– Почему я должен верить тебе, после всего.

– Потому что однажды, ты впустил меня в свой мир без вопросов и слов. Ты мог верить, только мне. Помнишь?
– сказала она и протянула мне руку.

– Да.

Ветер распахнул окно. Листы стали разлетаться в разные стороны. Лента взмылась в воздух.

– Хватай ленту.

– Не могу.

***

– О чём ты думаешь?
– спросила меня Света, когда прошла гроза.

– О том, как наши жизни схожи... со звездами.

– ...

– Звезды мерцают и сияют ещё сильнее в падение. Что мы можем сделать в последние секунды их жизнь.

– Только загадать желание.
– произнесла Диана.

– Люди очень часто преломляют суть своим восприятием. От чего одно усиливается, другое исчезает. Горение, любовь, желание. Жизнь вначале прививает нам то, ради чего мы сияли, а после учила жить без него. Обрекало на тление смирения или горение в стремлениях вернуть.

– ...

– Я бы хотел быть для тебя просто другом. Иногда встречаться при помощи писем или звонков. Но даже при таком несложном раскладе, допускал бы ошибки.

– Да и я не так идеальна.

– Дело же ведь не только в нас, но и в самом мире.

– ...

– Менять его в угоду себе это неправильно, но создать свой в тени безгласия... почему бы и нет. Снаружи уйма критики и вычур, а здесь мы можем просто делить друг с другом сны вдали от дома.

– Я знаю это плохо, думать о смерти, когда она далеко. Но всё когда-нибудь заканчивается. В конце мало приятного, но ещё хуже, угасание жизни без мыслей и слов. Когда нет даже понимания, что выгорают последние мгновения. Нужно, что-то сказать, признаться, но вместо мыслей одна истерия: 'Нет, это не конец!'. Когда мне делали, операцию я лишился рассудка, кричал перед наркозом. Мне объяснили зачем, но я не мог понять и считал это безвозвратным концом. Ведь у меня не было там проблем, до вмешательства врачей и отца. Спустя годы карточка истории болезней затерялась, но отсутствие слоя спокойствия неустанно напоминает о страхе, от незнания: 'почему в мир ребенка мог вторгнуться чужой?'.

Вырванные страницы из дела пациента. Любовь и страх неразрывно связаны. Связи. Они поддерживают жизнь одних за счёт жизни других людей. Даже самые светлые чувства невозможны без тени.

– Рома. Если бы ты мог выйти из дома переживаний...

– Нет, я не могу бросить маму и брата, оставить их без эгиды творчества. Ведь у меня есть много творческих работ, совместных проектов. Нужно лишь найти людей, заинтересованных в сотрудничестве. Не могу всё бросить.

– Не бросить, а на время отлучиться. Что бы ты сказал или сделал?

– Если бы в семье было всё хорошо, у мамы был бы муж, я бы тогда задержался на том холме. Предложил бы прилечь и посмотреть на звездное небо. Без слов и касаний, просто рядом с девушкой, близкой моей душе. Не думая о том, что будет завтра.

***

Я знаю ты там, по другую сторону двери. Не можешь меня услышать или увидеть, но я могу попытаться. Ты наверное думаешь почему так вышло, почему я остался с тобой до конца? Почему именно ты? Но я никогда не выбирал место рядом с тобой. Я не выбирал тебя, не строил планов. Твое присутствие прекрасно тем, что ты никогда меня не о чём не просила и не спрашивала в жизни. Но при этом и не отталкивала: была рядом. Это было непросто: терпеть мои выходки. Единственное, что могло меня успокоить это твои слова о моей маме. Если бы я её не любил, то слова о маме не останавливали бы мои розыгрыши. Шутками и играми я лишь хотел быть с людьми: ровнялся не на тех. Так глупо, пытаться выражать себя эмоциями. Обычно люди использую мысли, слова и поступки без ребячества. Рядом с тобой все наветы о моей вычурной испорченности размывало светом. Ведь ты мне нравилась и без украса, не только как художница. Мы непростительно много раз оставались наедине. Но без игривой тревожности от публики я даже боялся задеть тебя словом, или долгим взглядом. Оставался робким мальчишкой даже в институте.

Я не хотел, чтобы всё закончилось именно так. Единственное, чего я хотел: быть у света, вместе с тобой, как раньше. Он появлялся, только, когда ты и я были дружны. На миг игры в 'Ручеек' или чудного восхождения на холм; на часы совместного рисования плакатов или отдельных черновиков. Свет появлялся, когда можно было сказать вместо 'ты' и 'я' всего одно слово, вопреки расстоянию и контрастной разности.

– Что это значит? Ты должен ответить!
– Спросила Света вблизи осколков, упавшего от касания.

– Ты знаешь, что это значит.

– На ум мне приходит, только одно. Но я не осмелюсь сказать за тебя.

– Даже в мыслях Тианы?

– О чём ты?! Это не рассказ, где я могу проявить мысли мальчика от лица девочки. У него должны быть свои мысли.

– Нет. Ему хватает и ощущений.

– Но без собственных мыслей он может быть неправильно понят другими.

– Тиа. Я не хочу ещё сильнее отдаляться от делений: ты и й-а.