— Этот остров полон неожиданностей, коммандер. Я прожил на нём всю жизнь и чувствую, если что-то идёт не так как надо. Политическая ситуация здесь полностью обострилась.

За обедом все трое обсудили насущную проблему. Жена Да Силвы была категорически за отъезд с острова, но сам Да Силва ненавидел идею бросить всё, чем владел.

— Это будет выглядеть трусостью, — сказал он.

— Это будет выглядеть разумно, — ответила она. — Мы сможем начать новое дело в Англии или в Штатах, а здесь почти наверняка погибнем.

— А в какой форме была угроза? — спросил Бонд.

Да Силва протянул ему конверт с кингстонским почтовым штемпелем, внутри которого находилось письмо, написанное красными чернилами: «Её преподобное величество трижды ужасная богиня Кулл ждёт вас в своих священных покоях в пятницу восемнадцатого, в полночь. Адрес — Тарлетон-стрит, 307. Приходите один, не то пожалеете. Богиня Кулл жаждет вас». Подписи не было, был только один непристойный рисунок зубастого влагалища.

— Очаровательно, — отреагировал Бонд. — А где это — Тарлетон-стрит?

— Ночной клуб «Стад-бокс», позади квартала красных фонарей. Там нагромождение борделей, массажных салонов и ещё бог знает чего. Полиция опасается наведываться туда.

— Идеальное место для терроризма.

До назначенной Да Силве даты оставалось два дня, и обсудив с ним кое-какие детали, Бонд вернулся в отель. Вечером ему позвонил Гаттеридж. Сказал, что кое-что обнаружил. Но лучше не по телефону. Предложил встретиться утром. Пусть Бонд приедет к нему домой в Монтего-Бей* II один из городов Ямайки/1.

Следующим утром Бонд нанял автомобиль и поехал вдоль берега, вдыхая аромат океана и чувствуя себя здесь почти как в раю. Было странным опасаться каких-то культов на этом чудесном острове. Монтего-Бей занимал несколько миль белоснежного песка, и бунгало Гаттериджа располагалось в его прибрежной зоне. Это была бывшая хижина бродяги, сколоченная из коряг и останков корабельных судов, в которой Гаттеридж находил покой от кингстонской суеты. Бонд обнаружил его слонявшимся по берегу и выглядевшим вполне трезвым. Гаттеридж приготовил для него обещанный завтрак: папайю, манго, ямс* и кофе. //клубневое растение/1

— Целебные травы? — подтрунил Бонд, и Г аттеридж усмехнулся. — Как насчёт того, чтобы подключить к делу Да Сильвы полицию?

— Бесполезно. Пока она приедет на место, богиня исчезнет. Кулл столь же неуловима, сколь и таинственна.

— И что же вы предлагаете?

Гаттеридж прошёл к дальнему углу хижины.

— Подойдите сюда.

Бонд подошёл.

— Взгляните.

Бонд взглянул в окуляр находящегося в хижине телескопа, который Гаттеридж специально установил здесь, направив его в щель под брезентовой крышей хижины.

— Видите тот белый дом на мысе?

— Вижу.

— Поверните телескоп чуть вправо и увеличьте изображение.

Бонд так и сделал. Сначала в поле его зрения попала терраса, затем каменный причал и, наконец, женщина, лежавшая на красном полосатом матрасе.

— Как она вам? — спросил Г аттеридж.

Бонд увеличил изображение. Лицо женщины было смесью европейского и азиатского, черты лица — изящными, волосы тёмными. Это определённо была одна из самых восхитительных женщин, которых он когда-либо видел. Сейчас она была абсолютно голой и смеялась; рядом с ней сидел усатый толстяк, куривший сигару. Вскоре толстяк встал со своего места и стал натирать её тело маслом для загара.

— Но кто же она? — спросил он.

— Не знаю.

— А счастливец?

— Гомес. Да-да, тот самый. Я не завидую этой девушке.

Бонд провёл за телескопом несколько часов. Он видел, что к Гомесу приходили посетители — один из них был высокий бородатый негр в чёрных очках, выглядевший серьёзно. Они о чём-то долго говорили с Гомесом — в стороне от девушки. Другие посетители также не выглядели миролюбиво. Бонд решил, что все они — криминальные типы, получающие от Гомеса соответствующие заказы. Периодически в поле его зрения появлялся слуга в белом пиджаке, приносивший напитки исключительно для своего хозяина. Девушка тихо лежала и читала журнал. Гомес закончил свою сигару и ушёл в дом. Девушка продолжала лежать. Потом зевнула, повернулась на спину и медленно стала намазывать кремом свои бёдра, грудь и живот. Бонд внезапно захотел её. Он понимал, что это было нелогично и даже опасно, но она была настолько привлекательна, что логика здесь исчезала напрочь.

Он тщательно осмотрел дом. Но его тёмно-синие ставни были закрыты

— так же, как и входная дверь.

— Думаю, не мешало бы изучить хозяйство нашего противника поближе, — сказал он Гаттериджу.

Поскольку до мыса, где находился дом, было с милю, Бонд решил отправиться к нему вплавь. Время близилось к полудню, и водичка в море была отличной. Подплывая к террасе, он обнаружил, что красный полосатый матрас был пустым. Девушки на нём уже не было. Внезапно один из ставней дома открылся, и высунувшийся из окна человек начал кричать. Почти в ту же секунду из двери выбежали четыре человека и стали стрелять. Бонд инстинктивно нырнул, а вынырнув, понял, что вся эта суматоха возникла не из-за него. По другую сторону террасы в воде барахталась девушка, и к ней довольно быстро приближался акулий плавник.