– А, так тот турист с фисташками только и сможет, что поглазеть издали? Забавно, - курносая собеседница немного посмеялась, но затем притихла, будто что-то вспомнив, - стоп, а для тебя-то это разве проблема?

И снова приятный смех Ринкарны наполнил их квартирку, в которой полумраком вечера расплывались призрачные тени на стенах, а сладкие запахи заполняли легкие.

Адалина не слышала вопроса подруги. Она не особо задумывалась и над своими ответами ей, потому что мысленно решала, как следует поступить. Стоило ли тянуть до последнего момента для того, чтобы озвучить своё робкое решение или же…Девушка резко схватила телефон и поднялась. Её ноги, напряженные из-за продолжительного сидения, потребовали движения. Она прошлась несколько раз от небольшого деревянного стола, где сидела растрепанная Ринко, до диванчика с пестрым пледом.

– Знаешь, Элин, хватит трусить. Просто позвони ему, – неожиданно серьезно проговорила подруга.

– Кому? – девушка застыла на полпути к дивану и крепче сжала мобильный телефон в руке.

– Тому, с кем провела полвечера прошлой субботы. Или ты думаешь, что с пляжа вас двоих не было видно?

Адалина повернулась, чтобы посмотреть на рыжеволосую подругу, чей внимательный взгляд и нетипично спокойный вид говорили о многом. Её вечно смеющиеся солнечные черты лица, дергающиеся при постоянном движении кудряшки и что-то жующий рот – все это замерло.

– Прости, я хотела рассказать, как только сама разберусь, – виновато пробормотала Элин.

– То есть, когда пятого родишь? – без тени злобы усмехнулась Ринко. – Я и вижу, как ты разбираешься! Третий день сама не своя, в стены залипаешь, чуть ли не с чайником разговариваешь каждое утро! Либо ты ему звонишь, либо звоню я и говорю, что ты выходишь замуж за другого!

– Не надо! – возразила Элин, пряча телефон за спину, словно это могло как-то уберечь его от цепких пальцев рыжеволосой подруги. – Я сама!

– Ты же уже все решила! Я даже уверена, что тем же вечером, дубина! – та возмутилась в ответ и грозно поднялась со стула. – Даю час на болтовню, пока я плаваю в ванной! И спаси тебя Вивианна, засранку такую, если не выскажешь этому индюку все, как есть на самом деле! Ясно?

– Ясно, ясно, - испуганно закивала девушка.

Она даже отступила на шаг, когда подруга проходила мимо, чтобы на всякий случай уберечь свой телефон от посягательств.

– Надеюсь, Тадеуш со своими ребятами не заявится сюда, когда я вся такая раскрепощенная буду выплывать из ванной в одном полотенчике, - нахально заявила Ринко перед тем, как хлопнуть дверью.

***

Когда кончилось семейное собрание, и Адальбо грозно объявил: «На этом всё», внутри Тадеуша закипела настоящая ярость. Помимо того, что от передозировки наркотиками погибло ещё два подростка, в городские слухи каким-то непостижимым образом просочилась информация о том, что к смертям причастна семья Моор. Только определенный круг лиц знал об этом чертовом контейнере с наркотиками, и тот же круг знал, кому контейнер принадлежал. А из этого следовало, что кто-то проделал дыру в большой семейной бочке и тихо сливает драгоценное вино в массы. Подозревать своих было последним, чего хотел бы Тадеуш, но после того, как отец четко дал понять, что сыну пора бы разобраться с проблемой, он другого выхода не видел. Его контейнер – его оплошность, а за собой следует подметать, даже если могут подмести другие.

– Черт его знает, как разгребать эту хрень! – прорычал Тадеуш, когда они с Эзрой направлялись в малую гостиную.

– Я сам не пойму, даже допросив сестру Адалины, ничего не удалось выяснить. Джилин знала парня, толкнувшего им всем дурь, но он всегда её сбывал, а кто, в свою очередь сбывал ему – неясно, – дал ответ Эзра.

– А почему неясно?

– Потому что парень умер в том же подвале.

И снова все упиралось в глухую бетонную стену, которая выразилась лишь молчанием, повисшим между разговаривавшими. Куда пропали испорченные наркотики, было понятно, а вот кто за этим стоял, так и осталось невыясненным. Тадеуш каждый день перебирал все возможные варианты, задумываясь над тем, кому вообще могло понадобиться воровать контейнер, а потом травить молодежь в городе. Зато теперь, когда жители уже начинали задаваться похожими вопросами, а заодно и обмениваться слухами о причастности к этому Мооров, молодой мужчина кое-что понял. Цель у ублюдка, сбывавшего яд и сгубившего столько жизней, одна – насолить всей семье. И если это было действительно так, то круг подозреваемых расширялся, поскольку врагов у семьи хватало. Сплошная головная боль.

– Думаю, нам следует отдохнуть, босс, - заявил Эзра, решив, что будет не лишним отвлечь Тадеуша от постоянных раздумий, - куда сегодня отправимся? В клуб?

– Нет, - негромко, но четко ответил мужчина, - хочу съездить в Южное поместье.

– Что ж, я предупрежу Четора.

– Утром заедешь.

Прежде, чем уйти, Эзра одним кивком головы дал понять Тадеушу, что услышал его, и тем же кивком распрощался. Парню давно было известно, что в Южном поместье, которое всецело принадлежало лишь Тадеушу, молодой мужчина бывал редко и только один. В этом месте он мог пропадать все выходные. И никто, даже сам папа Адальбо не достучался бы до своего младшего сына, если бы захотел. Впрочем, нечастые порывы одиночества скрашивали две огромные собаки никому не известной породы да старый угрюмый сторож Четор, которые обитали на территории поместья круглый год.

«Босс смылся из дурдома», - называл такие отлучки Эзра, когда ему приходилось объяснять тугим на ум Дойлу и Рафу, куда делся их ненаглядный начальник. А те, обрадовавшись, что не будут биты хотя бы пару дней, напивались до потери сознания тем же вечером, за что получали тумаки уже потом. До серьезных травм не доходило только благодаря увещевательным талантам Эзры, а последнее время ещё и не так часто бушевавшему темпераменту Тадеуша.

Едва темноволосая голова помощника скрылась за дальней веткой обильной на листья яблони, молодой мужчина услышал звонок своего мобильного. С большой неохотой и уже явно нарастающим раздражением он извлек телефон из кармана, ожидая, что его отдых вот-вот прервут очередные семейные проблемы. Но все оказалось гораздо хуже, так как проблемы были личного характера. На светлом экране небольшими черными буквами обозначилось имя «Адалина».