– Привет Фара, - кричит Петруха ладно кидая задницу на скамейку, остальные архаровцы, так же бесцеремонны, гуляй-польцы отдыхают.

– Бойцы, вы к мамке на побывку прибыли, или к командиру на доклад, - жестко пресекаю я махновщину.

Разведчики стройными рядами, отрывают кинутое со скамьи, и выстраиваются почище эсэсни из "Семнадцати мгновений весны".

– Товарищ Онищук. Петр Тарасыч, вы заместитель командира Дивизии Особого Назначения НКВД СССР, или сотник Гаврюха из махновцев? А вы товарищ Вахаев, вы что на базаре мандаринами торгуете (штамп блин)? Мамбеткулов, когда до войны вы учили детей в школе, вы их учили таким же манерам?

И товарищи разведчики стоят предо мной, как хулиганы десятиклассники, перед директором школы, который поймал их в туалете школы, с сигаретами. Советское воспитание, и политработа комиссаров в армии, снова вернулись к ним, и вся тройка стоит краснея и местами белея как футболки Спартака (красно-белые). Я ж замолкаю, теперь их очередь говорить, пусть докладывают. Тут Петруха что-то шепчет своим, и вся троица выходит обратно на улицу. Раздается стук, и четким, командным голосом Онищук говорит:

– Товарищ комдив, разрешите обратиться!

– Разрешаю старший лейтенант Онищук.

– Группа разведчиков, прибыла с рейда, разрешите доложить результаты?

– Да товарищ старший лейтенант, докладывайте.

– Разведчики, разделены были на две группы, одной командовал я сам, второй Вахаев, доложу о рейде своей группы, о рейде второй группы Вахаев доложит сам.

Итак, первое задание нашей группы, это встреча с группой Тухватулина, встреча прошла удачно. К моменту начала рейда в Польшу, группа Тухватулина законсервировав склад. перейдет на место дислокации ДОН-16. Бойцы группы Тухватулина, начали подготовку к консервации и маскировку складов и подъездных путей. Затем наша группа провела рекогносцировку местности, согласно наблюдениям группы, противник стягивает силы к станции W, немецкое командование ожидает нападение или со стороны шоссе, или со стороны железной дороги, на станции уже сосредоточенно до полка пехоты, при поддержке сводного танкового батальона. У меня все, товарищ комдив.

– Молодец, а как вы с немцами говорили? Ты ж на немецком ни бельмеса не знаешь?

– Ну, а Хельмут на что, он был с нами, и играл роль обер-лейтенанта фельдъегерской службы вермахта, а мы его охрана.

– Молодцы, Лечи какие у тебя новости?

– Наша группа, также провела рекогносцировку нашего пути на Польшу, действительно, некоторые гарнизоны сняты, и перекинуты к станции W, то есть пока немцы держаться станции, путь на Польшу нам практически открыт. Кроме того, противник свозит военнопленных, а так же вспомогательные службы, для разбора завалов на станцию D, и привлечены полицаи, и даже некоторые гарнизоны гитлеровцев. Затем мы побывали у Ильиных, Арсений Никанорович передал вам привет, и точные сведения о потерях германцев на станции D. Согласно информации от Арсения Никаноровича, у противника следующие потери:

огнем уничтожено двадцать четыре вагона с горючим, при взрыве горючего огонь перекинулся, на стоящий рядом эшелон N-ской танковой дивизии вермахта, и пострадали восемь танков (пять Т-IV, новой модификации, не подлежат восстановлению). Кроме того взорвались или сгорели девять вагонов с боеприпасами (авиабомбы и снаряды для артиллерии) . Уничтожено два танка Шкода-38, три батареи зенитных автоматов с прислугой и одна батарея 88мм зенитных орудий. Потери в живой силе составили 125 человек убитыми, и 89 раненными, минометчики умудрились накрыть пассажирский состав, с маршевым батальоном, зенитчиков, танкистов и до взвода сотрудников организации Тодта (что они делали на станции, я не знаю), так же огнем сорокпятки с поезда уничтожена одна трешка, а от небельверфера, вторая трешка пострадала, но не смертельно.

– Ну молодцы, все идите отдыхать, чувствую (по запаху, и пузо рычит) ужин готов, а ты Лечи сгоняй к Зворыкину, и передай информацию о потерях противника, пусть доложит по инстанции, Москва, по моему будет рада! Все идите! А вас Онищук, я попрошу остаться!

Все в традициях Лиозновой, но я все-таки не папаша Мюллер-гестапо, хотя из Петра офигенный Штирлиц получился бы (если бы он по германски кумекал).

– Слышь, Петро, ты не в обиде на меня?

– Нет, Фарход, ты прав, идет война, а мы себя как мелкопоместная польская шляхта в сейме ведем, ты прав.

– Ну, если ты не в обиде, на меня-то будь другом, позови мне Елисеева с Абдиевым, а сам иди ужинать, и этому старшине, передай, что бы организовал нам сюда три порции ужина.

– Понял, Фарход, сейчас все организую, - и Петруха ускакал восвояси (раз ускакал, значит, реально не обижается).

Сперва подоспел ужин, один из помощников Крамскова, балкарец Шогемоков принес и поприветствовав комдива, положил поднос с тремя котелками пшенки, чаем и сахаром на кургузый столик, сразу за его уходом в землянку ворвался бронеказах.

– Товарищ комдив, вызывал?

– Да Ержан присаживайся, ща дождемся еще одного гостя и поужинаем-поболтаем.

У меня на родине, при приеме пищи ждут старшего (по возрасту, или по должности) и есть начинают, только после того, как старший пригубит блюдо, ну да пригубить (прикоснуться губами) можно не только спиртное. А Еслисеев и по званию, и по возрасту меня старше, а Ержанчика тем более. Да и в России (Украине и т.д.) тоже было так же, но потом в последние 100 лет, все поменялось.