— В перьях, говоришь? — Охотника посетила неожиданная идея.

Он развернул сверток с подарком матушки Умай и натянул на себя рубаху из белых перьев. Она оказалась будто бы по его меркам сшита. Села легко, идеально облегая фигуру, нигде не терла и даже не кололась.

— Ну как, похож я на птицу? — спросил он, разглаживая руками мягкие перья.

— И все-таки деготь был лучше, — с серьезным видом ответил жеребенок.

— Да ну тебя, — отмахнулся от него Николас. — Показывай дорогу.

Птица Гамаюн гнездилась на вершине Черных Скалах в нескольких часах пути от Мараканда. Николас оставил жеребенка у подножия, а сам продолжил путь. Гнездо пышной шапкой венчало плоскую верхушку скалы. Там сидела крупная, в несколько раз превосходящая по размерам человека птица. Перья на спине отливали червонным золотом. Грудь и шея переливалась насыщенным изумрудным цветом. Из хвоста пышным веером торчали длинные перья со сложным разноцветным узором. Птица подняла голову и обратила на него красивый лик зрелой женщины, обрамленный густыми золотистыми локонами.

— Добрый вам день, о великая и мудрая птица Гамаюн, — почтительно поклонившись, сказал Николас.

— Кто посмел потревожить мой покой? — строгим голосом спросила птица, не открывая глаза.

— Я… гм… сын белой птицы Умай, — подумав, ответил ей Николас. — Мне нужна ваша помощь.

Птица от удивления встрепенулась, широко распахнула кристально-голубые глаза и внимательно посмотрела на стоящего перед ней мужчину.

— Я знала Умай. Мы часто летали вместе, пока Тенгри не забрал ее себе, — ответила Гамаюн. — А ты совсем на мать не похож. Скорее уж на отца. Назови свое имя.

«Ни чуточки не похож», — прозвучал раздраженный голос у него в голове. — «Называй мое, коль уж начал».

— Безликий, меня зовут Безликий, Западный Ветер, — представился Охотник.

— Хорошо Ветер, садись-ка ты мне на спину. Сейчас мы с тобой полетаем, — Николас испуганно сглотнул, но все же сделал, что было велено.

Птица расправила могучие крылья, оттолкнулась от скалы и полетела к облакам. Ветер свистел в ушах. Так высоко Охотнику подниматься еще не приходилось.

— А теперь, посмотрим, как летаешь ты, сын белой птицы, — неожиданно сказала ему Гамаюн и стряхнула его со своей спины. Руки беспомощно скользнули по перьям. Он полетел вниз с ошеломляющей скоростью. Даже самая искусная левитация оказалась была не в силах остановить его падение. Николас закрыл глаза и раскинул руки в стороны. Удара не последовало, зато послышался шелест перьев. Охотник открыл глаза и с восторгом обнаружил, что он действительно летит. Легко скользит по воздуху на огромных белых крыльях, в которые превратились его руки.

Это было совсем ни на что не похоже. Никакая левитация не могла сравниться с этим чувством. Как будто тело вдруг стало невесомым, свободным от земных оков. Николас развернулся и сделал петлю.

— Ну что ж, птенец, летаешь ты пока плохо, но задатки есть, — сказала Гамаюн, подбираясь к нему поближе. — Давай обратно к скалам.

Тяжело дыша, Николас опустился на край гнезда. Полет отнимал гораздо больше сил, чем ему показалось вначале. Как только его ноги коснулись земли, птичьи крылья снова стали человеческими руками.

— Что у тебя за беда, сын Умай? — спросила Гамаюн, опускаясь с ним рядом.

— Посвящение принцессы, — с трудом переводя дыхание, вымолвил он. — Ей нужно принести рубиновое яблоко с острова посреди реки, но путь к нему преграждает дракон, василиск и птица Рух. Мне нужно придумать способ их обойти.

— Речной дракон? А как он оказался так далеко от собственного дома? — неожиданно заинтересовалась птица.

Николас пожал плечами.

— Ладно. Подумаем об этом позже. Полетели к дракону, — Гамаюн уже раскрыла крылья, но Николас ее остановил.

— Погоди, внизу ждет мой тулпар. Я не могу его бросить, — птица удивленно глянула вниз. Там у подножия скал вороной стригунок выщипывал скудную растительность.

— Ну хорошо, он не выглядит слишком тяжелым. Я возьму его с собой, но ты полетишь сам, — с этими словами Гамаюн спустилась вниз к жеребенку.

Набравшись смелости, Николас сделал шаг с обрыва. Руки снова обратились в крылья и он полетел, вслед за птицей. Обратный путь занял не больше часа. Николас быстро привыкал к новому способу передвижения, но усталость брала свое. Руки начали болеть от перенапряжения. Гамаюн, все это время тащившая жеребенка в когтях тоже заметно уморилась. Она поставила Харысая на землю возле берега, а сама подошла к воде.

— Эй, дракон! А ну как выползай. С тобой будет говорить почтенная птица, — грозно позвала она.

Вода тут же вспенилась, и из нее вынырнул рассерженный дракон.

— Гамаюн, это ты, старая карга? — недовольно осведомился он.

— Лунь, старый пройдоха, что ты здесь делаешь? — неожиданно птица сменила гнев на милость.

— Живу, разве не видишь? — саркастичным тоном ответил тот. — Чего тебе надо?

— Чего мне надо? Это чего тебе надо? Средняя полоса Элама моя территория, а не твоя. Так какие демоны тебя сюда принесли из самой Поднебесной? — строго спросила она.