Но возможно, идеи гуманизма настолько привлекательны и бесспорны, что они сами по себе легко завоевывали место в человеческом сознании? Нет, это, безусловно, не так, о чем свидетельствуют еще и ныне распространенные высказывания о необходимости суровых наказаний и практические всплески жестокости.

Судьбоносным для цивилизации явлением стало развитие идеи культуры как представления о жизненной важности наиболее целесообразных и перспективных взглядов и образцов поведения, являющихся желанной моделью для всех членов общества. Само слово "культура", обозначает совокупность культов и указывает на то, что первоначально могущество и мудрость приписывались объектам культа: тотемным животным и предкам. Со временем это понятие стало означать все лучшее в духовной сфере существующего общества, т.е. как бы было признано, что сфера этических, познавательных и эстетических интересов обладает особой ценностью, не менее значимой, чем удовлетворение биологичесих потребностей.

Идея культуры стала основным двигателем последовательного морального совершенствования. Здесь, очевидно, постоянно работал механизм погони за престижностью. Богатые и знатные создавали высокий уровень эстетического окружения и образования, что в результате воздействия зависти, подражания и моды формировало устремления и более широких кругов населения. Что касается смягчения нравов, то можно предположить, что наиболее действенными факторами стали, с одной стороны, последовательно развивающиеся аналитические способности, а с другой стороны и в результате этого - возрастающая очевидность ценности доброты, милосердия и честности. Так или иначе, но идея культуры стала великим человеческим приобретением и безусловно заняла ведущее место в общественном сознании, порождая стремление к интеллектуальному, эстетическому и нравственному совершенствованию.

Важным компонентом идеи культуры стала идея любви. Сформировавшись на базе чисто физиологического полового инстинкта, она превратила это чувство в один из основных источников психологической близости и теплоты отношений, так что в течение нескольких столетий данная идея была несомненным фактором совершенствования практической морали.

Двигателями морального прогресса выступают еще несколько идей, среди которых следует назвать идеи долга, справедливости, равенства, честности, дружбы, милосердия, развития, которые сами по себе стали двигателями изменений. Постепенно утвердилась идея прогресса, которая сыграла чрезвычайно важную роль, став чем - то вроде второй религии. То вошедшее в моду отрицание морального прогресса, о котором сказано выше, все же не уничтожает веру в возможность улучшений, о чем свидетельствуют, например, постоянные призывы к системным изменениям в обществе.Если бы не было веры в реальность положительных перемен, такие призывы были бы бессмысленными.

Однако путь гуманитарного прогресса не был беспрепятственным, поскольку рядом с прогрессивными идеями существовала идея борьбы. К сожалению, эта идея не исчезла под влиянием гуманизации нравов, но, обладая значительной инерцией, просто приняла более цивилизованный облик. Для нее в современной литературе нашли "политкорректный" термин - агрессивность.Этим словом обозначают любую значительную наступательную активность, совсем не обязательно связанную со враждебностью, например, поведение спортсменов. "Агрессивностью" часто заменяют "активность", вызывая тем самым подмену понятий.Получается, что агрессивность как бы не имеет отношения к жестокости, и в результате идея борьбы получает незримое подкрепление. В этом же направлении действует использование "борьбы" в многочисленных выражениях типа "борьба за порядок, за урожай, за здоровье", и даже "за культуру". Все это вроде бы невинные филологические вольности, но они работают на укрепление духа борьбы.

Другим мощным препятствием на пути нравственного прогресса выступает универсальная человеческая потребность в самоутверждении, которая по своей силе не уступает самым фундаментальным, биологическим потребностям. Вообще - то люди, казалось бы, должны в первую очередь самоутверждаться с помощью добрых поступков, что и действительно существует, но это далеко не всегда удовлетворяет притязания на признание и уважение, и тогда сплошь и рядом вступают в действие иные средства самоутверждения, дающие субъектам иллюзию подлинности. Это ложь, хвастовство, позерство, "пристройки сверху", демонстративность, цинизм. К сожалению, они наблюдаются не только в индивидуальном варианте, но и в виде групповых стереотипов. К ним относится всяческий расизм, шовинизм, радикальный национализм, сексизм, односторонние политические ориентации. Все эти виды преувеличений, искажений и обмана, разумеется, являются врагами общего культурного прогресса.

А вот еще одно любопытное, периодически возникающее препятствие на пути прогресса, заслуживающее названия "идиотизма больших поворотов". Как известно, в истории многих, если не всех стран время от времени происходят резкие изсенения идеологического курса, когда принимаются новые фундаментальные положения, принципиально противоречащие старым, как это было, например, во время французской революции 1789-93 годов или российской революции 1917 года. Подобные перевороты вызваются потребностями общественного развития, т.е. исторической необходимостью, но они почти всегда порождают избыточный энтузиазм и упрощенную схему мышления "от противного". Во - первых, вследствие экзальтации вокруг новых идей некоторые старые взгляды и традиции отбрасываются только потому, что они, как кажется, противоречат появившимся новациям. Энтузиазм стремления к переменам хорошо отражен известными словами "до основанья, а затем...". Во - вторых, новые веяния и увлечения становятся популярными только вследствие их новизны, а не очевидной разумности. Этот психологический механизм нередко приводит к тому, что в убеждения или поведение людей внедряется то, что в действительности этого не заслуживает.

Подобный "идиотизм больших поворотов" достаточно явно просматривается в сюжете советской перестройки конца ХХ века. Отказ от советского варианта социалистического общества с его однопартийной политической системой и негибкой плановой экономикой, судя по всему, был прогрессивным решением. Но в ходе этой реформы, которая сопровождалась слепым энтузиазмом и склонностью к перехлестам (что, очевидно, было естественным для народа с данным уровнем цивилизованности) формула "от противного" стала важнейшим алгоритмом формирования новых убеждений.

Очевидным образом пострадало то, что отнюдь не было пороком старой идеологической системы - рационализм мировоззренческих представлений. Миллионы людей, считавших себя материалистами, либо не задумывавшихся над своим отношением ко всяческим суевериям, как по мановению волшебной палочки стали сторонниками религии и всяческой шарлатанской мистики вроде магии, предсказательства, нумерологии, астрологии и т. п. Религия приобрела популярность уже потому, что она противоположна материализму и якобы незаслуженно пострадала от советской власти.