикетки… Все это странно меня волнует. Как будто в подвале у тебя стоит маленькая машина времени. — Я понимаю, — кивнула Мария. Уколов нахмурился и удрученно вздохнул. — Но потом я понял, что у меня на это попросту не хватит времени. Это во-первых. — А во-вторых? — А во-вторых, у меня довольно много друзей, и все они не прочь выпить! — со смехом сказал Уколов. — Тех пяти бутылок им хватило лишь на полчаса! Я думал, что надежно их спрятал. Но такое добро разве утаишь? И благо если бы они были любители, так ведь нет! Им что «бордо», что бурда — одно и то же. Мария улыбнулась. — Да. Это обидно. — Не то слово, Машенька, не то слово. Ничего, что я назвал вас Машенька? Просто вы так молодо выглядите. — Ничего страшного. — Вы можете называть меня Николай. Но только вне работы, хорошо? В нашем учреждении очень трепетно относятся к статусным вещам, поэтому все ходят надутые, как индюки! Маша засмеялась. — Это беда не только вашего учреждения, — со смехом сказала она. — Скорее, это беда всех мужчин. Помнится, я еще студенткой проводила небольшое исследование, стремясь выяснить, что мужчины ставят на первое место — деньги или статус. И результаты исследования меня немало удивили. — Что же вы выяснили? — Что мужчина между прибавкой к зарплате и повышением в должности скорее выберет должность. Визитная карточка с надписью «директор» действует на них так же, как на женщину флакон супердорогих духов! — Это верно, — засмеялся Уколов. Нет такого мужчины, который не хотел бы стать начальником и повелевать подчиненными. Пусть даже за бесплатно. Полковник взял бутылку и обновил вино в бокалах. — Машенька, давайте выпьем за вашу красоту! В наше время настоящая красота — большая редкость. — И это при изобилии фотомоделей? — насмешливо прищурилась Мария. — Фотомодели? — Уколов фыркнул. — Я не из тех, кто способен часами пялиться на глянцевую обложку журнала. Эти девочки — пустышки. Ни с одной из них нельзя общаться больше двадцати минут и не испытать при этом чувство брезгливости и обиды за человеческий род. Вы — другое дело. В ваших движениях чувствуется порода. В ваших глазах видна душа. За вас! Пригубив вина, Мария поинтересовалась: — Кстати, Егор Кремнев… он ведь работает в вашем департаменте? — Угу, — кивнул Уколов. — Под моим прямым руководством. Уколов вдруг нахмурился, и это не укрылось от внимательного взгляда Марии. — Николай, я понимаю, что мне не следует об этом спрашивать, но… Где он сейчас? В какой стране? Полковник поставил бокал на стол и пристально, колко взглянул на Машу. — Машенька, об этом не принято говорить за стенами учреждения. Да и там об этом могут говорить лишь те, кто уполномочен. Насколько я знаю, командировка Кремнева не входит в круг ваших профессиональных интересов. — Я просто спросила, — пожала плечами Мария. Однако Уколов не сводил с нее пристального недоброго взгляда. — Нет, — сказал он и отрицательно покачал головой. — Вы не просто спросили. Маша, кто он вам, этот Кремнев? — Никто. Просто приятель. — Простите, но вы говорите неправду. Вы его любите? — Я? — Маша вскинула брови. — Вот уж это точно нет! — Он ваш жених? Любовник? Кто он вам? — Да говорю же: просто друг. И вообще, зачем весь этот допрос? Брови Уколова дрогнули, и он отвел взгляд. — Простите. Профессиональная привычка — во всем доискиваться до самой сути. Конечно, ваши отношения с Кремневым — ваше личное дело, и меня оно абсолютно не касается. — Полковник несколько секунд помолчал, затем снова взглянул на Марию и спокойно проговорил: — Скажу вам честно, Маша, вы мне понравились. Я не слишком опытный ловелас. Я прожил в браке с одной женщиной десять лет… до самой ее смерти. И не было ни одного дня в нашей с ней жизни, когда бы я не благодарил Бога за то, что он послал мне это счастье. Но сейчас… Сейчас я чувствую себя, довольно одиноко. Ладонь Уколова как бы невзначай накрыла руку Марии. — С тоской и болью я давно справился, но одиночество… Оно не по зубам даже самому сильному мужчине. Вы понимаете, о чем я говорю? — Да. — Мария покосилась на руку Уколова и хотела осторожно высвободить пальцы из-под его ладони, но ситуация была слишком щекотливая, и она постеснялась. Все-таки человек рассказывает ей о своем горе. — А давно вы овдовели? — осторожно спросила Мария. — Чуть больше года. Остались два сына, но они сейчас живут у тещи. Поначалу я, конечно, хотел, чтобы они жили со мной, но… При моей работе это, увы, невозможно. Частые командировки, нерегламентированный рабочий день — все это не для детских нервов. Так и живем врозь. Хотя я при каждой возможности их навещаю. Мария осторожно потянула руку, но Уколов чуть сжал пальцы и не дал ей высвободить ладонь. — Скучаете по детям? — спросила Мария, чувствуя себя дьявольски неловко. — Не то слово. — Понимаю, — кивнула Мария. — Нет ничего тяжелее, чем разлука с детьми. — Тем более, когда ты один, совсем один, — поддакнул Уколов. Он поднял ладонь Марии и поднес ее к своим губам. — Я абсолютно не приспособлен к холостой жизни, — мягко мерцая глазами, проговорил он и коснулся губами пальцев Марии. — И не прочь снова жениться. Мария вновь попробовала высвободить пальцы, но Уколов держал крепко. — Что же вам мешает? — спросила она. — Отсутствие кандидатуры, — с улыбкой ответил он. — Я не вижу женщины, которую смог бы полюбить так же крепко, как мою покойную жену. Вернее… не видел до сих пор. На этот раз Мария высвободила пальцы. — Знаете, — проговорила она как можно мягче, — мне пора идти. Я совсем забыла, что пригласила сегодня подругу. Думаю, она уже едет ко мне. — Так позвони ей и отмени встречу, — сказал Уколов. Маша покачала головой: — Это будет некрасиво. Вот если бы раньше… А сейчас… Извините, Николай Георгиевич, но мне действительно пора. Мария потянулась за сумочкой. — Вот так вот быстро? — вскинул брови Уколов. — Давайте хоть допьем вино! И потом, мы ведь, кажется, уже договорились, что вне стен учреждения я для вас просто Николай. — Я уже опаздываю, Николай. — Маша виновато улыбнулась. — Пожалуйста, не удерживайте меня. — Что ж… — Уколов недовольно нахмурился. — Обстоятельства бывают разные. Я отпущу вас, но при одном условии. — При каком? — Обещайте мне, что мы поужинаем вместе завтра. У меня на примете есть отличный тайский ресторан. Вы любите тайскую кухню? — Да, но… — Что такое? — снова вскинул брови Уколов. — Имейте в виду, если вы не согласитесь, я лягу у двери и не дам вам отсюда выйти. Мария улыбнулась: — Ну хорошо. — Обещаете? — Обещаю. А сейчас мне нужно идти. Спасибо за приятный вечер. Николай Геор… — Просто Николай. — Да. Николай. Всего доброго! Мария уже повернулась, когда Уколов вскочил с места и взял ее за руку. На этот раз он поцеловал не тыльную сторону ее узкой ладони, а саму ладонь. * * * Генерал Зубов, статный, мужественный, с чуть тронутыми сединой волосами и массивным подбородком легко бы мог стать украшением рекламы каких-нибудь американских сигарет. Трубка, зажатая в зубах, делала его похожим на моложавого капитана дальнего плавания. По обыкновению, он беседовал с заместителем, стоя у окна и разглядывая улицу. — Психолог должен вылететь туда завтра утром. — Да, Дмитрий Алексеевич, — вежливо склонил голову полковник Уколов. — Я уже подобрал кандидатуру. Зубов отвернулся от окна. — Вся эта заваруха здорово действует мне на нервы, — сказал он усталым голосом. — Ты уверен, что Кремнев позвонит Солодову? — Позвонит, — убежденно сказал полковник. — Ему больше некуда деваться. — По-моему, ты его недооцениваешь. — Возможно, — тут же согласился Уколов. — Но, на мой взгляд, он не самый лучший агент. По крайней мере, хитроумные комбинации — это не его профиль. Кремнев всегда действует просто и прямолинейно. — Самый простой способ часто оказывается самым правильным, — заметил на это генерал Зубов. — Да, но не тогда, когда ты один, без поддержки и в чужой стране, — позволил себе возразить полковник. — Да еще с такой «занозой», как Шеринг. — Вот именно, — веско проговорил Зубов. — Все дело в Шеринге. На него объявлена охота — это ясно, как день. Никто не знает, как он поведет себя в подобных условиях. — Ему не впервой. Думаю, Шеринг будет держаться за Егора, как за спасательный круг. — Дай-то Бог. Кстати, насчет психолога. Насколько я знаю, она новый сотрудник и у нее нет опыта подобных командировок. Проинструктируй ее как можно тщательней. Лично. — Хорошо, но… — Уколов замялся. — Летит не «она», а «он». Василий Степцов. — Как — Степцов? С какой стати Степцов? — Зубов нахмурился. — Мне рапортовали, что летит наша новая сотрудница Мария Коломеец. — Да, но я подумал, что Степцов — более приемлемый вариант. Он человек опытный, к тому же крепкий профессионал и знает, как… — Никакого Степцова, — оборвал рассуждения помощника генерал Зубов. — Летит Мария Коломеец. Полковник слегка покраснел. — Я хотел отправить ее в Париж — для психологической поддержки группы Галанина, — сказал он. Зубов покачал головой: — Никакого Парижа. — Но… — Что это за разговоры? — сухо перебил его Зубов и глянул на Уколова таким взглядом, что полковнику стало не по себе. — Простите, товарищ генерал. — Летит Коломеец, и точка. Инструктаж проведешь лично. — Слушаюсь, товарищ генерал. — Все, займись делами. Мне нужно подумать. Обо всех изменениях и новостях сразу же докладывай мне. Впрочем, как всегда. — Слушаюсь! — Свободен. * * * Это была большая гостиная, обставленная просто, элегантно и очень дорого. Легкие кресла, пара диванов, обтянутых бежевой тканью, два больших телевизионных экрана на стенах. Одна из стен была украшена охотничьими трофеями хозяина, и трофеи эти были довольно экзотичными — голова леопарда, слоновьи бивни, носорожьи рога. На журнальном столике черного дерева надрывался красный телефон, но в пустой гостиной некому было снять трубку. Откуда-то из-за стены доносились веселый женский смех и звонкая музыка. Через гостиную пошатывающейся походкой прошла полуголая стройная блондинка с распущенными волосами, но она не обратила на звонки телефона никакого внимания. На каменистом пустыре, в красном красавце «порше», припаркованном возле груды больших серых камней, сидел с трубкой у уха Егор Кремнев. Выслушав девятый гудок, Кремнев окончательно уверился, что к телефону никто не подойдет, и брякнул трубку на панель «порше». На скулах его досадливо заходили желваки. Шеринг, сидевший рядом, ласково осведомился: — Не отвечают? Это хорошо. Значит, мы с вами еще немножко поживем. Егор покосился на него и скривил губы. — Ты остри поосторожней, — сухо сказал он. — А то о свои же подколки и поранишься. Шеринг улыбнулся: — В любом случае, это лучше, чем столкнуться с государственной машиной. Есть шанс избежать травмы. — Поздно хватился, — угрюмо заметил Егор, — тебя уже переехали. Шеринг насупился. Этот бугай с физиономией опереточного киллера раздражал его все больше. Шерингу в нем не нравилось все: грубый голос, варварские манеры, колючий взгляд, крепкие бицепсы и большие смуглые кисти рук. «Такими только замки с магазинов сшибать, — недовольно подумал он. — Свернет человеку шею и не поморщится». — «Переехали», — повторил Шеринг иронично. — Вас, между прочим, тоже. — Да ну? — Точно вам говорю. Просто вы толстокожий и пока не почувствовали… ничего. Скоро вы услышите хруст своих костей и, может быть, тогда наконец поймете, что это на вас рухнул кусок вашего прогнившего шпионского королевства. Кремнев поднял руку и схватил Шеринга за ухо. Тот вскрикнул и сморщился от боли. — Ты не с тем человеком митинг затеял, Моня, — со зловещей ласковостью проговорил Егор. — Я не либеральная слизь. И не покупной правозащитник. Я — правосторонник. При других обстоятельствах я бы сам тебя хлопнул и глазом не моргнул. — Что же вам мешает сделать это прямо сейчас? — сипло проговорил Шеринг. Несколько секунд Егор сверлил его взглядом, затем выпустил ухо и отвернулся. — Считай это первым предупреждением, — мрачно изрек он. Шеринг потер пальцами пылающее ухо и пообещал: — Я это запомню. Будьте уверены. Кстати, не пора ли нам бросить машину? Она ведь ворованная, и ее уже наверняка ищут. — Ты прав, — отозвался Кремнев. — Вываливайся. — Что? — Выкатывайся из машины. Дальше пойдем пешком. От нагретого солнцем асфальта поднималось марево тугого жара. Они шагали по обочине: Кремнев с чудо-кейсом в руке, а чуть впереди — Шеринг в дорогом светлом костюме и белой шелковой рубашке. Прямо по курсу, на горизонте, дрожали в расплавленной амальгаме воздуха контуры белокаменного городка. Шеринг выглядел измученным, Кремнев, напротив, шагал бодро и уверенно, словно успел хорошенько выспаться и пообедать, хотя не сделал ни первого, ни второго. «Это просто черт знает что такое, — думал Шеринг, вяло передвигая ноги. — За три года они должны были поостыть. И напрочь забыть о моем существовании». — Пошевеливай копытами! — прикрикнул сзади Кремнев. Шеринг непроизвольно прибавил шагу. «Я сейчас должен сидеть в прохладной комнате с пультом в руках и потягивать ледяной коктейль. А вместо этого тащусь по пустыне в компании какого-то неандертальца с рожей Бельмондо и замашками Рэмбо». Шеринг тоскливо вздохнул. Пройдя еще несколько шагов, он взглянул на солнце, затем перевел взгляд на наручные часы. — Уже половина двенадцатого, — сказал он сокрушенным голосом. — К вашему сведению, я должен был позавтракать еще час назад! — А ты приучай организм к новому расписанию, — посоветовал Кремнев. — К какому? — не понял Шеринг. — К тюремному. В тюрьме в это время уже обедать будешь. Шеринг помрачнел еще больше. Он прошел еще несколько шагов, затем оглянулся и обиженно заявил: — У меня, между прочим, язва. Если я вовремя не поем, могу и окочуриться. — Стой, — скомандовал Егор. Шеринг остановился. — Уйди с обочины! — Куда? — не понял Шеринг. — А вон к тому камушку. У Шеринга не осталось сил на споры, и он послушно прошагал к плоскому валуну, на который указал Кремнев. Егор последовал за ним. Положив кейс на валун, он откинул металлическую, изрытую пулевыми вмятинами крышку и достал сверток с бутербродами. Один протянул Шерингу, второй оставил себе. — С чем это? — подозрительно спросил Шеринг. — С сыром и ветчиной. Шеринг усмехнулся: — Из московского гастронома? — Из местного. Шеринг взял бутерброд, повертел его в руках, затем снял ветчину и отбросил ее в сторону. То же самое он проделал и с хлебом. Затем поднес оставшийся кусочек сыра ко рту и недоверчиво откусил. — Выбрасывать-то зачем? — хмыкнул Егор. — Вернул бы назад. — Чтобы ты это съел? Не выйдет. У тебя и так сил, как у бизона. Откусив еще кусочек сыра, Шеринг погонял его во рту и сказал: — Между прочим, язва, господин чекист, вещь коварная. Если меня невзначай скрутит приступ, будете точно сдувать пылинки с мертвеца. — Ну и что? — А то. Вашему начальству это вряд ли понравится. — Много ты понимаешь, — усмехнулся Егор. — Кое-что понимаю. Шеринг откусил еще кусочек, пожевал, выплюнул и яростно швырнул оставшийся сыр в пыль. — Ты только что лишил себя завтрака, — сказал на это Кремнев. — А заодно и обеда с ужином. Дожевав бутерброд, Егор отряхнул ладони и скомандовал: — Все, пошли дальше. — Как — пошли?не поверил ушам Шеринг. — А отдохнуть! — Отдохнуть? А ты только что чем занимался? — Дегустировал сыр и нашел его отвратительным. Теперь я хочу сесть на камень и посидеть минут пятнадцать. У меня ноги гудят. — Главное, чтобы ты мог ими двигать. Пошли! Егор поднял руку и легонько подтолкнул Шеринга к дороге. — Палач, — выдохнул тот сокрушенно. — Верный заветам партии красных палачей. — Поменьше базлай, — посоветовал Кремнев. — И шевели батонами. Не пойдешь сам — понесу на пинках. — И к тому же — стопроцентный хам, — пробормотал Шеринг и, спотыкаясь, побрел к шоссе. * * * Красный телефон на журнальном столике черного дерева опять зазвонил. И снова грохот музыки, несущейся из-за стены, заглушил его протяжные трели. Грузный широкоплечий мужчина лет пятидесяти сидел в шезлонге на краю овального бассейна с искрящейся на солнце голубой водой. У мужчины была загорелая кожа, золотисто-карие глаза и длинные, тронутые сединой волосы, завязанные сзади в «конский хвост». На коленях у здоровяка сидела смуглая красотка в плавках-бикини. Поблизости крутились еще три полуголые девицы. Одной рукой здоровяк поглаживал обнаженную грудь смуглянки, а в другой держал высокий стакан с холодным голубоватым коктейлем. Красавица, обнимавшая Солодова, соскочила с его коленей и с веселым визгом прыгнула в бассейн, а ее место рядом с хозяином тут же заняла другая. …А красный телефон в гостиной все звонил и звонил. * * * Это был небольшой и довольно дрянной ресторанчик, главными преимуществами которого были дешевая выпивка и прохладный полумрак зала. Кремнев и Шеринг сидели в темном углу у телефонного аппарата. Не дождавшись ответа, Кремнев вздохнул и брякнул трубку на рычаг. К ним подошла официантка. — Сеньоры, порфавор… Она улыбнулась и жестом пригласила их следовать за собой. Кремнев и Шеринг поднялись со стульев и устало зашагали за ней. Официантка провела их через зал с немногочисленными посетителями и указала на круглый столик в тихом закутке. Кремнев и Шеринг уселись за столик. Официантка, наградив их ослепительной улыбкой, удалилась, но вскоре вернулась снова. С интересом поглядывая на Кремнева, она выгрузила с подноса на стол восемь рюмок текилы, блюдце с дольками лайма, два бокала и бутылочку минеральной воды. Затем, пожелав им приятного аппетита, удалилась, неистово виляя крепкими бедрами. Шеринг взглянул на рюмки мрачным взглядом и обеспокоено проговорил: — Это что такое? — Текила, — ответил Егор. — Вижу, что не лимонад. Предупреждаю — я не пью. — Да ну? — Не пью и вам не советую! — Сегодня пьешь. Шеринг возмущенно вскочил со стула. — Какого черта вы распоряжаетесь? — Сядь, — сказал Егор. — Я сказал: сядь на место и не мозоль глаза. Шеринг несколько секунд постоял, затем покорно уселся на стул. Плечи его обвисли, из него словно воздух выпустили. — Молодец, — похвалил Егор. — А теперь возьми рюмку. Шеринг не шелохнулся. — Ну! — грозно сказал Егор. Шеринг сверкнул глазами в последнем приступе упрямства и быстро проговорил: — Я же сказал, что я не… — Возьми рюмку и пей, — невозмутимо велел Кремнев. — Лучше по-хорошему. А то возьму бутылку, отведу в сортир и залью тебе целиком в глотку. Шеринг прищурился. — Вы правда готовы это сделать? — Хочешь проверить? Некоторое время мужчины сверлили друг друга взглядами. Первым глаза опустил Шеринг. — Ну, хорошо, — сказал он усталым голосом. — Подчиняюсь насилию. И пусть моя смерть будет на вашей совести. Они взяли рюмки, чокнулись и выпили. Егор одобрительно крякнул, Шеринг же скривился так, будто съел змею. Заев текилу лимоном, Егор пододвинул к Шерингу вторую рюмку. — Вы чего? — удивился тот. — Пей, — приказал Кремнев. Шеринг тяжело вздохнул. — Видимо, вы и в самом деле меня не поняли. Я же вам говорю — у меня язва. — Так продезинфицируй, — усмехнулся Кремнев. — И закажи себе какую-нибудь закуску, язвенник. А то наклюкаешься и начнешь буянить. Шеринг пододвинул к себе меню и принялся флегматично его листать. — Тут и есть-то нечего, — мрачно сказал он. — Хотя… вот! — Шеринг заметно оживился. — «Casque dior» — «Золотая каска»! — Это еще что за дрянь? — Это не дрянь. Это блюдо из черепахи. Советую — язык проглотите! — А можно без советов? — Можно. Эй, милая! — Шеринг развернулся и помахал рукой официантке. Та, вихляя бедрами и лучезарно улыбаясь, заспешила к столику. — Пожалуйста… — Шеринг заговорил по-испански. — «Золотую каску» два раза. Официантка кивнула и удалилась. Кремнев взглянул на Шеринга грозным взглядом. — Это как понимать — два? Шеринг, заметно осмелевший и повеселевший от выпитого, закинул руку на спинку стула и вальяжно ответил: — А вот так. Будете есть. Не знаю, кто вы там — мой доставщик или тюремщик. Изможденный и голодный вы мне совершенно бесполезны. А теперь предлагаю выпить. За удачу! Он взял со стола рюмку и, не дожидаясь Eгopa, опрокинул ее в рот. Затем закусил долькой лайма и с вызовом посмотрел на Кремнева. Егор усмехнулся и достал из кармана сигареты. — Вы еще и курите, — насмешливо-укоризненно проговорил Шеринг. — А разве вы не должны поддерживать тело в форме? — Моя форма — не твое дело. — А вот и нет. Сейчас от вашей формы зависит моя жизнь. Разве не так? Егор щелкнул зажигалкой и закурил. Шеринг посмотрел, как он пускает дым, усмехнулся и констатировал: — Джеймс Бонд рязанского разлива! — Я не Джеймс Бонд, — мрачно ответил Егор. — Я Кремнев. Егор Кремнев. — Приятно познакомиться. А я — Игорь. Игорь Шеринг. Шеринг протянул Егору руку, но тот сделал вид, что этого не заметил. Шеринг вздохнул и убрал руку. — И все-таки хам, — хмыкнув, пробормотал он. Затем зевнул и оглядел рассеянным взглядом ресторанчик. — Н-да… Смешная штука судьба. Никогда не думал, что буду обедать в таком клоповнике. Егор пыхнул дымом. — А тебе что — пять звездочек подавай? Шеринг не ответил. Он взял со стола меню и принялся рассеянно его листать. — Ну что? — осведомился Кремнев. — Есть что-нибудь «пятизвездочное»? — По-вашему, я тяну всего на пять? — с иронией осведомился Шеринг. — На сколько ты тянешь, тебе судья скажет, — веско сказал Кремнев. Шеринг поднял на него удивленно-насмешливый взгляд. — Судья? — Он хохотнул. — Вот это да! Ну, хорошо, допустим. Но до суда мне еще далеко, правда? А для начала хотелось бы знать, что мне инкриминируют. — Не тебе, а вам, — ответил, стряхивая пепел в пластиковую вазочку, Егор. Шеринг несколько секунд смотрел на него недоуменно, затем ухмыльнулся. — Вы, наверное, о моем бывшем начальнике Сор-кине Геннадии Аркадьевиче? — Наверное. — Интересно, я в этом деле свидетель или соучастник? Как это у вас там говорится… Что мне «шьют»? Кремнев прищурился от дыма и уточнил: — Тебе процессуальным языком или человеческим? — Можно человеческим, а я как-нибудь переведу на процессуальный. — Хорошо. — Кремнев пододвинул к Шерингу очередную рюмку. — Пей. А насчет «инкриминации»… Вы, ребята, власть в стране хотели захватить. Шеринг протянул руку к рюмке, но при словах Егора замер и поднял на него насмешливый взгляд. — Ой! Это в смысле, Гена Соркин — президент, а я— его правая рука? — Да хоть нога, — небрежно ответил Кремнев. — У твоего Соркина было два общественных фонда. На их счета какие-то люди с Запада гнали круглые суммы через подставные фирмы. А Соркин потом на эти бабки скупал депутатов, чиновников, военных и спецслужбы. Шеринг вздохнул и наставительно произнес: — Гена Соркин всю жизнь сидел на нефти и газе. У него было достаточно денег и без всяких там людей с Запада, если вы, конечно, намекаете на ЦРУ. — Намекаю. Ваш Соркин — эмиссар западных спецслужб. Создатель «теневого государства». И вы — вместе с ним. Кремнев отсалютовал Шерингу рюмкой и выпил. Шеринг секунду помедлил, а затем последовал его примеру. От спиртного его лицо слегка побагровело. — Н-да… — задумчиво проговорил он. — Интересно вы шьете крестиком, господа чекисты. Могу я узнать, кто вам наплел всю эту чушь? Кремнев промолчал, колючим взглядом разглядывая Шеринга из-за завесы табачных клубов. — Ну, хорошо, — кивнул Шеринг. — Допустим, у вас есть своя версия событий. А что, если я вам выдам свою? — Попробуй. — Что, если я скажу, что я нужен вашему начальству совсем по другому поводу — не столь патриотичному? Если я скажу, что спасение отчизны здесь ни при чем? Вы же мне не поверите? Кремнев глубоко затянулся и выпустил Шерингу в лицо струю сизого дыма. — Значит, вот так? — сухо спросил Шеринг. — Значит, вот так, — кивнул Егор. Шеринг вздохнул и откинулся на спинку стула. Он понял — мосты разведены окончательно и вряд ли сойдутся вновь. Некоторое время Шеринг сидел с мрачным лицом, угрюмо поглядывая на Кремнева. Видно было, что он пытается принять какое-то решение. Егор, почуяв неладное, быстро затушил окурок в пепельнице. И тут Шеринг вскочил со стула и заорал благим матом по-английски: — Спасите! На помощь! Умоляю! Этот человек — русский бандит! Он похитил меня! Вызовите полицию! В ресторанчике повисла мертвая тишина. Кто-то из посетителей уронил на тарелку вилку. Кремнев подавил острое желание вмазать крикуну по физиономии и с улыбкой оглядел зал. Все посетители ресторана, как и следовало ожидать, уставились на их столик — кто в замешательстве, а кто в испуге. «Ситуация — дрянь, — понял Егор. — Надо срочно разруливать, иначе…» Бармен — рослый и явно не трусливый мужчина лет пятидесяти пяти, в футболке, тесно облегающей массивный мускулистый торс, — вышел из-за стойки с бейсбольной битой и глянул на Кремнева оценивающим взглядом. «Вот только драки мне не хватало», — подумал с досадой Кремнев. Внешне он остался бесстрастен. — Помогите! — снова крикнул Шеринг и бросился было к бармену, но Егор удержал его за рукав. Засмеявшись, Кремнев обвел рукою стол, уставленный рюмками, и подмигнул бармену — дескать, извини, друг, немного перебрали, с каждым ведь бывает. Бармен пару секунд сохранял напряженную бойцовскую позу, затем понимающе хмыкнул и вернулся за барную стойку. Посетители также вернулись к своим рюмкам, бокалам и тарелкам. — Это неслыханно! — выдохнул Шеринг. — Их зовут на помощь, а они… Кремнев встал из-за стола, одной рукой он подхватил с пола свой чудо-кейс, а другой потащил за собой Шеринга. — Да как вы смеете… — задохнулся от возмущения Шеринг. — Заткнись, — оборвал его Егор. — Пошел. Быстро. Шеринг схватился руками за стул и завопил: — Вызовите полицию, прошу вас! Кремнев повернулся к посетителям и весело объявил по-испански: — Все в порядке, дамы и господа! Мой друг немного выпил! Все в порядке! Он грубо потащил Шеринга через зал к туалету, виновато улыбаясь посетителям, которые быстро потеряли интерес к воплям странного усатого мужчины и вернулись к своим разговорам. В туалете ресторана Егор втолкнул Шеринга в кабинку, вошел сам и запер дверь. Шеринг опасливо поежился. — Бить будете? — обреченно спросил он. Кремнев усмехнулся. — Наоборот. Благодарить. — За что? — За подсказку. — Что-то я не… — Помолчи. Достал. Егор грохнул на крышку унитаза кейс и откинул крышку. Затем извлек оттуда небьющееся зеркало на специальной присоске. Пришлепнул его к стене. Зеркало отразило два лица — насмешливо-садистское Егора и огорченно-брезгливое Шеринга. — И что все это значит? — поинтересовался Шеринг. — Решили побриться? Так вам это Все равно не поможет. Гориллу сколько ни брей, она все равно… Егор поморщился: — Ты можешь помолчать хотя бы минуту? — Только если объясните мне, что вы задумали, — с вызовом ответил Шеринг. — Через час-полтора, — угрюмо сказал Кремнев, — твою поганую бесчестную рожу покажут по всем местным каналам. Шеринг насупился. — А вы свою-то рожу видели? — обиженно осведомился он. Но Кремнев не ответил. В одной руке он уже держал бритвенный станок, а в другой — баллончик с пеной. — Могли бы сделать это по-человечески — у раковин, — заметил Шеринг. Егор, не произнося ни слова, схватил Шеринга за шиворот и почти ткнул его носом в зеркало. Затем выдавил ему на лицо пену из баллончика и приступил к бритью. Шеринг скривился и отплюнул клок пены. — Если честно, — сказал он, — то в Россию мне хочется, как балерине в колхоз. Егор продолжал скоблить его физиономию бритвой. — Как вас там?.. — снова заговорил Шеринг. — Кремнев, кажется? Так вот, Кремнев, предлагаю вам сделку. Если отпустите — дам вам денег. — Много? — поинтересовался Егор. Шеринг ухмыльнулся: — Не просто много, а о-о-очень много. Будете купаться в долларах и евро до глубокой старости. Ай!.. Нельзя ли поосторожнее? Вы отрежете мне нос! Кремнев добрил ему левый ус и, сполоснув бритву, принялся за правый. — Так как? — спросил Шеринг. — Насчет купания в деньгах? — Угу. — Боюсь, что так я до старости не доживу — утону. Шеринг взглянул на отражение Егора в зеркале и саркастически хмыкнул. — Доблестный чекист, нечего сказать. Хотите сказать, вам не нужны деньги? — У меня сказочная зарплата, — ответил Егор, добривая правый ус. — А ты поменьше болтай, мне тебе еще бакенбарды брить. У тебя на роже шерсти, как у племенной овцы на заднице. — Тэк-с. Да вы у нас честный? — Не совсем. Могу сломать вам ребро или выбить зуб, а начальству скажу, что вы упали. Поверни голову… Да не сюда, в обратную сторону! Шеринг повиновался. — Очень жаль, — сказал он. — А ведь я только что предложил вам счастливую, спокойную, обеспеченную жизнь. На вашем месте мечтал бы оказаться каждый. А вы так вот запросто упускаете удачу из рук? Егор сбрил Шерингу бакенбарды и плеснул ему на лицо водой. — Поосторожней! — взвизгнул тот. — Ничего, переживешь. А теперь, Моня, вторая часть марлезонского балета! Егор заломил Шерингу руки за спину, вынул из кейса моток скотча и быстро стянул скотчем запястья «объекта». — Да что же это такое? — капризно проговорил Шеринг. — Опять вы за свое? Кремнев, не обращая внимания на жалобы «объекта», положил кейс на пол и откинул крышку унитаза. — Не обязательно связывать мне руки каждый раз, когда хотите помочиться, — заметил на это Шеринг. — Сейчас ты у меня сам обмочишься. В руке у Егора сверкнуло широкое лезвие спецназовского кинжала. — О, черт! — испуганно воскликнул Шеринг. Кремнев запустил пятерню в чернявую шевелюру Шеринга и одним движением срезал ему пучок волос. — Ай! — взвизгнул Шеринг. — Это холокост! — Нет, Моня, это новый вид обрезания, — спокойно сказал Егор. — Модельная стрижка. Называется «Сын вэдэвэ». — А потом с этой стрижкой куда — в газовую камеру? Егор срезал Шерингу еще несколько прядей. — Ну, хочешь, окуну в унитаз? — предложил он. — Фашист! — простонал Шеринг сквозь сжатые зубы. — Красный палач! Кремнев швырнул отрезанные волосы в унитаз и спустил воду. — Что вы за народ такой, Моня? — со вздохом спросил он. — Чуть вашего брата против шерсти, так он сразу про холокост, фашизм и газовую камеру. — Палач! — снова крикнул Шеринг. — А если бы я тебя так же? Как бы ты запел? Люмпен! Шеринг хотел еще что-то крикнуть, но Кремнев заклеил ему рот скотчем. * * * Туалет огласили громкие стоны. У раковин двое мужчин мыли руки — маленький человечек с отечным плутоватым лицом и пожилой краснолицый обыватель в бежевой тенниске и голубых джинсах. Услышав стоны, они насторожились. Пожилой обернулся и изумленно посмотрел на две пары мужских ног, виднеющиеся под дверью одной из кабинок. — Видели? — обратился он к плутоватому. — Нигде от них спасения нет. — И не говорите, — поддакнул плутоватый. — Совсем распоясались эти «голубые»! — хмуро проговорил пожилой, вытирая руки платком. — Сначала голосил на весь бар, чтобы его спасли, а теперь трахается со своим дружком в сортире! Куда катится этот мир? Плутоватый хихикнул. — Да, нашли место. Мало им отелей, так они еще и в сортирах развлекаются. — И как не стыдно! — повысил голос пожилой. — Тут, между прочим, мочатся нормальные люди! — Нам их не понять — извращенцы, — снова поддакнул плутоватый. — Боже, покарай этот содом! — Пожилой сунул платок в Карман и вышел из туалета; возмущенно хлопнув дверью. Плутоватый тут же закрыл кран и, воровато оглядевшись, на цыпочках двинулся к кабинке. На его отечном лице появилось воровато-хищное выражение. Мужчина за дверью кабинки продолжал стонать. «Кинуть педрил — богоугодное дело», — подумал плутоватый, на ходу достал из-под рубашки крестик и поцеловал его. Затем присел возле кабинки, осторожно просунул руку под дверцу, ухватил кейс за ручку и, под прикрытием стонов, потихоньку вытянул его наружу. «Вот так», — сказал он себе, выпрямился и беззвучно скользнул к двери. Минуту спустя он вышел из ресторана и резво зашагал по улочке. На его отечной физиономии блуждала удовлетворенная полуулыбка. Добычу — кремневский кейс — он крепко сжимал в правой руке. Свернув за угол, плутоватый перешел с мелкой семенящей походки на такой же семенящий бег. * * * Кремнев в последний раз взмахнул кинжалом, и Шеринг в последний раз издал громкий стон. Хаотично обрезанные волосы на его голове торчали вразнобой. В прическе парадоксальным образом совместились сиротливость и стильность. Кремнев развернул Шеринга к себе, удовлетворенно осмотрел его голову и кивнул: — Сгодится. Выпустив Шеринга, он бросил взгляд себе под ноги и мгновенно переменился в лице. — Черт! — Он поднял взгляд на Шеринга. Физиономия у того была насмешливо-торжествующая. — Не обессудь, — сказал Шерингу Егор и коротко и хлестко ударил его кулаком в челюсть. Глаза Шеринга закатились, Кремнев подхватил его на руки и усадил на унитаз. Затем, не тронув защелку, перемахнул через бортик кабинки и бросился из туалета прочь. Несколько секунд спустя Кремнев пулей вылетел из ресторана, на ходу выхватил из внутреннего кармана пиджака топографический навигатор-наладонник и принялся жать на кнопки. На дисплее навигатора загорелась надпись «Мальта» и возникла географическая разметка острова. Кремнев бежал по улице, а его пальцы между тем ловко бегали по клавиатуре навигатора. На дисплее загорелось название городка. Навигатор быстро укрупнил графический рисунок с сеткой улиц и переулков. В одном углу экрана запульсировала маленькая зеленая точка — навигатор Кремнева, а в другом — красная. Его кейс. Кремнев мчался по улочкам городка, то и дело сверяясь с дисплеем навигатора. Красная точка двигалась медленно. Зеленая стремительно приближалась к ней. Кремнев выбежал на небольшую площадь. Его взгляд почти моментально выхватил в толпе туристов знакомый серебристый прямоугольник. Плутоватый, не видя Кремнева, садился в автобус. Кремнев поднажал, но чуть-чуть опоздал. Дверцы автобуса закрылись, и он медленно двинулся с места. Кремнев бросился за автобусом, намереваясь на ходу запрыгнуть на подножку, но в этот момент наперерез ему вылетел легковой автомобиль и едва не сбил его с ног. Егор отскочил на тротуар и взглянул на дисплей навигатора. Красная точка уплывала от него все дальше. Вот она свернула налево… Егор внимательно всмотрелся в карту города, повертел головой, ориентируясь на местности, и сделал «стратегический финт»: вместо того чтобы гнаться за автобусом по прямой, он свернул на соседнюю улицу и кинулся автобусу наперерез. Трижды он перемахнул через какие-то заборчики, дважды пробежал по зеленым ухоженным лужайкам, еще пару раз едва не попал в зубы разъяренным псам. Навигатор стал мешать, и Егор спрятал его за пазуху. Перепрыгнув через железную изгородь, он миновал дворик, быстро вскарабкался по лестнице на крышу дома и, бросив взгляд на дорогу, увидел уходящий вдаль автобус. Егор снова сверился с навигатором, прикинул расстояние и, разбежавшись, перепрыгнул на крышу соседнего дома. Затем — по пожарной лестнице — соскользнул вниз. Дышал он хрипло и тяжело. «Больше — ни одной сигареты!» — поклялся себе Егор. Не тратя времени на отдых, Егор бросился к смотровой площадке, видневшейся поблизости. Автобус скользил где-то внизу, спускаясь по спирали улиц. Кремнев перепрыгнул через перила смотровой площадки. Спустя полминуты он был уже возле дороги. Вскарабкавшись на дерево, он перебрался на верхушку каменного забора. И уже с забора сиганул вниз — прямо на крышу проезжающего мимо автобуса. Водитель — маленький круглый усач в белой рубахе, расстегнутой на волосатой груди, — услышал грохот удара о крышу автобуса и испуганно затормозил. — Что за дьявольщина! — выругался он по-испански. Автобус, скрипнув тормозами, остановился. Водитель быстро выбрался из кабины и, отбежав от автобуса, привстал на цыпочки, чтобы разглядеть крышу. Немногочисленные пассажиры выглянули в окна, удивляясь неожиданной остановке. Водитель подпрыгнул, пытаясь разглядеть крышу, но ничего странного не увидел. — Дьявольщина, — повторил он и заковылял обратно к кабине. Плутоватый парень сидел в самом конце прохода. Взгляд его алчных глаз был сосредоточен на кейсе. Несколько секунд он старательно ковырял ножом замки, затем откинул крышку. На внутренней стороне крышки мигали две сигнальные лампочки, каждая размером не больше кедрового орешка. — Sheat! — тревожно воскликнул плутоватый. — What this the two fucking things?! — This is yor finich, fuking zero, — услышал он незнакомый мужской голос. Воришка испуганно вскинул голову, но в это самое мгновение что-то сильно ударило его по лицу и он потерял сознание. Кремнев захлопнул кейс и подул на ушибленный кулак. Затем быстро прошел по проходу и выпрыгнул из автобуса. * * * Бармен, рослый, мускулистый мужик лет пятидесяти, протирал тряпкой барную стойку. Над его головой монотонно бормотал телевизор. — Семь трупов — таков итог кровавого инцидента, произошедшего сегодня утром у дома номер три по улице… — Рикардо, сделай погромче! — попросил его кто-то из забулдыг, мнущихся возле барной стойки. Бармен взял пульт и прибавил звук. Физиономия журналиста исчезла с экрана телевизора, уступив место кадрам оперативной хроники. Улицы вокруг злосчастного особняка были перекрыты полицейскими автомобилями, рослыми постовыми, уставлены пикетами и опутаны ленточками, запрещающими вход. Криминалисты делали замеры, суетились в развороченном доме. Санитары запаковывали трупы погибших в прорезиненные чехлы. Бармен и еще несколько забулдыг у него за спиной внимательно наблюдали за происходящим на экране телевизора. — Причины инцидента пока не ясны, — затараторил закадровый голос репортера. — Личности погибших устанавливаются. Но не только жертвы — итог этой драмы. Бесследно исчез хозяина дома — гражданин Мальты Хуан Фуско. На экране телевизора появился нечеткий портрет мужчины, на лице которого красовались бакенбарды и усы. — Всем, кто располагает хоть какой-то информацией о местонахождении этого человека или о его судьбе, — продолжил тараторить журналист, — просьба позвонить по телефону, указанному на экране. — Рикардо, это же он! — крикнул один из забулдыг-завсегдатаев. — Кто? — не понял здоровяк-бармен. — Парень, который звал на помощь! Бармен соображал довольно туго, поэтому не сразу вспомнил, о каком таком парне идет речь. — Святая Мария! Ты что, не помнишь? — горячился забулдыга. — Ты еще хотел угостить их своей битой! — О мой бог! — воскликнул бармен и нагнулся к телефону, стоявшему под барной стойкой. — Кто-нибудь запомнил номер? — крикнул он посетителям. — Да! Звони, я продиктую! И бармен принялся набирать под диктовку номер. — Алло, полиция? Я звоню по поводу… — Бармен прикрыл трубку ладонью и глянул на посетителей. — Как там зовут этого парня? — Хуан Фуско! — подсказал кто-то. — По поводу Хуана Фуско! — гаркнул в трубку бармен. — Он только что был у нас в ресторане!.. Что?.. Да… Секунду. — Бармен снова прикрыл ладонью раструб телефона. — Эй, ребята, кто-нибудь видел: эти дворе парней выходили из туалета? Посетители у бара переглянулись и пожали плечами. — Я видел, — сказал крепкий пожилой мужчина, сидящий за ближайшим к барной стойке столиком. — Вернее — слышал! Сперва эти гомосеки трахались в кабинке туалета, потом один из них ушел, а вот этот… — Тут мужчина кивнул на экран телевизора, — до сих пор там сидит. Уж не знаю, что он там делает. — Алло! — гаркнул в трубку бармен. — Он все еще в туалете… Да, записывайте адрес… Пять минут спустя бармен и двое полицейских с пистолетами на изготовку вошли в туалет. Бармен с битой в руке шагал чуть впереди. Полицейские опасливо выглядывали из-за его широкой спины. У них были лица людей, которые всю свою жизнь старательно избегают неприятностей. В одной из кабинок по-прежнему кто-то стонал и покряхтывал. Бармен остановился и оглянулся на полицейских. Лица у тех стали хмурыми и брезгливыми. Один даже опустил пистолет, настолько недвусмысленными и похабными были доносящиеся из кабинки стоны. Однако бармен не стал больше медлить. Он повернулся к кабинке и пнул ботинком по дверце. Щеколда отлетела вместе с шурупами, и дверца распахнулась. Взглядам бармена и полицейских предстало душераздирающее зрелище. Бритый и подстриженный Шеринг корчился за унитазом, силясь вытянуть голову из-за сливного бачка. Руки его были связаны сзади, и он никак не мог подняться на ноги. — Этот парень застрял, — сказал бармен. — Нужно его оттуда вытащить. — Вот и вытаскивай, — сказал ему на это один из полицейских. Бармен недовольно хмыкнул. — Почему я? — Потому что это твой бар, — резонно ответил второй полицейский. — Во-первых, бар не мой, я здесь всего лишь работаю, — хмуро сказал бармен. — А во-вторых, это ваш парень. Вам его и вытаскивать. Полицейские переглянулись. — Верзила прав, — нехотя признал один из них. — Нам с тобой придется его вытащить. — Давай так, — признал второй полицейский, — ты займешься этим парнем, а я покараулю снаружи. — Зачем? — не понял первый. — Чтобы посторонние не проникли на место преступления и не затоптали все следы, — ответил первый, торжественно повернулся и гаркнул на бармена: — Вали отсюда, здоровяк! Теперь это наша работа! Бармен повернулся и вышел из кабинки. Повозившись с минуту, полицейский достал Шеринга из-за сливного бачка и посадил его на унитаз. Затем рывком сорвал с его губ скотч и спросил: — Ты кто? Как тебя зовут? — Хуан, — слабым голосом ответил Шеринг. — Хуан Фуско. — Он взглянул на полицейского полным страдания взглядом и скорбно добавил: — Меня похитили бандиты. * * * Послеполуденное солнце палило изо всех сил, но прохладный ветер с моря сводил его усилия на нет. Егор Кремнев подошел к ресторану с заветным кейсом в руках. Он был бодр и светился самодовольством. Сигареты сигаретами, а дыхалка не подвела. Отлично! Егор даже принялся насвистывать какую-то популярную мелодийку. Свернув за угол, он поднял руку, чтобы привести в порядок расстегнувшуюся на груди рубашку и в этот момент увидел Шеринга. Тот выскочил из дверей ресторана и бодрой рысью побежал ему навстречу. Наткнувшись на Егора, он отлетел в сторону и замер с открытым ртом. — Шеринг! — выдохнул Егор. — Кремнев! Черт! Столкновение было настолько неожиданным, что оба от удивления остолбенели и секунду молча смотрели друг на друга. И тут судьба преподнесла Егору новый сюрприз — из дверей ресторана выскочил бармен с бейсбольной битой в руках, а за ним — двое полицейских. — Господин Фуско! — крикнул один из полицейских по-испански. — Немедленно остановитесь! Я буду вынужден применить силу! Бармен, завидев Кремнева, ткнул в его сторону пальцем и заорал: — Это он! Преступник! Хватайте! Шеринг подскочил на месте, быстро показал Кремневу средний палец правой руки и, ухмыльнувшись, рванул со всех ног в боковую улочку. Кремнев кинулся за ним. Полицейские, дуя в свистки, — за Кремневым. Шеринг бежал необычайно бодро и, перепрыгнув через груду ящиков, нырнул в боковой переулок. Кремнев не отставал. Полицейские — тоже. Бармен, пробежав метров десять, остановился, досадливо плюнул полицейским вслед, повернулся и заковылял обратно в ресторан. Полицейские на полном ходу свернули в переулок, но тут за спинами у них, неожиданно и бесшумно, как призрак, появился Кремнев. Хорошо поставленным боксерским хуком он отправил одного из полицейских в нокаут, а второго вырубил ударом ногой под дых. После чего забрал с его пояса наручники с ключами и бросился догонять Шеринга. Шеринг мчался по переулку во весь дух. В боковые прострелы между домами он увидел Кремнева, бегущего по параллельной улице, и прибавил ходу. Вскоре две узкие улочки стеклись в одну широкую — пути Кремнева и Шеринга пересеклись. Теперь они бежали по одной улице: Шеринг — впереди, Кремнев — в паре метров за его спиной. Вот Кремнев вытянул руку и попытался схватить Шеринга за ворот, но Шеринг рванул вперед, и пальцы Кремнева схватили воздух. Шеринг мчался, как заправский бегун, — очень быстро и ровно. Кремневу бежать было сложнее: мешал кейс. Пробежав еще метров сто, Шеринг обернулся и никого не увидел у себя за спиной. Кремнев отстал! Из груди Шеринга вырвался победный клич, но, вместо того чтобы остановиться, он припустил еще быстрей. Сбежав по каменной лестнице, ведущей в парк, Шеринг побежал по аллее, вдоль зарослей какого-то кустарника. Внутренне он ликовал. Противник остался далеко позади, нужно пересечь парк, добраться до автобусной остановки, прыгнуть в автобус — и только его и видели. Но радужным планам Шеринга не суждено было сбыться. Когда до остановки оставалось не больше ста метров, сбоку, из-за кустов, наперерез ему вылетел Кремнев и, как в американском футболе, всем корпусом саданул Шеринга. Бизнесмен полетел на землю, несколько раз жестко кувыркнувшись. Кремнев насел на Шеринга сверху, уперся коленом ему между лопаток и, заломив бедняги руки за спину, защелкнул наручники на его запястьях. Шеринг издал протяжный вой, полный разочарования и самоиронии. Кремнев дышал сипло, со свистом, утирая потное, исцарапанное колючками лицо. — Попался! — рявкнул он. — Бегун хренов! Шеринг усмехнулся, с трудом переводя дыхание. — За что же… вы так… не любите… нас… бегунов? — хрипло спросил он. — За то… что вас… догонять надо, — так же одышливо и хрипло ответил Кремнев. Шеринг безвольно уткнулся лбом в траву, а потом как стоял на корточках, так и завалился набок. — Уф-ф… — тяжело вздохнул он. — Да-а-а… Растренировался… Потерял форму… Мне бы данные Сашки Кубатова, только б вы меня и видели. Кремнев вытер рукавом потный лоб. — Что еще за Сашка? Шеринг повернулся и взглянул на Егора: — Не знаете? Плохо. Его вся страна знает. Нефтяник-миллионер. Кремнев поближе подтянул кейс и недовольно заметил: — Много вас таких бегунов с миллионами за пазухой. — Ваша ирония понятна, но неуместна, — сказал Шеринг. — Я бегом увлекся до того, как стал богатым. У меня со школы первый юношеский. Кремнев достал из кармана сигареты и закурил. — Сломать бы тебе ногу, — мечтательно проговорил он, пуская дым. — Да нельзя. Не поволоку же я тебя на себе. Шеринг попробовал пошевелиться и зашипел от боли в запястьях. — Вам с такой подвижной профессией нужно больше внимания уделять дыхательному аппарату, — сказал он с мрачной иронией. — А вы курите. Поберегли бы свои легкие. А то, боюсь, нам с вами еще придется побегать. — Это угроза? — Нет… Скорее, констатация факта. Кстати, вы обещали избить меня до полусмерти, помните? — Помню. — Можете начинать. Я не буду сопротивляться. — «Не буду сопротивляться», — презрительно передразнил Егор, попыхивая сигаретой. — Можно подумать, ты сможешь. — Беда всех чекистов в том, что они часто недооценивают противника. Вы ведь не ожидали, что я так хорошо бегаю? А откуда вы знаете, что я не припас для вас еще парочку подобных сюрпризов? Егор сплюнул в траву и снова сунул сигарету в рот. «Докурю эту — и завяжу», — подумал он. — Эй, — окликнул его Шеринг. — Господин чекист, вам не надоело на мне сидеть? Егор ухмыльнулся: — Нет. — В сущности, я не против. Но что могут подумать прохожие? Впрочем, после тесных объятий в кабинке туалета вы мне даже стали нравиться. Продолжим? — Тьфу ты, зараза! Кремнев швырнул окурок в траву, поднялся, схватил Шеринга за шиворот и одним рывком поставил его на ноги. Затем резко развернул его к себе лицом. Шеринг зажмурился, ожидая удара. Однако секунда проходила за секундой, а удара не было. Шеринг открыл один глаз, затем второй. Посмотрел на Кремнева и усмехнулся. — Я все еще жив? — насмешливо сказал он. — А как же ваши палаческие замашки? Кремнев выглядел хмурым и усталым. — Слушай меня внимательно, доблестный сын Палестины, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Делаю тебе последнее предупреждение. Если ты, падла, еще раз попробуешь сделать ноги, я тебя порву. От жопы до макушки. Понял? Шеринг хотел что-то сказать, но, ошпарившись о взгляд Кремнева, лишь тяжело кивнул. — Вот так, — сухо произнес Егор. Он наклонился и поднял с травы кейс. — Давай, Моня, пошел! Он подтолкнул Шеринга в спину. Тот по инерции сделал пару шагов и остановился. — Можно сказать пару слов? — осведомился он. — О чем? — О наших с вами делах. Егор хмыкнул. — У меня с тобой нет никаких дел. — Значит, будут, — уверенно проговорил Шеринг. — Слушайте, Ваня, или как вас там… Ну, чего ради вы так стараетесь? Деньги вам не нужны. Это я понял. Но тогда что? Что вам нужно? — Чтобы ты заткнулся, — мрачно ответил Егор. — Ну уж нет, я хочу выяснить. Так что вам надо, Кремнев? Неужели ордена и медали? Или с вас хватит и устной благодарности? — Я бы ответил, да не твое это дело. — Но ведь и не ваше тоже, — парировал Шеринг. — Правильно, — кивнул Егор. — Это дело государства. Шеринг взглянул на Егора насмешливо. — Что? Государства? И где вы здесь видите это ваше государство? — А ты присмотрись, — посоветовал ему Егор. — Видишь меня? Так вот я — за него. Или ты еще не почувствовал? Шеринг потер плечом поцарапанную челюсть и сказал: — Если вы об аппарате насилия, то очень даже: на собственной шкуре, так сказать. А вот это все — государство, держава, идеи служения — нет больше этого ничего, Ваня. Есть большое Ничто. А вы — его посланец. Можете мнить о себе все, что хотите, но для меня вы — никто. Никто из Ниоткуда. — Все сказал? — Могу добавить, но вы ведь все равно не слушаете. — Молодец, понял. А теперь пошли. Они не пошли по аллее, а стали продираться сквозь кустарник к дороге. Егор шел чуть впереди, он и не думал придерживать ветки, так что Шеринг, руки которога были стянуты наручниками, постоянно чертыхался и ойкал, когда ветки хлестали его по щекам. В конце концов они выбрались из сквера. — Постойте, — жалобно попросил Шеринг. — Дайте отдышаться. Иначе я умру от усталости. — Ты ведь спортсмен. Забыл? — Спортсмен. Но не марафонец. К тому же вы меня слишком сильно припечатали к асфальту. — Шеринг подвигал плечами и сморщился от боли. — По-моему, у меня сломано ребро. — Какое? — поинтересовался Егор и подступил к нему вплотную. — Слева. — Здесь? — Кремнев грубо схватил Шеринга пятерней за ребра, и тот вскрикнул. — Что ты делаешь, гад?! — На врачебном языке это называется пальпация. — Кремнев убрал руку и демонстративно вытер ее о плащ. — С твоими ребрами все в порядке, — сказал он. Усмехнулся и добавил: — Чего не скажешь о мозгах. — Опять вы меня оскорбляете, — скривился Шеринг. — Я не понимаю: это у вас что, стиль общения такой? С женщинами вы тоже так разговариваете? — Ты не женщина. — Спасибо за дельное замечание. Предлагаю присесть на скамейку и отдохнуть. Егор пожал плечами и зашагал к видневшейся неподалеку скамейке. Расположившись на скамейке, он достал из кармана сигареты. Шеринг посмотрел, как он прикуривает, и вдруг мрачно изрек: — Ничего у вас не выйдет. Он вам меня не отдаст. — Кто? — удивленно спросил Егор. — А вы еще не поняли? Генка. Генка Соркин. От меня он хотел избавиться еще три года назад, когда дело на него завели. Я смылся. Тогда мне это удалось. Но тогда рядом со мной не было вас, господа чекисты. Кремнев усмехнулся: — Ну, смыться мы тебе больше не дадим. Хватит, побегал. Пора и на покой. — То есть на нары? — Шеринг покачал головой. — Наивный! Я ведь о другом: кто-то из Генкиных друзей сидит среди ваших и наводит. Вам это еще не ясно? Рука Егора остановилась на полпути ко рту. — Ты думай, прежде чем сказать, — угрюмо сказал он. — Обидно за организацию, да, Ваня? Кремнев сузил глаза и мрачно уставился на Шеринга. Однако тот ничуть не смутился. — А ведь так оно и есть, — сказал он после паузы. — У Генки длинные руки. — Обрубим, — пообещал Егор, отвел взгляд и глубоко затянулся сигаретой. Шеринг смотрел на него с сожалением. — Эх, Ваня, — грустно сказал он, — в России никогда не умели беречь. — Кого? — Никого и ничего. Тем более людей. Кремнев выпустил густое облако дыма и искоса глянул на Шеринга. — Ты что, историк? — При чем тут историк? Вот представьте: привозите вы меня в Россию. Сажаете под замок, берете в плотное кольцо охраны. Но среди вашей охраны снова оказываются его люди. Каков исход? Егор не ответил. — Молчите? Ну, тогда я вам скажу. Я даже «а» сказать не успею! Меня шлепнут в первый же день! Егор отрицательно мотнул головой: — Исключено. — Ну, во второй. Кремнев несколько секунд помолчал, обдумывая все сказанное, затем отшвырнул окурок и повернулся к Шерингу. — Боишься, Моня? — с холодной насмешливостью поинтересовался он. — Я просто слишком много знаю, Ваня, — устало ответил Шеринг. Глаза Кремнева яростно сверкнули. — Не вырос у твоего Генки, понял? Не вырос еще, чтобы нас иметь. Это я тебе говорю, Егор Кремнев. Олигарх посмотрел на Егора со снисходительной улыбкой. — Знаете, в лучшие времена меня охраняли полсотни таких, как вы… — Шеринг на секунду запнулся, подыскивая подходящее слово, и договорил: — бультерьеров. И я им за это платил. Так вот, никак не могу избавиться от мысли, что вы — один из тех пятидесяти. Олигарх выдержал паузу и презрительно добавил: — А я, извините, не воспринимаю всерьез слова людей, которых содержу. В лице Кремнева не дрогнул ни один мускул. — Еще раз, — сухо сказал он. — Кого ты содержишь? — Я только сказал… — Шеринг наткнулся на ледяной взгляд Егора и вдруг смолк. — Что-что? — медленно проговорил Егор. Шеринг, собрав волю в кулак, отогнал страх и вызывающе улыбнулся. — Ничего. Если хотите, можете меня порвать. Как Тузик грелку. Кремнев грубым хлопком накрыл гульфик олигарха и стиснул пальцы. Шеринг побледнел. Глядя в округлившиеся от невыносимой боли глаза Шеринга, Егор отчеканил: — Выдохни и договори. Что там про людей, которых ты содержишь? Шеринг скривился от боли. — …Не могу… относиться… серьезно, — сдавленно пробормотал он. Кремнев побледнел от гнева. — Ах ты, гад. Тебя охраняли. Жизнь за тебя готовы были отдать. А ты вот как, да? — Извините… — выдавил из себя Шеринг. Егор повернулся к нему ухом: — Что, хозяин? — Извините… — вновь хрипло прошептал Шеринг. — Не слышу, хозяин. — Из… ви… ните… — Громче, хозяин. — Я… прошу… прощения! — выдохнул со слезами на глазах Шеринг. Кремнев секунду выждал, затем ослабил хватку. Шеринг откинулся на спинку скамейки и с воем втянул воздух. Из глаз у него покатились слезы. Кремнев достал сигарету, покосился на олигарха и хмуро изрек: — Это тебе от нас — от бультерьеров. * * * Вот уже битых пять минут Кремнев стоял возле телефона-автомата, раз за разом набирая номер, который прочно отчеканился у него в мозгу. Скованный наручниками Шеринг лежал в ближайших кустах. С улицы его было не видно, а сам он из кустов не показывал носу, опасаясь новой вспышки гнева своего мучителя. …На сей раз к звонившему красному телефону из глубины гостиной приблизилась высокая стройная девушка в купальнике-бикини. Девушка шла неверной походкой, в тонких длинных пальцах она сжимала бокал с мартини и оливкой. Девушка несколько секунд смотрела на телефон, и на ее смазливой мордочке явно отобразилась душевная борьба. В конце концов она протянула руку и сняла трубку. — Listen you, — хрипловато пробормотала она. — Могу я слышать господина Солодова? — поинтересовался Кремнев тоже по-английски. И на всякий случай добавил: — Это очень срочно. Обнаженная красотка отхлебнула мартини, почмокала пухлыми губами и небрежно обронила: — Нет, не можете. Бай! Она собралась положить трубку, но Егор, предугадав ее маневр, взволнованно крикнул: — Минуту! Не вешайте трубку! Передайте господину Солодову, что в вашем доме утечка газа! При этих словах лицо сидящего в кустах Щеринга искривила издевательская ухмылка. Красотка на том конце провода озабоченно нахмурилась и надула губки. — Меня это не касается, — сказала она. — Бай! — Вы хотите взлететь на воздух?! — рявкнул в трубку Кремнев. — Если не позовете Солодова — взлетите! Девушка еще больше нахмурилась, обернулась и посмотрела в окно, на голубую воду бассейна. Там, в желтом шезлонге, с бокалом коктейля в руке и голой мулаткой на коленях дремал Солодов. Девушка, поразмыслив несколько секунд, положила трубку, подошла к окну, подняла створку и крикнула: — Ха!.. Игорь, там какой-то сумасшедший! Говорит что-то про утечку газа! — Пошли его к черту! — лениво отозвался Солодов. — Я послала! Но он сказал, что мы взлетим на воздух! А я не хочу взлетать на воздух! — Черт… — с досадой процедил Солодов. — Шоколадка, иди погуляй! Он ссадил мулатку с колен и шлепнул ее по ягодице. Затем лениво поднялся с шезлонга и, шаркая сланцами, направился в полутемную прохладную гостиную. Проходя мимо красотки в бикини, Солодов приобнял ее и крепко чмокнул в губы. Трубку он взял неторопливо, как человек, которому некуда спешить и нечего бояться. — Хелло. Что там за дела с газом? — Я по поводу проката яхты «Медуза», — спокойно сказал Егор. — Возникли кое-какие проблемы. Солодов повернулся к красотке и жестами показал ей, чтобы она вышла из комнаты. Дождавшись, пока она покинет гостиную, он плотнее прижал трубку к уху. — Алло, вы еще там? — Угу, — отозвался Кремней. — Куда ж я денусь. — Так что там с прокатом? — Я звоню по поводу морской прогулки. Если я не ошибаюсь, вы заказывали яхту «Медуза» на воскресенье, — проговорил Егор слова пароля. — Заказывал, но не «Медузу», а «Селену», — последовал условный отзыв. — «Селена» уже зарезервирована. Но если вы возьмете «Медузу», на борту вас ждет подарок от нашей фирмы. — Надеюсь, он не тяжелый? У меня радикулит. — Около семидесяти килограммов. Но если это проблема, я лично помогу вам доставить его по адресу, который вы укажете. — Гм… — Солодов почесал пальцем переносицу. — Хорошо. Пожалуй, я возьму «Медузу». Нужные бумаги подпишу на месте. — Видите ли… Я завтра уезжаю. Было бы неплохо, если бы мы встретились и подписали договор аренды сегодня. Солодов нахмурился. — Это так срочно? — уточнил он. — Да. Где вам удобнее встретиться? — Давайте встретимся… в порту. Тупик за красным пакгаузом. Я как раз буду поблизости по делам, где-то через час. Найдете? — Найду. — Отлично. Напомните, пожалуйста, кто мне вас рекомендовал? — Господин Уколов. Можете еще раз ему позвонить и подробно обо всем расспросить. — Думаю, в этом нет необходимости. До встречи в порту. — Всего доброго! Солодов положил трубку на рычаг. Подумал, затем взял со стола бокал с мартини, оставленный красоткой, и залпом его опустошил. * * * Поднявшийся западный ветер нагнал туч, и вскоре зарядил ливень, такой же нудный, как утром. На улице стало быстро темнеть. Свет фар пробил завесу дождя и высветил стену тупика. От огромных железных мусорных баков, высвеченных желтыми фарами, шарахнулись врассыпную кошки и крысы. Старенький «шевроле» развернулся на въезде в переулок, сдал задом почти в самый его конец и погасил фары. — Стоп-машина, — сказал Егор. Шеринг покосился на него и неодобрительно заметил: — Добром это не кончится. Это уже вторая машина, которую вы украли. Кремнев хмыкнул. — В следующий раз обязательно прогуляемся под дождем, Моня, обещаю. Егор вышел из автомобиля. В руке он сжимал моток скотча. Открыв заднюю дверцу машины, Егор с суровой требовательностью посмотрел на закованного в наручники Шеринга. — Что, опять? — удивился тот. — Я ведь в наручниках. — Давай сюда ноги! — скомандовал Кремнев. Шеринг возмущенно вскинул брови. — Вы в своем уме? Думаете, я смогу бежать с закованными руками? Да я на первой же луже растянусь! — Ноги! — повторил Егор, на этот раз с явной угрозой. Шеринг вздохнул, но подчинился: прилег на кресло и вытянул ноги. Егор трижды обмотал их скотчем. — Утечка газа… — бормотал Шеринг недовольно. — Все эти ваши пароли — ничто. Пропуск на тот свет. Вспомните мои слова, когда будете лежать на земле с развороченной пулей грудью. — Не каркай. Егор заклеил олигарху рот куском скотча. Затем легонько толкнул Шеринга в грудь. Тот боком завалился на сиденье. Снаружи его теперь было не видно. — Высунешься — кастрирую, — пообещал Егор и захлопнул дверцу. Заперев дверцы на ключ, Егор поднял ворот плаща и зашагал к тупику. На углу пакгауза он остановился и оценил обстановку. Перекресток был почти безлюден. Булыжная мостовая блестела под дождем. На другой стороне улицы была рыбная лавка. У ее входа под брезентовым тентом стоял небольшой грузовичок. Четверо грузчиков в прорезиненных фартуках и непромокаемых куртках-ветровках, невзирая на ливень, разгружали ящики с килькой. Они о чем-то беспечно переговаривались, посмеиваясь. Кремнев посмотрел на них и зябко поежился. «Бывают же на свете оптимисты», — с завистью подумал он. В глубине улицы возник мужской силуэт под раскрытым зонтом. Мужчина был высок и широкоплеч. Он двигался решительной твердой походкой. Дойдя до рыбной лавки, он остановился и посмотрел на часы. «А вот и он», — подумал Егор и неторопливо двинулся навстречу мужчине. Он перешел улицу все той же неторопливой и несуетливой походкой. Поравнявшись с мужчиной, Егор негромко проговорил слова пароля: — Если вы за рыбой, то приходите завтра. Крупной пока нет. Одна мелкая. — Нет проблем, сгодится и мелкая, — ответил мужчина. — Было бы под что. Кремнев протянул руку и представился: — Кремнев. Егор Кремнев. Широкоплечий мужчина пожал протянутую руку: — Солодов. Игорь Петрович. Можно просто Игорь. — Он осмотрел Егора с ног до головы и усмехнулся: — Ну? Где же ваша крупная рыба? Кремнев ответил ему такой же усмешкой: — А где ваш взвод солдат? — Я вам разве армию обещал? — прищурил темные глаза Солодов. — Вы ничего не спутали? — Я был уверен, что вы придете с поддержкой. Солодов чуть склонил голову набок и сказал с легкой иронией в голосе: — Это операция особой секретности, а не Курская дуга. Шум и суета только помешают. Кремнев нахмурился. — Может быть, — сказал он. — Но в таком случае объясните мне, как вы будете действовать. Солодов улыбнулся, на этот раз не иронично, а смешливо, как молодой парень. — Сказать по-честному, Егор, — заговорил он лукавым голосом, — вы меня с бабы сняли. И не с одной, а с целых двух. А баб и комфорт я люблю больше, чем «стрелки» с коллегами под дождем. — Вас можно понять, — заметил Кремнев. — Я знал, что мы договоримся. Итак, где арестованный? — Рядом. — Тогда какого черта мы тут болтаем? — вскинул кустистую бровь Солодов. — Самое время его увидеть. В ту секунду, когда Егор и Солодов обменивались рукопожатиями, лежащий на заднем сиденье «шевроле» Шеринг тщательно и пугливо прислушивался к тому, что происходит на улице. Капли дождя стучали по крыше автомобиля. Через этот стук и шум струящейся по тротуару воды отчетливо проступил звук приближающихся шагов. «Это не Кремнев», — почему-то подумал Шеринг и мгновенно пропотел от страха. Окна «шевроле» запотели изнутри. Приподнявшись, Шеринг увидел лишь луч фонаря, скользящий во тьме. А чуть позже — темный силуэт за помутневшим матовым окном. Человек подошел вплотную к автомобилю. Шеринг упал на сиденье и затаился. Сердце его билось учащенно, а скотч на губах мешал дышать. Ручка двери дернулась. Шеринг изо всех сил вжался в сиденье, надеясь, что незнакомец не разглядит его в полумраке салона и пройдет дальше. Однако надеждам плененного олигарха не суждено было сбыться. Над самым ухом Шеринга заскрежетала отмычка. Шеринга охватил животный ужас, он забился на сиденье, как рыба в сети, пытаясь высвободить ноги, но избавиться от скотча на ногах ему было не под силу. Стук капель о крышу превратился в барабанную дробь. Кнопки замков на всех дверях с глухим щелчком подскочили вверх. Глаза Шеринга расширились от ужаса, и он попытался закричать, чтобы привлечь внимание Кремнева. Однако из-под скотча вырвалось лишь протяжное мычанье. Дверца распахнулась. Человек в кожаной жилетке-безрукавке навис над Шерингом. Он был похож на зверя: мускулистый, мощный, с низким обезьяньим лбом, глубоко посаженными глазами и массивной челюстью. Не лицо, а звериная морда! Глубокий шрам пересекал левую щеку сверху вниз. Глаза под выдающимися надбровными дугами свирепо блестели. В руке мускулистый урод держал нож. «Это конец!» — понял Шеринг и собрал волю в кулак, чтобы принять смерть достойно. Урод со шрамом склонился над ним. Лезвие ножа приблизилось к самому лицу Шеринга. Вдруг человек взмахнул рукой, однако не той рукой, в которой сжимал нож. Скотч с треском отклеился от побелевших от ужаса губ Шеринга. Олигарх хотел крикнуть, но широкая ладонь легла нему на рот, загоняя крик обратно в глотку. — Тихо, — сказал верзила по-английски. — Не кричи и не дергайся. Я от Бориса. * * * Кремнев и Солодов неспешно прогуливались по тротуару под широким зонтом Солодова. Со стороны они выглядели как два беспечных пешехода, болтающих о всякой всячине. На самом деле между ними происходил напряженный диалог, и даже спор, в котором ни один не хотел уступать. — Я вас не понимаю, — с улыбкой на устах и с легким раздражением в душе говорил Солодов. — Вы не хотите говорить, где арестованный, но вы хотите, чтобы я вам помог. Я бы с радостью, но как? Лак я могу вам помочь, если вы не хотите идти на контакт? — Вот и я хочу знать, как, — довольно мрачно проговорил Егор, поглядывая на грузчиков, сгружающих ящики с килькой у рыбной лавки. — Но пока что я ни-чего конкретного от вас не услышал. Солодов остановился и взглянул на Егора из-под нависших бровей. Взгляд у него был задумчивым и слегка рассеянным, однако Кремнев понимал, что выражение глаз разведчика обманчиво, и на самом деле он бдителен, сосредоточен и собран. — Ну, хорошо, — выдохнул наконец Солодов. Рассеянная поволока в его взгляде, тщательно и умело скрывающая мысли, исчезла. — Вы знаете, что такое «Перевал»? — деловито осведомился Солодов. Егор кивнул: — Знаю. Что-то вроде норы для тех, кто провалил задание. Солодов улыбнулся, давая понять, что сравнение с норой ему понравилось. — Вот, — сказал он. — Для начала я отвезу вас туда. А потом мы решим, что делать дальше. Хорошо? Кремнев отрицательно качнул головой: — Нет, не хорошо. Дайте мне адрес, и я доставлю туда «клиента» сам. Солодов вскинул бровь и довольно холодно спросил: — Зачем? — Ну… Вдруг с вами что-нибудь случится, — уклончиво ответил Кремнев. Некоторое время Солодов смотрел на него изучающе, затем усмехнулся и кивнул: — Хорошо. Вы умеете быть настойчивым, и на этот раз мне придется сдаться. Улица называется Констанца. Номер дома — восемь. Можете смело отправляться туда, а я… В кармане у Солодова зазвонил телефон. Он извинился и приложил трубку к уху. — Да… Да, конечно. Как и договаривались… Я понял… Потерпите, милые, я скоро. Солодов убрал мобильник в карман. — Шлюхи, — с кривой ухмылкой пояснил он. — Но какие сладкие! Вот вам мой совет, Егор: берите от жизни все, пока молоды. Я вот свою молодость прохлопал — все служба да служба… Казалось, впереди еще столько всего… А вот он и перед. Грустно, очень грустно. — Ливень закончился, — сказал Егор, бдительно и недоверчиво стреляя глазами по сторонам. — Что? — Я говорю: дождь закончился. Можно сложить зонт. — В самом деле? — Солодов высунул из-под зонта ладонь, подержал ее несколько секунд и удивленно проговорил: — Да, вы правы. И так внезапно. Он спокойно сложил зонт, превратив его в элегантную трость. Кремнев взглянул на трость и вдруг подумал: «Не удивлюсь, если у него там кинжал». На душе у Егора было тревожно, однако объяснить причину своей тревоги он бы не смог. Когда «шестое чувство» дает сигнал тревоги, оно не сопровождает его объяснениями. Кремнев бросил взгляд на грузчиков. Они продолжали спокойно заниматься разгрузкой. Но что-то в этих парнях было не так. В их неторопливых умелых движениях проскальзывала какая-то фальшь. Вот один из грузчиков наклонился за ящиком… И вдруг Кремнев увидел рукоять пистолета, торчащую из внутреннего кармана его расстегнутой куртки. Вот оно что! Второй грузчик уже зашел за спину беспечно улыбающемуся Солодову. Все решали секунды. Егор успел крикнуть «берегись!» и толкнуть Солодова на землю. Но пожилой разведчик был слишком неуклюж, не в пример фальшивым грузчикам. Один из них выхватил из-под плаща «узи» и выпустил по Солодову короткую очередь. Пули прошили разведчику спину. Отброшенный силой удара к стене дома, Солодов медленно осел на мокрый асфальт. Но Егор этого уже не видел. Он стремительно упал на землю и перекатом ушел от пуль, вспахавших землю в том месте, где он только что лежал. Затем выхватил пистолет и трижды нажал на курок. Один из фальшивых грузчиков вскрикнул и, взмахнув руками, повалился на ящики с килькой. Второй упал лицом в грязь и затих. Третий грузчик укрылся за фургоном и выпустил по Егору очередь из «узи». Одна пуля обожгла Кремневу щеку, остальные со свистом прошили воздух над его головой. Егор вскочил на ноги и в два прыжка достиг фургона. Затем быстро нагнулся и выпустил по виднеющимся с той стороны ногам противника две пули. Фальшивый грузчик упал в грязь с перебитой голенью. Автомат выскользнул у него из рук. Егор обежал фургон и ударом ботинка отшвырнул «узи» подальше. Противник корчился на земле от боли, зажав руками простреленную ногу. Проверив фургон и убедившись, что он пуст, Егор подбежал к Солодову. Тот лежал ничком. В спине у него темнели три пулевых отверстия. Четвертая пуля вошла в затылок, размозжив Солодову череп. — Черт! — выругался Кремнев, повернулся и побежал к оставленной машине. «Только бы успеть! — колотилось у него в голове. — Только бы успеть!» Добежав до старенького «шевроле», Кремнев распахнул заднюю дверцу и снова чертыхнулся. Шеринга в салоне не было. * * * — Ты, главное, не волнуйся. — А я и не волнуюсь. — Вот и молодец. — Только скажите, куда мы идем. — К моей машине, конечно. — А потом? — А потом я отвезу вас в надежное место. Шеринг посмотрел на человека со шрамом недоверчиво. — Вы уверены, что это место достаточно надежное? За мной по пятам идут люди из Службы внешней разведки. — Уже не идут, — усмехнулся бугай. — И даже не ползут. — Значит, те выстрелы, которое я слышал…. — Да, — кивнул человек со шрамом. — Теперь вы в моих руках, и вам нечего бояться. — Ну, слава богу, — с притворным облегчением проговорил Шеринг. В глазах его, однако, не было радости. Он поглядывая на своего звероподобного спутника с откровенной опаской. «В сравнении с этой гориллой Егор Кремнев — аристократ в десятом поколении», — подумал Шеринг. — Кстати, — снова заговорил он, — а как вы меня нашли? — Это было не просто, — ответил громила. — Но мы умеем работать. Чисто, быстро и безболезненно, — добавил он и, покосившись на Шеринга, хохотнул. От этого хохота Шерингу стало еще больше не по себе. — И все-таки мне интересно: как вы меня нашли? — повторил он свой вопрос. — После объясню, — буркнул громила. — Мы пришли. Он остановился возле темного «БМВ» и открыл дверцу. — Залазьте быстрее! Шеринг с учащенно бьющимся сердцем забрался на пассажирское сиденье. Человек со шрамом сел за руль. — Пристегнись, — сказал он. — Поедем быстро, а дорога мокрая. — Тогда, может быть, нам не стоит спешить, — предложил Шеринг, тревожно поглядывая по сторонам. — Место здесь, насколько я понял, глухое. Нам ничто не угрожает, и мы… — А вот это я сам решу, — грубо оборвал его человек со шрамом. — Да, но я… Громила обхватил Шеринга пятерней за плечо и, наклонив к нему уродливое лицо, злобно прорычал: — Ты должен выполнять мои приказы, если не хочешь, чтобы с тобой случилось несчастье. — Но я… — Заткнись! — рявкнул громила. Шеринг испуганно замолчал. «Черт, — с досадой и страхом подумал он. — Поменял одно дерьмо на другое. Что за несчастливая планида?» — Вот так, — кивнул человек со шрамом и, повернувшись лицом к дороге, тронул машину с места. Набирая скорость, «БМВ» покатил по узкой мокрой улочке, взбивая колесами белые облака пены и черных луж. Прямо по курсу, откуда ни возьмись, как черт из табакерки, выскочила коренастая фигура. Человек присел на одно колено и вскинул руки. Шеринг не сразу понял, что в вытянутых руках он держит пистолет. Понял лишь тогда, когда пистолет в его руках трижды оглушительно и сухо рявкнул. «БМВ» подпрыгнул и крутанулся влево. Громила с трудом выровнял машину и прорычал: — Покрышку пробил, сука! Мужчина выстрелил еще раз. Автомобиль завилял, завертелся и, взвизгнув колесами, уткнулся носом в ближайший дом — пассажирской дверью впритирку к стене. Шеринг вскрикнул. Человек на дороге опустил пистолет и побежал к остановившейся машине. Шеринг толкнул дверцу, намереваясь выбраться из салона, но понял, что забаррикадирован. Громила со шрамом пришел в себя быстрее, чем Шеринг. Он выскочил из машины и присел за открытую дверцу. В его руке появился пистолет с глушителем. Не дожидаясь, пока Кремнев добежит до машины, громила тщательно прицелился и несколько раз нажал на курок. Егор вскинул к груди металлический кейс. Пули с искрами и звоном отскакивали от бронированной крышки чемодана. Удары пуль о кейс едва не сбили Егора с ног, но он выстоял и открыл ответную стрельбу. Однако дверца автомобиля надежно прикрывала противника. Шеринг тоже не терял времени даром. Он перебрался на водительское сиденье и повернул ключ в замке зажигания. Потом еще раз и еще… Автомобиль не заводился. Громила со шрамом наконец сообразил, что стрелять нужно по ногам бегущего, но было уже поздно. Подбежав к автомобилю, Егор пнул ногой по дверце, за которой прятался громила. Громила повалился на спину, но в последний момент успел схватиться рукой за дверцу. В этот момент Шеринг наконец завел машину, резко сдал назад и понесся задним ходом в другой конец улицы, волоча по тротуару зависшего на распахнутой двери громилу. Кремнев побежал за ним, на бегу перезаряжая пистолет. Защелкнув обойму, он отбежал в сторону под углом к уезжающему автомобилю, присел, прицелился и выстрелил по колесам. Левое заднее колесо отозвалось громким хлопком. Автомобиль резко вильнул и врезался задним бампером в столб. От удара громила разжал пальцы и, сорвавшись с дверцы, откатился в сторону. Мотор заглох. Человек со шрамом поднялся с тротуара и обескураженно тряхнул головой. Кожаная безрукавка на его спине изодралась в клочья, по обнаженным мускулистым рукам текла кровь, однако громила был еще достаточно силен, чтобы принять бой. В руке у него сверкнуло лезвие ножа. Он принял удобную для боя стойку, но больше ничего сделать не успел — Кремнев, не снижая скорости, налетел на него кейсом и сбил с ног. Затем, не давая громиле прийти в себя, ударил его кейсом по голове. Человек со шрамом дернулся и затих, Кремнев подбежал к автомобилю, распахнул дверцу и, схватив Шеринга за грудки, выволок его наружу. * * * — Кто это? — рявкнул Егор, кивнув на распростертого на асфальте гиганта. — Ну! Быстро! — Я… я… — Слова застряли у Шеринга в горле. Егор хорошенько его встряхнул и заорал: — Что это за татуировка?! Отвечать! Шеринг повернул голову и увидел, что на обнаженном бицепсе громилы наколот щит, пронзенный тремя молниями. — Ну! — рявкнул Егор. — Отвечать! И он снова встряхнул олигарха. Тот вскрикнул и скорчился от боли. — Кажется… у меня сотрясение, — выдавил он. Кремнев схватил Шеринга за руку и рывком поднял его с тротуара. — Я спрашиваю: кто его прислал?! Шеринг молчал. — Ну! — Я не знаю! — крикнул в ответ олигарх. — Не знаю, ясно вам? — Врешь! Ты пошел с ним добровольно, я в этом уверен. — Он затащил меня в машину! Я ничего не смог поделать! Егор поднял руку, сжимающую пистолет, и с угрозой проговорил: — Будешь молчать — отстрелю палец! Шеринг посмотрел на него грустным взглядом и вдруг усмехнулся. — Вы смешны, — хрипло сказал он. — Смешны и нелепы. Во всем. В своем дешевом героизме, в своих фальшивых угрозах. У вас даже походка смешная. Вы когда-нибудь видели себя со стороны? Кремнев стиснул зубы. Шеринг вгляделся в его искаженное гневом лицо и снова усмехнулся. — Вы хотите отстрелить мне палец? Да ради бога. Я даже сам помогу вам. — Олигарх поднес ладонь к стволу пистолета. — Пожалуйста. Стреляйте. Какой палец вам нужен?.. Этот? Или этот? А хотите, все сразу? Произнося эти слова, Шеринг по очереди приложил к стволу пальцы. Егор молчал, наливаясь кровью и злобой. Шеринг издевательски засмеялся? — Я так и знал, — с иронией произнес он. — Кишка тонка, дружок? А я думал, вы… Внезапно Шеринг осекся, наткнувшись глазами на холодный взгляд Кремнева, и вдруг выдохнул: — О нет. Пистолет, оглушительно рявкнув, дернулся в руке Егора. В следующий миг Шеринг издал громкий рев, схватился за простреленную ляжку и повалился на тротуар. * * * Московское небо было затянуто тучами. Моросил дождь. Мокрые верхушки деревьев тихо раскачивались на студеном ветру. «Вот и погода за окном паршивая, — подумал генерал Рокотов, мрачно посасывая трубку. — Когда уже выглянет солнце? А впрочем… не все ли равно. Солнце на небе или тучи — а дело все равно дрянь». Он отвернулся от окна и взглянул на мужчин, сидящих за столом совещаний. Генерал Лямин был, как всегда, сдержан. Его сухое бухгалтерское лицо не выражало абсолютно ничего. А стекляшки золотых очков отражали свет лампы, не давая разглядеть выражение глаз. Генерал Зубов, обычно молодцеватый, красивый, подтянутый, сейчас сидел за столом с унылым видом и больше походил на провинившегося школьника, чем на боевого офицера. Его адъютант полковник Уколов выглядел еще хуже. Он с тревогой посматривал не только на генерала Рокотова, но и на своего шефа. Сидеть меж двух огней ему явно было неуютно. Рокотов пососал трубку, надеясь успокоиться, но успокоения ему трубка не принесла. Тогда он вынул ее изо рта и резко произнес: — Прокрутите еще раз. Полковник Уколов протянул руку к DVD-проигрывателю и нажал на кнопку. На экране плазменного телевизора появились, кадры журналистского репортажа: особняк Шеринга, полицейские машины, трупы в санитарных мешках, фото Шеринга в усах и бакенбардах. Рокотов смотрел на экран с мрачным вниманием. Трубка в его руке потухла, но он этого не заметил. Между тем камера укрупнила деталь на обнаженной руке одного из погибших, это была татуировка в виде трех молний, пронзающих рыцарский щит. — Стоп! — приказал Рокотов. Уколов поспешно нажал на «паузу». — Чуть назад, — распорядился генерал. Уколов отмотал назад. На экране вновь появился кадр с татуировкой. На этот раз полковник нажал на кнопку «пауза» вовремя. — Знакомый символ, — мрачно изрек Рокотов и ткнул трубкой в экран телевизора. — Давайте по существу. В группе захвата знали, что Шеринг в розыске. Знали его имя и фамилию. Но никто из погибших не владел информацией, что Шеринг — главный свидетель по делу Соркина. Рокотов сунул в рот трубку, но поняв, что она потухла, с досадой вынул ее изо рта. — О чем это говорит, товарищи офицеры? — обратился он к собравшимся. — О том, что «крот» среди нас, — таким же мрачным голосом ответил генерал Зубов. По столу пронесся вздох. Рокотов оглядел потемневшие лица мужчин и кивнул: — Да, «крот» среди нас. Генерал Лямин. Генерал Зубов. Полковник Уколов. Полковник Козырев. И я. Нас пятеро. Пятеро человек, которые были посвящены в подробности операции. — Прошу прощения, — тихо заговорил генерал Лямин и поправил костлявым пальцем очки. — Дмитрий Алексеевич, — обратился он к сидящему рядом Зубову, — а ваш человек на Мальте… как его там… — Солодов, — подсказал генерал Зубов. Лямин кивнул: — Да, Солодов. Он вообще в курсе, кого, сопровождает Кремнев? Зубов покачал красивой головой: — Нет, конечно. Лямин кивнул: — Понятно. Какая задача поставлена непосредственно перед ним? Генерал Зубов досадливо поморщился, но тут же взял себя в руки, и лицо его вновь стало непроницаемо-спокойным. — Солодов спрячет их в надежном месте до прибытия конвоя, — сказал он Лямину. — Для этого задания мы отобрали десять лучших агентов. Под их охраной Шеринг будет сопровожден к самолету. Лямин недовольно заерзал на своем месте. Рокотов посмотрел на него и нахмурился. — Виталий Сергеевич, есть возражения? — поинтересовался он. — Ну… — Генерал Лямин поправил бледным пальцем очки. — Я бы прямо сейчас отправил туда роту спецназа, и делу конец. Зубов даже привстал на месте. — Роту спецназа?! — с сарказмом произнес он. — То есть рассекретить операцию? И получите вы вместо Шеринга дырку от бублика. — С Кремневым мы и так ее получим, — сказал на это Лямин. — У этого рязанского Рэмбо, извините, слишком много мочи в организме. Прикажете ждать, когда она ему в голову стукнет? Рокотов перевел взгляд на Зубова, как бы ожидая, какой контрдовод станет в этой схватке генералов решающим. И Зубов не заставил себя ждать. — Хотите пари? — с мягкой улыбкой обратился он к Лямину. — Если Кремнев провалит операцию, я сниму свои погоны. А если нет… — Если провалит — снимете оба, — договорил за него генерал Рокотов. На руке у генерала Рокотова запиликали часы, оповещая о времени приема лекарства. Рокотов достал из внутреннего кармана пиджака флакон с таблетками, открыл его и вытряхнул две таблетки на ладонь. Затем, не глядя на присутствующих, забросил таблетки в рот. — Гадость, — сказал он, поморщившись. Убрав флакон обратно в карман, Рокотов повернулся к генералу Зубову. — Дмитрий Алексеевич, вы ведь отправили на Мальту психолога? — Да, — нехотя признал Зубов. — Еще до начала операции. Рокотов мрачно усмехнулся: — Значит, теперь ваш психолог торчит на Мальте без работы. — Зачем он вообще понадобился? — спросил недовольно генерал Лямин. — Я уже объяснял: у Шеринга время от времени случаются психологические срывы, — с плохо скрываемым раздражением ответил ему Зубов. — Вы ведь не хотите, чтобы на суде давал показания сумасшедший? Рокотов вздохнул и заметил с грустной усмешкой: — Мне он сейчас нужен больше, чем Шерингу. Лямин искоса посмотрел на генерала Зубова и сипло пробормотал: — Если мы не направим Кремневу подмогу, Шерингу уже сегодня понадобится не психолог, а гробовщик, Рокотов взглянул на Зубова. — Дмитрий Алексеевич, может, правда? Они уже и так наделали много шуму? Кто знает, на что еще способен этот Кремнев. Вспомните недавнее дело. Тогда, так же как сейчас, из всей группы выжил один только Кремнев. Это наводит на определенные мысли, не правда ли? И эти мысли мне не слишком нравятся. — Это свидетельствует о высоком профессионализме Кремнева, — возразил Зубов. — Только и всего. Если бы все наши парни были такими же… — От Мальты бы камня на камне не осталось, — с язвительной усмешкой докончил за него генерал Лямин. Зубов окинул его невысокую сухопарую фигурку холодным взглядом. — Что бы там ни произошло, — с нажимом отчеканил он, — а я ручаюсь за своего человека. — Хорошо-хорошо, — погасил его напор генерал Рокотов. Он вздохнул и непроизвольным жестом приложил ладонь к груди. Зубов, Лямин и Уколов взглянули на него тревожно. «Старик» выглядел неважно. Его смуглое лицо, похожее на запеченный картофель, еще больше осунулось, а под глазами провисли, чтобы уже никогда не исчезнуть, морщинистые старческие мешки. В дверь постучали. — Войдите! — откликнулся Рокотов. В кабинет бодрой походкой вошел адъютант Рокотова — полковник Козырев. — Владимир Тимофеевич, здесь то, что вы просили. — Он протянул генералу какую-то бумагу. Рокотов взял бумагу, достал из кармана очки, водрузил их на переносицу, пробежал бумагу взглядом, вздохнул и протянул Лямину. Лямин, ознакомившись с бумагой, передал ее Зубову, то*г — своему заместителю, полковнику Уколову. Это была ксерокопия какого-то официального документа. В центре документа красовалось изображение щита, пробитого тремя молниями. Рокотов снял очки и убрал их в карман. — Все ознакомились? — поинтересовался он. — А теперь объясните мне кто-нибудь: что забыла в, этом деле террористическая группировка «Стрелы Зевса»? * * * Это была чистая и широкая улица с рядами богатых домов за массивными железными заборами высотой в два человеческих роста. Их фасады большей частью были скрыты от посторонних взглядов буйно разросшейся зеленью — деревьями и высокими экзотическими кустарниками, ветви и цветы которых оплетали прутья оград до самых пикообразных верхушек. У одного из таких заборов притормозил белый «форд». Первым из салона выбрался высокий широкоплечий мужчина с хмурым, плохо выбритым лицом. Это был Егор Кремнев. Оказавшись на улице, он открыл заднюю дверцу и буквально выволок из машины вялого и бледного Шеринга. — Живой? — поинтересовался Егор. Шеринг не ответил, но метнул в Кремнева полный злобы и презрения взгляд. — Значит, живой, — с усмешкой констатировал Егор. Он посадил Шеринга на тротуар, а сам повернулся к «форду». Шеринг, левая нога которого была перебинтована прямо поверх штанины, побледнел и скорчил гримасу, явственно дающую понять, что никаких приятных ощущений от подобного обращения он не испытывает. Кремнев снял «форд» с тормозов и хорошенько подтолкнул. Автомобиль медленно покатился вниз по улице. Кремнев проследил за ним взглядом и удостоверился, что «форд» отъехал на значительное расстояние от дома. Затем снова повернулся к раненому олигарху. — Плохо выглядишь, — сказал Егор. — Меня тошнит, — процедил сквозь зубы Шеринг. — Наверно, съел что-нибудь не то, — издевательски предположил Егор. — Ладно. А теперь давай потихонечку вставать. Однако «потихонечку» не получилось. Егор просто схватил олигарха за шиворот и рывком поставил его на ноги. Шеринг покачнулся и застонал. — Палач, — со слезами на глазах проговорил он. — Переживешь. Пошли в дом. Придерживая тяжелеющего шаг за шагом олигарха, Егор подвел его к чугунной калитке с узором из кованых листьев. В калитке виднелась прорезь электронного замка. Егор сунул в прорезь магнитную карточку, которую получил от Солодова. Калитка пискнула и открылась. — Смотри-ка, сработала, — усмехнулся Егор. — Ну, пошли, чего встал? Кремнев и сильно хромающий Шеринг вошли во двор и заковыляли по песчаной дорожке к двухэтажному белокаменному особняку с балконами. Закругленный козырек дома подпирали четыре мраморные колонны. Автоматическая видеокамера на верхушке ограды оглянулась вслед нежданным гостям. Потом снова повернулась в сторону улицы. — Хорошо, что на улице темно, — заметил Егор. — Отвезите меня в больницу! — вдруг потребовал Шеринг. — Обойдемся без больницы, — возразил Кремнев. — Я сам тебя вылечу. — Боже, почему ты дозволяешь ему так со мной обращаться? — взмолился пропотевший от боли Шеринг. — Потому что на моей стороне правда, — спокойно ответил ему Егор. — И я надеюсь, что рано или поздно ты это поймешь. — Боже, почему ты отдал меня на растерзание такому непроходимому тупице? — вновь запричитал Шеринг, но на этот раз с явственным оттенком иронии. — Я бы предпочел отдать себя в руки умному и образованному палачу. — У тебя еще будет такой шанс, — заверил его Кремнев. — Давай, поднапрягись — остался последний рывок! Разведчик и олигарх поднялись по широким ступеням и остановились у большой двустворчатой двери из мореного дуба. Кремнев прислонил Шеринга к стене. — Стой здесь. И не вздумай убежать! — Поц, — поморщился Шеринг. Егор тихо засмеялся и скрылся за деревьями сада. Шеринг видел, как присевший на корточки Кремнев что-то достает из чудо-кейса и закапывает в песок на дорожке, ведущей к особняку. Затем его фигура мелькнула за кустами в другом конце сада. Там он снова наклонился и вновь поколдовал с содержимым чудо-кейса. В глазах у Шеринга все поплыло, он понял, что вот-вот потеряет сознание. Но этого олигарх допустить не мог, поэтому изо всех сил взял себя в руки. Приступ головокружения прошел, и сознание снова прояснилось. Шеринг улыбнулся своей маленькой победе. О нет, он не будет падать в обморок, как какая-нибудь чувствительная девушка, и не доставит удовольствия этому неандертальцу с железными узлами вместо мускулов и соломой вместо мозгов. Однако новый приступ боли едва не «выключил» Шеринга. Он даже стал сползать по стене, но тут на крыльцо взбежал Кремнев. — Куда? — насмешливо сказал он и подхватил падающего Шеринга. — Помирать команды не было. Тем более у ворот лазарета. Егор сунул электронный ключ в прорезь дверного замка, и дверь с тихим щелчком приоткрылась. * * * Кремнев и Шеринг ввалились в прохладный викторианского стиля вестибюль. Стены были увешаны портретами и пейзажами конца XVIII века. В основном полотнами Гейнсборо и Хогарта. На малахитовых подставках по бокам широкой каменной лестницы красовались мраморные бюсты Вольтера и Бомарше. Кремнев втащил олигарха в просторный зал с высоченными потолками, уставленный по периметру высокими книжными стеллажами. На полках ровными рядами выстроились тома в дорогих кожаных переплетах. В центре комнаты стоял огромный стол красного дерева, а рядом с ним — кресло, обитое бархатом. Шторы на окне были задернуты. Вдоль левой стены располагался небольшой стеклянный стеллаж с сувенирными безделушками и телефонным справочником. Правую стену занимала огромная копия картины «Переход Бонапарта через перевал Гран-Сен-Бернар». На переднем плане — Наполеон, гарцующий на черном жеребце, на втором плане надрывались артиллеристы, толкающие в гору тяжеленную пушку, а мимо лихо, можно даже сказать легкомысленно, проносилась французская конница. У зашторенного окна стояли старый кожаный диван и два кресла из того же гарнитура. Напротив — широкоэкранный плазменный телевизор и одежный шкаф-купе, растянувшийся почти на всю стену. Еще одна открытая дверь вела в ванную. Шеринг тяжело опустился на диван и, откинувшись на спинку, с тяжелым стоном вытянул вперед простреленную ногу. Егор грохнулся в кресло и по-мужицки, тыльной стороной ладони, вытер со лба пот. Затем потянулся к пульту и включил кондиционер. От кондиционера потянуло приятной прохладой, и Кремнев блаженно растянулся в кресле. — Не-е-ет, — с облегчением вздохнул он, — если у меня когда-нибудь будет свой дом, то только там, где лес и прохладно — в какой-нибудь Карелии. Он на секунду прикрыл глаза, и на его усталом лице заиграла беззащитная детская улыбка. Шеринг взглянул на него хмуро. — Хотите дом в Карелии? — осведомился он хриплым голосом. Кремнев открыл глаза и криво ухмыльнулся. — Это все чепуха, мысли вслух. Он легко поднялся с кресла, подошел к деревянной панели, взялся за бронзовую ручку и потянул на себя. Панель оказалась дверцей холодильника. Егор взял с полки две бутылки минеральной воды. Одну швырнул Шерингу. К другой жадно приложился сам. Напившись воды, Шеринг прикрыл глаза и посидел так несколько секунд. Затем открыл их, взглянул на Егора и сухо сказал: — Поможете мне выжить, будет вам дом. В Карелии. — Да что ты говоришь? — хмыкнул Кремнев. — Только то, что вы слышите. И я не шучу. Кремнев включил телевизор. На восьми сегментах широкого экрана появились знакомые виды: фасад особняка, вестибюль на первом этаже, коридор второго этажа, дорожки парка. — Вроде все чисто, — сказал он и повернулся к Шерингу. Тот был бледен и угрюм. — Как нога? — поинтересовался Кремнев. Олигарх взглянул на Егора исподлобья и процедил сквозь зубы: — А вы как думаете? — Думаю, побаливает. — Очень прозорливое замечание. — Ничего. Сейчас мы ею займемся. Егор подошел к дивану и присел рядом с Шерингом. Затем осторожно приподнял его ногу и снял влажную от крови повязку. Шеринг закусил губу, чтобы не застонать. — Сейчас будет немного больно, — предупредил Егор и, действуя так же осторожно, оторвал ткань, прилипшую к засохшей ране. Шеринг побледнел еще больше, его начал потряхивать мелкий озноб. Однако губы его были плотно сомкнуты, и он ни разу не застонал. — Молодец, — похвалил Кремнев. — Настоящий воин. Шеринг заставил себя усмехнуться. — Да уж… Кстати, насчет домика в Карелии — это я на полном серьезе… А если ногу мне сохраните, исполню второе ваше желание. Конечно, в рамках разумного. — У меня нет разумных желаний, — с иронией ответил Егор. — Я маньяк. — Но даже у маньяков бывают безопасные для окружающих желания. Должно быть такое и у вас. Егор на секунду задумался и кивнул: — Есть полезное желание. Хочу, чтобы таких, как ты, совсем не стало. Егор вновь склонился над раной и тщательно ее осмотрел. Рана вспухла по краям и сочилась сукровицей. — Ну, этого не дождетесь, — хрипло сказал Шеринг. — Такие, как я, будут всегда. Потому что мы — соль земли. Подумайте еще, время у вас ecть. — Ошибаешься, Моня, — проговорил Егор, подтягивая к себе металлический кейс. Он открыл кейс и достал упаковку одноразовых шприцев, пузырек с какой-то жидкостью и пузырек с желтым порошком. — Времени, его всегда в обрез, — продолжил Егор, открывая пузырек. — Особенно в моей профессии. В любой момент — бац! — и ты уже там. А там за все спросят. Кремнев начал обрабатывать края раны перекисью водорода, и Шеринг дернулся. — Тихо-тихо, — сказал Егор. — Не так уж это и больно. Шеринг разомкнул запекшиеся губы и выдохнул: — Вас… спросят. А я атеист. Олигарха снова передернуло — то ли от боли, то ли от усиливающейся лихорадки. Кремнев, занимаясь раной, кивнул: — Вот-вот. И за это тоже спросят. — Он осторожно промокнул рану тампоном. — Отличная дырка. Ну просто прелесть что за дырка. — Я рад, что вам нравится, — отозвался, стиснув зубы, Шеринг. — Но хотелось бы услышать что-нибудь… более… дельное. — Дельное? Запросто. Кость не задета. Мастерство, как говорится, не пропьешь. — Это вы о себе? — Конечно. Шеринг вновь дернулся и зашипел от боли. — Вильгельм Телль хренов, — тихо пробормотал он. Егор промокнул рану, убрал тампон и взялся за шприц. Шеринг следил за его действиями с опаской. — Вот вы меня ранили, — проговорил он, превозмогая боль. — А если что, как я побегу? — Как-нибудь, — не поднимая головы, ответил Кремнев. — Главное, чтобы недалеко. Сейчас будет больно. — Можно подумать, что до этого мне не… Егор воткнул шприц чуть повыше раны, и Шеринг едва не вскрикнул. Его лоб покрылся испариной. Кремнев начал медленно вводить лекарство. — Как… неприятно, — выдохнул Шеринг. Олигарх поджал губы, отчего лицо его стало напоминать страдальческую маску. — Сейчас будет легче, — пообещал Егор. Щеки Шеринга своею бледностью напоминали известку. Испариной покрылось уже все лицо. Дрожь перешла в приступ безудержной крупной лихорадки. — О, да ты, я вижу, совсем скис, — констатировал Егор, взглянув на олигарха. Он вынул иглу и промокнул ранку ватным тампоном. Затем поднялся и направился к одежному шкафу. Порывшись в шкафу, он нашел плед, вернулся и заботливо укрыл им лихорадочно дрожащего Шеринга. — Благодарю, — пробормотал тот, кутаясь в плед. — Долго меня еще так будет… трясти? — Нет, — заверил его Кремнев. — Завтра будешь как огурчик. — Это… вряд ли. — Попомни мое слово. Это не первая рана в моей жизни. Главное, чтобы в рану не попала инфекция, а остальное — ерунда. Слопаешь кусок мяса, и через пару дней от раны не останется и следа. — Надеюсь… что… так и будет… Шеринг закрыл глаза и вскоре задремал. * * * Командировка обещала стать захватывающей. За всю свою жизнь Мария Коломеец еще не забиралась так далеко от дома. Да и само название конечного пункта звучало как строка из какого-нибудь детективноромантического фильма. Марии почему-то вспомнился «Мальтийский сокол» с Хамфри Богартом. Еще она вспомнила о своем любимом художнике Микеланджело да Караваджо, который прятался на этом острове от преследований кредиторов и карательным органов. Он тут даже написал несколько знаменитых полотен и, кажется, был посвящен в рыцари. Возможно, Мария что-то путала, но это было не важно. Важно было то, что отныне — с этой вот командировки — для нее, в сущности, начиналась новая жизнь. Она была рада отъезду из Москвы и по другой причине. Ухаживания полковника Уколова вначале польстили Марии. Он был мужчина симпатичный и вполне обаятельный. Настоящий полковник! Однако, посидев с ним час в ресторане, Маша готова была бежать от этого полковника за тридевять земель. Что-то в нем было неприятное, что-то неуловимо противное. Что именно — Маша и сама бы не смогла объяснить. Это было на уровне интуиции. Как у зверюшек. Кошка, если не сильно голодна, никогда не станет есть то, что ей не нравится. Хотя объяснить причину своей неприязни она не сможет. Все на уровне инстинктов. Вот так и в, случае с Уколовым. Перед командировкой, проводя инструктаж, полковник замучил ее своими любезностями и намеками. Однако на этот раз Мария была с Уколовым холодна, чему он, кажется, сильно удивился. Как бы то ни было, но теперь она далеко от Уколова. А когда вернется, первоначальный уровень отношений в новом коллективе (уровень, при котором она всего лишь жалкий новичок, обязанный «заглядывать в рот вышестоящим») для Марии уже будет пройден. В гостинице она хотела сразу же, оставив вещи в номере нераспакованными, отправиться на прогулку. По преодолела первоначальный импульс, расценив его как чистейшей воды ребячество. Первым делом она отправилась в душ. После душа оделась, подкрасила губы и глаза и решила спуститься в ресторан отеля — пообедать. Однако по пути к ресторану в сумочке у Марии зазвонил телефон. — Добрый день, — произнес в трубку незнакомый мужской голос. — Я говорю с Марией Ивановной Коломеец? — Да. Здравствуйте. — Я ваш коллега, и зовут меня Хосе. Вы уже расположились? — Да. — Теперь, вероятно, собираетесь пообедать? — Совершенно верно, — с улыбкой ответила Мария, уловив едва различимые запахи яств, доносившиеся из ресторана. — К сожалению, с этим пока придется повременить, — огорчил ее собеседник. — Вам нужно срочно приступить к работе. Услышать такое было досадно, но Мария нисколько не расстроилась. Работа есть работа. За этим она сюда и прилетела. — А… — начала было Мария, но собеседник упредил все ее вопросы. — На улице, прямо напротив выхода из отеля, вас ждет машина — белый «сааб». Водитель одет в белую ветровку и синюю бейсболку. Садитесь в машину, и она довезет вас до места работы. — Хорошо. — Еще раз извините, что не дал вам пообедать. Думаю, этот вопрос мы решим. — Да ничего страшного. — До встречи. — А когда я… Трубка ответила короткими гудками. Мария убрала телефон в сумочку, с вожделением посмотрела в сторону ресторана, вздохнула и направилась к выходу из гостиницы. Белый «сааб» ждал ее аккурат там, где сказал таинственный Хосе. Водитель в белой ветровке и синей бейсболке, молодой парень лет двадцати двух, смуглый, симпатичный и крепкий, завидев приближающуюся Марию, выскочил из машины и открыл ей дверцу. — Вы очень любезны, — сказала Маша по-испански. Она успела пролистать разговорник и, благодаря отличной памяти, сумела запомнить полтора десятка фраз. Водитель улыбнулся и кивнул, но при этом не произнес ни слова. «Здорово его вымуштровали, — подумала Мария. — Ни слова без особой нужды. А может, он немой?» Когда сели в машину, Маша как бы невзначай поинтересовалась: — Вы не говорите по-русски? Водитель посмотрел на нее в зеркальце заднего обзора и улыбнулся. Поскольку ответа не последовало, Маша так и не поняла — немой у нее водитель или он просто предпочитает не вступать в диалог. Тогда она задала вопрос по существу: — Куда мы едем? Водитель уже тронул машину с места, и на вопрос Марии просто неопределенно махнул рукой — дескать, туда. Маша поняла, что поболтать по дороге не получится. Что ж, тогда она будет любоваться видами. Решив так, Мария стала смотреть в окно на проносящиеся мимо деревья и дома. Так они ехали около двадцати минут. Домов за окном не осталось, теперь там были лишь деревья. Вдруг водитель притормозил и свернул с дороги к деревьям, на какую-то едва заметную тропу. Мария этому нисколько не удивилась — ведь странности входили в специфику ее работы. «Это все, конечно, интересно, — подумала она с легкой досадой. — Но не слишком ли много тайн?» Она вдруг вспомнила свое последнее место работы. Уютный офис в центре Москвы, четкое расписание, никаких сюрпризов, все просчитано и известно на месяцы вперед. Но не потому ли она оттуда ушла? Не слишком ли монотонной и скучной стала работа? Возможно. Но, с другой стороны, разве любимая работа может быть «скучной и монотонной»? Нет, дело вовсе не в этом. Тогда в чем?.. В опостылевших физиономиях коллег?.. Не слишком ли много мизантропии? Мария себя осадила: «Нашла время об этом думать!» И решительно выбросила эти мысли из головы. Еще минут пять ехали по тропе, затем машина остановилась. — Мы приехали? — спросила Мария. Водитель улыбнулся и кивнул. Затем он быстро выбрался из машины и подошел к задней дверце. «Какой предупредительный, — не без удовольствия подумала Мария. — Вот бы у нас в России все водители были такими». Симпатичный водитель открыл дверцу, и Мария подала ему руку. Водитель улыбнулся ей, взялся за протянутую руку и вдруг, когда Маша уже готова была выйти, сунул голову в салон и накрыл ее лицо платком. Мария вскрикнула и хотела оттолкнуть его, но водитель схватил ее за руки и, крепко удерживая, уставился ей в лицо. Мария почувствовала головокружение и страшный приступ сонливости. «Я умираю!» — с ужасом успела подумать Мария и в следующую секунду потеряла сознание. * * * — Ну? Как ты себя чувствуешь?.. Эй, ты еще спишь или притворяешься? Шеринг открыл глаза, но тут же зажмурил их qt яркого света. Затем снова открыл и удивленно огляделся. — Где я?.. — Тут он увидел перед собой Кремнева и все вспомнил. Выражение его лица снова сделалось кислым. — Вижу, ты меня узнал, — усмехнулся Егор. Шеринг понял, что лежит в постели, под белым покрывалом, в одном лишь нижнем белье. — Это вы меня… сюда? — спросил он. Егор кивнул: — Угу. Попробуй пошевелить ногой. Шеринг попробовал и скривился от боли. — Болит. — Я знаю, — кивнул Кремнев. — Пока ты спал, я сделал тебе перевязку. Рана затягивается. Опухоль спала. Инфекции нет. Считай, что ты родился в рубашке. — Я бы предпочел родиться в бронежилете, — вяло отшутился Шеринг. — От этого ранения он бы тебя не спас, — заметил Егор. — Давай поднимайся с постели. Шеринг зевнул и передернул плечами: — Можно я еще посплю? — Нет. Я приготовил завтрак. Нужно его съесть, пока не остыл. Только сейчас ноздри Шеринга уловили запах жареного бекона. Желудок его тотчас же свело судорогой. — Черт… Я и не думал, что так хочу есть, — сказал он и откинул покрывало. Егор протянул ему руку, но Шеринг сделал вид, что не заметил этого, и поднялся сам. — Ну, как? — спросил Кремнев. — Нога-то? Могло бы быть и лучше. Шеринг ступил на больную ногу, постоял на ней несколько секунд, а затем медленно заковылял в сторону туалетной комнаты. Спустя двадцать минут он вошел на кухню — выбритый, умытый и заметно приободрившийся. — Что это за место? — спросил он у Егора, усаживаясь за стол. — «Перевал». Специально для таких заблудших душ, как мы, — ответил Кремнев, уплетая яичницу с беконом. — Об этом месте вам рассказал тот человек ? — Смотря кого ты имеешь в виду, — резонно заметил Кремнев. — Мужчину, с которым вы вчера встречались. Вашего связного, или кто он там такой. — Кем бы он ни был, но его больше нет, — сказал Егор. — Ты давай налегай на мясо и яйца. Тебе необходим белок. Впрочем, Шеринг и без понуканий Кремнева охотно взялся за вилку и нож. — В жизни не ел ничего вкуснее! — похвалил он. Несколько минут мужчины молча набивали пустые желудки. Лишь покончив с последним кусочком бекона, они позволили себе продолжить беседу. — Каковы наши дальнейшие планы? — осведомился Шеринг, наливая себе апельсиновый сок. — Те же, что и вчера. Спасти свои задницы и добраться до России. — Со вчерашнего дня мы не сильно в этом продвинулись, — скептически заметил Шеринг. — Ты ведь жив, — пожал плечами Егор. — Вот это-то и странно, — уныло заметил Шеринг. Он отхлебнул сока и почмокал губами: — Неплохо. Не думаю, что нам удастся добраться до России. Но в любом случае помните о моем обещании. — Насчет домика в Карелии? — усмехнулся Егор. — Да. — Допивай свой сок. Олигарх обхватил чашку обеими руками, но вдруг задрожал. Чашка отстучала о его зубы бойкую дробь. — Что-то меня… Шеринг выронил чашку из рук. — А, черт! — выругался Егор. Кремнев встал со стула и вышел из кухни. Вскоре он вернулся со шприцем в руке. — Время укола, — объявил он и присел возле ноги Шеринга. Шеринг отвернулся. Когда игла вошла в ногу, он поморщился и пробормотал слабым голосом: — Все совсем не так, как вы думаете. — Ой, е, — усмехнулся Егор. — Это что, начало бреда? — Совсем не так, — повторил Шеринг хрипло. Егор вынул шприц. — Ничего, Мойша. Это просто укол. Скоро станет лучше. Шеринг взглянул на Кремнева и усмехнулся: — Лучше? Вот это правильное слово. Мы с Генкой тоже хотели, чтобы стало лучше… Мечтали страну поднять… Какие были мысли… Планы… Сделать хоть один раз в жизни так, как положено… Шеринг удрученно качнул головой. На лице его отобразилось страдание. — Все мы начинаем одинаково: честно и чисто… С больших помыслов… — Голос олигарха дрогнул. — Вся беда в том, что мы плохо знаем самих себя, дружок. Да, в этом-то все и дело… — Шеринг хрипло вздохнул. Егор смотрел на олигарха внимательно и чуточку насмешливо. Это был не бред, однозначно. Скорее — что-то вроде исповеди. Хотя многие исповеди получаются похожими на бред, потому что только в предсмертном бреду и могут быть произнесены. Но Шеринг умирать явно не собирается. Его лихорадка закончилась так же внезапно, как началась. А вместе с ней закончился и его скомканный, так и не выросший до размеров искреннего покаяния монолог. Олигарх мрачно взглянул на свою забинтованную ногу. — Странно… — пробормотал он. — Что «странно»? — не понял Кремнев. Шеринг удивленно приподнял брови: — Не болит. И озноб меня больше не бьет. Егор вздохнул: — Жалко. Ты только что был похож на человека. Он отпустил ногу Шеринга, поднялся, прошел к телефону и снял трубку. Шеринг побледнел и вскочил на ноги. Кривясь от боли, он резво допрыгнул на одной ноге до полки с телефоном и попытался отнять трубку. — Нет! — крикнул он взволнованно. — Звонить нельзя! Никому, ясно?! Кремнев взглянул на него недовольно и удивленно. — Мы на особо секретном объекте, Моня, — сказал он. — Расслабься. Шеринг нетерпеливо мотнул головой: — До этого все тоже было особо секретным! Помнится, вы уже кому-то звонили! Кроме смешного пароля, все остальное было очень грустно! Шеринг вырвал из пальцев Егора трубку и заковылял с ней к столу. — Ты, я вижу, совсем оборзел, — мрачно констатировал Кремнев. — Отдай трубку! — Нет! — крикнул Шеринг и прижал телефон к груди. — Вы нас погубите, как вы не понимаете?! Кремнев нахмурился и шагнул к олигарху. — Отдай телефон, Моня! — с угрозой проговорил он и протянул руку. Шеринг отступил к окну, по-прежнему прижимая трубку к груди так крепко, что у него побелели пальцы. — Мне никто не позволит вернуться в Россию живым, — взволнованно проговорил он. — Моя смерть будет на вашей совести. Вы готовы взять на душу этот грех? — Можешь не сомневаться, — заверил олигарха Кремнев. — Отдай трубку! Олигарх снова попятился и прижался ягодицами к подоконнику, угрюмо глядя на Егора. — Ты что, решил со мной подраться? — хмыкнул Кремнев. — Только если вы меня к этому вынудите, — ответил Шеринг, протянул руку и схватил со стола нож. — Вот как? — вскинул брови Кремнев. — Вот так, — ответил Шеринг и выставил нож перед собой. — Гм… — Кремнев посмотрел на нож, затем перевел взгляд на бледное лицо олигарха. — Никогда бы не подумал, что ты такой трус. — Я не трус, — сухо сказал Шеринг. — Но я не хочу пропадать ни за грош. Я не боюсь палачей, но сам класть голову на плаху не стану. Это не в моих правилах. — И не в моих, — сказал Егор. — Я тоже не хочу погибать. Поэтому я сделаю все, чтобы мы оба выжили. Просто поверь мне на слово. Шеринг покачал головой: — Нет. Я не… Кремнев шагнул вперед и точным ударом выбил нож из подрагивающей руки Шеринга. Затем вырвал у него телефонную трубку. — Еще раз так сделаешь — сломаю вторую ногу, — пообещал Егор, едва сдерживая ярость. Он отшвырнул ногой нож, затем повернулся к олигарху боком и быстро набрал нужный номер. — Нам конец, — выдохнул Шеринг и обессиленно опустился на стул. * * * Ответа пришлось ждать недолго. После второго гудка трубку на том конце сняли. — Да, — услышал Егор властный голос генерала Зубова. — Это я, Кремнев. Шеринг прерывисто и тяжело вздохнул и трагически прикрыл лицо рукой. — Почему ты звонишь мне? — сухо осведомился Зубов. — Я понимаю, что не должен был звонить вам, Дмитрий Алексеевич. Но дела плохи. Уколов отправил меня к Солодову, а там уже ждала засада. Я-то отстрелялся. А вот Солодова… Ну, вы поняли. Зубов помолчал. Затем сказал: — Давай-ка, на всякий случай, обойдемся без имен. — Да, извините. — А теперь четко и по порядку. Связной погиб? — Да. — Что с грузом? — Груз в порядке. — Где вы сейчас? — Мы на «Перевале». На том конце провода раздался вздох облегчения. — Молодец. Теперь слушай сюда, сынок. В штабе завелся предатель. Уколову больше не звонить. Никому не звонить. Только мне. Ты понял? — Так точно. — Егор покосился на Шеринга и проговорил, понизив голос: — Я все понял. Но я бы на вашем месте заслал сюда взводик спецназа. — Я этого не сделаю, — спокойно ответил Зубов. — И в первую очередь из-за тебя. Взвод он, конечно, в полтычка все проблемы решит. К сам-то ты как реабилитироваться будешь? За Колумбию, за гибель товарищей? Кремнев стиснул трубку. Он не знал, что ответить. — Я… — Ты мне героем нужен, — снова заговорил генерал Зубов. — Героем! Я за тебя погонами поручился. Понял? Одному тебе, конечно, не выкарабкаться. Я пришлю пару надежных людей и попытаюсь сделать это как можно скорее. — Хорошо. — Оставайтесь на «Перевале» и ждите. — Понял. — До связи. — До связи. Кремнев положил трубку на базу и задумчиво нахмурил лоб. Шеринг прикрыл лицо ладонями и простонал: — Ну, все. Скоро здесь будет человек сто. От нас с вами только кровавые Ошметки полетят. Он отнял ладони от лица и порывисто вскочил, но, пронзенный болью, упал обратно в кресло. — Черт бы вас побрал, Кремнев! Я теперь даже убежать не смогу. — Не беспокойся, — холодно ответил Егор. — В случае опасности я тебя унесу на собственном горбу. Он сел на стул и налил себе апельсинового сока. Шеринг посмотрел, как он пьет, мрачно усмехнулся и спросил: — И когда нам ждать гостей? — Как только, так сразу, — ответил Егор. — Это может затянуться, — заметил Шеринг. — Не знаю, как вы, а я хочу принять душ и надеть что-нибудь чистое и свежее. Тут в шкафу наверняка найдется что-нибудь. А потом я еще раз перекушу. — Да ты просто обжора, — усмехнулся Кремнев. — Нет. Но моему организму требуется строительный материал, чтобы рана затянулась, вы сами об этом говорили. А теперь — подайте мне руку и помогите встать. Я иду в ванную. * * * Небо было облачным, но дождем даже не пахло. День выдался приятный — не жаркий и не холодный. Улица в этот полуденный час была пустынна. Белые аккуратные особнячки с ухоженными газонами могли бы порадовать глаз прохожего, но прохожих в этом элитном квартале почти не было. Из-за пригорка, точно черная акула из морских глубин, выплыла черная «ауди» и покатила по пустынной дороге вдоль белых особнячков. В машине сидели четверо мужчин. Один из них, сидевший рядом с водителем, грузный, с черной бородкой, негромко и спокойно проговорил по-испански: — Подъезжаем, парни. Вести себя предельно тихо. Я выйду первым и осмотрюсь. Мужчины закивали. Автомобиль медленно покатил вдоль железной ограды, за которой, под прикрытием деревьев, спрятался особняк перевалочного пункта российской разведки. — Притормози здесь и нырни в переулок, — распорядился мужчина с бородкой. Водитель послушно притормозил на противоположной стороне улицы, подал автомобиль задом и въехал в глухой безлюдный переулок. — Подождем немного, — сказал мужчина с бородкой. Он глянул на часы, затем достал из кармана сигареты и неторопливо закурил. Водитель хотел последовать его примеру, но человек с бородкой сурово на него глянул, и водитель торопливо убрал сигареты в карман. — Просто ждем, — сказал он и выпустил в окно струйку сизого дыма. * * * Контрастный душ, как всегда, подействовал на Егора освежающе. Он вышел из ванной голый по пояс. Бедра его были обмотаны полотенцем. Расчесывая на ходу мокрые волосы, Кремнев направился в комнату. Шеринга он застал на диване перед включенным телевизором. Руки олигарха были скованы наручниками за спиной. Ноги — стянуты неизменным скотчем. Лицо у Шеринга было хмурое и злое. — Час! — рявкнул он гневным, обиженным голосом, завидев Егора. — Вас не было целый час! Кремнев сделал несколько спортивных взмахов руками, несколько раз, согнув поясницу, достал кулаками пола. — Уф, хорошо, — выдохнул он. — Сейчас бы в спортзал. А потом сразу в бассейн. Шеринг возмущенно задергался в кресле. — Это черт знает что такое! — заорал он. — Я хочу в туалет! Меня тошнит! Здесь нечем дышать! — В бассейн, и плавать, плавать, — все с той же блаженной улыбкой проговорил Егор. — Вы слышите, что я вам говорю?! У меня болят руки! Ваш идейный единомышленник Адольф Гитлер был бы счастлив при виде этой картины! — Да ладно тебе, — небрежно проговорил Кремнев. — Чего так разоряться? Сейчас освобожу. Он подошел к Шерингу и быстро освободил его руки и ноги от пут. Шеринг потер затекшие кисти и поморщился. — Ну, зачем все это, а? — жалобно спросил он. — Что вам может сделать раненый интеллигентный еврей? — Да все, что угодно, — ответил Кремнев. — Сила интеллигентного еврея — в его хитрости. А это покруче, чем простая мускульная сила, которой тебе сейчас явно недостает. — Вы правы, — выдохнул Шеринг. — Силы мне недостает. Помогите мне! — капризно потребовал олигарх и протянул руку. Кремнев крепко сжал его ладонь. Шеринг тяжело поднялся с кресла и, опираясь на руку Егора, заковылял к туалету. Возле двери он остановился и взглянул на Кремнева. — Дальше я справлюсь сам, — насмешливо сказал он. — Хотя… если вы хотите поднять крышку унитаза… Егор выпустил его руку из свой пятерни, фыркнул и зашагал прочь от туалета. Шеринг с ухмылкой посмотрел ему вслед, затем вошел в туалетную комнату и закрыл дверь. Егор тем временем направился на кухню. После душа он почувствовал острый приступ голода. Да и чем еще заняться мужчине в бездействии, как не набиванием желудка? Не сериалы же смотреть. Тем более они здесь на испанском. На кухне Егор открыл холодильник, достал хлеб, сыр, ветчину, зелень, нашел в шкафу стаканчики с супами-концентратами. Когда Шеринг вошел на кухню, Егор как раз доделывал бутерброды. — Выглядит аппетитно, — заметил Шеринг. — Вам не кажется, что мы все больше похожи на дружную семью? — Не кажется, — огрызнулся Кремнев. — Как самочувствие, как нога? Еще не отвалилась? Шеринг поморщился. — Да не пошли бы вы. С мертвым о здоровье. Кремнев положил последний бутерброд на тарелку и сел за стол. — Ты вдохни и выдохни, — небрежно посоветовал он. — Интуиция подсказывает мне, что мучения скоро закончатся. Шеринг опустился на стул и взял с тарелки бутерброд — конструкцию толщиной с толстую книгу. — Достаточно взглянуть на. бутерброд, сделанный вами, чтобы понять все про вашу интуицию, — заметил олигарх. — Кстати, не мешало бы постелить что-нибудь на стол. Насколько я понимаю, это дорогая, антикварная вещь. — Да ну? Егор взял со стола нож, поправил на бутерброде сползающее масло и, размахнувшись, вогнал нож в столешницу. Шеринг вздрогнул и скривился так, словно нож вогнали ему в грудь. — Н-да… — протянул он. — Насколько я понимаю, это стол конца восемнадцатого века. За двести лет он повидал всякого, но никогда не встречался с таким хамом, как вы. — С чего вы взяли? — Иначе бы он не дожил до нашего времени. И чему только вас мама с папой учили? — Таких, как я, нас у мамы с папой было человек двести, — ответил Егор, сосредоточенно работая челюстями. — С каждым по отдельности заморишься возиться. Олигарх взглянул на разведчика грустным взглядом. — Ах, вот в чем дело, — понимающе проговорил он. — Детдом. Злое детство и все такое. Соболезную. — Себе пособолезнуй, хмуро сказал Кремнев. — Все. Когда я ем, я глух и нем. Дожевав бутерброд, Егор налил из чайника кипяток в баночку с супом-концентратом и размешал набухшую вермишель ножом. Шеринг следил за его действиями с явным отвращением. А когда Егор взялся за ложку, сказал: — Вы бы не ели эту гадость. — Какую гадость? — Да вот эту, — кивнул на суп олигарх. — Это же канцероген. Раковые клетки в чистом виде. Кремнев запустил ложку в баночку с супом и небрежно обронил: — Отстань. Шеринг вздохнул и, отщипнув от ломтя сыра, как бы между прочим проговорил с искренней обреченностью: — Ох-хо-хо… Гена, Гена… Не хотел я этого, но приперло, видит Бог. Кремнев ничего на это не сказал. Шеринг задумчиво и слегка озадаченно нахмурился. Он как будто что-то взвешивал на «внутренних весах». Посидев так с минуту, он снова вздохнул, поднял взгляд на Егора и сказал: — Кремнев, предлагаю вам сделку: я вам — бумаги, а вы мне — свободу. Егор прищурился и чуть склонил голову набок. Он не понимал, о чем идет речь. — Рассудите сами, — продолжил убеждать Шеринг, — я ведь вам совсем не нужен. Что стоит мое свидетельство против бумаг, полностью изобличающих Геннадия Соркина? Кремнев зачерпнул суп. Вопросы Шеринга он игнорировал. Однако олигарх не отставал. — Это действительно серьезные документы, — сказал он. — Веские доказательства. Если вы согласны, то через пару дней сможете их получить и привлечь Соркина к суду. Ему светит минимум лет десять. А я исчезну навсегда. Начальству скажете: мол, погиб при попытке к бегству. Больше никто и никогда меня не найдет и про меня не услышит. Обещаю! Егор подозрительно принюхался к ломтику ветчины, потом, отбросив сомнения, отправил его в рот. Вслед за ветчиной отправились два ломтя голландского сыра. Запил Егор все это пивом, отхлебнув прямо из горлышка. — Хорошее пиво, — оценивающе произнес он. — Но наша «Балтика» лучше. Шеринг посмотрел, как он жует, и тоже отщипнул от ломтя ветчины кусочек. Забросил в рот, пожевал, поморщился и сказал: — Хорошо, давайте по-другому. Вы меня отпускаете, а я передаю вам бумаги и… дом в Карелии. С бассейном, сауной, домашним кинотеатром и прочими удобствами. Как вам такое предложение? Егор забросил в рот еще один ломтик ветчины и запил его пивом. Болтовню Шеринга он по-прежнему игнорировал. Олигарх некоторое время за ним наблюдал, затем чему-то улыбнулся и сказал примирительным голосом: — Знаете, Егор, а вы мне даже симпатичны. — Да ну? — хмыкнул Кремнев. — Нет — честно! В моей жизни вы первый представитель силовых структур, который не берет взяток. Уже из-за одного этого вы достойны премии. — М-м? — Только ума не приложу, кто же вам ее выдаст? Государство? — Шеринг покачал головой. — Нет. Мне даже не хочется думать, как оно вас отблагодарит за все эти мучения. — А ты и не думай, — лениво посоветовал Егор. — Не твое это подсудное дело. Шеринг нахмурился. Несколько секунд он молчал и хмурился, что-то подсчитывая в уме, затем разжал губы и коротко проговорил: — Миллион. Кремнев посмотрел на бутылку пива, отхлебнул, проглотил, усмехнулся и отрицательно покачал головой: — He-а… Мало. Шеринг прищурил глаза. В нем проснулся игрок. — А два? — сухо спросил он. Нервная презрительная усмешка снова искривила губы Егора Кремнева. — А как насчет десяти? — насмешливо осведомился он. — Слабо, Мойша? Шеринг тоже ухмыльнулся. — Да хоть сто, Ваньша! — радушно ответил он. — Только что вы с ними делать-то будете? Шеринг с брезгливостью отбросил в сторону бутерброд. — А хотите, я сам скажу? Вы начнете, как все идиоты, строить детские сады, школы и дома престарелых. А потом поймете, что из ваших детских садов и школ выходят не совсем такие дети, как вам хотелось бы. И тогда начнете строить тюрьмы и сажать туда этих неправильных детей. В результате тюрем станет больше, чем школ. А дома престарелых опустеют, потому что до старости при вашей власти будут доживать считаные единицы. Шеринг перевел дух и мрачно докончил: — Нет, мой друг, вам миллионы не помогут. Вам сколько ни дай, результат будет один. А знаете почему? — И почему же? — небрежно осведомился Кремнев. — Да потому что умеете вы только одно — разрушать! — рявкнул Шеринг, выходя из себя и слегка багровея. — Вы — разрушители! Простые разрушители! Кремнев выслушал эту тираду с непроницаемым выражением лица. Затем на секунду задумался и ответил необычайно серьезным голосом: — Может, ты и прав, парень. Но только после вас, «созидателей», нам и разрушать-то уже нечего. Пусто. Только вы нам и остались. Шеринг хотел что-то возразить, но Кремнев остановил его жестом. — Хватит, поговорили. — Он вытер рот салфеткой, смял ее и швырнул в бронзовую пепельницу. — А теперь, Мойша, иди мойся. * * * Сиеста заканчивалась, но, несмотря на это, поднялся горячий ветер. Улица все еще была пустынна. Но вот из-за пригорка вынырнул черный джип, за ним — еще один. Человек с бородкой, сидевший в черной «ауди», взглянул на подъезжающие автомобили с удовлетворением. Потягивая сигарету, он поднял руку к глазам и взглянул на наручные часы. Затем отшвырнул окурок, неспешно достал новую сигарету и закурил, щурясь от дыма и удовольствия, полный предвкушения близкого кровопролития. А ветер становился все сильней, и солнце на небе затянули тучи, обещая скорую грозу. * * * — Что бы такое выбрать? Кремнев стоял у раскрытого одежного шкафа-купе, увешанного множеством костюмов и рубашек, с задумчивым, слегка растерянным видом. Шеринг с мокрой головой, в шелковом халате с изображением быка и тореадора вышел из ванной комнаты и пугливо зыркнул взглядом по сторонам. Егор уже надел свободные летние брюки из набивного льна и сейчас искал к ним подходящий ремень. Увидев Шеринга, он поторопил: — Одевайся быстрее. За нами могут приехать в любую минуту. — Хотите передать им меня чисто вымытым и в свежем белье? Чтобы похоронщикам было меньше возни? — Если ты про тюремных, то им все равно — в чистом ты будешь или в грязном. — Типун вам на язык, — поморщился Шеринг и подошел к креслу, намереваясь отдохнуть после ванны. — Куда? — рявкнул на него Егор. — Я сказал: собирайся. Времени в обрез. Шеринг с тоской посмотрел на кресло, вздохнул и похромал к шкафу. Проходя мимо стеллажа, Шеринг приостановился, снял с полки книгу и раскрыл ее наугад. Пробежав глазами по строчкам, он грустно улыбнулся и сказал: — В этом доме так хорошо, что даже не хочется думать о плохом. — Если не думать о плохом, оно само о тебе задумается., А от раздумий перейдет к прямым действиям, — сказал на это Кремнев. Шеринг пропустил его слова мимо ушей. Он смотрел в книгу и чему-то улыбался. — Егор, послушайте, — сказал он и принялся читать нараспев какие-то стихи, причем по-французски. Егор тем временем открыл ящик, в котором лежали носки, выбрал светлую пару и еще несколько про запас. Закончив читать, Шеринг воззрился на Егора торжествующим взглядом. — Ну, как вам? — поинтересовался он. — По-моему, прекрасно! Кремнев скептически скривился. — Вот, потому что падалью восхищаетесь, и страну в говно втоптали, — сказал он холодно. Шеринг взглянул на него возмущенно. — Это Бодлер! — объявил он просветительским тоном. Кремнев небрежно дернул щекой. — Да знаю-знаю… Стишата про дохлую лошадь. И солнце жадное над падалью сверкало, стремясь скорее все до капли разложить, вернуть Природе все, что власть ее соткала, все то, что некогда горело жаждой жить. — Ничего позитивного, — добавил Егор небрежно и снова занялся подбором одежды. Шеринг оцепенело уставился на Кремнева. Егор, не обращая внимания на его мину, продолжал одеваться. Натянул светлые носки, поверх них обул сетчатые теннисные мокасины. Накачанные мышцы на его руках, ногах и спине эффектно перекатывались, вызывая в памяти образы древнегреческих героев. Шеринг продолжал стоять не шевелясь. Так прошла почти минута. — Ты будешь собираться или нет? — рыкнул на него наконец Кремнев. Шеринг справился с оторопью и проговорил с плохо скрываемым восхищением: — Вот это да! Значит, вам и Бодлер знаком не понаслышке. А знаете, вы довольно ловко прикидывались выпускником института физкультуры. Кремнев провел рукой по висящим в шкафу рубашкам. — Какой размер носишь? — поинтересовался он. Шеринг поставил книгу на стеллаж и подошел к шкафу. — Позвольте, я сам. Егор усмехнулся и хозяйским жестом указал на шкаф — дескать, пожалуйста, ваше право! Поглядывая на копающегося в вещах Шеринга, Кремнев не заметил, как непроглядно потемнел один из сегментов на экране телевизора — тот, который отвечал за трансляцию обзора от входной калитки. * * * Мужчина с бородкой выбрался из черной «ауди» и неторопливо направился к воротам «Перевала». Он шел спокойно, как человек, сознающий свою силу и безусловно верящий в свою победу. Следуя примеру шефа, из машин стали выбираться бойцы. Их было восемь человек, и все они были вооружены. У кого-то в руках был короткоствольный автомат, у кого-то — пистолет. Все они были одеты в темные штаны и темные свитера. На головах у них красовались темные шапочки, которые они на ходу раскатали в маски, скрывающие их лица, но оставляющие прорези для глаз. За несколько шагов до ворот человек с бородкой тоже достал из кармана тонкую, похожую на черный чулок маску и ловко натянул ее на голову. Подойдя к воротам, один из боевиков плеснул чем-то из металлического ведерка в объектив камеры, установленной на верхушке ограды. Густой мазут залепил линзу, камера ослепла. Мужчина с бородкой отдал короткий приказ. Тотчас же бойцы стали карабкаться по прутьям ограды. Ловко спрыгнув с ограды, они рассредоточились по саду… * * * Шеринг стоял перед раскрытым шкафом и скептическим взглядом скользил по одежде. Он взялся за один костюм, но тут же опустил руку. Затем — за второй. Но рука его снова соскользнула вниз. — В целом, выбор неплохой, — одобрительно проговорил он. — Тем более для вашей конторы, у сотрудников которой, насколько я знаю, наличие тонкого вкуса — большая редкость. Шеринг снял с вешалки серый неприметный костюм и, осмотрев его, протянул Егору. — Этот прямо-таки для вас. Ну-ка, прикиньте. Кремнев недовольно отшатнулся. — Зачем? — дернул он плечом. — Я уже оделся. На лице Шеринга появилось брезгливо-сострадательное выражение. — Вы одеты не лучшим образом, поверьте, — мягко и наставительно проговорил он. — Что это за бежевая тряпка с накладными плечиками? — Это мой пиджак. — А что это за штаны парашютного типа? Знаете, на кого вы в них похожи? — Ну и на кого? — Вы похожи на агронома. Или на секретаря хуторской комсомольской ячейки из старого кино. Нет-нет-нет, все это нужно менять. Кремнев посмотрел на свое отражение в зеркале и заметно погрустнел. Он понял справедливость слов Шеринга. — Н-да, — пробормотал Егор и поскреб пятерней в затылке. — Не Ален Делон. — Да уж это точно, — усмехнулся Шеринг. — Я считал, что в разведшколах должны учить одеваться. Но, видимо, я смотрел слишком много американских фильмов. — Все! — гаркнул Егор, сорвал с себя пиджак и швырнул его в шкаф. — Чертовы тряпки! Шеринг смотрел на него невозмутимо. — Зря, — спокойно пожал он плечами. — При вашей профессии тряпки нужно любить. Одежда — часть маскировки, если я правильно понимаю. Кремнев метнул в олигарха яростный взгляд. — Ну, поучи меня, поучи, тичер. Ты же у нас в бутике родился! В рубашке от Версаче! Однако, несмотря на вспышку гнева, Егор все же взял предложенные олигархом брюки. Торопливо их надел и даже не взглянул в зеркало. — Все, — сказал он раздраженно. — И хватит ковыряться в барахле. Одевайся! — Слушаю и повинуюсь, — со спокойной насмешливостью ответил Шеринг. Олигарх снял вешалку со строгим классическим костюмом холодновато-морского цвета и стал неторопливо переодеваться. Надев очередную вещь, он бросал критический взгляд на свое отражение в зеркале. — Неплохо, неплохо, — бормотал он удовлетворенно. Надевая пиджак, он неторопливо сообщил: — К вашему сведению, я родился не в бутике, а в городе Одессе. В семье обычных советских врачей. Мой папа всегда был скромен и неприхотлив в быту. Но одежду он шил только у лучших портных. Про маму вообще не говорю, она считала, что одежда дает человеку то, чего ему не хватает. — Если у человека нет совести, то никакая одежда ему этого не возместит, — сказал Кремнев, саркастически разглядывая крутящегося перед зеркалом Шеринга. Олигарх смахнул с плеча невидимую соринку и сказал: — Тут вы правы. * * * Человек с бородкой, будучи настоящим мастером своего дела, отдавал распоряжения коротко и точно. Группа бойцов слушалась его беспрекословно. Короткими перебежками, от куста к кусту, бойцы подкрадывались все ближе к особняку. Двое из них партизанской перебежкой пересекли дорожку парка и рысьей поступью направились к дому, но, потеряв бдительность от близости жертвы, нарвались на растяжку, установленную Кремневым. Взрыв потряс дом и гулким эхом прокатился по улице. Ударная волна перебросила через лужайку комья земли и нашпигованных осколками бомбы бойцов. В этот момент Шеринг стоял лицом к окну, и не отшатнись он, выбитые ударной волной оконные стекла искромсали бы ему лицо. Кремнев стоял спиной к окну, но и он успел упасть на пол. Лишь одна деревянная щепка слегка оцарапала ему висок. — Быстро на пол! — крикнул Егор. Шеринг, как ни ошарашен он был, подчинился приказу Кремнева безропотно и быстро. Выхватив пистолет, Егор кошачьим прыжком достиг окна. Встав сбоку, он осторожно выглянул наружу — в саду не было ни души. Он не уловил ни движения, ни шороха — ничего. Кремнев резко повернулся к экрану телевизора. Экран демонстрировал безлюдный спокойный сад, залитый медленно клонящимся к закату солнцем. — Черт, — тихо выругался Егор. — Ваша растяжка убила их, — хрипло проговорил с пола Шеринг. — Там больше никого нет! Егор продолжал пристально следить за экранами. Через несколько секунд он едва заметно вздрогнул, уловив боковым зрением быстрый промельк за деревьями. А в следующую секунду громыхнул новый взрыв. Сработала вторая растяжка. На этот раз подорвавшийся боевик, вылетев из-за деревьев, упал прямо в голубую воду бассейна. — Боже! — с болью в голосе воскликнул Шеринг. — Боже тут ни при чем, — отозвался Кремнев. Он быстро перебежал к столу, схватил пульт и переключил телевизор на канал внутреннего наблюдения. Шеринг тоже взглянул на экран, и у него похолодело в груди. По коридорам особняка крались вооруженные люди в черной одежде и в черных масках с прорезями для глаз. — Дьявол! — с паническим страхом в голосе воскликнул Шеринг и перекрестился. — А вот теперь в точку, — хмуро сказал Кремнев. — Эти парни пришли по наши души. Выбраться будет нелегко. Бойцы продолжали красться по коридорам — черные, страшные, с короткоствольными автоматами в руках. — Это от вашего начальства! — крикнул Шеринг. — Эскорт сопровождения! «Безопасность гарантирована»! Он расхохотался мстительным истеричным смехом. — Заткнись! — рявкнул Егор, не глядя на Шеринга. — А теперь отползи за стол и вставай на ноги. Быстро! Кремнев скользнул к кейсу, откинул крышку и достал оттуда еще один пистолет. Быстро рассовал по карманам несколько запасных обойм. Шеринг дополз до стола и, постанывая и морщась от боли, поднялся на ноги. Вдруг он изменился в лице. — Егор, там кто-то есть! — хрипло крикнул он. Кремнев взглянул на олигарха вопросительно. Тот показал пальцем на приоткрытую дверь библиотечной комнаты. Кремнев подхватил свой кейс и быстро обошел библиотеку с другой стороны зала. Затем резко распахнул вторую дверь и перекатом влетел внутрь… Но комната была пуста. — Ну? — крикнул Шеринг. — Чисто! — отозвался Егор. — Давай сюда! Шеринг, низко пригнувшись, перебежал гостиную и пулей влетел в библиотеку. Егор быстро защелкнул за ним дверь. — Нужно забаррикадировать двери! Помогай! — У меня же нога! — жалобно воскликнул Шеринг. — Плевать! Ты хочешь жить или нет? Вдвоем они задвинули двери стеллажами. Шеринг выглядел совсем скверно. — В гостиной, перед телевизором, мы по крайней мере знали, где они, — заметил бледный Шеринг. — Они уже в гостиной, — тихо сказал Егор и прижал палец к губам. — Откуда вы знаете? — шепотом спросил Шеринг. Но теперь уже и он услышал этот звук — тихий, шелестящий, словно кто-то ступал по ковру из листьев в мягких мокасинах. — Почему мы это слышим? — прошептал на ухо Егору удивленный олигарх. — Специальное покрытие, — так же шепотом ответил ему Кремнев. Шеринг нашел в себе силы пошутить: — Закажу и себе такое же. — В камере оно тебе не понадобится, — шепнул в ответ Егор. Шеринг кивнул и больше не произнес ни слова. Через минуту шаги стихли. Возможно, противник, обследовав гостиную, отправился обыскивать другие комнаты просторного особняка. А возможно, просто затаился. Егор выждал еще полминуты, а затем решил рискнуть. Он бесшумно прокрался к стеллажам и принялся ощупывать книги и панели в поисках секретного механизма, управляющего замаскированной дверью. Шеринг несколько секунд просто наблюдал, а затем тоже двинулся к стеллажам. — Вы ищете выход? — хрипло прошептал Шеринг. Егор, не глядя на него, кивнул. — Я помогу. Кремнев не стал возражать, и они продолжили поиски вдвоем. Над головой у них что-то стукнуло — вероятно, бойцы, обыскивая второй этаж, что-то уронили. «Неаккуратно работают, — подумал Кремнев с неодобрением, как профессионал, уличивший мнимого коллегу в дилетантизме. — И это после двух растяжек. Знал бы, что приедут такие олухи; поставил бы третью». Шеринг неловко ступил на больную ногу и зашипел от боли. Потеряв на секунду равновесие, он взмахнул руками и все же непременно бы упал, однако, на свое счастье, олигарх успел, уже падая, схватиться правой рукой за японскую гравюру, висевшую на стене. И тут случилось нечто странное. Гравюра, окантованная в тяжелый багет, накренилась, что-то скрипнуло, и одна из панелей стены с легким шорохом отъехала в сторону. — Вот она! — тихо воскликнул Шеринг. Егор грозно на него посмотрел и прижал палец к губам. Шеринг сделал виноватое лицо и развел руками — дескать, а вы бы на моем месте не крикнули? В дверной проем первым вошел Кремнев. Огляделся, обернулся и дал Шерингу знак следовать за ним. Едва они выскользнули из библиотеки, как за спиной у них кто-то осторожно скрипнул дверной ручкой. Шеринга этот звук так испугал, что он прибавил шагу и в темноте налетел на Егора. Егор споткнулся о его ногу и едва не упал. Повернувшись к Шерингу, Кремнев схватил его за шиворот и поднес свое лицо к его лицу. Олигарх виновато моргнул и вновь развел руками. — Еще раз так сделаешь — оставлю здесь, — прошептал Егор. — Я же не специально, — обиженно пролепетал Шеринг. И они снова зашагали по туннелю. А за спиной уже долбились в дверь библиотеки, пытаясь выбить ее с налету. — У меня такое ощущение, что все это уже было, — сказал Шеринг с нервной усмешкой. — Сейчас мы дойдет до двери, откроем ее и попадем в мой гараж. — Хорошо бы, если так, — отозвался Кремнев, быстро и бесшумно продвигаясь по узкому туннелю. — Откуда вы узнали, что потайной выход в библиотеке? — поинтересовался Шеринг, ковыляя за Егором. — Вам связной рассказал? Или вы видели план дома? — Интуиция, — коротко ответил Кремнев. Позади раздался страшный грохот. Шеринг передернул плечами и хрипло проговорил: — Они уже в библиотеке. — Ничего. Им еще черный ход нужно найти. Шевели ногами! — поторопил Шеринга Кремнев. — Ногой, — едко поправил олигарх. — Вторую вы мне прострелили, помните? — Вот уж не думал, что будет столько слез из-за простой царапины, — презрительно сказал Егор. — Царапины?! А если б в рану попала инфекция? Да я из-за вас ноги мог лишиться! — Еще пара таких реплик, и ты лишишься языка, — пообещал Егор. — Все! Кажется, пришли! Егор остановился возле крепкой деревянной двери и взялся за ручку. — Стойте! — Шеринг схватил его за руку. — Что еще? — недовольно буркнул через плечо Егор. — Вы знаете, куда ведет эта дверь? — В безопасное место. — Вы этого не знаете. А вдруг мы окажемся во дворе? А там — полно этих парней в черном. Кремнев смерил Шеринга холодным взглядом. — Стоя здесь, мы этого все равно не узнаем, — сухо сказал он и снова повернулся к двери. Но Шеринг и на этот раз схватил его за руку. — Ну, чего тебе? — раздраженно спросил Кремнев. — Нужно хотя бы подготовиться! — Я готов. — А я — нет. Дайте мне пистолет! Егор нахмурился и сказал: — Нет. — Но меня могут убить! — Тебя могут убить и с пистолетом, — небрежно проговорил Егор, стряхнул с себя цепкую руку Шеринга, повернул дверную ручку и толкнул дверь. * * * Автоматная очередь выбила из дверного косяка щепки. Егор отпрянул от светлого прямоугольника двери и толкнул Шеринга в туннель. Затем напружинился, подобрался и вдруг прыгнул вперед. Приземлился на газон, перекатился и дважды выстрелил в мелькнувшую перед глазами фигуру. Затем откатился в сторону и быстро вскочил на ноги. Однако это последнее, что он успел предпринять до того, как ствол пистолета ткнулся ему в затылок. — Оружие на землю! — проговорил за спиной хрипловатый голос. — Ну! Егор разжал пальцы, и пистолет упал на траву газона почти беззвучно. — Вот так, — произнес за спиной голос. — А теперь медленно повернись ко мне. Егор стал медленно поворачиваться. В последнюю секунду он резко крутанулся вокруг собственной оси и ударил противника по руке. Рука вскинулась вверх, прогремел выстрел. Егор схватил врага за запястье, и они закрутились на месте, глядя друг другу в глаза. Противник, высокий мужчина с маленькой черной бородкой, делавшей его похожим на Мефистофеля, был так же силен и так же хорошо подготовлен, как Кремнев. Серия ударов, которыми осыпал незнакомца Егор, была умело парирована, а вслед за этим последовала и контратака. Во время схватки мужчина не выпускал пистолета и дважды сделал попытку пустить его в ход. Один выстрел прогремел вхолостую, но следующая пуля достигла цели, впившись Егору в левое плечо чуть пониже ключицы. Ощущение было такое, будто в плечо Егору вогнали ледяную сосульку. Но он лишь на мгновение ослабил хватку, а уже в следующую секунду провел сложную комбинацию ударов, в результате которой противник оказался на земле. Мужчина попытался вскочить на ноги, но Егор пригвоздил его к земле ударом кулака. Затем вырвал из ослабевших пальцев противника пистолет и сунул его в карман брюк. Вся схватка заняла не больше двадцати секунд. — Шеринг! — крикнул Егор, пошатываясь от боли. — Шеринг! Взлохмаченная голова олигарха высунулась из двери небольшого деревянного помещения, с виду похожего на сарайчик для разной садовой утвари. — Быстро за мной! — крикнул Егор. Шеринг выскочил из сарайчика, добежал до поверженного врага, быстро обыскал его одежду, вынул из кармана ключи и пулей понесся к машинам, опередив Егора. — Не так быстро… — хрипло проговорил Егор и побежал за резвым олигархом, который, в стремлении спастись, даже позабыл про свою хромоту. Шеринг подбежал к машинам и, выставив перед собой брелок, нажал на кнопку сигнализации. Из трех припаркованных машин пискнула лишь одна — черная «ауди». Олигарх открыл дверцу и оглянулся на Егора. — А вы чего там копаетесь? — крикнул он. — Быстро в машину! Егор бежал, покачиваясь из стороны в сторону и спотыкаясь. Шеринг открыл ему заднюю дверцу, и Кремнев, добежав до машины, просто ввалился в салон. Олигарх захлопнул за ним дверцу, прыгнул на водительское место и резко рванул с места. Егора отбросило к спинке сиденья, затылок Шеринга качнулся у него перед глазами. «Только не терять сознание!» — приказал себе Кремнев и стиснул зубы. Шеринг вел машину умело, даже профессионально. Свернул в один переулок, потом в другой. Егор старался не смотреть в окно на проносящиеся мимо дома. От боли и потери крови его сильно мутило. Кремнев выждал минут десять, затем, посчитав, что теперь им почти наверняка удалось оторваться от преследования, громко сказал: — Останови машину! Шеринг не отозвался. — Останови машину! — рявкнул Егор, на этот раз в полный голос. — Нет! — отозвался, не поворачивая головы, Шеринг. — Еще не оторвались! Егор поднял руку и уткнул дуло пистолета олигарху в затылок. — Останови машину! — повторил он в третий раз. На этот раз Шеринг выполнил приказ. Они остановились в узком переулочке, возле старого, сильно обшарпанного и запущенного дома. Шеринг повернулся. — Да что с вами такое? — гневно воскликнул он. — Надо убираться отсюда как можно дальше! Егор стиснул зубы и отрицательно качнул головой. — Нет. Только сейчас, вглядевшись в лицо Кремнева, Шеринг понял, что с ним что-то не так. Олигарх нахмурился: — Да вы бледнее покойника. Что случилось? — Я ранен, — выдохнул Егор и показал глазами на плечо. — Боже мой, — тихо воскликнул Шеринг, — вы же истекаете кровью! Вас нужно срочно осмотреть и перевязать! Лицо олигарха вновь поплыло перед глазами Егора, и ему пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не отключиться. — Кейс… — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Я… — Да вот он — ваш кейс! — Шеринг поднял с колен чемоданчик и тряхнул им перед глазами Егора. — Я его захватил. Егор улыбнулся обескровленными губами. — Отлично… Там… Шприц… Бинт… Новый приступ боли заставил его замолчать и снова стиснуть зубы. Теперь уже Егор не чувствовал в плече обжигающего холода. На смену ему пришел обжигающий жар. Струйка пота стекла по лбу Кремнева и повисла на брови. Вмиг отяжелевшие веки опустились Егору на глаза. — Ладно, — сказал Шеринг, открывая дверцу. — Сидите как сидите. Я все сделаю. Егор открыл глаза и хрипло проговорил: — Попробуешь убежать… застрелю… — Застрелите-застрелите. А пока — подвиньтесь. Шеринг влез на заднее сиденье и втащил за собой чудо-кейс Кремнева. Егор облизнул губы и прошептал: — Ты у меня на мушке… Понял? Шеринг посчитал излишним отвечать на этот вопрос. Он занялся раной. Егор стиснул зубы и тихо застонал. — Ой, простите, — испуганно проговорил Шеринг. — Я не хотел сделать вам больно. Егор открыл глаза и испуганно взглянул на Шеринга. — Я… отключился? — Было дело, — кивнул олигарх, продолжая обрабатывать рану тампонами. Егор судорожно сглотнул слюну и подозрительно посмотрел на олигарха. — Почему ты не сбежал? — отрывисто спросил он. — Я пытался, — нахмурившись, ответил Шеринг. — Но если бы я сбежал, ты бы помер. — А тебе… что… за дело? — Мне? — Шеринг усмехнулся. — А вы знаете, я и сам удивлен. Никогда не думал, что я такой сентиментальный. Кстати, как вы себя чувствуете? — Лучше всех, — тихо сказал Егор и попробовал улыбнуться. Улыбка вышла натянутой и неестественной. — Что с пулей? Шеринг вновь склонился над раной. — Вам повезло, — глухо ответил он. — В каком… смысле? — Сейчас… секундочку. — Шеринг убрал пропитавшийся кровью тампон и взял другой. — Я в этом мало что понимаю, — сказал он, прямо взглянув на Егора. — Но, на мой дилетантский взгляд, пуля прошла навылет. Кремнев провел сухим языком по пересохшим губам. — Я так и думал… Теперь сделай мне укол и… перевяжи. Шеринг отстегнул внутренний кармашек кейса и взглянул на ряд небьющихся стерильных шприцев, наполненных какими-то лекарствами. — Какой из них брать? — спросил он, озадаченно глядя на шприцы. — С синей… полосой. Шеринг выбрал правильный шприц, вынул его и снял с иглы колпачок. — А что там? — поинтересовался он. — Антибиотик. — Тот самый, который вы кололи мне? Егор кивнул: — Угу. — Я снова чувствую что-то вроде дежавю, — с иронией проговорил Шеринг. — Только на этот раз мы поменялись ролями. Кремнев усмехнулся, отчего лицо его приобрело еще более болезненное выражение. — Прошлая роль нравилась мне больше, — выдохнул он. Сглотнул слюну и кивнул на шприц. — Коли. — Слушаюсь, сэр. Шеринг оттянул кусок отпоротой ткани, прицелился и воткнул иглу Кремневу в плечо. На лице Егора не дрогнул ни один мускул. — Все выдавливать? — поинтересовался Шеринг. — Да. Шеринг выдавил содержимое шприца и вынул иглу. — Ну вот, — удовлетворенно проговорил он. — Первый опыт по спасению раненого разведчика прошел успешно. Хотя мне было бы приятней вколоть вам дозу снотворного. — А лучше яду, — пошутил Егор. — Тоже не исключено, — кивнул олигарх. — Но, похоже, свой шанс я уже упустил. Шеринг высунулся из машины и швырнул опустевший шприц в урну. Затем повернулся к Егору. — Что дальше? — Достаньте флакон с мазью. — Ох, еще и мазь. Кажется, мою рану вы никакой мазью не мазали. Или это только для избранных? Новый приступ боли заставил Егора поморщиться. — Мажь и не болтай, — сухо сказал он. Шеринг вздохнул. — Хам, как обычно. Ладно… Когда рана Егора была обработала и перебинтована, Шеринг закрыл кейс и взглянул на Кремнева вопросительно. — Что теперь? — спросил он. — Теперь… — Только не говорите мне, что вы снова будете звонить своим начальникам, — поспешно сказал Шеринг. — На этот раз у меня хватит сил вырвать у вас из рук телефонную трубку. Егор наморщил лоб. — Теперь… — задумчиво проговорил он, размышляя. — За нами должны были прибыть люди от Зубова, но их опередили. Думаю, что наш разговор с Зубовым прослушали. — Первое здравое замечание за два дня, — кивнул Шеринг. — Я должен позвонить ему еще раз. — Боже мой, зачем? — Одни мы не выберемся. — Вы так доверяете этому Зубову? — Как самому себе, — сказал Егор. — Он много раз спасал мою задницу. Если не верить ему, то в нашем учреждении вообще нет честных людей. — Я бы этого не исключал, — заметил Шеринг. — Заткнись. Не тебе, вору, об этом судить. Шеринг скрипнул зубами. — Послушайте, может, хватит меня, третировать? Мы с вами сейчас в одной лодке. Значит, должны доверять друг другу и по возможности не обливать друг друга дерьмом. — Ты сам себя облил, — заметил Егор. — Когда на беде страны наживался. — Можно подумать, вы — безгрешный ангел, — в сердцах проговорил олигарх. — У такого, как вы, за плечами не одна загубленная жизнь, не одна исковерканная судьба. Думаете, там на ваши проделки закроют глаза? — Там поймут, — невозмутимо сказал Кремнев. — Правда? А как насчет — «не судите, да несудимы будете»? — А я и не сужу. Я просто высказываю собственное мнение. А судить тебя будет судья. Ну, и присяжные, если повезет. Егор хотел еще что-то добавить, но тут в кармане у него зазвонил телефон. * * * — Странно, — пробормотал Кремнев. — Этот номер никто не знает. — Уже знают, — ухмыльнулся Шеринг. Глянув на дисплей телефона, Егор приложил трубку к уху. — Слушай внимательно, — услышал он искаженный модулятором голос. — Через два часа ты доставишь Шеринга туда, куда я тебе прикажу. На скулах Егора заиграли желваки. — Вы ошиблись номером, — сухо сказал он. — Правда? Странно. Этот номер мне дала одна симпатичная дама. Она утверждает, что вы с ней дружны. — Не понимаю, о чем вы. — Что ж, вероятно, Мария Коломеец ошиблась. Всего доброго. — Постойте… Трубка ответила короткими гудками. Егор оцепенело уставился на телефон. — Что там? — с ироничным любопытством спросил Шеринг. — Очередные приятные новости? — Заткнись, — оборвал его Кремнев. Он нажал на зеленую кнопку и снова прижал трубку к пылающему уху. — Слушаю вас, господин Кремнев, — отозвался безликий скрежещущий голос. — Что с Марией? — сухо спросил Егор. — Она у вас? — Да. Она у нас. Есть еще вопросы? — Если с ее головы упадет хоть один волос… — Да-да, знаю. Вы своими руками оторвете мне голову. Но для начала вам нужно меня найти. Егор облизнул пересохшие губы. — Рано или поздно я вас найду, — пророкотал он. — Не исключаю такой возможности. Но к тому времени голова вашей любовницы уже покинет ее нежные плечи. Вряд ли вы этого хотите. — Дайте ей трубку. — Не думаю, что это… — Дайте, если хотите, чтобы я вам поверил! Собеседник несколько секунд молчал. Затем без всякого выражения проговорил: — Хорошо. В трубке послышалось легкое шуршание, и вслед за тем знакомый женский голос выпалил: — Егор! — Маша! — Егор, я не знаю, кто эти люди! Но они не шутят! Слышишь? — Маша, все будет хорошо. Я с этим разберусь. — Они настроены очень серьезно! Не доверяй им! Они хотят… Голос Марии смолк. В трубке снова послышался шорох, а затем искаженный модулятором голос произнес: — Теперь верите? — Где вы? — стиснув в пальцах трубку, спросил Егор. — Недалеко от вас. И я, и она. Егор помолчал, лихорадочно обдумывая все происходящее. Как Маша здесь оказалась? Когда? Почему? Как им удалось переправить ее через границу… И здесь ли она? Ладно, сейчас нужно думать не об этом. Сначала спасти, а потом уже искать у этого «дерева» корни и рубить их топором. Егор с трудом удержал подступивший гнев, собрал волю в кулак и холодно проговорил: — Она не должна пострадать. — Разумеется, — ответил собеседник. — Сделаете все правильно, и я ее отпущу. Егор посмотрел на Шеринга! У того на губах все еще играла ухмылка. Однако, встретившись взглядом с Кремневым, он перестал улыбаться и даже слегка побледнел. — Мне надо подумать, — сказал Егор, силясь собраться с мыслями. — Не о чем здесь думать, — возразил собеседник. — Ваше задание — доставить Шеринга в целости и сохранности до конечного пункта. Задание остается в силе, но конечный пункт меняется. Только и всего. Егор облизнул губы. — Куда его привезти? — сухо и отрывисто спросил он. — Вот это уже вопрос по существу. На улице Розы есть небольшая католическая церковь. Сейчас она реставрируется. Завтра выходной, рабочих не будет… — Вы уверены? — Я всегда уверен в том, что говорю. Ровно через два часа вы приведете туда Шеринга. Если опоздаете больше чем на десять минут, все закончится очень и очень плохо. Егор перевел дух и спросил: — Мария будет там? — Нет. Но она будет неподалеку. Как только вы передадите моим людям Шеринга, я лично отведу вас к ней. — Я хочу, чтобы она была в церкви. — Нет. — В таком случае вы никогда не получите Шеринга. Желаю вам поскорее сдохнуть. Егор отключил связь и положил телефон на сиденье. Шеринг смотрел на него изумленно. — Вы что, с ума сошли? — взволнованно спросил он. Егор вытер потный лоб рукавом. — Вы правда хотите отдать меня этим волкам? — тем же хриплым, взволнованным голосом спросил Шеринг. — Они взяли мою… моего друга. — Да мне плевать, кого они взяли! Вы обязаны доставить меня по назначению! — Кому? — сухо осведомился Егор. — Что? — не понял Шеринг. — Кому я обязан? — Как «кому»?.. Родине… Государству… Шеринг сглотнул слюну. Егор посмотрел на него холодным насмешливым взглядом. — Еще недавно, когда я заводил речь о подобных вещах, вы лишь усмехались. Теперь, когда дело коснулось вашей шкуры, вы готовы закопаться носом в пригоршню родной земли и зацеловать флаг России до дыр. Телефон снова зазвонил. Егор нажал на кнопку связи. — Слушаю. — Вы очень глупо поступили, Кремнев. Еще раз бросите трубку, и я больше не выйду с вами на связь. — Делайте что хотите, но Мария будет в церкви. Пока я ее не увижу, вы не увидите Шеринга. На том конце воцарилась пауза. Егор понял, что его собеседник, прикрыв трубку ладонью, с кем-то советуется. — Хорошо, — услышал наконец Егор. — Думаю, ваше требование справедливо. Мария будет в церкви. Есть еще пожелания? — Только одно. Но я его уже озвучил — перед тем как отключить связь. — У вас довольно мрачное чувство юмора, Кремнев. Я позвоню вам ровно через два часа, чтобы уточнить детали обмена. Надеюсь, к этому времени вы уже будете возле церкви. Собеседник положил трубку. Шеринг молчал, продолжая таращиться на Егора. Когда Кремнев убрал телефон в карман, он нетерпеливо спросил: — Ну? — Что «ну»? — Вы все-таки отдадите меня этим подонкам? — А что меня удержит? — ответил Егор вопросом на вопрос. Шеринг посерел. — Но есть еще и честь офицера, — тихо пробормотал он. — И потом… — Тут Шеринг слегка приободрился, словно снова ухватил нужную нить. — И потом, если вы им меня выдадите, ничего ведь не изменится. Они все равно ее убьют, вы ведь понимаете? — Кто это сказал? — Что значит «кто сказал»? — совсем растерялся Шеринг. — Не думаете же вы, что они выполнят свое слово! Егор откинулся на спинку сиденья и устало прикрыл глаза. — Мы поедем туда, — сказал он. — Поедем и спасем Машу. Олигарх смотрел на него мрачно. — А что со мной? Если вы отдадите меня им, проиграют все. И вы в том числе. — Это мои проблемы. Шеринг еще секунд десять таращился на Егора, затем вздохнул и отвел взгляд. — Хорошо, — сказал он. — Ладно. Мы поедем в эту чертову церковь. Но мы должны разработать план. — Я над этим думаю, — спокойно отозвался Кремнев. — И если ты заткнешься хотя бы на десять минут, я буду тебе очень благодарен. * * * — Все хорошо, за исключением одного «но», — отчеканил Шеринг, заносчиво глядя на Кремнева. Егор нахмурился. — Какое еще «но»? — Вы должны дать мне пистолет. — Может, тебя еще и фальшивым паспортом снабдить? Олигарх скривился. — А если вы не сможете вовремя прийти мне на помощь? Ведь всего не предусмотришь. Я должен сам позаботиться о своей защите. А для этого мне нужен пистолет. — Ты уверен? — Да. — Если я дам тебе пистолет, ты от меня отстанешь? — Клянусь. Егор сунул руку в карман, достал пистолет и протянул его Шерингу: — Держи. Бизнесмен взял пистолет и недоверчиво покосился на Егора. — Странно, — пробормотал он. — Что странно? — Странно, что вы согласились. — Не хочешь — отдай обратно. Шеринг повертел пистолет в руке, умелым жестом выщелкнул обойму, и вдруг лицо его вытянулось. — Что?.. Что за черт?.. — Он поднял взгляд на Егора. — А где патроны? — Ты просил только пистолет. И ты поклялся, что заткнешься и отстанешь от меня. — Но это жульничество! На кой черт мне пистолет, если в нем нет патронов? Что я с ним буду делать без патронов? — Это твои проблемы, — отрезал Егор. — Но… Егор наставил на бизнесмена указательный палец и с угрозой произнес: — Заткнись. Шеринг замолчал и обиженно надулся. — Подай мне кейс, — потребовал Кремнев. Шеринг нехотя пододвинул кейс к Егору. Тот отщелкнул какой-то потайной карманчик и достал из кейса наручники. — Это зачем? — поинтересовался олигарх. — Для безопасности, — ответил Кремнев и защелкнул кольцо наручника на запястье Шеринга. — Что за… Второе кольцо Егор защелкнул на своем запястье. — Мне нужно отдохнуть. Хотя бы двадцать минут. Если за эти двадцать минут ты произнесешь хотя бы слово, я тебя пристрелю. * * * Слава богу, вся эта кошмарная история осталась позади. Теперь Шерингу даже не верилось, что еще недавно мускулистый, грубый мужик с уровнем интеллекта ниже среднего таскал его с собой, как собаку, подгоняя пинками, по долинам и взгорьям средней полосы. Шеринг никогда не считал себя особо чувствительным. На пути к большим деньгам ему пришлось пройти через огонь, воду и медные трубы. Медных труб было поменьше, зато огня и воды — выше крыши. Но этот быковатый хам несколько раз едва не вывел его из себя. Вспоминать об этом было неприятно. — Игорь Владимирович, президент «Раффлс-банка» господин Клаус на третьей линии. — Хорошо, давайте. — Добрый день, господин Клаус. — Здравствуйте, господин Шеринг. Я звоню, чтобы уточнить насчет последнего транша. Bсe остается без изменений? — Конечно. — Хорошо. Всего доброго, господин Шеринг. Шеринг откинулся на спинку кожаного кресла. Все хорошо, что хорошо кончается. Теперь он снова у руля. А насчет всей этой беготни… Как сказал один мудрец, «то, что нас не убивает, делает нас сильнее». Так-то. Снова пискнул селектор. — Игорь Владимирович, к вам водитель. — Пустите. В дверь робко постучали. — Войдите, — разрешил Шеринг. Дверь открылась, и в кабинет робким, неуверенным шагом вошел Кремнев. Шеринг окинул его взглядом и в очередной раз подумал о том, как же сильно ломает людей жизнь. Еще год назад Кремнев был сильным, уверенным в себе бойцом, презирающим «олигархов». Д теперь он ужом стелется, лишь бы угодить своему бывшему пленнику. — Чего тебе, Егор? — Игорь Владимирович, я по поводу зарплаты. Шеринг вынул изо рта сигару и нахмурился. — Что с ней не так? — Я… — Кремнев смущенно улыбнулся. — То есть вы… Вы обещали мне повысить зарплату, помните? Шеринг вскинул бровь: — Обещал? — Да. С марта. А уже начало апреля. — Гм… Извини, приятель, запамятовал. Я отдам распоряжение. — Спасибо, Игорь Владимирович! Егор повернулся к двери. Выглядел он настолько жалким, что сердце Шеринга дрогнуло. — Погоди, Егор. Водитель поспешно обернулся. Шеринг достал бумажник, отсчитал несколько купюр и протянул их водителю. — На-ка вот! Кремнев изумленно воззрился на деньги. Похоже, парень потерял дар речи. — Держи, говорю! Егор подошел к столу, протянул руку и робко взял купюры. — Это… — Премия, — небрежно сказал Шеринг. — За хорошую работу. Купи своей жене подарок. Как ее зовут, я запамятовал? — Мария. Маша. — Ах да… Мария. Шеринг улыбнулся. Интересно, что бы сделал этот парень, если бы узнал, что Шеринг время от времени развлекается с его женой? Неужели он ни о чем не подозревает? Да нет, подозревает, конечно. Но что он может сделать? Из «конторы» его вышвырнули за профнепригодность. Куда прикажете податься? Шеринг вздохнул. Н-да, что делает с людьми проклятая жизнь… «А ведь однажды я тоже могу оказаться за бортом, так же, как этот парень». — Послушай, дружок, — обратился Шеринг к понурому Кремневу. — Если у тебя финансовые затруднения, ты только дай мне знать, и я помогу. — Нет, Игорь Владимирович, у меня все в порядке. — Уверен? Кремнев робко улыбнулся и кивнул: — Да. — Но по лицу его тут же пробежала тень. — Вот только… — Что? — насторожился Шеринг. — Моя жена, она… Егор смущенно замолчал. — Да говори ты толком — что случилось? — нетерпеливо поторопил Шеринг. — Она слышала, что у вас появилась вакансия… на должность секретарши… — Вакансия? — Шеринг вспомнил, что он сам посоветовал Маше нашептать мужу насчет этой «вакансии». Чтобы обставить все так, будто идея устроить Машу на работу к Шерингу пришла в голову самому Егору. Он не думал, что это сработает. Но — сработало! Какой же все-таки лопух этот Кремнев. — Видимо, она что-то напутала, — кисло и смущенно пробормотал Кремнев, расценив молчание босса по-своему. — Нет-нет. Она права. Вакансия есть. Но… сам понимаешь, Егор, работа секретарши — не сахар. У меня вечно завал документов, постоянные телефонные и видеоконференции… И за все это будет отвечать секретарша. «К тому же ей придется частенько работать сверхурочно, в моем кабинете», — подумал Шеринг насмешливо. А вслух сказал: — Ты знаешь, что иногда я задерживаюсь на работе до ночи. Ей придется тоже сидеть в приемной до ночи. Она готова на такие жертвы? — Она готова на все, лишь бы работать в вашем концерне, — смущенно ответил Егор. — Что ж… В таком случае пусть приходит и пишет заявление. Я ее возьму. — Спасибо вам, Игорь Владимирович! — Да не за что. Шерингу вдруг стало тошно и сильно захотелось выпить. — Слушай, — обратился он к Кремневу, — сгоняй в магазин, купи бутылочку хорошего коньяка. — «Хеннесси»? — Да. Давай, дружок, одна нога здесь, другая там. — Хорошо, Игорь Владимирович. Кремнев повернулся, чтобы идти. — Подожди. — Шеринг достал из ящика стола недопитую бутылку. — Давай допьем остатки. Чего стоишь? Давай, садись за стол.. Егор двинулся к столу и робко присел на краешек кресла. — Черт… куда подевались стаканы? — пробормотал Шеринг. Кремнев с готовностью вскочил с кресла. — Спросить у секретарши? — Да не надо… Они где-то здесь… Шеринг повернулся к тумбочке и пошарил в ней рукой. В этот момент тяжелая рука Кремнева опустилась ему на плечо. Шеринг не успел удивиться, а твердые пальцы бывшего оперативника сжали его плечо и хорошенько встряхнули. Шеринг выронил стакан и испуганно обернулся. — Ты чего? — спросил он. — Вставай! — жестко сказал Егор. Шеринг удивленно посмотрел на своего водителя, затем перевел взгляд на кресло. Почему он должен вставать с этого кресла? Что с ним не так? — Эй, оглох, что ли! — заорал Кремнев. — Вставай, говорю! Шеринг открыл глаза. Над ним нависала варварская физиономия Кремнева. — Ну слава богу. Я уж думал, что ты умер. — Такой хороший сон снился. Будто вы — мой водитель, и я решил повысить вам зарплату за хорошую работу. — Не дождешься. — Да… Хорошее с человеком случается только во сне. Для всякой дряни остается реальность. Игорь Владимирович Шеринг никогда не был трусом. И под пулями в суровые девяностые ходил не раз. Случалось и самому стрелять. А однажды его даже взяли в плен и две недели продержали в, сыром холодном погребе, каждый день выбивая из него зубы и деньги. Зубы выбили, деньги — нет. Так что к риску Шерингу, как и любому российскому бизнесмену, было не привыкать. Как там у Задорнова? «Запись из журнала приемного покоя: «Пациент — житель России. Других признаков насилия на теле не обнаружено»». Однако события последних дней совершенно измотали Шеринга. Бесконечная гонка на выживание. Плюс — ранение в ногу. И чем все это закончится, одному Богу известно. Или дьяволу. Тому, который сидит в СВР и руководит действиями своего мускулистого беса Кремнева. Шеринг покосился на своего конвоира. Егор Кремнев был хмур и сосредоточен. Около часа назад они припарковали машину недалеко от церкви. Стянув Шерингу наручники за спиной и заклеив ему рот скотчем, Егор выбрался из машины и больше получаса где-то отсутствовал. Вернувшись, стянул с Шеринга путы и осведомился: — Как самочувствие? — Как у трупа, — мрачно ответил олигарх. — Где вы были? — Не твое дело. Кстати, насчет пистолета: не хочешь вернуть? — Нет. — Зачем он тебе — без патронов? — Психологическое оружие тоже чего-то стоит, — угрюмо ответил Шеринг. — Что ж, пожалуй, ты прав. Наличие оружия Шеринга слегка приободрило. Держался он теперь уверенней, двигался вальяжнее, а в темных левантийских глазах появился стальной блеск. Теперь он действительно был похож на человека, не только присвоившего сотни миллионов баксов, но и сумевшего их отстоять в кровавой драке девяностых. Егор снова стал думать о Маше. Где она сейчас? Цела ли?.. Она женщина сильная и без сопротивления врагу не дастся. Значит, брали ее грубо. Могли избить, сломать руку, да мало ли что. Мужчина не любит, когда женщина сопротивляется, и звереет от этого еще больше. А вдруг эти отморозки ее изнасиловали? Сопротивляющаяся женщина распаляет в мужчине не только ярость, но и похоть. Размышляя об этом, Егор почувствовал боль в руке. Оказывается, он так крепко стиснул пальцы в кулак, что ногти вонзились в кожу, оставив на ладони несколько окровавленных полосок. Ему вдруг вспомнился один случай. Было это лет пять назад. Маша в то время была замужем за интеллигентным, обаятельным парнем по имени Александр. Егор зашел к ним вечером выпить чашку-другую чая, но за чаем последовало вино, за вином — водка, и в конце концов, вместо того чтобы около часа ночи убраться восвояси, Егор остался у них ночевать. Егора тогда, так же как и сейчас, мучила бессонница. К тому же после всего выпитого начал одолевать «сушняк». Егор решил сходить на кухню и поискать в холодильнике чего-нибудь жидкого и холодненького. Проходя мимо спальни супругов, он услышал негромкие голоса и остановился. — Ты его не боишься? — услышал он голос Александра, мужа Маши. — Кого? — не поняла Маша. — Да этого своего Егора. — А почему я должна его бояться? — Не знаю. Просто у него во взгляде есть что-то такое… Короче, если бы я был режиссером и мне понадобился бы фактурный актер на роль наемного убийцы, я бы пригласил Егора. — Тебе кажется, что он похож на наемного убийцу? — А разве нет? Твой Егор — опасный человек. И я бы не хотел быть его врагом. — Ох, Сашка, все ты выдумываешь. Просто ты ревнуешь. — Я? — Угу. — К нему? — Угу. — Что за нелепые фантазии! — Почему нелепые? Разве ты не можешь представить себе меня в его объятиях? — Если он и стиснет тебя в объятиях, то лишь затем, чтобы сожрать. Как можно ревновать красивую, хрупкую женщину к пещерному медведю? Или к урагану? Или… — Хватит сравнений. А тебе не кажется, что грубая сила, которая претит тебе как интеллигенту, может казаться женщине весьма и весьма привлекательной? — Ага. Ты еще вспомни сказку «Красавица и чудовище». — А почему бы нет? — Ты это серьезно? — Да нет, шучу, конечно. Можешь не беспокоиться. Я никогда не лягу с ним в постель, даже если он будет последним мужчиной на земле. Ты доволен? — Очень! Иди ко мне! Кремнев отпрянул от двери и бесшумно проскользнул на кухню. Как-то так получилось, что до этой ночи ему даже и в голову не приходило, что Маша — не просто его старый друг, но прежде всего эффектная, обаятельная женщина. Спустя примерно год Маша ушла от Александра, застукав его в душе с лучшей подругой. А уже на следующую ночь Маша оказалась в постели Егора. Все случилось как-то само собой. Весь вечер они просидели в ресторане, потом поехали к Егору домой, чтобы продолжить вечер за бутылкой коньяка. А когда бутылка подошла к концу, Маша оказалась в объятиях Егора. Потом почти полгода они старались не вспоминать о той ночи, считая — и не без оснований, — что алкоголь сыграл с ними дурную шутку. Маша тогда заметила: — Любовников может быть сколько угодно, а друзей — раз-два и обчелся, поэтому давай останемся просто друзьями. Егор не возражал. Но через два месяца, когда Маша рассталась с очередным кандидатом на место в ее сердце, они снова начали вечер в ресторане и снова закончили его в постели Егора. На этот раз они больше не давали себе никаких зароков, посчитав это лицемерием и глупостью. Ведь чему быть — того не миновать. С тех пор так и повелось: некоторые их особенно задушевные встречи, когда одному из них требовалась помощь или утешение, заканчивались сексом. Вопреки ожиданиям, дружбе это, в общем, нисколько не помешало. У Маши появлялись увлечения. Пару раз с тех пор она едва не вышла замуж. Но каждая ее связь по непонятной причине заканчивалась катастрофой. Однажды за бокалом коньяка Маша мрачно изрекла: — Я проклята. Точно проклята. Меня прокляла какая-то ведьма. — Не говорит глупостей. Ведьм не существует. — Да ну? А ты слышал про такую вещь, как «венец безбрачия»? — Слышал. Но это полная чушь. — Тогда почему мне так не везет с мужиками? Что со мной не так? Я ведь не уродина. И характер у меня ангельский. Так почему каждая моя связь заканчивается ничем? — Зато у тебя есть я. Маша улыбнулась и накрыла ладонью его руку. — Ты прав. Такой друг, как ты, стоит тысячи мужиков, вместе взятых. — Маш, я серьезно. Если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь, я из шкуры вылезу, а тебе помогу. — Надеюсь, что это так. А пока… Дай-ка я тебя покрепче поцелую! * * * Приехав на место встречи загодя, Егор сходил к старой, затянутой строительными лесами католической церкви, чтобы разведать обстановку. В церкви было тихо. Минут двадцать Егор крутился вокруг, исследуя двери и окна, затем проник внутрь. Здесь он действовал еще осторожнее, опасаясь нарваться на охрану или засаду. Выбравшись наружу примерно через полчаса, он снова тщательно осмотрелся. Ничто вокруг не говорило о том, что неизвестный враг выбрал это место для трагической сцены. А трагической она будет в любом случае — либо для Егора и Маши, либо для их врагов. Егор старался не думать о первом и надеялся на последнее. Церквушка была небольшая, с выставленными окнами и сорванными жестяными стоками. Двенадцать широких ступеней вели к двум двойным деревянным дверям с веерообразными окнами над каждой. Обследовав церковь, Егор не нашел ничего подозрительного и вернулся в машину. — У нас в запасе еще пятнадцать минут, — сказал Шеринг. — «Макдоналдс» в двухстах метрах отсюда. Может, выпьем по глотку черного кофе? Егор промолчал, пристально вглядываясь в окружающий церковь небольшой скверик. — Вы собираетесь отдать меня убийцам, — снова заговорил Шеринг. — Возможно, это будет последняя чашка кофе в моей жизни. Даже у приговоренных к смерти спрашивают последнее желание. Кстати, вы тоже можете погибнуть через пятнадцать минут. Неужели у вас нет последнего желания? — Есть одно. — Какое? — Чтобы ты заткнулся. Шеринг вздохнул. — На пороге смерти можно было бы вести себя чуточку человечнее, — сказал он. — Хватит каркать. — Я не каркаю. Я предостерегаю. Иногда вежливость спасает человеку жизнь. — Еще секунда, и я сам тебя пристрелю. — И обречете на смерть свою возлюбленную? — Шеринг покачал головой. — Не думаю. К церкви подъехал черный джип. — Вон они! — взволнованно проговорил Шеринг. — Помолчи. Из машины выбрались трое мужчин с армейскими рюкзаками на плечах. Оглянувшись по сторонам, они заспешили к церкви. — Их трое, — снова заговорил Шеринг. — А вашей подруги с ними нет. — Сам вижу, — угрюмо ответил Кремнев. — Как вы намерены действовать? — Посмотрим. В кармане у Кремнева зазвонил телефон. Егор достал трубку и прижал к уху. — Слушаю. — Время подходит, — отозвался из трубки искаженный модулятором голос. — Надеюсь, вы уже в пути? — Да. Мария с вами? — Как и договаривались. В церковь войдете через главные двери. Войдете открыто. У порога покажете руки. Оружия в них быть не должно. — Ясно. Но не пытайтесь меня обмануть. Если вы знаете мою фамилию, значит, вам кое-что известно и о моем послужном списке. — Я знаю, с кем имею дело. — Вот и хорошо. До встречи. Егор сложил телефон и повернулся к Шерингу: — Готов? — Как можно быть готовым к этому? — упавшим голосом пробормотал Шеринг. — Выходим. Выбравшись из машины, Егор накинул на запястье Шеринга конец веревки и в три секунды завязал морской узел. Другой конец веревки он стянул на своем запястье. Шеринг следил за его манипуляциями спокойным, слегка скептичным взглядом. — Если я им понадоблюсь, они заберут меня вместе с вашей рукой, — заметил он. — Это мы еще посмотрим, — пробормотал Кремнев. — Давай, топай. Они двинулись к церкви. До деревянных дверей дошли без приключений и в полном молчании. Остановившись перед дверью, Егор мысленно досчитал до пяти и потихоньку перекрестился. Затем взялся за медную ручку и потянул дверь на себя. В лицо им дохнуло прохладой и запахом свежеструганых досок. Они вошли внутрь и, сделав несколько шагов, остановились. Полумрак растекся по всему амвону, однако окна давали достаточно света, чтобы Егор смог разглядеть центральный проход, ведущий к перилам алтаря, часть самого алтаря и хоры. В проходе неподвижно стояли три рослых парня в черных «спецназовских» масках. Маши с ними не было. * * * Егор слегка заслонил собою Шеринга и сухо спросил: — Где Мария? Мужчины молчали. — Я спрашиваю: где она? — повысил голос Кремнев. Один их мужчин пошевелился. — Мы велели вам войти без оружия, — сказал он по-русски. — Я уберу оружие, когда увижу Марию, — заявил в свою очередь Егор. Глаза его наконец привыкли к темноте, и он разглядел, что двое мужчин сжимают в руках небольшие автоматы типа «узи». А у того, кто с ним говорил, в руке поблескивал револьвер. — Ого, — усмехнулся Егор. — Да у вас тут целая артиллерия. С кем собрались воевать, ребята? — Хватит зубоскалить, — оборвал его собеседник в черной маске. — Пусть Шеринг подойдет к нам. — Не отдавайте им меня, — шепнул за спиной у Егора перепуганный Шеринг. — Они меня убьют. — Вы слышали или мне повторить приказ? — с угрозой проговорил человек в маске. Глаза Егора сузились, лицо приобрело свирепое выражение. — Так это был приказ? — Послушайте, Кремнев, кончайте глупить. Нас трое, и у нас автоматы. Если будете вести себя хорошо, мы вас отпустим, и вы отправитесь к своей подружке. Если вздумаете нас злить… Договорить он не успел. Левая рука Егора была опущена в карман. Он быстро нащупал в кармане маленький пульт и нажал на кнопку. Два хлопка прозвучали одновременно. Егор бросился на Шеринга и повалил его, подминая своим телом, на пол. Мужчины в масках инстинктивно вскинули головы вверх, но предпринять, ничего уж не успели. Огромная балка рухнула из-под круглого свода церкви прямо на мужчин и сбила их с ног. Одному из троицы угол балки раскроил череп, второго, ударив в плечо, отбросил в сторону, третий отскочил сам, но тупой конец балки настиг и его, переломив ему ногу, как сухую спичку. Церковь наполнилась стонами. Егор выглянул из-за скамеек. Один из мужчин схватил с пола «узи» и выпустил по Егору короткую очередь. Егор снова нырнул вниз, выставил над скамейками руку и несколько раз выстрелил в сторону врагов. Ответом ему был целый град пуль, выпущенных из автомата и револьвера. Егор переждал шквальный огонь за скамейками, затем, перекатившись, оказался в проходе и дважды нажал на курок. Пистолет дважды сухо рявкнул. Егор снова закатился за скамейки и, выждав пару секунд, быстро выглянул наружу. Три тела неподвижно лежали на полу церкви. Схватка была закончена. Егор поднялся на ноги. — Эй! — окликнул он Шеринга и дернул за веревку, связывающую их запястья. — Ты живой? — Живой, — отозвался Шеринг и опасливо выглянул из-за скамеек. — Вы их убили? Егор нервно дернул щекой и вместо ответа спросил: — Ты не ранен? — Да вроде нет. Шеринг наконец поднялся на ноги. Он был бледен, но старался держаться невозмутимо. — Пошли побеседуем, — сказал Кремнев. Они прошли к распростертым на полу телам. Егор по очереди стянул с их лиц маски. Один из мужчин при этом глухо застонал. — Он жив! — тихо воскликнул Шеринг. — Я знаю. Узнаешь кого-нибудь из них? Шеринг внимательно вгляделся в лица мужчин и покачал головой: — Нет. Егор склонился над раненым противником. — Где Мария? — сухо спросил он. — Пошел ты… — презрительно проговорил раненый и отвернулся. Кремнев выждал пару секунд, затем протянул руку к раненому и одним резким, сильным движением оторвал ворот его рубашки, обнажив рану в груди. Враг застонал. — Что ты делаешь… — процедил он сквозь зубы. — Ищу способ тебя разговорить, — ответил Егор и сунул палец в пулевое отверстие. Раненый вскрикнул и выгнулся дугой. — Что ты… — Где Мария? — глухо спросил Егор. У раненого побелели губы, он тяжело и хрипло задышал, но ничего не ответил. Егор снова ковырнул пальцем пулевое отверстие. Раненый вскрикнул, но Егор заткнул ему рот ладонью, дождался, пока враг перестанет дергаться, и снова убрал ладонь. — Ну? — Хорошо… — выпалил раненый. Он был страшно бледен, на лбу выступили крупные капли пота. — Она в квартире… недалеко… На улице Святого Мартина… Дом десять… Квартира… шесть… — Если врешь — найду и убью. Егор поднялся на ноги. — Нам пора, — сказал он. — Вам пора, — поправил Шеринг. — Здесь наши с вами дороги расходятся. Егор хмуро взглянул на олигарха. — Что это значит? Шеринг поднял правую руку. В руке он сжимал револьвер, дуло которого было направлено Егору в живот. — Вот оно как, — неопределенно проговорил Егор. — Когда успел? — Пока вы играли в Фому и совали палец в разверстую рану. Кстати, мы произвели много шума, уверен, что полиция уже на полпути сюда. Так что давайте обойдемся без эксцессов и не будем тянуть время. — Давай, — согласился Егор и шагнул к Шерингу. — Стоять! — крикнул тот, отступив на шаг. — Если вы думаете, что я не выстрелю… Егор не остановился. — Еще шаг, и я нажму на курок! — крикнул Шеринг, продолжая пятиться. — Нажимай, — сказал Кремнев и протянул руку. Шеринг побледнел и нажал на спуск. Револьвер сухо щелкнул. Кремнев выхватил у Шеринга револьвер и отшвырнул его в сторону. — Барабан пустой, — сказал он. — Я считал выстрелы. Пошли. Мы потеряли слишком много времени на болтовню. — Я не… — Ты меня достал, — поморщился Егор, схватил Шеринга за шиворот, грубо толкнул вперед и дал ему хорошего пинка. * * * Остановив машину возле дома, Егор повернулся к Шерингу и посмотрел на него странным взглядом. — Ты меня прости, — сказал он вдруг. — Что? За что простить? — За это. Кулак Егора хлестко и точно ударил Шеринга в челюсть. Голова олигарха мотнулась, и он стукнулся виском о стекло. Егор стянул руки Шеринга за спиной и сковал их наручниками. Затем спокойно выбрался из машины, точно зная, что после такого нокаута Шеринг придет в себя не раньше чем через десять минут. Этого времени должно было хватить. Егор заблокировал дверцы машины и двинулся к подъезду двухэтажного дома. Кодовый замок на двери подъезда был исправен. Егор высмотрел три затертые клавиши и принялся жать на них в разных комбинациях. С четвертой попытки замок, тихонько щелкнув, открылся. — Порядок, — снова сказал себе Егор, чувствуя, как спина от волнения покрывается испариной. Действовать нужно было решительно и быстро, чтобы эти мрази ничего не успели сообразить. Они, конечно, уже в курсе, что «обмен» не состоялся. Но вряд ли они знают, что Егор направляется к ним. С момента перестрелки в церкви прошло минут двадцать пять. Вполне может быть, что они еще ожидают приказа «сверху» и сами ничего не предпринимают. …Вот она — квартира шесть. Егор прижал ухо к двери. На этот раз он совершенно отчетливо услышал стон. Медлить больше было нельзя. Егор отступил на пару шагов. Дверь была хлипкая, петли старые, дверной короб давно и настоятельно нуждался в починке. Егор мысленно досчитал до трех, чтобы сосредоточиться, и рывком бросился на дверь. * * * От первого удара дверь не вылетела. От косяка откололись щепки, а одна петля лопнула. Второго удара дверь не выдержала. Ввалившись в квартиру в облаке штукатурки, Егор едва не упал и лишь чудом удержал равновесие. Остановившись на пару секунд, он, выхватив на ходу пистолет, рванулся в гостиную, удостоверился, что она пуста, выскочил обратно в прихожую и в этом момент снова услышал сдавленный стон. Стон доносился из кухни. Егор побежал туда. Не добежав до двери пары шагов, он вдруг остановился как вкопанный и уставился на что-то у своих ног. Тонкая леска слегка поблескивала в лучах проникающего сквозь дверное стекло солнца. «Растяжка!» — понял Кремнев, и его прошиб пот. Он едва не наткнулся на растяжку. Еще секунда, и взрыв был бы неминуем. Егор проследил взглядом за леской и увидел закрепленную на дверном косяке железной скобой гранату. «Главное — действовать осторожно», — сказал себе Егор и, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, перешагнул через леску и осторожно открыл кухонную дверь. Сердце билось судорожно и учащенно. Кто знает, какую ловушку они ему заготовили за дверью. Возможно, в следующую секунду грянет взрыв. Однако обошлось. Мария сидела на стуле у окна, она. была привязана к стулу, рот ее был заклеен скотчем. Первым и вполне естественным порывом Егора было броситься к Маше и развязать ее, однако он сдержал себя. Маша, увидев его, застонала. — Тише, — сказал Кремнев. — Все в порядке. Я здесь. Он медленно подошел к стулу и принялся внимательно осматривать узлы веревки. Затем так же тщательно осмотрел стул, тихо приговаривая: — Все в порядке, Маш, потерпи еще полминуты… Тонкую, почти такую же тонкую, как человеческий волос, леску он увидел не сразу. Она вела от веревки, стягивающей Маше ноги, к изоляционной решётке радиатора. Егор тихо чертыхнулся, но тут же снова взял себя в руки. Нужно не только действовать невозмутимо и хладнокровно, но и вести себя спокойно, чтобы не напугать Машу. Пожалуй, нужно ее предупредить. Егор осторожно, стараясь причинить Марии как можно меньше боли, убрал скотч с ее рта. — Егор… — выдохнула она. — Егор… — Ты цела? Маша, ты цела? — Да… — Они тебя… не трогали? — Нет… — Прости, что втянул тебя в это, — дрогнувшим голосом сказал Кремнев. — Прости. — Егор… развяжи… тяжело… — Да, Маш, но придется подождать минуту. Старайся поменьше двигаться. На лице Марии отобразилось страдание. — Что… Почему? — Они подготовили ловушку. Если мы будем действовать быстро и грубо… будет взрыв. Понимаешь? Мария изумленно вскинула брови, лицо ее исказил страх. — Здесь бомба? — хрипло спросила она. Кремнев кивнул: — Да. — Он взглянул ей в глаза и сказал твердым голосом: — Но ты не бойся, я ее обезврежу. Ты только потерпи и старайся не двигаться, хорошо? — Хорошо. — Мария сглотнула слюну. — Я могу чем-нибудь помочь? — Нет. Только… не двигайся. Егор приподнялся и осторожно коснулся губами ее горячего лба. — Все будет хорошо. И он принялся за работу. Добраться до бомбы через изоляционную решетку радиатора было невозможно. Саму решетку Егор также побоялся трогать. Немного поразмыслив, он решил попробовать закрепить саму веревку. В кухонном столе он нашел нож, на антресолях разыскал старый тюбик универсального клея. В ванной срезал капроновую бельевую веревку. Маша сидела на стуле, прикрыв глаза. Она была очень бледна. Внешне Маша старалась держаться спокойно, но губы ее подрагивали, выдавая внутреннее напряжение, волнение и страх. Егор работал спокойно и внешне неторопливо. Однако то и дело поглядывал на наручные часы. Пальцы его не дрожали, но на брови скатились и повисли на них капли пота. Работа заняла около двадцати минут. Наконец Кремнев выпрямился и вытер рукавом рубашки потный лоб. — Ну, все, — сказал он. — Теперь порядок. — Она не взорвется? — напряженным голосом спросила Мария. — Не должна, — ответил Егор. — Если будем вести себя Осторожно. Сейчас я тебя освобожу, но для этого ты должна максимально расслабиться. Любая напряженная мышца — наш враг. Расслабься полностью. — Легко сказать, — устало усмехнулась Мария. Егор улыбнулся: — А ты представь, что ты — в джакузи. И что тебе сейчас очень хорошо. Никаких забот, никаких тревог. Ты лежишь в ванне и наслаждаешься моментом. — Боюсь, у меня для этого недостаточно развитое воображение. Но я попробую. Мария снова закрыла глаза. Кремнев выждал с полминуты и спросил: — Готова? — Да. — Приступаем. — И Егор взялся за нож. Вскоре путы были перерезаны. — А теперь аккуратненько встаем со стула, Возьми меня за руки. Мария взглянула на него тревожно. — Ты уверен, что уже можно. Егор кивнул и уверенно ответил: — Да. Опасный участок веревки я надежно зафиксировал. Если стул под тобой не развалится — а он не развалится, — то все будет хорошо. Давай на счет «три». Раз… Два… Три… Егор подхватил легкое тело Марии и быстро заслонил ее от радиатора спиной — на случай, если взрыв все-таки произойдет. Однако, к огромному облегчению Кремнева, обошлось. — За дверью есть еще одна растяжка, — сказал он. — Внимательно смотри под ноги. Когда я перешагну — перешагни тоже. Все поняла? Мария кивнула: — Да. — Пошли потихоньку. И они двинулись к двери. Благополучно миновав растяжку, они вышли в прихожую и уже через несколько секунд были за дверью злосчастной квартиры. * * * Прежде чем спускаться вниз, Егор быстро выглянул в окно подъезда. Когда он выходил из машины, дворик был пуст. Теперь на скамейках сидели крепкие молодые люди. Один держал в руках газету. Второй курил. Третий тянул из бутылки пиво. Всех троих легко можно было принять за обычных молодых бездельников, убивающих время до вечера. Однако наметанный глаз Егора сразу выхватил несколько настораживающих деталей. А интуиция, которой не нужны были никакие детали, тут же забила тревогу. Егор быстро отпрянул от окна и повернулся к Марии. — Вниз идти нельзя, — сказал он. — Они там? — спросила Мария хриплым шепотом. — Похоже на то. — Но почему они не идут за нами? Егор сдвинул брови. — Полагаю, не хотят рисковать. Они знают, что квартира заминирована. Я нашел две растяжки. Но кто знает, сколько их на самом деле. — Если так, то нам сильно повезло, — заметила Мария. Но вдруг лицо ее переменилось. — Господи, что я говорю? — пробормотала она с болью в голосе. — Егор… — Голос Марии дрогнул. — Объясни мне, Что это все значит?.. Кто меня похитил? Чего они хотели? — Попробую. Но сперва скажи, как ты сюда попала? — Тебе не сказали?.. Я работаю в том же учреждении, что и ты. Насколько я поняла, меня взяли по твоей рекомендации. И здесь я в командировке. По лицу Кремнева пробежала тень. — Какова цель твоей командировки и кто тебя послал? — Цель — первоначальная психологическая реабилитация «объекта». Инструктаж проводил Уколов. Егор, я почти ничего не знаю. Меня поселили в отеле и велели ждать. Потом за мной приехала машина. Меня увезли за город. Потом… Потом заткнули рот тряпкой, пропитанной эфиром. Когда я проснулась, я была привязана к стулу. Вот и все. — С тобой рядом кто-нибудь был? Маша покачала головой: — Нет. Кремнев помолчал. — Я рад, что с тобой все в порядке, — сказал он наконец. — В порядке? Ты считаешь, что это «порядок»? Что происходит, Егор? — Человек, который лежит на заднем сиденье, — это и есть «объект». Я работал в составе группы захвата. Мы должны были взять этого парня и отконвоировать его в Москву. Но все пошло не так. Ребята из моей группы погибли. Я должен был передать «объект» связному, но на месте встречи была засада, и нас обстреляли. Взгляд Маши упал на перевязанное плечо Егора, и она побледнела. — Тебя ранили? — Ничего серьезного. Маша вдруг задрожала… Словно только сейчас осознала, какой опасности она подвергалась. Егору было знакомо это чувство, он называл его грубым словечком «отходняк». Он по личному опыту знал, что этот «отходняк» может продлиться довольно долго, если его не пресечь волевым усилием. Он обхватил Марию за плечи и заглянул ей в глаза. — Послушай меня. Наша с тобой первоочередная задача — выбраться из здания. Ты меня понимаешь? Мария кивнула: — Д-да. — Сейчас мы с тобой попробуем забраться на крышу и выйти через соседний подъезд. Когда я объезжал дом, я видел с другой стороны дверь черного хода. Мы должны добраться до нее. Ты готова? — Да, — снова кивнула Мария, глядя на Егора расширившимися от ужаса глазами. Егор заставил себя улыбнуться. — Все будет хорошо, — ободряюще сказал он. — Теперь я с тобой, и я не дам тебя в обиду. Ты мне веришь? Мария покачала головой: — Нет. — Почему? — опешил Егор. — Потому что ты болтун, Кремнев. Мария слабо улыбнулась. Женщина еще была бледна, но щеки ее постепенно розовели. — Отлично! — улыбнулся и Егор. — Пойдем! Он взял Марию за руку, и они быстро поднялись на технический этаж. Дверь, ведущая на крышу, оказалась закрыта. Егор посмотрел вокруг и увидел торчащий из деревянной коробки гвоздодер. Кремнев вынул гвоздодер, сунул кривой конец между дверью и косяком и как следует надавил. Косяк хрустнул, и дверь поддалась. — Готово, — сказал Егор и рывком распахнул дверь. Он сунул гвоздодер в ящик и шагнул на крышу. — Маша, скорее! Мария замешкалась у входа, но через пару секунд и она была на крыше. Уклон у крыши был небольшой, однако он чувствовался. В трех местах торчали толстые каминные трубы. Егор взял Марию за руку и повел ее к виднеющемуся вдали кирпичному коробу с обшарпанной дверью, ведущей в соседний подъезд. Маша шла молча. Чтобы справиться с паникой и ни о чем не думать, она сжала зубы и стала мысленно считать. Раз… Два… Три… Четыре… Пять… Шесть-Семь… Наконец они достигли кирпичного короба и остановились у двери. — Пришли, — сказал Егор. — Сейчас я открою дверь, и мы спустимся по лестнице к черному ходу. Идти будем молча, хорошо? Мария кивнула. Егор ободряюще ей улыбнулся и протянул руку к двери. Не успели его пальцы коснуться ручки, как дверь распахнулась. * * * В дверном проеме показалась грузная широкоплечая фигура. — Бросьте оружие! — услышал Егор приказ и в то же мгновение увидел черное дуло пистолета, направленное ему в грудь. — Я сказал: бросьте! Кремнев повиновался. Пистолет со стуком упал ему под ноги. — А теперь сделайте три шага назад. Барышня, вас это тоже касается! Егор взял Машу за руку, и они медленно попятились назад. — Егор… — проговорила взволнованно Мария, но широкоплечий мужчина ее перебил. — Добрый день, коллега! — сказал он и перешагнул через порог кирпичного короба. Голова мужчины была перебинтована, в зубах у него дымилась сигара. — Вы, — процедил сквозь зубы Кремнев. Солодов улыбнулся и левой рукой вынул изо рта сигару. — Не ожидали? — Но ведь вас… — Убили? — Солодов усмехнулся и покачал головой: — Нет. Все было подстроено. В нас стреляли мои люди. Однако я не совсем удачно упал и получил сотрясение. — При этих словах он прикоснулся сигарой к перебинтованной голове. — Я был без сознания несколько часов. Да, признаться, и сейчас паршиво себя чувствую. Благодаря этому вы провели на «Перевале» целую ночь. — Значит, все было подстроено, — сдавленным голосом пробормотал Кремнев. Солодов виновато улыбнулся. — Увы. Простите, коллега, но вы не слишком хорошо соображаете. В противном случае вы бы покинули «Перевал» еще ночью. Солодов вставил сигару в зубы и самодовольно ухмыльнулся. Маша схватила Кремнева за плечо. — Кто он такой, Егор? — взволнованно спросила она. — О чем он говорит? — Это связной, о котором я тебе рассказывал, — мрачно объяснил Кремнев. — Но ведь он… — Предатель, как видишь. — Егор облизнул пересохшие губы и угрюмо взглянул на предателя. — Вы специально заманили меня сюда, — не столько вопросительно, сколько утвердительно проговорил он. Солодов чуть прищурил карие глаза. — Конечно. — Бомба в радиаторе была липовая? — Разумеется, — кивнул Солодов. — В радиаторе спрятан резиновый муляж. Кстати, вы провозились с ним довольно долго. Я бы даже сказал, неоправданно долго. Впрочем, я вас понимаю: вы не хотели рисковать жизнью подруги. Ах, женщины! — Солодов бросил на Марию плотоядный взгляд и ухмыльнулся. — Вам некуда бежать, ребята, все выходы перекрыты, — продолжил Солодов. — Послушайте моего совета, коллега: не сопротивляйтесь. Смиритесь с поражением. В конце концов, хотя бы раз в жизни проигрывал каждый. А если не проигрывал, то обязательно проиграет. Так устроен мир. Егор сжал кулаки. — Вы нас убьете? Солодов покачал головой: — Нет. Вы отдадите мне Шеринга, а я отпущу вас на все четыре стороны. — Но ведь я знаю, что вы «крот». — Это уже не имеет значения. Видите ли, коллега, я, некоторым образом, решил уйти в отставку. — Видимо, вам хорошо заплатят за наши головы? — Не тешьте себя, — с иронией проговорил Солодов. — За вашу мне не заплатят ничего. А вот голова Шеринга стоит целое состояние. Я бы мог поделиться им с вами, но… — Солодов небрежно пожал плечами. — Не вижу в этом смысла. Ведь я подарю вам гораздо больше, чем деньги. — Что именно? — прищурился Кремнев. — Жизнь, — просто ответил Солодов. Он глянул на часы, перевел взгляд на Егора и устало проговорил: — Коллега, давайте поскорее завершим сделку. Гоняться за вами было непросто, и я не прочь отдохнуть. Где Шеринг? Егор молчал, мучительно соображая, что делать дальше. Кейс он оставил в машине. Пистолет выбросил. А голыми руками с врагом не повоюешь. Тем более с таким матерым волком, как Солодов. — Коллега, не стоит так напрягать мозги, — с усмешкой сказал Солодов. — Вы не стратег и не военачальник, а простой боец. Скажите мне, где Шеринг, и мы разойдемся. Егор продолжал размышлять. Когда он выглянул в окно подъезда, черная «ауди» с Шерингом внутри все еще стояла у подъезда. Пропустить машину эти парни не могли. Не такие они идиоты. А это значит, что Шеринга в машине нет. Куда же он мог деться? Неужели сбежал? Оглушенный, со скованными руками, из закрытой машины. Трюк, достойный Дэвида Копперфильда. — Уважаемый, мы теряем время, — поторопил Солодов. — Давайте разрешим нашу стандартную ситуацию стандартным способом. Я буду считать до пяти. На счет «пять» я выстрелю… ну, хотя бы в ногу вашей подруге. Стрелять я буду в коленную чашечку. Поскольку стрелок я отличный, вашей подруге придется всю жизнь ходить с импозантной тросточкой. Вряд ли это добавит ей шарма. — Мне нужны гарантии, — сказал Егор, в упор глядя на Солодова. — Гарантии, что вы нас не убьете. Солодов насмешливо поморщился. — Коллега, перестаньте. Никаких гарантий, кроме своего слова, я вам дать не могу. — Это не ответ, — отрезал Кремнев. — Правда? — Солодов пожал могучими плечами. — Может быть. Но другого у меня в любом случае нет. Итак, я начинаю считать. Один… Два… А, к черту! Солодов схватил Машу за руку и рывком притянул к себе. Егор ринулся было на него, но Солодов приставил ствол к виску женщины: — Стоять! Знаете, коллега, я передумал. Я просто продырявлю ей череп. А потом сам найду Шеринга. Я хорошо умею искать, и ему от меня не скрыться. — Хорошо, — сказал Егор и примирительно поднял руки. — Ваша взяла. Я оставил Шеринга в машине. — Вы про черную «ауди»? — вскинул брови Солодов. — Мои парни ее уже обыскали, там никого нет. — «Ауди» здесь ни при чем. Я угнал старую развалюху с базарной площади и припарковал ее на безлюдной улочке. Она может простоять там хоть десять лет, и никому не придет в голову ее украсть. — Гм… — Солодов подумал о чем-то, усмехнулся, затем убрал пистолет в сторону и понюхал шею Марии. — «Шанель», — определил он с улыбкой. — Любите классические ароматы? — Люблю, — ответила Маша. — А вы? — Я их обожаю. Знаете, моя милая, многие люди моего возраста собирают коллекции. Кто-то собирает картины, кто-то вино, кто-то… да хоть почтовые марки. А я коллекционирую женщин. Вы будете одним из лучших экземпляров в моей коллекции. — Вряд ли, — сухо сказала Мария. — Почему? — Потому что ты отправишься в ад! Маша резко подняла правую руку и нажала на кнопку распылителя. В лицо Солодову ударила струя стеклоочистителя, который Мария прихватила в коробке с инструментами. Стеклоочиститель попал на дымящуюся сигару и вспыхнул. Огонь мгновенно перекинулся на щеки и подбородок Солодова. Егор одним прыжком преодолел расстояние, отделяющее его от предателя, и ударом кулака вышиб из его пятерни пистолет. Голова Солодова вспыхнула, как раздутая ветром головня. Он закричал, схватился ладонями за пылающие волосы и с безумным воплем закружился на месте, затем, потеряв равновесие, упал и покатился по скату крыши к козырьку. Егор подхватил пистолет и легонько толкнул Машу к двери: — Бежим! Они забежали в подсобное помещение, оттуда — на лестницу и понеслись по ступенькам вниз. Дверь черного хода оказалась заперта. Егор вскинул руку и дважды выстрелил в замок. — Затем отошел назад и изо всех сил ударил по двери ногой. Замок отлетел, и дверь распахнулась. Перед Егором, как черти из табакерки, выпрыгнули две фигуры с пистолетами в руках. Однако, несмотря на молодость, парни оказались медленнее Кремнева. Первому он прострелил плечо, второго ударил рукоятью пистолета по голове. — Маша, не стой! Мария перепрыгнула через тело поверженного врага и побежала за Егором. Им хватило полминуты, чтобы добежать до стоянки машин. Егор вырвал из пальцев какого-то толстяка ключи и отшвырнул его от бежевой, видавшей виды «мазды». Толстяк завопил, и Кремневу пришлось ударить его по лицу. — В машину! — крикнул он Марии, открывая дверцу. Мария с ужасом посмотрела на распростертого на асфальте толстяка, но подчинилась и запрыгнула на заднее сиденье «мазды». Егор сел за руль и, не дожидаясь, пока толстяк придет в себя, рванул с места. Десятью секундами позже бежевая «мазда» неслась по городской улице. Добравшись до другого конца города, они бросили машину, прошли полквартала пешком и, чувствуя потребность отдохнуть, зашли в маленькую забегаловку с гордой надписью «The Best Саке» на фасаде. Расположившись за столом, Егор и Мария заказали себе по чашке кофе и целую гору пирожных. Мария держала чашку с кофе двумя руками, но и это мало помогало. Зубы Маши стучали о край чашки, и ей приходилось прилагать огромное усилие, чтобы не расплескать кофе на скатерть. — Все хорошо, — приговаривал Егор, глядя ей в глаза и через силу улыбаясь. — Мы живы. Все хорошо. — Солодов… Его лицо… Я его… — Ты сделала то, что должна была сделать, — твердо сказал Кремнев. — Господи… Маша поставила чашку на стол и закрыла лицо ладонями. Некоторое время она сидела так. Егор думал, что Мария плачет, но, когда она отняла ладони от лица, глаза ее были сухими. — Я даже заплакать не могу, — с болью в голосе проговорила Маша. — У меня такое ощущение, будто все это было не со мной. Или… не по-настоящему. — Постарайся об этом не думать. По крайней мере пока. — Хорошо. Я постараюсь. — И пей кофе, пока не остыл. Кстати, миндальное пирожное здесь просто обалденное! Мария улыбнулась, отпила кофе и взглянула на Кремнева поверх чашки. — Егор, что мы будем делать дальше? — Дальше? Я свяжусь с Москвой и прослежу, чтобы тебя посадили на самолет. А потом найду Шеринга. — Но… В кармане у Егора запиликал мобильный телефон. Егор достал телефон, но пальцы Марии легли ему на запястье. — Не надо! Не отвечай! — Почему? Мария смутилась. — Не знаю… Просто мне страшно. Егор сделал над собой усилие и снова ободряюще ей улыбнулся. — Все будет в порядке. Он нажал на кнопку связи и поднес телефон к уху. — Слушаю. — Егор Иванович? — Шеринг! — выдохнул Егор. В трубке раздался короткий смешок: — Так точно. Простите, что ушел по-английски, не попрощавшись. Лицо Кремнева побагровело от ярости. — Я тебя из-под земли достану! — процедил он сквозь зубы. — Это вряд ли. Но я звоню не для того, чтобы спорить. Как там ваша подруга? Она цела? Егор хотел разразиться проклятиями, но посмотрел на испуганную Машу и, взяв себя в руки, сдержанно проговорил: — Да. — Это хорошо. Передайте ей от меня пламенный привет. Что же касается вас… Я так привык к вам за эти два дня, что буду скучать. — Сволочь! — не выдержал Кремнев. Шеринг засмеялся. — Вы неисправимы! Хотя не понимаю, почему вы ругаетесь. Я ведь предупреждал вас, что не полечу в Москву. И не стоит по этому поводу расстраиваться. Кстати, — наши с вами «друзья» уже знают, что я пустился в одиночное плавание. Больше никто не будет на вас охотиться. — Я тебя найду, — повторил Егор. — Чего бы мне это ни стоило. — Не думаю, что я так уж сильно вам нужен. Помните, я говорил вам о бумагах, которые способны упрятать Соркина за решетку лет на десять? — Ну. — Так вот, эти бумаги в вашем кейсе. — Что?! Повтори, что ты сказал? — Они в вашем расчудесном кейсе! Когда вы меня взяли… там, в особняке… бумаги были при мне. Но вы были настолько деликатны, что не стали меня обыскивать. Позднее я спрятал их в ваш кейс. Между сорочками и нижним бельем. Егор побагровел еще больше, взгляд его на секунду стал растерянным. — Кейс… — пробормотал он. — Что такое? Вы умудрились его потерять? — Шеринг захохотал. — Вы действительно неисправимы! Ладно. Рад был поболтать. А сейчас меня ждут дела. Не пытайтесь набирать мой номер, не получится. Всего доброго! — Постой! Я… Трубка ответила короткими гудками. Егор сунул телефон в карман, залпом допил кофе, отсчитал несколько купюр и положил их под пепельницу. Затем поднялся из-за стола. — Мы уже уходим? — тихо и испуганно спросила Мария. Егор покачал головой: — Нет. Ухожу только я. Ненадолго. — Куда? — Мне нужно вернуть кейс. — Кейс? Кремнев кивнул: — Да. Но ты не волнуйся. Закажи себе еще что-нибудь, денег хватит. — Но… когда ты вернешься? — Через полчаса. Если через полчаса меня не будет — звони полковнику Уколову или генералу Зубову. Вот, держи телефон. — Он положил мобильник на стол. — Все нужные номера найдешь в справочнике. Егор наклонился и поцеловал Машу в губы. — Я скоро вернусь. С кейсом. А потом разыщу этого сукина сына, чего бы мне это ни стоило. — Как ты это сделаешь? — тихо спросила Мария. Егор подумал и пожал плечами: — Не знаю. Но как-нибудь найду. — Он улыбнулся и добавил: — Земля-то круглая. * * * Возле двухэтажного дома толпились полицейские и зеваки. Бёжевая «мазда» также была густо окружена полицейскими. Подобраться к ней незамеченным не было никакой возможности. Егор выглянул из-за угла, быстро оценил ситуацию и снова спрятался за угол. Нужно было действовать, но в голову ничего дельного не приходило. Кремнев прикинул несколько вариантов и со вздохом покачал головой: нет, не годятся. Он уже совсем было приуныл, но тут судьба послала ему неожиданный подарок. Возле табачного киоска он увидел одного из парней, которые «пасли» его у дома. А чуть поодаль, в тени деревьев, сидел на скамейке другой парень. План созрел в голове у Кремнева мгновенно. А уже в следующую секунду Егор, не теряя времени, приступил к его осуществлению. Перво-наперво, пользуясь машинами как прикрытием, он обошел табачный киоск и притаился за его пластиковой стеной. Затем потихоньку обогнул киоск и незаметно выглянул. Парень стоял на том же месте, где и пару минут назад. В руке его дымилась сигарета. Кремнев огляделся, понял, что взоры праздных прохожих направлены на дом, затем быстро вышел из-за киоска, скользнул к парню сзади и ударил его ребром ладони по шее. Подхватив противника под мышки, Кремнев быстро оттащил его за киоск. Парень был жив, но удар по сонной артерии надолго вывел его из строя. Егор обыскал карманы бойца, забрал пистолет, солнцезащитные очки, передатчик рации и красную пластиковую карточку с желтой буквой «М» посередине. Затем снял плащ, стянул с вялого тела противника летний пиджак и надел его. На нос Егор водрузил солнцезащитные очки. Распихав по карманам оружие и рацию, Кремнев, не таясь, зашагал к тенистому дереву, под которым пристроился на деревянной скамеечке второй наблюдающий. Услышав звук шагов, парень вскинул голову и подозрительно уставился на приближающегося Егора. Кремнев показал парню красную карточку, которую держал в руке, и спросил по-испански: — Ну, что там? — Глухо, — ответил парень на испанском, но с сильным немецким акцентом. «Легионер, — понял Егор. — Это хорошо». — Шефа уже увезли? — поинтересовался он, усаживаясь рядом с парнем. — Минут двадцать назад. — Думаешь, выживет? — После такого-то? — Парень усмехнулся и качнул головой. — Не, он уже не жилец. Вместо морды — обугленная головня. А при падении все кости себе переломал. После такого не выживают. Ставлю пятьсот евро на то, что помрет еще по дороге в больницу. Егор помолчал, затем поправил пальцем солнцезащитные очки и спросил, сильно понизив голос: — Ты насчет кейса в, курсе? — Насчет какого? — не понял парень. — Ублюдок, которого мы ловили, приехал сюда вон на той «мазде», так? — Ну. — Я тут поговорил с местными. Говорят, при нем был кейс. Он выбрался из машины с кейсом, но потом передумал и закинул его обратно в салон. — Вот как? — неопределенно проговорил парень. — И что? — А то. Если мы вернемся несолоно хлебавши — нам конец. Пинок под зад и никакого вознаграждения. Повезет еще, если головы не оторвут. Парень на секунду задумался и кивнул. — Думаю, ты прав, — уныло сказал он. — Но мы можем выслужиться. Ублюдка мы упустили, но мы можем принести его кейс. — А в нем что-то важное? Егор пожал плечами: — Возможно. Пока кейс в машине, мы этого не узнаем. Но если его достать… Кремнев оставил фразу незаконченной. Парень задумался. «Давай, шевели мозгами скорее», — мысленно поторопил его Кремнев. — Да, может быть, — согласился наконец парень. — Но машина окружена копами. К ней невозможно подобраться. Егор облизнул языком пересохшие губы, покосился на окруженную полицейскими «мазду» и сказал: — У меня есть план. Но придется рискнуть. — Что за план? — План простой. Ты отвлекаешь копов, а я забираю кейс. Наемник усмехнулся: — Легко сказать. — Сделать тоже легко, — возразил Егор. — Выстрели пару раз в воздух, и они бросятся за тобой. Парень подумал и покачал головой: — Нет, не пойдет. Они отправят за мной пару ребят, а остальные останутся караулить возле машины, и ты все равно не сможешь подобраться. Тут нужна тяжелая артиллерия. Постой-ка… — Парень слегка воспрял. — Видишь вон там, за углом, железные мусорные баки? — Ну. — У меня есть лимонка. Если я брошу ее в бак, шуму будет — на весь квартал. А вот потом можно пару раз пальнуть из пистолета. Копы обязательно сбегутся. Кремнев задумчиво посмотрел на баки, затем перевел взгляд на полицейских. — А что, это может сработать. — Да, но пару человек они по-любому оставят у машины, — заметил парень. — Справишься? — Думаю, да. Парень пристально посмотрел на «мазду», затем перевел взгляд на Егора и вдруг спросил: — Ты из «второго эшелона»? Я тебя раньше не видел. — Угадал, — кивнул Кремнев. — Нам про вас говорили. Наши парни здорово расстроились, когда шеф вас вызвал. — Приревновали? — Что-то вроде этого. — Но это не помешает нам действовать слаженно, правда? — Не должно, — усмехнулся боец. — Может, наших предупредим? — Нет времени. Сюда уже едет буксир. Сейчас они подцепят машину и — адьес, амиго! — Ты прав. Придется провернуть это дельце вдвоем. — И все лавры — нам, — улыбнулся Егор. — Точно, — поддакнул парень. Он нервно облизнул губы и покосился на Егора. — Слышь, а ты меня не кинешь — с этим кейсом? — Это не в моих правилах, — сказал Кремнев. Лицо парня разгладилось. — Хорошо. Тогда — приступаем. Егор кивнул: — Давай!.. Месяц спустя Егор Кремнев хорошо знал Париж. Во время стажировки, несколько лет назад, он прожил здесь два месяца. Он не только знал Париж, но и любил его. В свободное время он мог часами бродить по залитым солнцем улочкам, заходя в кофейни, чтобы выпить чашку-другую кофе. В Латинском квартале он съедал лучший в мире бифштекс в заведении чернявого типа по имени Анри, потом шел в церковь Сен-Северин и ходил под сводчатыми арками, наслаждаясь прохладой и размышляя о превратностях судьбы, которые здесь, в церкви, уже не казались ему жуткими и теряли свой зловещий оттенок, словно он смотрел на суетный, полный проблем мир с высокой горы, окутанной облаками. Егор никогда не был религиозен, но в церкви захаживать любил. Это было единственное место, где он мог быть один и не чувствовать себя одиноким. Сегодня он прошел по своему обычному маршруту, закончив его в маленьком отеле неподалеку от Гранд-Опера. У себя в номере Кремнев быстро принял душ и, надев банный халат, примостился в кресле с газетой в руках. Отпуск подходил к концу, но Егор не чувствовал по этому поводу печали. Он здорово соскучился по работе. Развернув газету, Кремнев принялся скользить взглядом по заголовкам. Французский язык он знал не слишком хорошо, но этих знаний хватало, чтобы понять содержание статей, в самых общих чертах, конечно. На пятой странице он нашел то, что искал. Статья была довольно большая. Заголовок гласил — «РАЗОБЛАЧЕНИЕ!» А под заголовком была помещена фотография моложавого светловолосого мужчины лет сорока пяти. Звали мужчину Виктор Соркин. В статье писали, что следственные органы России наконец-то раздобыли информацию, которая способна упечь одного из самых богатых и влиятельных людей страны за решетку. Там писали о том, что Соркин пытался совершить в России государственный переворот. О том, что он путем различных махинаций присвоил себе более трех миллиардов долларов из российской казны. О том, что сейчас он содержится под стражей в следственном изоляторе тюрьмы «Матросская тишина». В заключение статьи приводились слова Генерального прокурора России, который заявил буквально следующее: «Благодаря новым доказательством у следствия есть все основания полагать, что справедливость наконец-то восторжествует, и преступник сядет за решетку всерьез и надолго». Егор отложил газету, потянулся за сигаретами и слегка поморщился от боли. Рана в плече затянулась, но при резких движениях еще давала о себе знать. Егор закурил и посмотрел сквозь облако дыма на металлический кейс, стоящий у кресла. Вмятин от пуль на нем уже не было — спасибо ребятам из технического отдела. Егор протянул руку и легонько похлопал кейс по металлическому боку, как старого друга. Затем откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Через несколько минут он почти задремал, но тут в дверь постучали. Кремнев открыл глаза, поднялся с кресла и прошел к двери. Открывать Егор не спешил. Он встал сбоку от двери и прижался спиной к стене. В руке его, откуда ни возьмись, появился небольшой карманный пистолет. — Кто там? — спросил Егор по-французски. — Это коридорный, — отозвался из-за двери молодой голос. — Извините, месье Кремнев, вам просили передать записку! Егор, держа пистолет наготове, повернул ручку замка, слегка приоткрыл дверь, но, увидев в щель робкое лицо коридорного, позволил себе расслабиться. — От кого записка? — поинтересовался Кремнев, принимая сложенный вдвое листок. — От какой-то женщины. Она не назвала своего имени. — Хорошо. Спасибо. Закрыв за коридорным дверь, Егор развернул записку. На листке знакомым беглым почерком было написано несколько строк. Егор пробежал по ним взглядом. Его лицо за эту пару секунд сменило растерянное выражение на недоверчивое, а недоверчивое — на счастливое. В записке было написано следующее: «Егор, привет! Я только что прилетела в Париж. Хотела уволиться, но полковник Уколов уговорил меня подождать с увольнением месяц. В вашей «конторе», как всегда, не хватает хороших психологов. А я, насколько ты помнишь (говорю это, скромно потупив глаза), психолог первоклассный! Хотела тебе позвонить, но атмосфера Парижа так действует на человека, что все его поступки — даже самые элементарные — окрашиваются в романтические цвета. А письмо намного романтичнее простого телефонного звонка, правда? Егор, после тех ужасов, что мы пережили, я довольно долго не могла прийти в себя. От тебя вестей не было, и я совсем было приуныла. Но потом все-таки решила взять себя в руки. Ресурсы человека неисчерпаемы, мы сами себя не знаем. Вот и я оказалась гораздо сильнее, чем думала. Помнишь, что говорил по этому поводу Ницше? «То, что нас не убивает, делает нас сильнее!» Так что сейчас с тобой говорит не та Маша, которую ты знал, а сильная, прошедшая через огонь и воду женщина, которая не боится ничего. Егор, я много думала о наших с тобой отношениях и в конце концов решила, что нам нужно в этих отношениях кое-что изменить. К чему скрывать, я люблю тебя. Люблю, и всегда любила. Впрочем, ты и сам это знаешь. Я не очень уверена в твоих чувствах, но меня это не пугает. Думаю, ты и сам еще в себе не разобрался. Возможно, мое признание заставит тебя взглянуть на многие вещи иначе. Это главное, что я хотела тебе сказать. Остальное — при встрече. На улице Риволи есть ресторанчик с простым, забавным и трогательным названием «Мужчина и женщина». Сегодня в девять часов вечера я буду там. Если ты любишь меня (видишь, какая я стала откровенная) — приходи. Если нет… Что ж, значит, я написала это письмо зря. Если решишь купить цветы, купи фиалки. Не знаю почему, но я очень люблю эти цветы. Да, и оденься поприличнее. Даже если ты придешь в ресторан, чтобы наговорить мне гадостей (а ты Из тех мужчин, которые не лезут за словом в карман и говорят без обиняков, по сути), я все равно хочу, чтобы ты выглядел красавцем. Считай это моим глупым капризом. Вот, пожалуй, и все. Только не звони мне. Все, что ты хочешь мне сказать, скажи глаза в глаза. Твоя Мария». Кремнев перевел взгляд на подпись под запиской и улыбнулся. Затем сложил записку, взглянул на себя в зеркало и вдруг весело подмигнул своему отражению. — Фиалки! — весело проговорил он. — Нужно успеть раздобыть фиалки! * * * На улице стемнело. Кремнев, с букетом фиалок в руке, перебежал через улицу, лавируя между автомобилями, и бодрой походкой подошел к двери маленького ресторанчика. Он был одет в дорогой костюм и похож на молодого преуспевающего бизнесмена. Весь его вид говорил о внутренней собранности и волнении. Посетителей в зале было немного: человек шесть-семь. Кремнев занял свободный столик, затем подозвал официанта и попросил его поставить фиалки в вазу. Откинувшись на спинку стула, он достал сигареты и закурил. Погруженный в свои мысли, Кремнев не заметил, как чья-то рука повесила на дверь табличку с надписью по-французски: «Ресторан закрыт». Официант поставил на стол вазу с фиалками и положил перед Егором меню, а сам замер рядом. Рука у официанта была холеная, ухоженная, и Егор усмехнулся. В Париже даже у официантов руки, как у особ царской крови. Кремнев медленно переворачивал страницы меню, читая список блюд. Изысканные названия блюд Егору абсолютно ни о чем не говорили. Как обычно бывало в таких ситуациях, он немного растерялся. — Э-э… — Кремнев на секунду задумался, вспоминая нужные французские слова и сказал: — Могу я заказать яичницу и к ней немного… Внезапно Егор осекся. Его взгляд наткнулся на знакомое название — «Casque dior». Что же это значило?.. Что-то такое вертелось на языке, но вот что? И вдруг Кремнев вспомнил. А вспомнив, улыбнулся. — Вы знаете, не нужно яичницу, — сказал он. — Давайте вот это — «Casque dior». «Золотую каску»! Официант забрал меню и, склонившись к Егору, тихо проговорил: — Правильный выбор, месье. Прожить жизнь и не попробовать «Золотую каску» — это серьезное упущение. — Да. Возможно, — кивнул Егор. Его вдруг охватило странное волнение. Но отчего? — Это очень сложное блюдо, — продолжил официант. И вдруг добавил по-русски: — Только кто же ест сложные блюда после текилы? Кремнев вздрогнул. Он поднял голову и на короткий миг в его глазах промелькнули изумление и растерянность. В смокинге официанта перед ним стоял Шеринг. Не было ничего удивительного в том, что Егор не узнал его сразу. На носу у Шеринга сидели очки в толстой темной оправе с сильными стеклами, а под носом темнели усы. — Ты! — выдохнул Егор. Шеринг улыбнулся. — Кстати, фиалки — только с виду нежные. А так — это самые стойкие и живучие цветы в мире. Шеринг сел напротив Егора. — Фиалки могут долго обходиться без воды, — добавил он и снял очки. — Но… — Секунду. — Шеринг зажмурил уставшие Глаза и потер пальцами переносицу. Затем снова открыл глаза и с улыбкой проговорил: — Оказывается, быть очкариком очень тяжело. Он взглянул на Кремнева теплым, приветливым взглядом, как на родственника, которого давно не видел и по которому страшно соскучился. Кремнев нахмурился. Он почувствовал, как в душе его закипает ярость. Мало того что этот тип смылся, оставив его с носом, так он настолько обнаглел, что устраивает трюки с переодеванием в центре Парижа. Это ему так просто не пройдет! Шеринг улыбнулся. — Ну? — насмешливо спросил он. — Почему вы не спросите, как я? Вы вот, вижу, хорошо. Приятно, что наше общение не прошло для вас даром. И костюм на вас человеческий. Сразу видно — собрались на свидание. Егор набычился и слегка побагровел. Шеринг продолжил свой монолог, с дружеской иронией глядя на Кремнева: — Я старался писать одинаково хорошо — и вам, и ей. Но знаете, тонкую натуру мне понять и представить легче. Ее письмо получилось убедительным, правда? Егор смял в кулаке салфетку и свирепо взглянул на наглого олигарха. — А вот с вашим стилем пришлось повозиться, — со вздохом продолжил тот. — Знаете, сочетать теплоту с грубостью, ум с… извините… наивностью, знания с напускным невежеством — это очень сложно. Честно говоря, я весь извелся, пока писал! Не уверен в результате: придет ли дама? Шеринг взглянул на часы. — Хотя ждать осталось недолго, — добавил он. Кремнев незаметно огляделся по сторонам. Пока Шеринг говорил, ресторан опустел. Только четверо крепких парней сидели за соседними столиками и не сводили глаза с Кремнева. Они сидели слишком близко, чтобы Егор что-то успел предпринять. — Это мои люди, — сказал Шеринг. — И они очень мне преданы, потому что я хорошо им плачу. — Не сомневаюсь, — процедил сквозь зубы Егор, прикидывая в голове, кого из четырех амбалов следует вырубить первым. — Немного о себе, — снова заговорил Шеринг. — Зовут меня теперь по-другому. Живу я снова далеко. Дальше, чем вы за мной ездили. Сон у меня испортился, а вот аппетит по-прежнему хороший. Кремнев как бы невзначай опустил руку под стол — к пиджачному карману. Шеринг заметил это и отрицательно качнул головой: — О нет. Держите руки на столе, пожалуйста. А то мои бультерьеры нервничают. Егор вернул руку на место. — Видите, — самодовольно улыбнулся Шеринг, — и я кое-чему у вас научился. Егор сощурил глаза. — Чего тебе надо? — холодно спросил он. Шеринг откинулся на спинку стула и криво усмехнулся. — Видите ли, я человек слова. И я никогда не бросаю слов на ветер. Я обещал: если вы поможете мне выжить, я выполню ваше желание. И вот я здесь. — Ты что, старик Хоттабыч? — сердито осведомился Кремнев. Шеринг засмеялся. — Не совсем. Скорее, джинн из лампы! — Он подозвал жестом одного из парней. Тот поднялся, подошел к столику и положил перед Егором серую пластиковую папку. Затем вернулся и сел на место. — Это от меня — вам, — сказал Шеринг, насмешливо глядя на Кремнева. Егор протянул руку и приоткрыл папку. — Что это? — спросил он. — Кажется, вы очень хотели дом в Карелии, — с лукавой полуулыбкой проговорил Шеринг. Кремнев скрипнул зубами и сухо произнес: — Убери. — Но… Егор решительно отодвинул папку. Шеринг склонил голову набок и внимательно посмотрел на Кремнева. — Документы чистые, — сказал он. — Все оформлено по закону. Распишитесь и — владейте. Кремнев несколько секунд размышлял, недоверчиво глядя на Шеринга. Затем протянул руку к папке. Его пальцы чуть заметно подрагивали. Он коснулся пальцами папки и замер. Шеринг наклонился и тихо проговорил: — Решайтесь. Она же не пойдет с вами жить в сарай. Ну? Один шаг навстречу счастью. Кремнев смотрел на папку как загипнотизированный. Но раскрыть ее не решался. Шеринг следил за его движениями с любопытством и напряженным вниманием. — Ну же, — тихо поторопил он. — Сделайте это. Я ведь отдал вам компромат на Соркина. И вам вовсе не обязательно меня ненавидеть. Егор взглянул на Шеринга мрачным гневным взглядом. Из-за соседнего столика тотчас поднялся телохранитель олигарха — невысокий, но косая сажень в плечах. Он неслышно подошел к Егору сзади и замер в шаге от него. — Все, — жестко и деловито сказал Шеринг. — Времени у меня больше нет. Прощайте, Кремнев. На этот раз — уже навсегда. Он резко встал из-за стола. Кремнев посмотрел на него снизу вверх и презрительно оттолкнул папку. Шеринг усмехнулся недоброй усмешкой и пожал плечами: — Ну, как хотите. Это был всего лишь мой долг вам. А теперь ваш — мне. Сам я его забрать не смогу — стреляю плохо. Егор посмотрел на Шеринга удивленно и вдруг все понял. Он хотел вскочить из-за стола, но в это мгновение крепыш, стоящий за спиной Кремнева, выхватил пистолет с навинченным на ствол глушителем и выстрелил Егору в ногу. Егор покачнулся, схватился рукой за стул и, не удержав равновесия, повалился вместе со стулом на пол. — Сукин сын, — прохрипел он, побледнев и схватившись руками за простреленную ногу. — Теперь вы мне ничего не должны, — сказал Шеринг. Егор отнял руку от ноги и выхватил из кармана пиджака маленький пистолет, однако применить его не успел. Один из охранников пнул его по руке, и пистолет отлетел в сторону. — Прощайте, Кремнев, — холодно сказал Шеринг. — И прошу вас: больше не попадайтесь мне на пути. Иначе мне придется вас убить. — Я тебя найду… — прохрипел Егор. — Жизнь на это потрачу, но найду. — Не стоит и пытаться, — сказал Шеринг и, подав знак своим охранникам, двинулся к двери. * * * Мария перебежала через дорогу и подошла к ресторану. Она уже потянулась к медной дверной ручке, как вдруг увидела, что за стеклом висит табличка: «РЕСТОРАН ЗАКРЫТ!» Мария отдернула руку, словно обожглась, и удивленно воззрилась на дверь. «Чепуха какая-то, — подумала она сердито. — Он должен работать круглосуточно!» Вдруг звякнул колокольчик, и дверь распахнулась. Из ресторана вышел усатый темноволосый мужчина, а за ним — еще четверо мужчин. Эти четверо были крепкими, широкоплечими, с квадратными подбородками. — Простите, — обратилась Мария к мужчине по-английски. — Ресторан в самом деле закрыт? Мужчина остановился и окинул ее с ног до головы любопытным взглядом. — Похоже на то, — ответил он. — Но такую красивую женщину, как вы, нельзя не обслужить. Попробуйте постучаться. Уверен, для вас сделают исключение. — Не думаю, что мне это нужно, — сказала Мария, хмуря брови. — Закрыт — значит, закрыт для всех. — И все-таки я бы на вашем месте попытался, — заметил незнакомец. — Хотите, я вас туда провожу? Мария хмыкнула. Надо же, стоит заговорить с мужчиной, как он тут же начинает приставать. Что это за странная порода такая — мужики? Хотя этот еще ничего, видно, что с чувством юмора, да и выглядит довольно импозантно. — Спасибо, но я, пожалуй, обойдусь, — сказала Мария. — Как хотите, — улыбнулся незнакомец. Мужчина как-то по-мальчишески озорно подмигнул Марии и зашагал дальше. Четверка крепышей двинулась за ним. Вскоре все пятеро свернули за угол и скрылись из виду. Мария нахмурилась. Что-то в поведении незнакомца показалось ей странным. Возможно, его взгляд? Он посмотрел на Марию как добрый знакомый. Да и его лицо показалось Марии странно знакомым. Странно, потому что она никак не могла припомнить, где она могла видеть этого мужчину. Растерянный взгляд Марии упал на витрину. Зал за витриной действительно был пуст. Ни одного посетителя. Мария разочарованно вздохнула и повернулась было, чтобы идти, но вдруг заметила краем глаза какое-то движение за стеклом. С бьющимся сердцем она прильнула к витрине и вдруг увидела на полу Егора. Он лежал, зажав руками ногу. На полу темнели разводы крови. — Боже! — вскрикнула Мария и бросилась к двери. Распахнув дверь, она пулей влетела в ресторан и присела возле Кремнева. — Егор! Что здесь случилось? Увидев Марию, Кремнев через силу улыбнулся. — Ничего страшного… Я просто… споткнулся. — Он протянул руку и хотел погладить ее по щеке, но вспомнил, что пальцы перепачканы кровью, и убрал руку. — Спасибо, что пришла, Маш. — Господи! — Мария подняла голову и крикнула в сторону барной стойки: — Вызывайте «скорую»! Быстрей! — Они не вызовут, — хрипло сказал Егор. — Почему? — Потому что ты говоришь по-русски. Тогда Мария снова крикнула, но на этот раз по-французски: — Вызывайте врачей! Здесь раненый человек! Из подсобного помещения выскочили официанты. Началась страшная суета. Мария опустила взгляд на Кремнева. — Ох, Егор… Вечно ты во что-нибудь вляпаешься. Тебе очень плохо? Он покачал головой: — Нет. Мне хорошо. — Врешь. — Хорошо, потому что ты рядом, — договорил он. Егор улыбнулся и попытался встать, но простреленная повыше колена нога не выдержала нагрузки, и он снова рухнул на пол. * * * — Здравствуйте, коллега! Не ждали меня увидеть? Когда он говорил, из сожженных, запекшихся губ сочилась кровь, а с черного лица на плечи льняного пиджака падали ошметки обугленной кожи. Егор в ужасе попятился. — Этого не может быть, — тихо пробормотал он. Солодов усмехнулся, и от напряжения на нижней его губе лопнула кожа. По подбородку побежала струйка черной крови. Он слизнул кровь черным языком и насмешливо поинтересовался: — Что, плохо выгляжу? — У вас вместо лица обугленная маска. — Это благодаря вашей милой подружке. У вас уже с ней сладилось?.. Что, еще нет? Не упускайте ее, она — лучшее, что было в вашей жизни. — Мне кажется, это не ваше дело. — О, разумеется, — примирительно поднял ладони Солодов. — Собственно, я совсем не об этом хотел поговорить. Монстр сел в кресло, закинул ногу на ногу и уставился на Егора красными от полопавшихся сосудов глазами. — Плохо, коллега, — сухо сказал он. — Очень плохо. Вы не справились с заданием. — Я… — Вы упустили Шеринга. Два провала подряд! Вам не кажется, что это слишком ? — Но я достал бумаги, изобличающие Соркина. — Думаете, этого достаточно? У Шеринга есть компромат не только на Соркина. Если бы вы доставили его по назначению, половина нашей политической и бизнес-элиты оказалась бы за решеткой. Егор молчал, угрюмо глядя на Солодова. Солодов зевнул и почесал щеку. Кусок обгоревшей кожи прилип к его ногтям. Егора передернуло от отвращения. — Так вы до сих пор думаете, что справились с заданием? — насмешливо поинтересовался Солодов. — У каждого бывают провалы, — угрюмо пробормотал после паузы Егор. — Разумеется. Но ваш провал слишком дорого обошелся стране. Егор устало вздохнул. Он не знал, что ответить Солодову. — Вы не только провалили дело, но и получили от «объекта» взятку, — холодно продолжил Солодов, глядя на Егора кроваво-красными глазами. — Уж не в этом ли все дело? — Я не… — Но-но-но, — с усмешкой оборвал Егора Солодов. — Не стоит отрицать очевидного. Но, с другой стороны, я вас понимаю. В первый раз я, так же как и вы, пошел на должностное преступление из-за любви к комфорту. Человек слаб и неуверен в себе. А крыша над головой делает его сильнее. Вам нравится ваш новый дом? — Я… — Конечно, нравится. Это не какая-нибудь Пальма-де-Майорка, это Карелия. Сосновые леса, полные дичи и прочих прелестей, озера, кишащие рыбой. Нет этой вечной, изнуряющей жары. — Я не… — Полноте, коллега. Не стоит возражать. Все люди продаются, только у всех разная цена. Я продался за пару миллионов баксов, вы — за этот милый домик и за призрачную возможность семейного счастья. Но почему-то Мария не поехала сюда с вами. И, похоже, она вас больше не любит. — Это обычная ссора, — возразил Егор, начиная злиться. — Люди постоянно ссорятся, а потом снова мирятся. — Боюсь, что это не тот случай, — возразил Солодов. — Ваш невыносимый характер сильно ее утомил. Вы с утра до вечера пребываете в мрачном расположении духа, злитесь по пустякам. Это достанет кого угодно. Кремнев молчал. Солодов посмотрел на него насмешливо, потом слегка наклонился вперед и проговорил, понизив голос: — В последние недели вы сам не свой. А знаете почему? Потому что вы потеряли лицо. А ведь когда-то вы были неплохим профессионалом. А что касается взяток, даже легкий намек выводил вас из себя. Теперь ничего этого нет. Но есть милый домик, напичканный вещами, облегчающими человеку жизнь, и барышня, которая вот-вот станет вашей женой. Впрочем, насчет последнего я сильно сомневаюсь. — Ну, хватит! — рявкнул Егор. — Ты «крот», предатель! Твое место в тюрьме! И я не буду Егором Кремневым, если тебя туда не провожу! Егор двинулся на Солодова и протянул руки, чтобы схватить его за шиворот. Но проклятый предатель превратился в большую кучу золы, и руки Егора утонули в чем-то отвратительно мягком и теплом. Егор вскрикнул от ужаса и… проснулся. * * * Пропотев от ужаса, Кремнев открыл глаза и сел на диване. Он не сразу понял, где находится, и еще несколько секунд растерянно и мрачно озирался по сторонам, как затравленный зверь. Спал он прямо в одежде — в ветровке, джинсах, кедах. Рядом с диваном валялась пустая бутылка из-под водки и расколотое блюдце с остатками бутерброда. — Сон, — облегченно вздохнул Егор. — Всего лишь сон. Он поднялся с дивана и, прихрамывая, направился к ванной комнате. Нога еще немного побаливала, но через неделю боль должна уйти совсем. Стрелок Шеринга оказался настоящим мастером своего дела — он прострелил Егору бедро навылет, не задев кость. В ванной Кремнев сполоснул лицо холодной водой и уставился на свое отражение в зеркале. Небритые щеки, всклокоченные волосы, в опухших глазах — неуверенность и страх. Егор поморщился и отвернулся. Затем достал из кармана джинсов пачку «Кэмэла», вытряхнул сигарету и сунул в рот. Вернувшись в гостиную с дымящейся сигаретой во рту, Кремнев принялся расхаживать по комнате, угрюмо поглядывая на дорогую мебель из карельской березы. Одну из стен занимал домашний кинотеатр с экраном во всю стену и колонками чуть ли не до самого потолка. На второй висел пейзаж какого-то русского художника, откинувшего копыта лет сто назад. Внезапно Егор остановился и со злостью пробормотал: — Чушь! Я сделал все, что мог. Шеринг никому больше не нужен. Да и черт с ним! — Он окинул взглядом стены и с еще большей злостью добавил: — И это мой дом! Без подвоха! И я буду делать все, что хочу! Чувствуя непреодолимое желание опохмелиться, Егор решительно подошел к резному серванту и взял с полки бутылку дорогого французского коньяка и бокал. Затем с бутылкой и стаканом в руке вернулся к дивану и рухнул на восточные расписные подушки. Пять минут спустя он, с бокалом коньяка в одной руке и дымящейся сигаретой — в другой, сидел, развалившись, на диване и пялился на огромный экран домашнего кинотеатра. На экране элегантный и неуязвимый агент разведки Пирс Броснан соблазнял темнокожую красотку Холи Берри. К концу фильма бутылка коньяка опустела больше чем наполовину. После киносеанса Егор направился в бассейн. Полчаса он плавал в голубоватой прохладной воде под бархатное пение Нат Кинг Коула. После бассейна, закутавшись в мягчайший халат, Егор прошел в библиотеку. Полки книжных стеллажей были пока пусты. Кремнев сел за роскошный письменный стол красного дерева, достал из верхнего ящика серую пластиковую папку и положил ее перед собой. Около минуты Кремнев мрачно смотрел на папку, затем открыл ее и пробежал взглядом первую страницу документа на право владения домом и землей. В течение нескольких минут он рассеянно листал страницы документа, затем протянул руку и достал из бронзового стаканчика авторучку «паркер». За окном начиналась гроза. Кремнев занес авторучку над бумагой и размашисто расписался в углу страницы. Все, дело сделано. Теперь он, Егор Кремнев, — единственный и безусловный владелец огромного дома и сорока соток земли, засаженной елями и фруктовыми деревьями. Кремнев откинулся на спинку кресла и сладко потянулся. За окном прогремел гром, небо затянулось тучами, погрузив комнату в полумрак, но лицо Егора отчего-то просветлело. Полчаса спустя Егор Кремнев вышел из дома с кейсом в руке. Он был одет в джинсы, свитер и серую куртку. Неторопливо спустившись по ступенькам, Егор остановился на лужайке перед домом и вдохнул полной грудью прохладный вечерний воздух, наполненный ароматом сосен и лесных трав. Вдоволь надышавшись, Егор поставил кейс на землю и достал из кармана сигареты. Прикуривая от зажигалки, он покосился на дом. По небу прокатился новый раскат грома, но дождь еще не начался. Язычок зажигалки колыхнулся на ветру и выхватил из вечернего полумрака лицо Егора. Лицо его было ясным, а на губах играла улыбка. Кремнев обернулся и посмотрел на дом. И дом словно бы откликнулся на улыбку нового хозяина каким-то призрачным отсветом в одном из своих окон. Этот отсвет становился все ярче, и уже через несколько секунд приобрел насыщенный оранжевый оттенок. Егор подхватил с земли кейс и решительно зашагал прочь от дома. По пути он ни разу больше не обернулся, будто не слышал подозрительно нарастающего треска за спиной и не чувствовал запаха дыма. А дым уже валил изо всех щелей дома густыми клубами. Оранжевый свет несколько минут метался во всех окнах и вдруг вырвался наружу шумным, гудящим, неистовым языком пламени. Кремнев остановился и запрокинул голову к небу. Первые капли дождя упали ему на лицо. Но ливень опоздал. Его струям уже не погасить бушующий пожар. Кремнев зашагал прочь, оставляя за спиной гигантский пылающий факел. Его фигурка, хромающая по лесной тропинке, выглядела совсем крохотной на фоне могучего черного леса и вольного широкого озера.