— Сейчас? — одними губами уточнила, теперь уже глядя в глаза только майору, в которого я, оказывается, всё это время была влюблена. И когда только успела? Ведь дней прошло всего ничего.

Мужчины тем временем кивнули.

Я не хотела никуда идти с ними, не хотела отправляться в камеру предварительного заключения. Но делать нечего, так что, с разрешения поисковиков, я поспешно вернулась в свою комнату и молча вытянула из шкафа новый комплект нижнего белья, облегающие брюки, расчёску, маечку и свитер. Торопливо делась и обулась. Сложила вещи первой необходимости в сумку из толстой грубой ткани. Сжала в дрожащей ладони маленькое солнышко, что по-прежнему висело на шее. Печально улыбнулась и послала в пустоту воздушный поцелуй, вложив в него образы всего, что сегодня произошло. Моё послание, которое научил меня создавать наш всезнающий Ласс, обернулось тонким белым конвертом и плавно опустилось на стол. По крайней мере, теперь друзья будут знать, куда это я так внезапно исчезла.

И вот я снова стою перед входной дверью, но уже в уличной одежде и с сумкой на плече. Хорошо хоть меня не забрали прямо так, в ночнушке, а позволили одеться. Опустив голову, я почувствовала, как меня грубо схватили за руку и потянули за собой. А ещё я ощущала ласковые касания ветра к оголённым участкам кожи и слышала беспокойное уханье совы где-то высоко на макушками деревьев. Но вот я наконец расслышала в тишине ночи, нарушаемой лишь скрипом наших шагов, треск стекла.

Мир мгновенно померк и стремительно исчез, растворившись в пустоте. Я смогла лишь зажмурить глаза, чтобы не видеть непонятных метаморфоз с пространством. К счастью, понадобилось всего пару секунл, чтобы всё стало, как прежде.

Я распахнула глаза. Теперь я находилась не на улице, а камера метра два на три. От остального мира меня наглухо отделяла толстая стена с одной стороны и металлическая решётка — с другой. Увы, но убранство оказалось ещё хуже. Лишь жёсткая каменная скамья возле стены и больше ни-че-го.

Плечи будто разом отяжелели. Горло сдавила спазмом паника. Однако, я быстро смогла взять себя в руки и уже более внимательно осмотреть место моего временного пребывания. Решётка оказалась явно магического происхождения. Вон, как красиво переливается. Наверное, она должна блокировать всю магию внутри камеры. Но я иной маг не рождённый, а получивший силу странным, неправильным образом. А потому я — исключение и могу тут колдовать. Но вот рассказать об этом уж точно никому не буду. Хотя бы потому, что это точно чревато последствиями.

Скрипнула дверь по ту сторону и в небольшое свободное пространство со стулом и письменным столом вошёл Лорайн. Посмотрев на меня, он молча замер на месте и будто вознамерился просверлить во мне дыру своим взглядом холодным лазурным взглядом.

Встретившись с моими глазами, мужчина тихо хмыкнул и быстро отвернулся, чтобы вновь исчезнуть с моих глаз и скрыться за тяжёлой дубовой дверью, где, наверное, и скрывался выход отсюда.

Устало вздохнув, я присела на жёсткий камень. От безысходности своего положения хотелось выть волком. Да, я могла колдовать. Но если сбегу, меня посчитают настоящей преступницей! А если останусь… С них станется повесить на меня всех собак.

На глазах навернулись злые слёзы. На себя, на ситуацию, на неизвестного некроманта, на Лорайна… Особенно на последнего. Отчего такая холодность? Откуда вера в то, что виновата я? И почему в застывшей ледышкой лазури мне видится настоящее презрение ко мне? Что я ему сделала?! В чём лично перед ним виновата?! В том, что сумела на миг разглядеть в нём нечто хорошее?! То, что сумело мне в нём понравиться! А он… Со мной, как с преступницей! Да, я понимаю, улики. Но как он сам может верить в мою причастность?

Силы внезапно иссякли. Захотелось растянуться прямо тут, на полу и просто заснуть мёртвым сном. Желательно, навсегда. На веки вечные, демон всё побери! Чтобы не чувствовать, не переживать, не сожалеть, не искать выход.

Солёная влага продолжала жечь сухие веки. Сердце колотилось в груди, ударяясь о рёбра и пытаясь вырваться наружу, чтобы больше не быть неподъёмным камнем в груди. Чтобы больше никогда не причинять мне боль. Но как жить без сердца? Как безжалостно вырвать его из груди, чтобы стало легче?.. И ведь боль когда-нибудь утихнет, пройдёт. А вот отсутствие сердца — нет.

Я усмехнулась своим мыслям, не замечая, как тяжелеют веки. Опомнилась лишь тогда, когда голова коснулась ледяного, но вроде чистого пола. Поднять её уже не было никаких сил. Веки налились свинцовой тяжестью. Сознание же быстро проваливалось в ночную темноту…

***

Боль. Тьма. Ужас. Как избавиться от них? Как спастись?

Мама стала такой далёкой. Она потерялась где-то среди деревьев. Её окровавленное тело всё ещё стояла перед глазами. Маленькие детски ручки дрожали.

Мама, мама, не умирай! Мамочка, пожалуйста, только не это…

Нет!

— Суженая! — знакомый и одновременно незнакомый голос внезапно заставил меня вынырнуть из давнего кошмара моего детства, навеки отпечатавшегося в моей памяти несмываемым пятном, что позже обратилось в рубец от незаживающего шрама.

С трудом распахнув тяжёлые веки, я приподнялась на локтях и уставилась на нарушителя своего спокойствия. Тёмная клякса вместо лица по-прежнему пугала…

Передёрнув плечами, я огляделась по сторонам. В этот раз место встречи казалось реалистичнее, чем обычно. Хотя бы потому, что я действительно его знала — это была моя спальня во дворце Алиноэль. Только вот, как и обычно всё это было искусственным, ненастоящим.