— Я предупреждал этого упрямца, — хрипя и задыхаясь, каждые пять минут повторял прокурор. И наверняка он действительно предупреждал, накручивая по своему обыкновению одну на другую туманные фразы. Однако Андреа продолжал действовать себе во вред. Он спустил с цепи «этого своего дружка капитана Де Дженнаро», с усмешкой продолжал старик, вовсе не скрывая своего презрения к дружбе и сотрудничеству Андреа с капитаном. Балестрини, как всегда, задирал нос и отдавал приказы, а ищейка рычала и брала след, поднимая никому не нужный дьявольский шум.

— Доктор Санфилиппо? — остановила Джиджи какая-то растрепанная женщина, когда он выходил из лифта. Она обдала его запахом дешевых духов.

— Простите? — спросил несколько ошарашенный Якопетти.

Женщина с идиотской улыбкой тихо повторила фамилию.

— Никогда не слышал. Это кто — судья?

— Наверно.

— К сожалению, такого не знаю.

— Все равно благодарю вас.

Переждав, пока волны аромата рассеются, он сделал глубокий вдох и попытался восстановить ход прерванных мыслей. О ком он думал — об Андреа? Ну да, конечно, однако главное действующее лицо во всей этой истории — прокурор. Его умение разобраться в ситуации — явно недостаточно. Его стремление понравиться новому генеральному прокурору, с которым он только познакомился, — огромно. Его способность объективно оценивать работу, проделанную его помощниками, независимо от собственных политических и служебных пристрастий — начисто отсутствует.

Якопетти уселся за стол, не слушая секретаря, докладывавшего о том, кто звонил по телефону, кто приходил и что просили передать, и одновременно вывалившего перед ним гору уже зарегистрированных «входящих».

— Спасибо. Вы случайно не видели Балестрини?

— Н-нет. По-моему, сегодня у него судебное заседание.

Это даже лучше. Джиджи находился в крайней нерешительности: он раздумывал, то ли поговорить с Андреа начистоту, то ли сделать вид, будто ничего не знает. Во всяком случае, он выигрывал день. Но если все-таки он решит поговорить с Балестрини — что он ему скажет? Что старик бормотал о чем-то с бесконечными «возможно», «кто знает», «в случае, если», «вероятно»?..

— Привет!

Он удивленно поднял голову. С порога ему улыбалась Рената Балестрини, с ней была Джованнелла. Якопетти быстро поднялся, поймав на лету лист бумаги, который, вставая, он смахнул со стола.

— О, какие неожиданные гости! Привет, малышка! Ты сегодня ходишь по делам вместе с мамой?

— Привет.

— Ты ищешь Андреа?

— Да. Но он, наверно, еще на судебном заседании.

— Я знаю. Если хочешь его подождать, располагайся. Я только просмотрю несколько бумажек и освобожусь.

— Если мы тебе не помешаем…

Церемонность Ренаты заставляла и его держаться скованно, к тому же связывало присутствие девочки: хотя Джованнелла давно его знала, она никак не могла преодолеть смущения и вести себя с ним так же запросто, как с Витторио Де Леонибусом.

— Так, значит, Джованнелла, ты сейчас прямо из школы? — спросил Джиджи, сразу пытаясь найти нужный тон.

В ответ девочка лишь спокойно кивнула головкой. Внешне она не очень походила на Андреа, но по характеру они были очень похожи. Джованнелла была такой же флегматичной, как он.

Джиджи стал проглядывать лежащие перед ним бумаги, ощущая на себе взгляд Ренаты. Ненароком подняв на нее глаза, он почувствовал, что с ней творится что-то неладное.

— Как жизнь?

— Так себе.

— Мне показалось, не знаю… что ты какая-то бледная…

— Плохо спала.

Прежде чем вернуться к своим бумагам, он еще раз внимательно посмотрел на Ренату. Дамочка довольно неприметная, не то что его Вивиана. «Однако корма у нее что надо», — не раз отмечал Витторио Де Леонибус. Но и в ее фигуре Джиджи не видел ничего особенного: что, черт возьми, нашел в ней Андреа? Она внушала симпатию и скорее жалость, чем любовь, как некрасивый щенок, если только он, конечно, не делает в комнате на ковер. Но для Андреа, которому подошла бы — скромность в сторону! — такая женщина, как его Вивиана, жениться на этой закомплексованной маленькой провинциалочке поистине значило похоронить все свои честолюбивые помыслы, если, конечно, они у него когда-нибудь и были.

— Ну вот и все, — объявил Якопетти, откладывая шариковую ручку. — Теперь скажи, что ты собираешься делать.

— Не знаю… а который час?

— Двадцать минут второго.

— Так поздно! Ты проголодалась? — обратилась Рената к девочке.

Джованнелла рассеянно кивнула.

— Ты на машине? — спросил Якопетти, неожиданно вспомнив о своем автомобиле, оставленном у сторожа, у которого, быть может, даже нет водительских прав.

— Да. Тебя подвезти?

— Нет, у меня есть машина. По крайней мере надеюсь, что есть.

Он проводил ее на улицу. Болтая, они оглядывались по сторонам, надеясь перехватить Андреа, если заседание уже закончилось и он надумает ненадолго забежать к себе. Потом вместе дошли до улицы Голанетто, начинавшей уже пустеть.

— Зайдем выпить аперитив? — предложил Якопетти, но без особого воодушевления, что было, наверно, слишком заметно.

— Нет, Джиджи, спасибо. Я поеду прямо домой.

Он смотрел вслед Ренате, пока ее не заслонили автомобили, в голову ему все лезли дурацкие шуточки Де Леонибуса насчет ее фигуры.