– А какое место ты занимаешь в своем мире?
– торопливо спросила Бранвен, чтобы переменить неприятную тему и одновременно пытаясь вообразить яблоневый сад со слитками золота и серебра вместо плодов и листьев.

– Мой папаша был там вроде короля. Он большой любитель выпить и повоевать. В одной из таких войн ему оттяпали руку почти по локоть. Другой бы не выжил, но папаше - хоть бы что. Он заказал кузнецам серебряную руку, прицепил ее к культе и щеголяет ею, как военным трофеем.

– Так ты - принц?

– Да какой я принц... И папаша уже не король. Всего лишь князь одного из городов. По нашим законам увечный не может править, поэтому ему пришлось убраться с трона. А мамаша моя - она ведь не из сидов. В свое время, еще до того, как люди прогнали сидов, сиды прогнали отсюда еще более древнее племя - фирдомнанов. Мамаша моя была одной из тамошних воительниц. Потом, правда, сиды и фирдомнаны заключили перемирие, и даже несколько раз устраивали общие праздники и состязания. После одного из таких праздников я и родился. Наверное, у моей мамаши тогда был не самый удачный период в жизни, раз она решила покувыркаться с безруким стариком. И когда я родился, она точно знала, кто мой отец. А это, скажу тебе, на нее совсем не похоже. Я жил при ней до восемнадцати лет, а потом она с чистой совестью сбагрила меня папаше. Он меня не особенно привечал - у него законных сыновей трое, не считая бастардиков. Но потом он меня все-таки заметил, - Эфриэл хмыкнул, - когда застал в постели со своей пятой женой. Причем, виноват у него оказался только я, хотя это она, ведьма похотливая, затащила меня в спальню. А я в ту ночь надрался до неприличия, не смог бы коровницу от коровы отличить. Но надо сказать, моя мачеха - она и мертвеца соблазнит. Так что я - жертва случая. Но папаша не стал разбираться и проклял меня во страшном гневе. Сначала молниями побил, а потом связал заклинанием. Как только какая-нибудь тоскующая старуха прочитает любовный заговор - фьюить!
– я прилетаю в ваш мир, валяю ее до звона в ушах и улетаю обратно. Не слишком приятное, скажу тебе, занятие. Иногда такие рожи вызывают - смотришь и думаешь: нет, точно тетива не натянется...

Тут он соизволил посмотреть на Бранвен, которая сидела, прижав ладони к пылающим щекам и смотрела на него с таким ужасом, словно он превратился на ее глазах в морского змея.

– А... э-э... ладно, молчу, - он еще раз откусил от яблока и захрустел сочной мякотью.

– Почему ты ругаешься, как конюх, - сказала Бранвен дрожащим голосом.
– Ведь ты - благородных кровей...

– Благородных? Деточка, ты сама не знаешь, о чем говоришь. Вот жеребец моего папаши - он благородных кровей. Но и ему приходится возить на себе старую задницу...
– он опять замолчал, подумал и добавил: - Не сердись, я не хотел тебя оскорбить. Просто поживи с мое эдакой жизнью - не так запоешь. Все это уже надоело, точно вяленая вобла на исходе зимы. Порой подумаешь - скорее бы уже сдохнуть и снова родиться, чтобы прежняя жизнь позабылась.

– Не говори так, - Бранвен осенила себя знаком яркого пламени.
– Это грешно - желать себе смерти! А сиды - они тоже умирают?

– Умирают, - равнодушно сказал Эфриэл.
– Только когда - никому не известно. Никто из нас еще от старости не преставился. Или нас убивают каким-нибудь особо мощным заклятием, или мы чахнем. Но чтобы сид зачах - не знаю, что должно случиться. Еще говорят, можно убить, если скатать шарик для пращи из извести и головного мозга великого героя...

Бранвен испуганно вскрикнула.

– ...да где сейчас найдешь героя? Еще и великого? Драконы и то все со скуки перемерли. Ты что там считаешь?
– спросил он, заметив, что Бранвен выписывает сухой веточкой на песчаной проплешине какие-то цифры.

– Пытаюсь понять...
– она наморщила лоб и смешно нахмурила брови.

– Что пытаешься?

– Понять. Если сиды бессмертны, если у твоего отца детей... двадцать и один человек... то сколько же вас там? В твоем мире?

– На самом деле, нас очень мало. Это тоже что-то вроде проклятья. После того, как фирдомнаны убили королеву Эрию, наши женщины стали бесплодны, и дети рождаются очень редко. У меня нет ни одного племянника или племянницы, а последний ребенок в Тир-нан-Бео родился... постой, пытаюсь припомнить... Да, около пятисот лет назад. У князя Мидхира родилась дочь от смертной женщины.

– Нет солнечного света, нет живых растений, нет детей... Разве это не страшно? Наверное, твой мир красив, но радости там мало.

– Мало, - признал Эфриэл.

– И все же ты желаешь вернуться обратно?

– Эй!
– Эфриэл вмиг насторожился.
– Даже если там придется спать с гадюками, то все равно это гораздо лучше, чем болтаться тут, не понять каким духом. Ты, конечно, компания не самая мерзкая, но что мне делать, когда станешь старухой и умрешь? Даже словом не с кем будет перекинуться. Хватит краснеть, - грубовато сказал он, переворачиваясь на живот и подставляя солнцу спину.
– А то я сам скоро краснеть начну по любому поводу.

– Будь моя воля, я бы отправила тебя домой сию же минуту, - сказала Бранвен тихо, но твердо.
– Но... этот способ не для меня. Будем надеяться на Айфу. Она что-нибудь придумает.

– В добрый час, - пробормотал Эфриэл.

Они нежились под солнцем, пока оно не склонилось к закату, а от реки не повеяло холодной сыростью.

– Накинь плед, - предложила Бранвен, поднимаясь с травы и расправляя платье.
– Здесь тебя никто не видит. Простудишься...

– Какая заботливая.

Но плед накинул.

В роще уже установились вечерняя прохлада и тень. Девушка и сид брели по тропинке, пиная сухие листья, и молчали.

Перед самым лугом, на котором расположись юные леди, Эфриэл передал Бранвен плед, даже не потрудившись свернуть его. Но остаток дня вел себя прилично и не создавал неприятностей ни хозяйке, ни гостям, за что Бранвен была ему несказанно благодарна.

Вечером, готовясь ко сну в комнате Бранвен, Делма и Уна болтали, как сороки. Они были в восторге от праздника, и им не терпелось обсудить все, а Бранвен зевала украдкой. Она мечтала лишь об одном - добраться до кровати и уснуть. Но гостьи спать не хотели. Надев ночные рубашки и чепцы, они пожелали отослать служанок, и едва те удалились, забрались на постель и придвинулись к Бранвен поближе, одна справа, другая слева.