— Вы их победите, я знаю. — тихо прошептала ему на ухо и после секундного колебания положила ладони на плечи. Да к черту всех! Он несколько месяцев втайне представлял это, так к чему откладывать? Высоковата для женщины, кукольной барышней не назовешь, но так даже удобнее. Глаза чуть прикрыты ресницами, а губы подаются любому его движению. Тонкие пальцы с плеч переместились на его затылок, подушечками пальцев касаясь волос, зарываясь все глубже. Ее тело стало куда горячее, и сама мысль, что между ним и обнаженной горящей кожей только тонкая ткань, заставляла терять голову. Какие же острые у нее лопатки, и бусинки позвоночника, что так легко подается вперед. Да не просто подается, а игнорируя наличие на них одежды, по-кошачьи совершенно сливается с его телом. Длинные тонкие руки сплелись, обнимая его плечи, острая от холода грудь упиралась в жилет, то, что вытворял коралловый рот, вообще не поддавалось описанию. Она чуть прикусила его нижнюю губу и даже что-то простонала, когда где-то в другом измерении раздался шум. Тюхтяев сравнительно безразлично поначалу к нему отнесся, но выучка победила страсть, так что он осторожно оторвался от ее рта и опустил руки. Сначала одну, потом другую. Она странно посмотрела на него, глубоко вздохнула, улыбнулась чему-то и рванула сорочку. Получилось так, что распахнулось все почти до талии. Опустила глаза под его осуждающим взором, прикрыла самое заметное и легла на пол, задрав юбку до колен. Посреди облака кружев, в которые так хочется зарыться, особенно учитывая то, что было несколько секунд назад, ножки в узорчатых, черно-белых чулках, черные башмачки с множеством пуговок. И просто животная ярость захлестывает от того, что это увидит кто-то еще.

— Ух, кака курва! Праздник у нас, ребя!

Трое — это неплохой расклад. Можно сказать, повезло. Последний даже не почувствовал смерть — резким движением Тюхтяев рассек его горло и тот даже захрипеть не успел. Пока тело оседало на пол, щедро заливая кровью его руки, советник ощупал карманы, разжился паршивым револьвером, который тут же опустил на темя следующего. Третий успел опуститься на колени перед графиней и уже расстегивал штаны. Его ударил с особым удовлетворением. Несколько раз.

Тело с размаху рухнуло прямо на ее ноги. Она смотрела на него с неожиданным чувством, восхищением что ли? Протянула руку и не побрезговала взять его окровавленную, встала, еще раз взглянула чуть искоса, кое-как накинула блузу, застегнула жакет и прямо по кровавому полу, оставляя неприятные следы, они рванули наверх.

Подвал состоял из двух рядов дверей, выходящих в коридор. Если в них кого и держали, то спасать будем позже. Вскоре пленники оказались у лестницы, увенчанной приоткрытой дверью.

— Останьтесь здесь, а я пока попробую помочь Николаю Владимировичу. — он попытался снять ее пальцы со своей руки, но это оказалось невозможным. Женщину начало потряхивать. Да и немудрено — после стольких-то переживаний.

— Я с Вами. — она чуть клацала зубами в разговоре.

— Нет, это невозможно. — он чуть погладил ее волосы. Причёске это на пользу не пошло, но раз шляпку все равно потеряли, то терять уже нечего.

— Я не смогу тут одна. — она мотала головой и была готова закричать. — Вдруг кто-то из них, или каких других вернется.

Это, конечно имело резон. Но с женщиной на руках воевать с заговорщиками тоже не с руки.

И так бы они спорили еще час, но судьба распорядилась по-своему. За тонкой стеной послышался французский с легким средиземноморским акцентом.

— Мое руководство согласно выплатить вознаграждение за документы.

— Вот и замечательно. — Канкрин удовлетворенно рассмеялся и перешел на русский. — Утром жду. Лично для Вас еще могу сувенир приготовить.

— Совенир? — переспросил итальянец.

— Совенир-совенир. Тебе понравится. — хлопок, явно по плечу. — На один круг и тебя возьмем.

Тюхтяева обдало ледяным бешенством, а Ксения лишь отвела взгляд. Непросто быть женщиной в таких играх. Зря ее граф в это втянул.

А дальше он успел среагировать чудом. Как только потайная дверь в конце коридора начала распахиваться, резким движением дернул графиню за одежду, прижимая к полу и начал стрелять не глядя. Изумленный Канкрин успел сделать пару ответных выстрелов, но вскоре сполз по стене, оставляя донельзя радующий статского советника кровавый след. А в рассеявшемся дыму обнаружился невезучий итальянец, зажимающий бок рукой.

Ксения на четвереньках бросилась к нему и дернув что-то у своих ног вытащила белоснежную нижнюю юбку, которой и заткнула рану несчастного. Тот еще успел что-то пробормотать ей, но тут же потерял сознание. Неужели ее привязанность так сильна? Ведь теперь не простит.

Тюхтяев освободил графа и Репина.

— Подумать только, Алексей Борисович хранил столько тайн, а погорел на увлечении генеалогией. — изумлялся Татищев, потирая затекшие руки. Можно подумать, ты сам ни на чем не погорел, интриган чертов.

— Он мертв, дитя мое? — прихрамывая, к ней подошел Репин.

— Нет, пульс еще есть. Врача бы. — тонким голосом произнесла женщина в разорванном платье. Репин покачал головой, оценивая ручейки темной крови, бегущие по белому батисту и подобрал чей-то плащ, деликатно передав его Ксении. Та даже не заметила.

Канкрин, связанный своими недавними пленниками, презрительно наблюдал за их совещанием.

— Полагаю, именно сейчас нам стоит определиться с дальнейшими действиями. — начал было Тюхтяев, переводя взгляд с одного зачинщика этого бардака на другого.