–  Хорошо сказано, - отозвался Карел.
– Кто это, Сарджи?

–  Лев Толстой. Он точно определил смысл жизни. Стремление к благу. Лучше не скажешь.

–  Мы используем его слова в своем сообщении. А сейчас послушайте, Сарджи, что с вами случилось. Сухой язык медицины…

–  Постараюсь понять.

–  Так вот, давление уже сейчас резко снизилось, количество холестерина упало, состав крови изменился к лучшему. Вы молодеете!

Сарджи смотрел недоверчиво и строго. Он сказал:

–  И все-таки я чувствую себя что-то не так… Полина уже знает.

–  Что такое?
– спросил Карел у Полины.

Она пожала плечами. А больной пожаловался:

–  Кажется, у меня поднялась температура. Головная боль. Все тело ломит, болит.

–  Похоже на грипп, - пояснила доктор.

И вдруг Карел рассмеялся.

–  Сколько дней прошло с начала опыта? Ну, конечно! Так и должно быть. Вспомните, ведь вы болели гриппом около месяца назад.

–  Что из этого?

–  А то, дорогой мой, что вы движетесь назад по той же дороге. Наткнулись на камень, о который спотыкались в свое время. Темп новой жизни примерно в четыре-пять раз быстрее.

Карел вдруг нахмурился и замкнулся.

В четыре-пять раз быстрее!..

На этот раз разговор братьев был очень серьезным.

Оживление и радость от удачно проведенного эксперимента над Сарджи сменились у Карела раздумчивым беспокойством. Он насупился, замкнулся, все время находился во власти какой-то очень трудной заботы. Ласкар обратил внимание на резкую перемену настроения брата, спросил:

–  Ты ходишь туча тучей. Что это значит? Тебя беспокоит предстоящий опыт? Пора начинать, но ты как будто забыл про меня? Не уверен? Или боишься подвергнуть мою жизнь риску?

–  Мы совершили ошибку, Ласкар. Теперь я не нахожу себе места. Огромный просчет!

–  Объясни, пожалуйста.

–  К сожалению, это реальный факт. Ты знаешь, что мы поставили перед собой цель: дать людям еще одну жизнь. Но мы обманулись и продолжаем обманываться. Вместо второй полноценной жизни мы можем дать лишь кусочек дополнительной жизни, жалкий отрезок в несколько лет. Вот это меня и беспокоит. Призрачный успех, не более. Уже ясно, что Антон Сарджи живет почти в пять раз скорее нормального. Ему сейчас семьдесят семь. Ну, так вот, он может прожить всего только пятнадцать, от силы восемнадцать лет. Итого девяносто два. И без нашего вмешательства он прожил бы до девяноста.

–  Как прожить, вот в чем дело.

–  Я понимаю, в этом «как» есть, конечно, выигрыш. И все-таки это не достижение - добавить к жизни пятую часть годов. Не то… Как хочешь, но пока мы не добьемся для второй жизни привычного темпа, я не рискну уложить тебя в «купель».

–  Сарджи знал об этом и все же решился. Я тоже знаю. И тоже согласен. Прожить еще десять-одиннадцать лет для меня более чем достаточно.

–  Согласись, ты но откажешься и от тридцати или пятидесяти?

–  Конечно.

–  Вот во имя твоей долгой жизни я и беру на себя смелость сказать, что надо повременить с опытом.

Ласкар обиженно отвернулся. Карел дотронулся до его руки.

–  Слушай, я хочу сделать как лучше. Очень небольшая отсрочка. Мы с Полиной уже начали новые исследования на животных. Может быть, удастся, и тогда…

–  А если нет?

Карел задумался. Потом спросил:

–  Ты настаиваешь?

–  Да. Боюсь, что не выдержу длительного ожидания. Пока чувствую себя хорошо, по что будет дальше - не знаю. Вдруг опять…

–  Я понимаю тебя, Ласкар. Постараюсь как можно быстрее. Все устроится, вот увидишь.

Как мы знаем, исследователи подводили живой организм на грань жизни и смерти и ослабляли его до последней возможности, чтобы затем, без помех со стороны жизни, удивительно консервативной в своем стремлении к старению, начать сильное воздействие на молекулы тканей. Совсем как в известном изречении Гёте: «…чтобы постичь бесконечность, нужно сначала разделить, а затем объединить».

В числе средств, ослабляющих процесс жизнедеятельности организма, значились многие физические и химические реагенты, а среди них главную роль играл открытый и созданный супругами Долли белок - своеобразный фермент, препарат номер один, без которого нельзя было добиться успеха. Об этом ферменте, искусственно созданном и необычайно деятельном, Карел не говорил даже брату. В технической схеме, которая попала в руки Хеллера, о ферменте тоже не было сказано ни слова. Предосторожность, вполне оправдавшая себя.

Карел Долли придерживался в своей работе одного из основных правил биологии: для того, чтобы лю-бое органическое вещество живого тела реально участвовало в обмене веществ, оно должно войти в химическое взаимодействие с тем или иным белком-ферментом и образовать с ним определенное, очень подвижное, неустойчивое промежуточное соединение. Только тогда его химические возможности быстро проявятся и обеспечат нормальное протекание жизни.

Белок Долли являлся таким всеобъемлющим ферментом. Он обеспечивал успех опыта. Но он-то как раз и подводил экспериментаторов. Фермент проявлял излишнее старание: он невероятно ускорял процесс второй жизни.