– Слезь, придурок!
– заорал я, прибавляя газу.

Однако тот либо не слышал, либо решил проявить чудеса героизма, а Лагин, в свою очередь, не рискнул стрелять, опасаясь задеть начальника. Мне же ничего другого не оставалось, как выжать газ на полную и направить аэросани в сторону двустворчатых ворот, представлявших собой металлическую сетку на деревянном каркасе. В последний момент я разглядел, что нижняя кромка каркаса находится от расчищенного снега на высоте сантиметров тридцати, то есть лыжи вроде бы пройдут снизу и пострадать не должны, а основной удар придется на 'морду' саней, вернее, на тушу начальника Ухтпечлага, прилепившегося к передку машины.

С вышки раздался выстрел, заглушаемый звуком двигателя и винта, то, что стреляли - я определил по увиденной краем глаза короткой вспышке. В меня точно не попали, движок работал в прежнем режиме, значит, скорее всего, так же не поврежден. За мгновение до того, как пойти на таран, я инстинктивно зажмурил глаза и пригнулся к 'баранке'...

Треск ворот я расслышал даже сквозь завывания мотора. Аэросани судорожно вздрогнули, меня бросило вперед, отчего я слегка приложился грудью о руль, а в следующий миг еще один толчок. И наружные ворота мы преодолели с таким же успехом, вылетев на оперативный простор. Открыв глаза, с изумлением обнаружил, что Яков Моисеевич как ни в чем ни бывало висит на передке и даже, подняв голову, уже без потерявшейся где-то фуражке, что-то кричит в мой адрес.

Извини, дорогой товарищ Мороз, не до тебя сейчас, нужно уносить ноги. Вернее, лыжи. Свет фар, между которыми, как нос промеж глаз, разместился начальник лагеря, нормально освещал путь метров на десять вперед, не больше, дальше прилично рассеиваясь. Но я пока ехал пусть по несколько занесенной снегом, но все же дороге. Причем с довольно приличной скоростью, допотопный спидометр на приборной панели показывал 50 км/час. Однако рано или поздно с нее придется сворачивать, да и примерзший, должно быть, к капоту саней Мороз мне тут был ни к чему. Чай, не новую серию 'Безумного Макса' снимаем, это там дебил на капоте был в тему. Вот только бы отъехать от лагеря подальше...

Плохо, что посмотреть назад, и оценить ситуацию не было никакой возможности. Во-первых, мешала кабина позади меня, во-вторых - отсутствие зеркал заднего вида. Либо конструкцией не предусмотрены, либо механик снял их, руководствуясь какими-то своими соображениями. Как бы там ни было, узнать, преследуют меня конные или нет - о пеших, ясное дело, речи не шло - возможности не имелось. А потому я, не сбавляя газу, за перовым же поворотом приспустил ручку газа, съехал на обочину и рванул по целине.

Нет, вы посмотрите, какой упорный! Так и висит на капоте, только уже не орет, а прижался щекой к металлической поверхности. Блин, он так ведь и примерзнет, чего доброго, отдирай его потом... Как-то в детстве я по дурости лизнул на морозе языком качели, после этого язык и железяку поливали теплой водой, чтобы я смог освободиться без крови и боли. Не знаю, насколько сильно может примерзнуть тщательно выбритая щека, но такой возможности я не исключал. А может, он вообще там окочурился уже от холода? Как, спросите в таком случае, держится за скобы капота? Был у меня случай, парнишку в Чечне завалили бандиты, так я автомат из его оледеневших пальцев насилу выдрал.

Ну, помер и помер, в случае поимки один хрен к стенке поставят. Одним негодяем на земле меньше станет, хотя, честно сказать, лично мне Яков Моисеевич ничего плохого сделать не успел, разве что в карцер приказал отправить. С чего все, собственно, и началось.

Минут через десять я все же остановился. Двигатель оставил на холостом ходу, выпрыгнул из кабины... Огней лагеря отсюда уже не видать, как и погони, но тучи ветерком разогнало, снег перестал идти, и на небе зажелтела луна. Окружающую местность в ее призрачном свете было видно довольно прилично, включая впереди темневший лес.

Прошел вперед, дернул на себя Мороза, тот тюфяком сполз с капота в снег, щека, значит, не примерзла. Вроде живой, дышит, пуская вверх облачка пара. Да еще и хрипит что-то, едва слышно из-за шума двигателя.

– Я... тебя... лично...

– Ага, расстрелять собрался?
– усмехнулся я, догадавшись, что заиндевевший Мороз имел в виду.
– Тогда я оружие конфискую, гражданин начальник, если вы не против.

Наган с полным барабаном перекочевал в карман моего тулупа. Что ж, настало время прощаться.

– Ползите по колее, там доберетесь до тракта и налево, в сторону лагеря, - крикнул я.
– Вас наверняка конные перехватят по дороге. Да и недалеко мы отъехали, километров на пять, не околеете.

Отволок Мороза в сторону из-под лыж, снова забрался в кабину и выжал газ.

Куда я ехал - не имел ни малейшего представления. Да, имелись карта и компас, но пока хотелось только уехать отсюда подальше. Даже жаль, что нет пурги, которая могла бы легко замести мои следы.

Въезжать в лес я поостерегся. Между деревьями вылавировать смогу, но спрятанные под снежным настоям коряги еще никто не отменял. А лыжи - не гусеницы, опять же с сожалением вспоминаю 'Бураны' из будущего. Так что придется пока ехать вдоль кромки леса, надеясь выехать не обратно на дорогу, а на какую-нибудь более-менее широкую просеку. Минут пятнадцать ходу - и словно по заказу, вот она! Довольно широкая, надеюсь, 'подснежников' в виде тех же коряг не попадется.