–  Неужели формула белка?..

–  Нет, до формулы они не добрались. Уж если добряк Ласкар не знал, откуда же знать доктору Гривс!

Он стукнул кулаком по столу.

–  Не верю, что им удалось сделать столь трудное дело! Просто дешевая сенсация. Что знает Памела? И почему так расхрабрился Хеллер? Привычка рекламировать свой товар? Ему бы прятаться надо, скрывать от людей свой эксперимент, коль там замешаны воры и шантажисты, а он выставляет свою кухню на всеобщее обозрение. Недалекий, глупый человек. Ведь нам ничего не стоит доказать его несостоятельность. Мы можем привлечь Хеллера и его подругу к суду! Впрочем, он знает, что мы не пойдем на это. А может, он хочет вызвать нас, спровоцировать на дискуссию? Если так, то Хеллер просчитается.

–  Хорошо, что Ласкар не знает, - сказала Полина.
– Известие о предательстве Памелы убьет его.

–  Он и не узнает, пока не оправится полностью. Предупреди всех. Подальше от него газеты. Радио не включать. Ну что за противная история! Бахвальство Хеллера видно как на ладони! И тем не менее для нас весь этот шум вреден. Знаешь, чем он обернется? Преждевременной оглаской. Хоть бы успеть поднять на ноги брата!

–  Процесс не ускоришь.

Они пошли в палату.

Ласкар лежал обложенный грелками, кислородными подушками, опутанный проводами кардиографа и электрического стимулятора. Возле него дежурил Данц. На вопросительный взгляд Карела ответил:

–  Временами очень плохо. Спазмы.

–  Хорошо, что иных осложнений нет, - сказала Полина.

Физик находился в состоянии прострации, он дышал часто и мелко, но мозг, затуманенный всем, что навалилось на него за эти дни, уже не реагировал на внешние раздражения. Святое неведение окружало его. Равер, Данц, супруги Долли попеременно дежурили у больного. Когда Карел вглядывался в его заострившееся лицо, на ум тотчас приходило завещание. Что бы ни случилось, он не позовет Памелу. Ни за что. После всего…

А газеты и радио захлебывались неожиданной новостью.

Уже показались вездесущие корреспонденты и на улице Кроски, где находилась лаборатория Долли; уже раздавались звонки с просьбой прокомментировать заявление Хеллера и рассказать о собственных усилиях, предпринятых силурийскими учеными в области омоложения людей. Гроза неуклонно приближалась.

Карел все чаще и чаще уезжал к себе домой и отвечал па звонки оттуда. Он служил громоотводом. Пусть поменьше интересуются лабораторией, а побольше его собственной персоной. Он выдержит шквал любопытства.

Между тем в лаборатории все внимание ученые и медики сосредоточили на Ласкаре Долли.

Он проходил этап за этапом, приближаясь к цели.

Его организм выдержал резкое вмешательство.

Прошел «купель».

Осталась позади и последняя, самая трудная операция.

Наконец Ласкар в палате.

Карела Долли разбудил звонок в кабинете. Ом услышал голос жены:

–  Приезжай, - сказала ома.
– Ласкар хочет тебя видеть.

Карел облегченно вздохнул. Кажется, кризис миновал. Очень скоро брат окажется вне всякой опасности, убежит от своей несносной стенокардии и тогда…

Ласкар встретил его улыбкой страдальца.

–  Я был очень плох?
– спросил он.

–  Не сказал бы. Как обычно.
– Карел фальшивил довольно искусно.

–  Значит, ты не вызывал ее?

–  Зачем? Все шло хорошо, ты вел себя молодцом.

–  Полагаешь, удалось?

–  Безусловно. Дней через шесть сделаем анализ, ты убедишься сам.

Ласкар закрыл глаза, прошептал:

–  Как я счастлив, если бы ты знал!

–  Индусы верят в возрождение, - с улыбкой сказал Карел.
– У них это называется метапсихоз, переселение души. Ну, когда человеческая душа перебирается в другую оболочку, скажем, в буйвола или слона. У нас все гораздо проще. Никуда не переселяем, оболочка остается прежней, а возрождение налицо. Как бы это назвать поудачнее, а? Поздравляю тебя, дорогой брат.

Случись в окрестностях Урдона взрыв водородной бомбы, упади с неба манна, начнись новый всемирный потоп - ничто так не удивило бы жителей города и страны,, как удивило их сообщение Хеллера.

Удивить - самый мирный глагол для оценки реакции людей. Можно говорить о том, что сообщение ошеломило, подействовало как электрический удар, как гром с ясного неба. Радость и сомнение, надежда и обвинение в шарлатанстве, недоверие и острое желание знать подробности-все это забурлило в людях, слушавших радио или читавших газеты.

Хеллер не ожидал столь быстрой и бурной реакции.

Газеты ему подали по давней привычке в постель. Он развернул страницы и увидел свой портрет, занимавший как раз четверть первой полосы. Портрет был не очень удачный, но вполне приемлемый. Хеллер

испугался и зажмурился. Потом открыл глаза и еще раз посмотрел на себя. Под фотографией били в глаза огромные, явно сенсационного склада заголовки: «Путь в бессмертие», «Биолог Хеллер протягивает руку старым и обреченным», «Открытие, равного которому нет на земле», «Ученые потрясены», «Академия намерена создать авторитетную комиссию»… Еще ниже, набранные более скромным шрифтом, шли подзаголовки с вопросами: «Бессмертие - поразительное открытие или наглое шарлатанство?», «Что происходит в лаборатории Хеллера?», «Можно ли верить биологам?». И, наконец, совсем небольшая, но хлесткая статейка под интригующим заголовком: «Кое-что из личной жизни Ганса Хеллера».