* * *

А в этот же предновогодний день все еще пребывавший в звании наркома Николай Иванович Ежов находился в тысяче с лишним километров к юго-западу от столицы, в кабинете одесского следователя Лыкова, вольготно расположившись за хозяйским столом.

Сам следователь, потеющий от волнения, скромно примостился в сторонке.

– А вы, товарищ Лыков, что же чай не пьете? Он у вас вполне сносный.

Ежов отхлебнул из стакана, следом то же самое автоматически проделал и следователь, совсем не чувствуя вкуса крепко заваренного чая с лимоном. Его обонятельные и осязательные рецепторы мгновенно отмерли в тот самый момент, когда порог кабинета переступил народный комиссар внутренних дел СССР, а сфинктер предательски расслабился, но в последний момент невероятным усилием воли Лыков сумел напрячь необходимые органы. Однако спереди кальсоны по ощущениям все же немного промочились. К счастью, не настолько сильно, чтобы на галифе появилось темное пятно.

Ежов тем временем отложил в сторону письменные показания Кузнецова и лиц, причастных к конфликту в кафе 'Гиацинт', и задумчиво побарабанил пальцами по поверхности стола, которая ввиду небольшого роста гостя приходилась ему по грудь.

– Кузнецов, значит... Хм, решил фамилию поменять. Думал, не найдем.

Снова барабанная дробь, которую побледневший от собственной смелости следователь отважился прервать негромким покашливанием.

– Что?
– вышел из задумчивости Ежов.

– Виноват, товарищ народный комиссар, могу я узнать, чем вас так заинтересовала персона этого Кузнецова?

– Много будете знать, товарищ Лыков - скоро состаритесь. Вы его по уголовке вели, а тут дело о государственной измене. И не Кузнецов он никакой, Сорокин его настоящая фамилия. Да и подготовка у него - будь здоров. Как это он вам дался, а? Неужто даже не предпринял попытки к бегству?

– Так ведь под стволами его брали, несколько человек, тут особо не развернешься хоть с какой подготовкой.

– Это правильно, с ним только так и можно было, хвалю за бдительность... Так, выходит, сейчас он отбывает наказание в Коми?

– Так точно, в одном из лагерей Ухтпечлага, у Мороза.

– Мороз знает свое дело, - хмыкнул Ежов.
– У него не забалуешь, да и бежать оттуда врагу не пожелаешь. Тем более в зиму.

И вновь дробь по столу, словно барабанная дробь перед казнью.

– Товарищ народный комиссар, нам тут еще кое-что удалось выяснить, - сглотнув ком, выдавил из себя следователь.

– Ну, говорите.

– В общем, этот Кузнецов... то есть Сорокин, как мы считаем, и есть тот самый загадочный мститель, который в одиночку расправился с бандой Левы Шаца. Вы наверняка слышали про этот случай.

– Да, что-то слышал. Я же говорил, что у этого типа та еще подготовка, - вроде как самодовольно хмыкнул нарком.
– Интересно, что они не поделили?

– Вроде как московские блатные приехали с заказом на Куз... простите, Сорокина, что-то он еще, видно, в столице с ними не поделил. Тот, которому удалось выжить, тяжелораненый Микитько, он сам толком не знает подробностей, да и слаб очень. Врачи не рекомендовали его слишком уж долго допрашивать. Пока знаем, что приехали двое, сами, наверное, мараться не захотели, искали человека, который согласится на мокрое дело. Согласился некто Червонец. Согласился на свою голову - его тело было найдено в овраге. Той же ночью один из московских появился у них на 'малине' и устроил бойню. Но лица его под шляпой ни хозяйке 'малины', которую нападавший почему-то оставил в живых, ни раненому толком разглядеть не удалось. Только одежда одного из столичных. А вскоре тела московских гастролеров нашел сантехнический работник, когда проверял забившийся канализационный люк. На одном из покойных как раз не было верхней одежды, тут мы и смикитили, что Сорокин, видно, позаимствовал плащ и шляпу, и под видом московского уголовника устроил бойню на 'малине'.

– Хитрый ход, - покачал головой нарком и будто себе под нос добавил.
– Быстро он адаптировался в нашем времени...

Следователь не понял, что имел в этот момент Ежов, но предпочел за лучшее промолчать. Спросит - ответим, а со своими вопросами к таким людям лучше не лезть.

– Что ж, спасибо, товарищ Лыков, вы сильно помогли следствию. Теперь мы знаем, где искать этого махрового антисоветчика. Если вы не против, я его личное дело конфискую. Расписаться где-то нужно?

– Нет-нет, ни к чему...

– Тогда всего хорошего, удачи по службе.

Пожав потную ладонь следователя, нарком вышел из кабинета. Оставшись один, Лыков выплеснул остатки чая на пол, вытащил из сейфа початую бутыль коньяка и трясущейся рукой налил полный стакан.

– Господи помилуй, - перекрестился атеист Лыков и одним махом влил в себя содержимое стакана.

Плюхнулся на стул и сидел так несколько минут, пока его не вывел из транса осторожный стук в дверь.

– Кто?

Дверь с легким скрипом приоткрылась и в проеме показалась голова капитана Шигина. Затем в кабинет втянулось все тело милиционера.

– Товарищ майор, прошу прощения за любопытство, дюже узнать интересно, с чего это к нам сам народный комиссар приезжал?

– Много будешь знать - скоро состаришься, - повторил Лыков недавно услышанную поговорку из уст Ежова.
– Слушай, Шигин, ты бы метнулся к завхозу, спросил у него чистые кальсоны. Давай-давай, чего задумался!

Когда капитан исчез, следователь долил в стакан остатки коньяка из бутылки, выпил уже с чувством и толком - руки больше не дрожали. Закурил неизменные одесские 'Сальве', откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу.