Теперь настала моя очередь удивляться:

– Зачем?

– Увидишь, - кокетливо качнула головой подруга.

Я колебалась.

– Надеюсь, пойдём не через колодец?

– Почему? А! Ты же ничего не знаешь! Да не бойся, волдырей больше не будет!

Как это не будет? Мы по воздуху, как птички, полетим? Но спорить с Ринкой я не стала. Раз подруга говорит, значит, так и есть. Перешептываясь, мы спустились по улочке вниз и миновали мост в Заречье. Никоя оказалась молчаливой и нашу беседу не поддерживала. Только рассказала, что её брат погиб, что она осталась одна, и что ей семнадцать лет.

– Слушай, Рин, я никогда тебя не спрашивала... А сколько тебе лет?

– Да вот весной было двадцать! Мы же ещё салинийскую наливку с корабля стащили, помнишь?

– Помню! И пили в девичьей до утра, а утром сварили уху с порчун-травой вместо петрушки!
– Мы рассмеялись.
– Потом вся община, что у нас обедала, сидела по задним дворам! Ух, старейшина лютовал! Три дня потом в поле картошку пололи! И смешно и грустно...

– А тебе сколько?
– Ринка отмеряла шаги в недорогих сапожках, всё больше ускоряясь .

– А я на год старше тебя. Я тут вообще самая старая!

– Такие мы старые, красивые и незаамууужнииее...

Мы захихикали.

– Слушай, Ринь, а где Аника? Что с ней?

– С ней-то всё в порядке. Коз пасёт в Заречье, сорняки полет. Вот ты мне скажи, что всё-таки у вас там произошло?

Ринкино любопытство - это отдельная песня!

– А что ты знаешь?
– осторожно поинтересовалась я. Ей только дай волю, по секрету всему свету...

– Ну, что вы из-за Жаника подрались. И что он вас разнимал. А потом приказал стеречь палатку с ней своей охране, а тебя повёз в Общину на своём вороном жеребце.

– Почти так и было...

Ринкания что-то обдумывала, нервно теребя кончик рыжего локона.

– Кати, а правда, что у вас с воеводой роман?

Я аж притормозила:

– Чего?

– Ну, слухи, знаешь ли. Что он ночует с тобой, а старейшина вас покрывает...

Увидев, как вытянулось мое и без того изумлённое лицо, Ринка вынесла вердикт:

– Ясно. Ты не в курсе.

– Ринка!

– Да ладно, чего ты... Я просто уточнить хотела, интересно же. Может, и на меня снизойдёт благодать воеводова...
– Ринка мечтательно закатила глаза.
– Когда-нибудь.

Я изобразила всенародную скорбь:

– Как ты могла поверить такому?

Мы приближались к зарослям щипун-травы, за которыми находился колодец, и я инстинктивно замедлила шаг. Противных жгучих стеблей не было. Ринка победно обернулась:

– Я же говорила! Выжгли их по приказу воеводы! Теперь хоть в урочище к колодцу ходить не надо, этот рядом совсем!

– А мне нравится в урочище...
– Я оглядела почерневшие остатки стеблей.
– Там лучше.

Миновав опалённую окраину, мы свернули вбок, к свежевыделанной ограде из прутьев.

– Пригнитесь!
– скомандовала рыжая бестия.

Мы послушно присели под оградой, вслушиваясь в предрассветную тишину. Откуда-то доносились странные посвистывающие звуки, но их источник я не могла определить.

– Вооот он, свет очей моих!
– восхищённо протянула подруга.

За старым заброшенным домом открывалась интересная картина : танцующий с оружием высокий воин, сначала плавными, а затем резкими движениями перетекал из стойки в стойку, замирая каждый раз по завершении серии ударов по мнимой мишени . Длинные волосы были собраны в хвост и перехвачены шнурами по всей длине. Отсветы яркой луны переливались на красивом, мощном теле, подчёркивая каждое движение мускулов на обнажённом торсе.

Несмотря на внушительные габариты, была в нём и сила, и лёгкость. Череда колющих ударов, рассекающий взмах, разворот в прыжке по оси древка секиры... Я заворожённо наблюдала за красивым танцем. Мне ещё никогда не приходилось видеть, как тренируются воины. От восхищения я забыла, где нахожусь!

С трудом оторвав взгляд от чарующей картины, я посмотрела на девушек. Ринка и Никоя, как две статуэтки, замерли в восхищении с благоговейными лицами . Только тень изгороди мешала мне точно определить степень их зачарованности. Я подалась немного вперёд, меняя позу в затёкших ногах с корточек на колени . Раздался громкий хруст ломающейся ветки. Воин замер. Я припала подбородком к коленям и инстинктивно закрыла голову руками. Выставив секиру вперёд, мужчина смотрел в нашу сторону. Из кустов выскочили две незнакомые девичьи фигурки. Ринка решила, что нам, пожалуй, тоже пора, и рванула с места. Мы с Никоей бросились следом. Только миновав колодец с обугленными стеблями, мы наконец почувствовали себя в безопасности и рассмеялись.

– Ну что, стоило оно того?
– довольная подруга окинула нас покровительственным взглядом.

– Стоило!
– выдохнули мы с Никоей.

Рассветало. Деревья возле дороги становились всё чётче, переливаясь в первых несмелых лучах солнца. Словно по заказу, единым хором загомонили птицы. Шелест листвы убаюкивал, и мне отчаянно захотелось спать. Мы тепло попрощались, и я юркнула в дом старейшины. В комнате меня ожидали двое.

– Дитя, у тебя совесть есть?
– Мастер Беорн сидел возле моей кровати в кресле, сжимая в вытянутой руке посох. На постели гордо восседал белый кот с таким укоризненным взглядом, что у меня не возникло и тени сомнения: они обсуждали мою персону!