Несмотря на то, что тётя Чармиан предупредила его о том, что Мэй — повариха так себе, всё же последняя приучилась готовить для Бонда завтрак именно такой, какой он требовал: две большие чашки кофе «Де Бри», приготовленный в кофеварке «Кемекс», земляничный джем, марочное варенье «Оксфорд» от Купера и мёд «Фортнум». Кроме того, Мэй точно соблюдала идеальное время варки яиц — три минуты и двадцать секунд.

Спальня Бонда представляла собой помещение с обоями золотистого и синего цветов, толстым ковром от Уилтона и широкой двуспальной кроватью из Харродса. На прикроватном столике лежали две посеребрённые массажные расчёски, которыми пользовался ещё его отец, а у изголовья находились фотографии его матери и Марты де Брандт.

Как-то в июле начальник штаба вызвал его к себе. «Надеюсь, в твои планы не входит соблазнить кого-нибудь на следующей неделе или позже, — сказал он. — Ты нужен М.»

Входя в приёмную своего начальника, Бонд нервничал: он не видел его со времён их ленча в «Блейдзе». Но если тогда это был всего лишь ленч, то сейчас — уже официальная встреча подчинённого с шефом. Над дверью горела красная лампочка, и Бонд вошёл.

— Поздравляю вас с успешным обучением, — сказал М.

— Благодарю вас, сэр.

— Этим утром мы с начальниками отделов обсуждали ваше назначение в отдел «00». Номер 007 пока свободен. Начиная с сегодняшнего дня, он будет вашим официальным кодовым номером.

Бонд был доволен. Однако прежде чем он успел поблагодарить своего шефа, тот уже махнул рукой.

— А теперь к делу, — сказал шеф. — Пора отрабатывать зарплату, 007. На Ямайке бывали когда-нибудь?

— Так точно, сэр. Во время войны. Наше судно как-то останавливалось в Кингстоне.

— Отлично. В последнее время мы получаем довольно странные отчёты от Гаттериджа — главы тамошней станции.

— В каком смысле странные, сэр?

М. подпёр кулаком подбородок и нахмурился. Как он мог объяснить Бонду, что проблема Гаттериджа касалась его лично? Он служил вместе с ним перед войной, и теперь был обеспокоен, что его старый друг, возможно, спивается. Как объяснить Бонду, что его первое задание может быть связано всего лишь с проверкой алкогольной зависимости Гаттериджа?

— У начальника штаба есть его отчёты за последние несколько месяцев, — сказал он. — Ознакомитесь с ними сами. Есть у меня кое-какие опасения, и я хотел бы, чтобы вы их развеяли.

Достав спички, он раскурил свою трубку. Процесс напомнил Бонду разжигание мусора в парке.

— Пожалуйста, отнеситесь к Гаттериджу с пониманием, 007, — продолжил М. — Как и к каждому из нас, к нему нужен свой подход.

После беседы с М. Бонд направился к начальнику штаба.

— Он так и сказал — подход? — спросил тот, выслушав его рассказ. — Знаешь, я бы тоже не отказался от пары неделек в тропиках, пусть даже и с таким человеком, как Гаттеридж. Но коли уж дело доверили тебе.

С тех пор, как немецкая мина-ловушка, которую он обезвреживал, взорвалась ему в лицо, он перенёс не одну хирургическую операцию по извлечению осколков, и кое-какой отдых ему, конечно, не помешал бы, особенно учитывая то, что он нёс на себе всю тяжесть работы отдела.

— А что не так с Гаттериджем? — спросил Бонд.

Таннер состроил гримасу.

— Честно говоря, я уже сыт им по горло. Запойный пьяница. Просто он был другом М., вот с ним сейчас и нянчатся. Короче, по приезду на Ямайку всё и поймёшь.

Таннер потянулся к большой папке с надписью «Станция К — секретно», взял её и передал Бонду.

— Сделай мне одолжение, — сказал он. — После того, как «ознакомишься», засунь её куда-нибудь, чтобы я её не нашёл.

В тот вечер Бонд ужинал дома. Это был один из тех редких вечеров, когда он предпочёл домашнюю стряпню ресторанной. После того как Мэй приготовила ему суп, он отпустил её в кинотеатр (там шла премьера фильма с участием Спенсера Трэйси, которого она обожала), и яичницу стал готовить себе сам. Вообще его любимыми блюдами были стейк с перцем (главный секрет стейка заключался в том, чтобы обработав сырое мясо чёрным перцем, дать ему простоять всю ночь), почки в красном вине с петрушкой, жареные колбаски, ну и, конечно же, яичница. Последнюю он готовил на медленном огне, смешивая её со сливочным маслом, а в конце добавлял и сливки.

Отнеся поднос в гостиную, Бонд поел прямо с него — сначала омаровый суп, а потом и яичницу. Затем выпил рюмку бурбона, зажёг настольную лампу и сигарету «Морленд спешиалс», и углубился в чтение уже известной папки. Вскоре он понял, что так расстраивало начальника штаба. Весь отчёт Гаттериджа был пронизан манией преследования. Тот был озабочен проблемами ямайских профсоюзов. По его словам, в них было подозрительно много коммунистов. Не иначе как сказывалась рука Москвы — показания профсоюзных лидеров, подвергшихся давлению с целью изменения своих убеждений; переговоры, перехваченные из Г аваны; оценка денежных средств из Страны советов, предназначенных для подкупа голосов избирателей. Периодически Г аттеридж упоминал о некоей «Богине Кулл», люди которой преследовали его. До этого места всё вроде бы выглядело логичным. Но когда Бонд дошёл до того момента, как люди «Богини Кулл» выли на него по ночам, то решил, что Гаттериджа не помешало бы перевести в какую-нибудь клинику.