Бывший веналий отвернул рукав и взглянул на клеймо полумесяца, что было выжжено посохом Лунной девы на правом его запястье. Сейчас оно было похоже на обычный ожог, однако, легче на сердце при этом у него не стало. Едва ли прав тот, кто полагает, что встреча с людьми, в ночи, может оказаться предпочтительнее встречи с порождением мрака. Не создавали боги, пожалуй, существа более хитрого и противоречивого в своих мыслях и поступках, нежели человек.

Орадо отступил от пентаграммы в сторону проема в стене, вслушался в тишину, гадая, с какими тварями на этот раз судьба свела его. Потом он услышал голоса. Едва же на стенах коридора заиграли тени от факелов, Орадо потушил и поставил на пол огарок свечи, вытащил из ножен тонкий стальной меч. О том, чтобы уклониться от боя, молодой человек даже не думал. Навряд ли сами пришельцы (кем бы они не являлись) представляли серьезную опасность для такого искусного фехтовальщика как он.

– Госпожа, в той стене отсутствуют камни, вы видите? Клянусь вам, там какая-то дыра в стене!
– негромко произнес кто-то.

– Да, там и правда есть какой-то проход, - раздался после недолгого молчания женский голос.
– Оставайся здесь, со мной. Вы двое, идите вперед. Не бойтесь ловушек. Если тут уже побывали грабители, то и вам не грозит ничего.

– Я не боюсь ловушек, госпожа...

Орадо с облегчением вздохнул, поняв, что ему придется иметь дело всего лишь с несколькими безоружными невольниками и их хозяйкой - искательницей приключений. В своей жизни он встречался со всякого рода авантюристами, бродившими по темным, пропитанным магией пескам Стигии. Однако, что же привело людей в старую усыпальницу именно сейчас? Орадо допустил, что причиной тому было обыкновенное желание пощекотать себе нервы, или банальная жажда наживы. Оба предположения казались вполне разумными, если учитывать, что нынешняя ночь была единственной в году, когда луна проходила через священную для всех стигийцев фазу, а всякая нечисть не смела выползать из своих укрытий.

– Так чего же дрожит твой голос?
– с презрением произнесла женщина, обращаясь к рабу.

– Я много слышал о чудовищах, которые обитают под древними усыпальницами. Жутких историй, масамба-ра. Поговаривают даже о мертвых, которые охраняют свои сокровища в древних подземельях. Я слышал, что даже в такие ночи...

– Довольно с меня твоих бредней и страхов. Ступай вперед, посмотри, что там.

Бывший веналий прижался спиной к стене, слушая шаги приближающихся людей. Потом кто-то из них, подойдя к проему, бросил вовнутрь помещения факел. Тусклый свет снова озарил мрачные, исписанные древними письменами стены, уродливые каменные статуи и саркофаг. Чтобы не выдать своего присутствия, Орадо отшагнул в тень горгульи, подпиравшей рогатой головой потолок.

– Тут нет никого, - сказал один из пришельцев, стоявших у самой дыры в стене.
– Во имя Тана-Керога, это и правда гробница Сантарсоса! А те каменные статуи по обеим его сторонам словно живые! Взгляните на них! Нет, постойте... Погодите, масамба-ра. Позвольте мне первому войти

В помещение ступил широкоплечий, чернокожий человек, одетый в легкую тунику. Ростом он был чуть повыше Орадо, однако оружия при себе не имел. Какой мудрый господин, впрочем, позволит своему рабу ходить с мечом в руках?

Невольник сделал несколько шагов вперед и остановился, когда ахеронец коснулся его шеи лезвием клинка. Ошеломленный тем прикосновением мужчина вскрикнул от неожиданности и рванулся к саркофагу. Должно быть, в этот момент чернокожий позабыл о самосохранении, и лезвие рассекло кожу на его шее. Обезумев от боли и ужаса, раб еще что-то прокричал, после чего резко обернулся. Крик его превратился в визг, едва Орадо выступил из темноты, чуть поводя из стороны в сторону клинком.

Плохо. Очень плохо...

Бывший веналий осторожно переступил какой-то камень, украдкой взглянул на проем в стене, через который начал пролезать в помещение второй невольник. Увидев ахеронца, тот сразу же направил на него факел - единственное, что держал в руках. В глазах этого человека наблюдалась решимость убивать всякого, в ком он видел угрозу собственной жизни и жизни своей госпожи.

– Что происходит, Ажеббра?
– подала голос женщина.

– Здесь человек, масамба-ра, - произнес раб, не опуская факел, глядя в глаза Орадо. В отличие от своего трусливого собрата, который, обезумев от страха, что-то визжал на незнакомом ахеронцу языке, этот чернокожий, сохранял самообладание, мог быть опасным противником.

– Что? Какой еще человек?
– в погребальную камеру вошла высокая, стройная девушка, наверное, совсем недавно достигшая совершеннолетия. Темноволосая и белокожая, она, бесспорно, принадлежала к той высшей касте, которая включала в себя высокородных сановников и жрецов. В чертах ее лица не было той классической привлекательности, которой обладали аристократки из знатных родов Стигии, однако то, бесспорно, были черты существа, несомненно благородного. Одежду, тем не менее, девушка носила достаточно скромную. Ноги ее обтягивали брюки, подобные тем, что носят простолюдины, рубашка, поддерживаемая на груди широкими шлейками, была стянута по талии кожаным ремнем, с которого свисали ножны с коротким, кривым мечом. Обута стигийка была в легкие, кожаные сапожки.

Девушка переступила через наваленные друг на друга камни, вытащила из ножен свое оружие. В поединке от такого клинка, конечно, пользы было бы не много, однако он, вероятнее всего, для настоящего боя и не предназначен. А вот проломить кому-нибудь голову тяжелым, бронзовым мечом, можно было без особого труда.

– Ты кто?
– резко спросила стигийка, глядя на Орадо. Не отвечая, тот отступил от стены в тень каменной статуи, готовясь, в случае необходимости, отразить нападение со стороны чернокожего с факелом, медленно обходившего его слева.