Несколько раз он останавливался, слушал, закурить не решался, хотя ничего необычного вокруг заметно не было. Наконец, увидел избу - грубо сложенный бревенчатый сруб высотой меньше 2 метров. Положил рюкзак, снял с предохранителя карабин и подошел к избе сзади. Крикнул: "Эй, есть кто-нибудь?"

В избе завозились, слышно было, как передернули затвор.

– Э-э-э,- опять крикнул Женька,- ты что, стрелять вздумал? Я твою бутылку нашел, зайти-то можно?

– Ты один?
– Раздался изнутри слабый голос.

– Один-один, - ответил Женька, - можно заходить?

– Давай...

Когда глаза привыкли к царившему внутри полумраку, Женька увидел вначале направленный на него ствол карабина, потом лежащего на нарах изможденного светловолосого человека лет 40. Одет он был в трикотажные темные спортивные штаны и грязную порванную рубашку с короткими рукавами. Все руки человека были в татуировках, они же просматривались и в распахнутой на груди рубахе. "Зэка", - подумал Женька, отвел направленный на него ствол и присел на нары.

– Ты откуда здесь в таком виде, - спросил он - будто за огурцами во двор вышел? Ты Генка?

– Ага, Генка. Слушай, друг, я тебе после все расскажу, а сейчас забери меня отсюда, я уже дней 10 не ел ничего. Ногу, наверное, сломал, ослабел - уже умирать собрался.

– Меня Женькой зовут. Десять дней не ел? Значит, есть-пить тебе ничего пока нельзя, а ногу сейчас приладим.

– Как приладим, как приладим?
– Забеспокоился мужичок.
– Она у меня и так прилажена...

– Ладно, лежи пока.

Женька сходил за рюкзаком, вынул топор и из старого ящика, лежавшего в углу избы, выломал доску. Примерил по ноге и обрубил доску в нужном месте.

– Где болит?

Мужик подтянул штанину и показал сильно опухшую посиневшую щиколотку.

– Та-а-к, перелом закрытый.

– Да, может это и не перелом?

– Может и не перелом, но шину наложить надо.

Женька достал бинт, замотал ногу, чтобы дерево не терло кожу и, приставив доску, туго примотал ее к ноге.

– Ну как, нормально?

– Да вроде ничего, мне уже и все равно, ноет только и все. А что теперь?

– Ну, что, идти надо...

– Давай, пошли,- мужичок сообразил, что ничего плохого Женька ему делать не собирается и немного успокоился.

– Пошли..., а ты идти-то сможешь? Если я костыль тебе сделаю, а?

Женька почти вынес Генку из избы, поставил на ногу и увидел, как дрожит у него все тело, что не то, что идти, а даже просто стоять на одной ноге он не в состоянии.

– Да-а, брат, идти ты не можешь.

Тот спросил с некоторым вызовом:

– Так что, бросишь меня?

– Чего это я буду тебя бросать? Сейчас, подожди...

Женька сходил в избу за рюкзаком, вынул из него парашютную стропу. Разрезал пополам, примерился, связал из каждой половины по кольцу. Потом велел Генке сесть на землю, продел его ноги в кольца, сел сам перед ним и надел кольца на плечи. Попробовал встать - не получилось:

– Давай к дереву подойдем, без опоры не встану.

Доковыляли до дерева с низко свисающим суком, Женька подтащил туда же рюкзак, Генкин карабин и уже хотел было начать процесс водружения Генки на собственную спину, когда тот вдруг сказал: "Э, подожди у меня же там вещички остались..."

– А что там, тяжелое?

– Да нет, рюкзачок маленький - под нарами лежит.

Женька сходил за рюкзаком, положил его в свой, полупустой, и подпер какой-то палкой дверь избы.

– Ну, давай, Генка, садись что ли....

Женя с трудом поднялся, цепляясь за ветку, потом спереди надел на себя рюкзак, что создало некоторый противовес сидящему сзади Генке, на шею надел два карабина и потихонечку двинулся к заливу.

Женька ступал осторожно, боялся, что, если упадет, встать будет трудновато, да и Генкина нога его беспокоила - какой-то был у нее страшноватый черный оттенок - и причинять ему лишнюю боль не хотелось. Хорошо, что идти было не очень далеко и все время вниз с небольшим уклоном. Отдохнули только один раз, когда дошли до высокого пня. Генка остался сидеть на нем, а Женя, скинув рюкзак, полежал немного на теплом мхе и покурил.

– Слышишь, друг, сказал Генка, - а, как бы мне чего-нибудь пожевать?

– Да есть у меня еда - тушенка, сухари, чай, сахар - вот только не знаю, что тебе можно; как бы заворота кишок не было. Женька немного подумал:

– Давай-ка я тебе дам пока сухарь пососать - пока один только.

– Давай, - усмехнулся Генка, - с чего-то начинать надо. И еще покурить, дай, пожалуйста.

Они еще посидели, подымили и пошли дальше. Расспрашивать Женька ни о чем своего нового приятеля не стал - знал, что зэки этого не одобряют - захочет сам расскажет о своих приключениях. Хорошо, что было лето и, несмотря на почти уже ночное время и близость осени, было светло.