– Так родственница Эогана! Поистине, ядовитая семейка! Что ж, ступай к Эогану, к уладам или к самому подземному богу, - я распустил путы и жестом приказал девушке уходить.

Она оглядывалась, ожидая удара в спину, но я не ударил.

Потом зашел Кельтхайр.

– Вижу, ты бурно провел ночь!
– посмеялся он, намекая на мое бледное лицо.

Я посмеялся вместе с ним. Вернулась, как ни в чем не бывало, Саар и села на ложе, достав гребень. Кельтхайр посмотрел на меня, но я ничего не сказал и снова лег. Меня мутило.

Мой молочный брат недовольно засопел. Саар причесалась и умылась в ручье. Все, как раньше.

Потом она разожгла огонь и согрела молока. Она протянула мне чашу, и я выпил до донышка. Молоко было с травами. От него стало легче, и я уснул.

Проспал я почти до заката, а проснувшись, застал Саар и Кельтхайра игравшими в шашки. Кельтхайр был доволен - он выигрывал у Саар. Но ее лицо было невозмутимым. Я рассмеялся - наверняка, она умышленно проигрывала ему, чтобы не злить лишний раз.

Они одновременно подняли головы, посмотрев на меня.

– Долго же ты спишь, - проворчал Кельтхайр.

– Долго, - согласился я.
– Я голоден, принесите поесть.

Саар принесла хлеба, мяса и молока. Я съел все до крошки и выпил все до капли. Вставать по-прежнему не хотелось. Да и незачем было. На поверхности воды лежали алые отблески - заходило солнце.

– Спой мне, - попросил я Саар, и она подняла забытую арфу.

Кельтхайр ушел. Он всегда уходил, когда моя колдунья пела.

Саар перебирала струны, но петь медлила.

– Расскажи, как ты спасла меня?

Она пожала плечами:

– Я вошла, когда девчонка начала тебя душить, и ударила ее в висок камнем.

– Я подарю тебе нож, чтобы ты впредь не дралась камнями, - сказал я.
– И не возьму жену без твоего совета.

Она улыбнулась, потом начала петь. Я уснул под ее пенье, как давно, в детстве, засыпал под пенье матери.

– Надо покончить с гадючьим племенем, - сказала Саар на очередной охоте, которую мы устроили через неделю после моей попытки жениться.
– Они не успокоятся, пока не прикончат тебя.

– У нас мир с Эоганом, - напомнил я.

– Значит, надо этот мир нарушить.

– Ты знаешь, как?

– Почти. Я расскажу тебе, а ты решишь.

– Начинай, - велел я, и мы свернули с общей тропы незаметно от всех.

Мы остановились возле водопада, чтобы никто не подслушал наши речи. Я постелил плащ, чтобы Саар не пришлось сидеть на холодной земле.

 - Всем известно, что Эоган больше всего на свете любит коней черной породы, - заговорила она.
– Вели найти красивого вороного жеребца, от которого Эоган не откажется...
– она склонилась ко мне и заговорила почти шепотом.

Я слушал и смотрел на нее с изумлением. Потом пообещал все обдумать.

Фиал я больше не видел. Много позже я узнал, что девчонка упала, когда пробиралась по горной тропе, и свернула шею.

4

Прошел еще месяц или два, и в десятый дней второго летнего месяца, когда я принимал прошения от подвластных князей, в Зеленую ветвь явился проситель. Это был сын одного из князей, чьи владения граничили с владениями Эогана. Юноше еще не исполнилось шестнадцати, и лицо у него было гладким, как у девушки. Он очень волновался, выступая перед собранием, и с трудом сдерживал слезы. Он рассказал, что на княжеский табун напали неизвестные и угнали несколько коней. Его отец бросился в погоню, но был предательски убит. Судя по следам, перед смертью он разговаривал со своими убийцами и не бежал от них.

– Кого ты подозреваешь?
– спросил я.

– У меня нет прямых обвинений, - признался он.
– Они напали ночью. Но это был кто-то из князей, у них были хорошие мечи. Рабы заметили оружие, но не разглядели лиц.

Князья сдержанно зашумели. Я краем глаза следил за Эоганом. Он задумчиво теребил бороду.

– Что скажешь по этому поводу?
– спросил я у Глунндуба.

Друид задумался.

– Надо спросить у богов, - сказала Саар четко. Она сидела на резной скамеечке слева от меня, и глаза ее горели.

Друид поддержал совет, подтвердив, что и боги знают все лучше нас, и им ведомо тайное.

– Так и быть, - решил я.
– Раз нет свидетелей-смертных, призовем свидетелей небесных.

 - Проведем гадания в полнолуние, - сказал Глунндуб.

– Незачем ждать столько времени, - возразила Саар. - Речь идет не о простом разорении деревни, а о нарушении перемирия. Упустить время означает упустить победу. Пусть запрут двери, чтобы никто не сбежал.

– Нам нужен предсказатель, - сказал Глунндуб.