Эмилий несколько раз прошелся по кабинету, пару раз присел и даже сделал несколько махов руками. Все обмундирование сидело просто отлично и совсем не стесняло движений.

– Хоть сейчас в атаку на кабана, - удовлетворенно сказал Эмилий.
– Или на рыбалку за щукой. Черная зебра, поберегись!

Охотничий наряд определенно усиливал стоицизм и придавал уверенности в себе, но чего-то все же не хватало. Подкрышен вынул из сумки и расчехлил карабин. Без сомнения это был все тот же знаменитый автомат, для чего-то изуродованный ненужными переключателями и ограничителями.

– Жаль, что штыка нет, - сказал Эмилий.

Он приставил ствол к подбородку, а затем поймал пальцем спусковой крючок и плавно на него надавил. Собачка сухо щелкнула.

– И удобно, - констатировал Эмилий.
– Ведь могут сделать все как надо, когда захотят. А если бы я тогда на французский "Лепаж" позарился, пришлось бы в случае необходимости прикладом в пол упираться и на крючок указательным пальцем правой ноги давить. Ну, что, черная зебра? Как тебе мои новые доспехи? Как тебе мой новый стоицизм? Чего молчишь, проклятая?

В ответ тут же послышался громкий стук в дверь. Эмилий вздрогнул и чуть не выронил карабин, а затем осторожно, на цыпочках подошел к двери и заглянул в замочную скважину. Там в темноте, что-то двигалось, но ничего невозможно было разобрать из-за слабого освещения и дыма. Эмилий приложил к замочной скважине ухо.

– Да на кой он тебе?
– спрашивал голос кого-то из Сивушек.

– А как же, - бубнил Митроха.
– Живой ведь человек. Он хороший, только слабохарактерный, вот вы его и довели.

– Ага! А поляну зажилил и глазом не моргнул. Слабохарактерный, как же.

– И чего ты, Косой, такой злой и нервный?

– Станешь тут нервным. Один ангелов льет, как ненормальный, другой поляну зажилил, и еще катану вот братану погнули, он сегодня всю ночь не спал!- кричал Косой, удаляясь по коридору.

– Э-хе-хе, - сказал Митроха и затопал по коридору в другую сторону.

"Значит я прав, - подумал Эмилий, отрывая ухо от скважины.
– Это они все из-за поляны. Но при чем здесь катаны? Они что вооружаются? Да эти поляны тогда запрещать нужно просто немедленно, повсеместно и в законодательном порядке. Но мы, к счастью, тоже не лыком шиты!"

Подкрышен быстро вернулся к дивану и начал торопливо набивать магазин карабина патронами. Это был единственный охотничий навык, которому его успел обучить продавец московского оружейного магазина и теперь он оказался очень кстати. Покончив с этим, Эмилий почувствовал себя еще увереннее и положил карабин на стол с таким расчетом, чтобы до него можно было быстро дотянуться, если в кабинет ворвутся вооруженные катанами Сивушки. Он откупорил бутылку коньяку и сделал большой глоток. Коньяк был отвратительным на вкус, но Эмилию почему-то захотелось еще. Он распечатал коробку с конфетами и съел несколько штук на пробу. Тут же появился и какой-то ужасный, просто волчий аппетит.

Эмилий подошел к окну и, наблюдая за работающим конвейером с шихтой, принялся большими глотками отпивать из бутылки коньяк и заедать его пригоршнями шоколадных конфет из красной коробки на которой украинскими словами было написано очень тревожное новогоднее обращение - "З Новим Роком!". Шоколад немного горчил и Эмилий вдруг почувствовал себя заброшенным в холодную снежную даль, одиноким, оставленным и позабытым всеми, европейским солдатом.

Глава XIX

Эффективность идейности не помеха

Когда Митроха сообщил Силантию о первоначальных выводах майора Юэ относительно формирования канала перемещения в Танцевальный Космос через ДЭ -3918/12 бис, тот крепко призадумался. Он уже и сам понимал, что что-то идет не так. Когда же Митроха упомянул о давлении, Силантий вдруг воскликнул:

– Давление! Ну конечно! А я как дурак сосредоточился на температуре! Да ведь по этому левому манометру ничего нельзя понять, у него стрелка постоянно упирается в предельный ограничитель красного сектора. Что делать - ума не приложу.

– Ну, если все делать по уму, то нужно бы найти подходящий манометр, - заметил Митроха.
– Желательно бы вообще - штатный на место вернуть, да где его теперь искать-то?

– Вот то-то, - тихо сказал Силантий.
– Какой-то хмырюга его еще черт знает, когда пропил, наверное, а мы теперь здесь с давлением мучаемся.