Коржавин вздохнул. В вагон уйти, что ли?

— Коржавин! Эй, Коржавин!

Руслан оглянулся. Старший лейтенант Никифоров шел с симпатичной молодой женщиной.

— Слушаю, товарищ старший лейтенант!

— Вот чемодан. Отнесите в наше купе.

— Давайте, товарищ старший лейтенант!

Коржавин легко подхватил тяжелый чемодан.

— Только не переворачивайте его, пожалуйста, — сказала спутница Никифорова, — одеколон прольете!

Руслан недоуменно взглянул на физрука. Тот улыбнулся извиняюще:

— Танечка едет с нами.

Коржавин внес чемодан в вагон, поставил под столиком. Вздохнул, сел на полку. Вспомнил Тину. Та провожала его, когда он уезжал в Ленинград. Но тут же ее заслонил образ Гульнары. Надо было быть с ней пообходительней. Она от каракурта спасла, а я даже в кино не пригласил. Дубина!

Чем больше он думал о Гульнаре, тем лучше видел ее достоинства. О таких говорят: «Огонь девка!» Смелая — раз, спортсменка — два, симпатичная — три, не кокетка — четыре, умная — пять. Но главное было не в этом. Главное было в том, что ее глаза, черные и жгучие, оттененные стрельчатыми ресницами, были сильнее самого сильного магнита. Их нельзя было забыть. Они были рядом. Они всюду следовали за ним.

Руслан побарабанил пальцами по столику. Почему он не предупредил ее, что уезжает? Всю неделю так тренировался, что даже ни разу на танцплощадку не сходил, не встретился с Гульнарой. И на стадионе ее не было видно: велосипедисты тренировались на шоссе.

— Коржавин! Где Коржавин?

Руслан очнулся. Это был голос капитана Юферова.

— Я здесь, товарищ капитан!

Коржавин устремился к выходу.

Капитан Юферов ждал у дверей вагона.

— Как самочувствие?

— Отличное, товарищ капитан!

— Не подкачаешь?

— Постараюсь, товарищ капитан!

Юферов протянул ему картонный коробок.

— Возьми на дорогу. Жена пекла.

— Спасибо, товарищ капитан. Не надо, у нас все есть!

— Бери, бери! Жена моя понимает толк в спорте, была рекордсменкой по плаванию. В свое время, конечно. Мы вместе болели за тебя, когда ты работал с Мурко. Она так переживала! А это она специально для тебя пекла. В коробке «коржики победы». Не пробовал таких?

— Первый раз слышу.

— То-то! «Коржики победы» — это калорийные штучки из орехов, изюма, сахарного песка и еще чего-то. Вчера вечером, как узнала, что утром едешь, отобрала у меня книги, тетради и заставила орехи колоть. «Мать, — говорит, — у него далеко, жены еще нет, заботиться некому. Коли, Миша, орехи и миндаль!» Так что бери, Коржавин.

Руслан взял коробок. Конечно, он не ожидал такого внимания к себе и был растроган.

— Спасибо, товарищ капитан! Передайте супруге самое большое спасибо!

— Ты тут спасибом не отделаешься. Попробуй там проиграть…

— Даже пробовать не буду, товарищ капитан!

— То-то!

Тепловоз загудел, состав медленно тронулся. Пассажиры начали на ходу вскакивать в вагон. Коржавин пожал руку капитану.

— До свидания, товарищ капитан! Большое спасибо вашей супруге!

За окном вагона — однообразный, скучный пейзаж: пески, заросли саксаула, гладкие площадки глинистых такыров и редкие белые пятна солончаков. Выжженная солнцем пустыня казалась мертвым пространством. Небо тоже было пустынным. Ни облачка, ни тучки. Знойная бездонная синева.

Руслан смотрел в окно и вспоминал лектора, который рассказывал о планах освоения новых земель, о покорении пустыни. Приехать бы сюда лет через десять — пятнадцать, увидеть сады и полноводные реки. Солнца и тепла тут много, земля, говорят, плодородная очень. Жизнь будет лучше чем в Крыму!

В Крыму Руслан не был, но о знаменитом черноморском курорте наслышался и начитался. Там тоже такое знойное небо. Руслан смотрел в бездонную синеву, и она казалась ему морем.

Поезд замедлил ход.

— Руслан, выйдешь?

— Обязательно!

Поезд делал большие перегоны, останавливался редко. Спортсмены использовали каждую остановку для разминки. Тренированное тело, привыкшее к нагрузкам, требовало движений, мышечная энергия искала выхода.

Коржавин взял скакалку и направился к тамбуру.

— Далеко не отходите, — предупредил проводник, открывая дверь. — Стоянка две минуты.

Спортсмены по одному спрыгивали на перрон, если можно так назвать несколько метров асфальта перед небольшим домиком из красного кирпича.

Руслан осмотрелся. Здание станции окружили несколько глинобитных мазанок и десятка два юрт. Одиноко росла старая акация. Пыль, песок, жара. Тихо, безлюдно. Вдали пасутся верблюды. Он перевел взгляд на здание станции. У дверей стояла узбечка и смотрела на поезд. На ней была спортивная куртка и шаровары. Коротко острижены волосы. Во всем ее облике было что- то знакомое. Они встретились взглядами.