Сев за стол, государь разрешил садиться и всем присутствующим, а также велел подавать завтрак. Слуги тут же принесли всем сбитня и свежеиспеченного хлеба. А государю, отдельно положили еще на серебряной миске яичницу. Тот немного удивился, но потом видно что-то сообразив, улыбнулся и принялся за еду.

— Ребят-то покормили? — спросил царь, кивнув на стоящих у трона Мишку с Федькой.

— Покормили батюшка, покормили, — успокоил его распоряжавшийся за столом Вельяминов, — а попостились бы, так ничего бы им идолам не сделалось. Давай лучше о деле поговорим.

— Давай о деле, — не стал перечить государь, — правда мы вот собирались всю ночь ляхам спать не давать обстрелом, а чего-то так и не собрались.

Ответом ему было недоуменное молчание. Наконец, первым сообразивший, в чем дело Пушкарев со смешком сказал:

— Ну, а чего, дело молодое. Молодец девка, так уходила государя, что он и не слыхал, как мы всю ночь из пушек палили! Я вам давно говорил таковую завесть, куда как спокойнее бы служилось. Хорошо хоть сам нашел.

— Чего, правда? — недоуменно спросил государь.

Ответом ему был сначала тихий, а затем все более громкий хохот его приближенных. Федька еще ни разу не видел царя смущенным, но, похоже, приключился как раз такой случай.

— Тише вы, жеребцы стоялые, — беззлобно ругнулся царь, а затем стал смеяться вместе со всеми.

— Да уж, какие мы жеребцы, — сокрушенно вздохнул Анисим, вызвав новый приступ хохота — мы так, все больше по стеночке.

Сообразивший в чем дело Федька, тоже было ухмыльнулся, а затем скосил глаза на товарища. Тот, как видно, наученный службой в кремле стоял, не шелохнувшись как истукан. Когда смех стих, Вельяминов продолжил.

— Полк Гротте завтрева подойдет, так надобно решить будем ли в осаде стоять или пойдем на Смоленск. Черкасский-то я чаю скоро там будет.

— А сам чего думаешь?

— А чего тут думать! Ну ее эту Белую-то, без осадных пушек ее никак не взять, а ежели ждать пока ляхи сдадутся, так простоим до морковкина заговенья. Лучше потом от Смоленска пошлем рать какую-нибудь для осады, а царю русскому тут немного чести стоять.

— А ты чего скажешь, — обратился государь к фон Гершову.

— Белая действительно крепость небольшая, — немного ломаным языком отвечал тот, — однако она стоит на важном пути и взять ее необходимо. Надо чтобы сюда прислали войско от Черкасского, или оставить тут в осаде полк Гротте или еще кого-нибудь. Но снимать осаду даже на время не следует. Два-три дня ничего не решат для нас, а к противнику может подойти сикурс.*

—--

* Сикурс — подкрепление.

— Ну, ты Кароль прямо стратег стал, — улыбнулся государь, — ладно на том и порешим. Подождем Гротте, а там видно будет, может еще и случится чего.

После того как завтрак закончился, государь велел седлать коней и поехал с воеводами объезжать вражескую крепость, а Мишка с Федькой остались в лагере. Давешняя девушка несколько раз, показывалась из шатра занятая какими-то делами, но близко не подходила. Федька, рассмотревший ее при дневном свете, решил, что девка как девка. Красивая, конечно, этого не отнять, но бывает и лучше. А вот Мишка, кажется, опять впал в мечтательность.

— Федя, — протянул он, — а у тебя невеста есть?

— Ага, — беззаботно откликнулся тот, — дядька Ефим хочет, чтобы я на Фроське женился.

— А ты чего?

— А чего я? Пока служба, а там видно будет.

— А она красивая?

— Кто?

— Ну, Фроська?

— Не знаю, красивая, наверное, — задумался на минуту Панин, и неожиданно сам для себя добавил — да, красивая и любит меня.

— Почем знаешь?

— Не почём, знаю и все!

— А красивей Лизы?

— Какой Лизы?

— Ну как какой… по мне красивей ее и быть не может. У Вани всегда красивые женщины вокруг были. Он мне показывал еще когда царем не был, Настю и Ксению. Они тоже красивые, но Лиза все равно красивее. Настю потом немчин зарезал, а Ксения не знаю куда делась.

— А ты чего царя Ваней зовешь?

— А он мне сам разрешил, давно, когда еще царем не был. Федя, а чего все смеялись поутру?

— А ты не понял?

— Нет, а ты?

— И я не понял, просто все смеялись и я начал, а то подумают что дурачок.

— Понятно, а, правда, Лиза красивая?

— Слушай Миша, ты где всех этих девок красивых видел? Настю, Ксеню, Лизу?

— У Вани…

— А Ваня у нас кто?

— Известно кто, царь.

— Вот, стало быть, девки вокруг него чьи? Царские! Мне Корнилий дураку все толковал, а я додумать не мог. А вот на тебя посмотрел и понял.

— Чего понял?

— Ничего, напомни мне, как в Москве будем, чтобы я тебя в стрелецкую слободу взял. Мне Корнилий показывал там одну вдову, не старую еще. Она бывает гадает, от хворостей всяких лечит, тем и живет. И от такой хворобы тоже средство знает, надо только денег чуток, вина сладкого сулею, да пряников.