Ну и что? Все равно в гости к ней никто не ходит.

Побудка была жестоким издевательством над собой. Марсианский десант возник через сотни лет с тех времен, когда трубы и барабаны считались удобным сигналом для войска. Бобби впервые услышала утреннюю зорю в видео по военной истории. И с радостью поняла, что, как бы ни резала слух марсианская побудка — серия немелодичных электронных гудков, — древним землянам по утрам приходилось много хуже.

Только Бобби больше не служила в марсианском десанте.

— Я не изменница, — обратилась она к отражению в зеркале.

Зеркало ответило недоверчивым взглядом.

— Я не изменница, — невнятно пробурчала она с зубной щеткой во рту. — Нет!

Нет — хоть и стоит в ванной комнате ооновской квартиры, чистит зубы земной пастой и полощет рот земной водой. Она не изменница, пока до крови надраивает десны доброй марсианской зубной щеткой.

— Нет! — повторила она, с вызовом глянув на свое отражение.

Уложив щетку в футляр для туалетных принадлежностей, Бобби отнесла его в гостиную и запихнула в солдатский ранец. Когда придет вызов из дома, на сборы времени не будет. А вызов придет. Она установила приоритетный сигнал на ручном терминале, окружив красной рамкой буквы «МРК-ДФ» [72] Она по-прежнему принадлежала к своим.

И оставалась здесь не потому, что предала.

Разгладив форму, она сунула в карман затихший терминал и, уже выходя, проверила в зеркале прическу. Волосы были стянуты «булочкой» так туго, что заменяли подтяжку кожи, и каждый волосок лежал на своем месте.

— Я не изменница, — повторила она. Зеркало в прихожей приняло эту мысль более снисходительно, чем зеркало в ванной. — Вот так! — рявкнула Бобби и захлопнула за собой дверь.

Она вскочила на мопед с электромотором в кампусе ООН они попадались на каждом шагу — и за три минуты до пяти была в офисе. Сорена она застала на месте. Как бы рано ни появилась Бобби, она неизменно видела Сорена уже работающим. То ли он так и ночевал за столом, то ли подглядывал, на какое время она ставит будильник.

— Бобби, — поздоровался он, даже не пытаясь изобразить искреннюю улыбку.

Не найдя в себе сил ответить на приветствие, Бобби просто кивнула и рухнула на свой стул. Один взгляд на затемненное окошко кабинета Авасаралы подсказал, что хозяйка еще не пришла. Сорен переслал на терминал Бобби список дневных заданий.

— Она велела мне многих добавить, — сказал он, подразумевая людей, с которыми Бобби в роли агента марсианской армии должна была связаться. — Ей непременно нужно заполучить первый черновик марсианского заявления по поводу Ганимеда. На сегодня это первоочередное задание, о'кей?

— Зачем? — не поняла Бобби. — Окончательный вариант был опубликован вчера, мы оба его читали.

— Бобби! — Вздох Сорена говорил, как он устал объяснять ей самые простые вещи, но улыбка подсказывала, что усталость поддельная. — Это входит в правила игры. Марс выпускает заявление, осуждающее наши действия. Мы обходными каналами получаем черновик. Если он оказывается более резким, чем окончательная версия, значит кто-то из дипкорпуса настоял на смягчении формулировок. Значит, они стремятся избежать эскалации. Если заявление резче, чем черновик, значит они сознательно наращивают напряженность, провоцируя нас на ответ.

— Но если им известно, что вы получите черновик, какой в этом смысл? Они сами могут организовать утечку, чтобы внушить вам то, чего хотят.

— Вот, наконец-то вы ухватили! — обрадовался Сорен. — Очень полезно знать, что хочет внушить вам противник. Это помогает разобраться в том, что он думает. Так что раздобудьте черновики. До конца дня, о'кей?

«Но ведь со мной никто больше не захочет разговаривать, потому что я теперь — ручная зверушка ООН; хоть я и не изменница, все меня такой считают».

— О'кей.

Бобби развернула на экране новый список и ввела первый запрос на связь.

— Бобби! — заорала из-за своего стола Авасарала.

Существовало множество электронных устройств для вызова, но Авасарала ни разу на ее памяти ими не пользовалась. Бобби выдернула из ушей наушники и встала. Сорен подмигнул ей, причем как-то телепатически, не шевельнув ни одним мускулом на лице.

— Мэм? — спросила Бобби, переступая порог кабинета. — Вы звонили?

— Умников никто не любит, — проворчала Авасарала, не поднимая головы от терминала. — Где черновик? Время уже к обеду.

Бобби чуть подтянулась и стиснула ладони за спиной.

— Мэм, с сожалением сообщаю, что не нашла никого, кто согласился бы передать мне черновик доклада.

— Это что, стойка «смирно»? — спросила Авасарала, подняв взгляд. — Боже мой, я не собиралась отправлять вас на расстрел. Вы весь список перебрали?

— Да, я… — Бобби запнулась, перевела дыхание и, сделав еще несколько шагов к столу, тихо сказала: — Со мной никто не разговаривает.

Старуха подняла белоснежные брови.