– Закон, - напомнила она, усаживаясь на своё место на диване.

Джасмин подсела к нам, и они уставились на меня таким взглядом, что я невольно почувствовал себя учителем на уроке.

– А что закон?

– У вас же есть свой закон, по которому вы наказываете тех же самых убийц?

– Не закон, а Правила. Им мы следуем.

– И что это за правила?

– Обычный свод. За нарушение одного из них - наказание. Но не убийство. Убийство себе подобным не разрешается даже как наказание. Нас не очень много, и если мы будем убивать каждого провинившегося, то наш род быстро сгинет.

– И что вы делаете вместо наказания? Что телу не сделай, дух вылетит из него, верно?

– Верно. Но есть один вариант. Это запечатать тело в комнате, и накрыть это комнату морозильным саркофагом. Внутри не холодно, но если попытаешься вырваться наружу - верная смерть. Мы сами по себе можем преодолевать такие преграды, как стены, но если эта стена ледяная, ничего не поможет выбраться. И ты сидишь там, в одиночестве вечность, сходишь с ума. Разве это не страшно? Конечно, можно закончить жизнь самосожжением, но мало кто решается на это.

– И вы так делаете?
– ахнула Валери.
– Запираете навечно?

– Нет. Где мы возьмём подобную конструкцию? Можно, конечно, построить, но в мире слишком много демонов, которые нарушают Правила. Поэтому чаще всего демоны посильнее промывают косточки тем, кто набедокурил, а ведь нарушают правила в основном слабые, новые демоны, которые по зубам всем, кому за триста. Старшее поколение понимает, как важно жить в изоляции от людей, и что не надо привлекать внимание к нашему существованию. Молодёжь наоборот, хочет показать, на что они способны. Наша жизнь - это противостояние молодых и старых.

– Ты старый?

– Да.

– А ещё какие правила есть?

– Их много.

– Но хотя бы некоторые, самые важные!

– Все важные.

– Ливви!

Я посмотрел на Джасмин.

– Есть одно правило, которое немного противоречит с другим. Все это понимают, но ничего поделать не могут.

– И какое же?

– Рождённые демоны попадаются очень редко. Каждый из них уникален.
– Я улыбнулся Джасмин.
– Поэтому настоящее родство у нас почти неприкосновенно.

Валери непонимающе захлопала глазами. Я решил пояснить.

– Семья демонов автономна, в ней не действует большинство наших Правил.

– И какое же противоречие?

– Все ценят эту связь, а родитель может пойти наперекор остальным. Он вправе убить своё дитя, и не отвечать за свои действия перед Советом.

– Что-о?!
– У Валери вытянулось лицо.
– Как так?!

– Вот так.

– И никто ничего не сделает?

– Нет. Неприкосновенность. Правило, касающееся убийство собрата на них не распространяется. То же самое, если ребёнок убьёт своего родителя.

– Но зачем?! Неужели у вас не существует материнского инстинкта?

– Конечно, он есть, так как мы всё же люди, по крайней мере, живём в их телах. Но здесь есть одно маленькое "но".

– Никаких "но" не может быть!

– И всё же. Когда рождается демон, он перенимает к себе часть силы отца и матери. Родители отдают больше, чем на половину своё естество ребёнку, и соответственно, становятся слабее. Не всем это по нраву, и они убивают ребёнка, возвращая свой внутренний огонь к себе.

– Мерзость!

Я развёл руками.

– Это надо прекратить! Одно радует, что не все демоны такие плохие.

– С чего ты взяла?
– удивлённо приподнял я брови.

– Джасмин жива, - просто ответила Валери, указав на неё.

Девочка посмотрела на меня, я на неё, и никто из нас ничего не сказал. Валери не поняла наших переглядок и осталась при своём мнении, а мы не стали её переубеждать.

– Но всё равно, это ужасно.

В этот момент входная дверь громко хлопнула, кто-то быстро пробежался по неоновому коридору, и в гостиную ввалился, по-другому и не скажешь, Арозон.

Глава 17

Решение

– Ливви, - одними губами произнёс он.

Вид у него был донельзя растрёпанный, тугая коса за спиной наполовину расплелась, щёки и глаза горели нездоровым блеском. Продолжая тяжело дышать, он сделал несколько шагов в нашу сторону.

– Арозон!
– воскликнула Джасмин и вскочила с дивана.

Расставив руки в разные стороны, она понеслась к нему, и когда он подхватил её, по всей квартире разнеслось её глухое рыдание. Валери медленно поднялась с дивана, с тревогой глядя то на Арозона, то на меня. Она понимала, что к чему, так как сама буквально вытаскивала нас из-под завалов, но всё равно во взгляде мелькало непонимание.