– Жрецы Черного Храма верны моему отцу! Его имя никогда не сотрут со стен памяти!

– Надеюсь, что вы правы. Однако, я подозреваю, что вы чего-то мне не договариваете о вашем отце. Вы ведь торопитесь попасть домой не только потому, что беспокоитесь о чести своего рода, правда?

– Разумеется. Отец решит, что я сбежала и отречется от меня. От меня, любимой его дочери! После этого даже жрецы змееликого запретят мне показываться в своих храмах.

– Ах, так вот вы о чем...

– Конечно же..., - проникновенным голосом сказала она.
– Как много все это вызовет толков! Стать отлученной от Черного Храма и оказаться лишенной отцов-ского покровительства... Эта мысль на меня действует ужасно!

Орадо задумался. Принцесса, если верить ее словам, находилась в отчаянном положении. С одной стороны - немилостивый отец, с другой - опала жрецов, которые и без того недовольны правлением непопулярного в народе царя. В придачу, взошедший на трон юго-восточных земель дикарь - сумасброд, которому Аки-Ваша была обещана с самого своего рождения. Участи ее, в любом случае, позавидовать было нельзя.

– Не сочтите меня бестактным, ваше высочество, но я должен вам сказать, что Юдхиштхира был бы очень плохой пассией для вас. Старикашка достаточно дряхл, а вы недостаточно зрелая особа. Я слышал, что ему не менее трехсот лет.

– А, перестаньте! Это старый, похотливый верблюд!
– произнесла девушка, взмахнув руками. При этом с бус, украшавших одно из ее запястий, упала на пол какая-то мелкая деталь. Упала и покатилась куда-то в тень.
– Он такой же черный, как и мои рабы, хоть и родился в землях к юго-востоку от Стигии. Я дала бы любую клятву, прочла бы любую молитву, лишь бы отделаться от этого дикаря. Но, боюсь, что ничего из этого мне уже не поможет.

– Почему? Я слышал, что у вас достаточно мягкие законы в отношении бракосочетаний.

– Такие как я чтят только законы Маат.

– Вы хотите сказать, что законы человеческие для вас ничего не значат?

– По-моему, вы не отдаете себе отчета, какое важное значение имеет благородство крови в моей стране. Когда мои предки пришли на берега Стикса, они повстречали чернокожих дикарей, молившихся каким-то омерзительным богам. То была нечистая раса, не знавшая скотоводства и не умевшая возделывать землю. Низшая каста. Естественно, что эти черномазые стали рабами моих пращуров. В результате смешения голубой и черных кровей рождались смуглокожие дети, не имевшие права называть себя потомками перворожденных. Со временем, на берегах Стикса чистая кровь стала цениться наравне с золотом, а белая кожа - свидетельством девственной чистоты. Теперь в наших городах почти не возможно найти людей, в жилах которых есть кровь первых богов. Пожалуй, осталось лишь несколько семей, какие по праву могут приближены к Змеиному Трону. Одна из таких семей правит Кеми, другая - Луксором. Но правитель Луксора - неразумный, похотливый мальчишка, который еще не успел обзавестись потомством. Зато Владыка Темных песков обзавелся гаремом из пятидесяти жен. На него и обратил свое внимание Юдхиштхира задолго до моего рождения. Мне, дочери Царя Царей, рожденной в ночь Красной Луны, предназначено стать восьмой женой этого беспутного жреца шакала!

– Девятой, - задумчиво произнес Орадо.
– Год назад старик взял в свой гарем восьмую супругу и посвятил ее богу плодородия.

Аки-Ваша всхлипнула еще раз.

– О, несчастное дитя... Он, должно быть, принес ее в жертву вечно воскресающему божеству юго-восточных лесов Кьямака!
– с минуту она размышляла над участью той бедняжки, которая закончила свою жизнь на алтаре из черного камня, потом обреченным голосом прошептала.
– А как же я? Какому божеству он принесет в жертву меня?!

– Не думаю, что ваш брак будет носить религиозный характер. Городам южного Пондава нужен такой союзник как Стигия.

– Что с того? Я не смогу смириться с положением законной супруги коронованного дикаря. Мне всего шестнадцать лет, Орадо! Если меня отдадут замуж за этого старика, то остаток своей жизни я проведу взаперти, в какой-нибудь позолоченной клетке, как и все прочие его жены... Мне останется только смотреть на позолоченную вершину великой ступенчатой горы и растить детей от этого святого Куру!

– Я не знал, что старик называет себя святым.

Девушка презрительно фыркнула.

– Он полагает себя правнуком легендарного Куру-Мазда, победившего тысячеглавого змея. И он, и многочисленные потомки его, вправе называть себя именем своего прародителя.

В глазах Аки-Ваши появилось что-то безумное, пугающее. По лицу ее, бледному от волнения, как будто пробежала тень.

– Я так надеялась найти ту чашу...

– Напрасно, напрасно. Я и в самом деле не очень ясно представляю, для чего она вам нужна. Вы думаете, что она даст вам вечную молодость, или избавит вас от дряхлого жениха? Вы ошибаетесь...

– Я знаю, что даст мне та чаша.
– негромко произнесла Аки-Ваша. Голос ее напоминал змеиное шипение.
– Будьте любезны, не трудитесь меня поучать, веналий. Я бы не осмелилась нарушить аркой мертвеца, если бы не знала, какие последствия могут возыметь мои действия.

– Вы знали?
– с удивлением спросил он.
– Каким образом...?

Девушка не ответила. Она снова повернулась к окну и принялась рассматривать городские постройки, кусая от безысходности губы.

– Вы нашли сведения о чаше в одном из тех свитков, - прошептал Орадо.
– Да стоит признаться, пожалуй, что так и есть. Этого следовало ожидать. Проклятье на мою голову... Я должен был догадаться об этом.