Я взглянул на Саар, ища поддержки, но она перестала обращать внимание на меня и Этне, переставляя по доске фигурки. На губах ее то и дело проскальзывала презрительная усмешка. Этого я не смог стерпеть. Вскочив, я схватил Этне за руку повыше локтя и поволок к дому. Женщины испуганно расступились передо мной и побежали следом. Кто-то из них прошипел что-то обидное Саар. Она рассмеялась.

По дороге нам попался Кельтхайр. У него было удивленное лицо. Кровь прилила к моим щекам. Я развернулся и ударил Этне. Она вскрикнула и громко заплакала. Женщины, бывшие с ней, завопили. Я крикнул, что пора бы им вспомнить о своих мужьях и детях и топнул ногой. Они разбежались, как стайка куриц.

Этне плакала навзрыд.

– Прекрати выть, - сказал я жестко.

Кельтхайр не осмелился подойти и остался стоять во дворе.

Мы с Этне зашли в ее спальню. Она села на ложе и закрыла лицо. Косы ее упали на колени, а плечи вздрагивали. Я взъерошил волосы. Потом схватил со стола кувшин с вином и бросил в угол. Этне заплакала сильнее.

– Зачем позоришь меня перед людьми? Что ты вытворяешь, жена?!
– спросил я у Этне.

– Пусть она уйдет, если я и вправду жена тебе, - сказала она.

– Кто? - крикнул я, хотя сразу все понял.

– Эта ведьма, - сказала Этне.

– Чем она помешала тебе, глупая?

– Пусть она уйдет, - сказала Этне.

Я схватил ее за подбородок, заставляя поднять голову:

– Не смей указывать мне.

Дверь тихо скрипнула, и вошла Саар. Она вздохнула и прислонилась к стене, сложив на груди руки.

Этне порывисто задышала, испепеляя ее взглядом.

– Успокойся, женщина, - сказала Саар.
– Я не делю ложе с твоим мужем.

Этне не поверила ей.

– Поклянись, - сказала она.

Саар пожала плечами.

Этне снова заплакала.

– Саар, поди прочь, - попросил я.

– Успокой жену, - сказала она.

– Саар, поди прочь, - сказал я уже громче.

Она колебалась, поглядывая на Этне.

Та вдруг решительно вскинулась:

– Тогда пусть выйдет замуж!

– Что ты сказала?
– спросил я, невольно оглядываясь на Саар. Она стояла, невозмутимо поигрывая ожерельем.

– Выдай ее замуж, - выпалила Этне.
– Успокой мое сердце. Если рядом с ней будет муж, люди перестанут болтать...

– Кто посмел?!
– крикнул я.

Жена испуганно втянула голову в плечи.

– Теперь я пойду, - сказала Саар.

– Нет, постой!
– крикнул я, чувствуя, как огонь полыхает в глазах.
– У тебя кто-то на примете?!

– Нет, - ответила Саар коротко.

– Отдай ее за Угайне, - сказала Этне.

Я сказал жене, что ей надо положить в рот, чтобы замолчать. Этне снова залилась слезами. Губы Саар кривились в улыбке, но румянец сбежал со щек.

– Ты хочешь за Угайне?
– спросил я у моей колдуньи.
– Ты сговорилась с ним за моей спиной?

– Нет, - сказала она.

Я стал понемногу остывать.

– Ты хочешь замуж?

– Нет, - ответила Саар в третий раз.

Я махнул рукой, разрешая ей уйти.

Дверь за ней закрылась, и я заходил взад-вперед по спальне.

– Кто говорит недостойные речи, жена? Отвечай!

– Все говорят, что она околдовала тебя. Когда она входит, глаза твои видят только ее. Но это я твоя жена, а не она!

– Это наветы!
– сказал я.

– Ты меня пытаешься убедить или себя?
– спросила Этне.

Я снова отвесил ей пощечину.

– И ты не жена мне, если слушаешь подобное!

– Это правда!
– сказала она, прикрываясь.

– Саар - соратник и советчица, - настаивал я.
– И злые языки мелят попусту. Она - самая чистая из женщин.

– Она - ведьма!
– сказала жена.
– И только ты не видишь, как она расточает улыбки и ласковые взгляды твоим воинам! Она погубит тебя!

– Кто смеет это говорить?!

– Все говорят! И если ты не видел ее с мужчиной, то это значит, что ты слеп!

Я ударил ее еще два раза, разбив губу. Вид крови остановил меня. Обругав жену, я вышел из спальни. Велел запрячь колесницу и уехал один, не взяв никого. Бешеная скачка привела в чувство и остудила голову. Кони были все в пене, когда я понял, что им надо отдохнуть. Я остановил колесницу, распряг коней и вытер собственной рубашкой. Они тяжело дышали, тычась мордами мне в шею. Я погладил их и отпустил пастись.

Этне сказала неправду про Саар. У нее не было мужчины. Сколько раз я бывал в хижине, приходил и ночью, и днем, и под утро, но никогда не заметил ни единого знака, что она была не одна. Нет, никого у нее не было, у моей колдуньи. Никого. Я вернулся в город, когда стемнело. Мне не хотелось видеть ни молочного брата, ни жену. Ночь я провел в главном зале. Лег у очага, закутавшись в плащ, и долго не мог уснуть.