С падением Ягоды началась масштабная экспансия северокавказского «клана» как в центральный аппарат НКВД СССР, так и в региональные управления НКВД. Питомцы «гнезда» Евдокимова стали одной из опор проведения политики «Большого террора». Один из «северо-кавказцев», близкий друг и непререкаемый авторитет для Евдокимова, бывший начальник УНКВД по СКК И. Я. Дагин вспоминал впоследствии: «После февральско-мартовского пленума ЦК в 1937 г. я, находясь в приемной, ожидал вызова к Ежову. В это время из кабинета вышел Ежов, а с ним Миронов, Дейч, Курский [все северокавказцы] и другие. Ежов, поздоровавшись со мной, указал на меня и сказал: «Вот кто не выполняет указание вождя, вот где, как говорят они (Ежов показал рукой на Дейча, Курского и Миронова) застоялись кадры. Сколько можно взять у вас ответственных работников в центральный аппарат и периферию? Все в один голос ответили: „Много, Много, Николай Иванович!“ Я стал просить Ежова не ослаблять аппарат Северо-Кавказского края… „Нужны люди, у вас их много“ – заявил мне на это Ежов, Дейч и Курский поддержали, сказав, что человек двадцать северокавказцев можно смело выдвинуть на работу начальниками УНКВД или их заместителями» [148] .

В конце 1937 г. значительное число республиканских, краевых, автономных и областных органов НКВД уже возглавляли чекисты с Северного Кавказа: П. С. Долгопятов (Адыгейская АО), Я. А. Дейч (Ростовская область), В. В. Хворостян (Армянская ССР), В. Ф. Дементьев (Архангельская область), И. Я. Лаврушин (Горьковская область), Г. Ф. Горбач (Новосибирская область), Н. И. Антонов-Грицюк (Кабардино-Балкарская АССР), И. П. Малкин (Краснодарский край), А. И. Михельсон (Крымская АССР), К. Н. Валухин (Омская область), П. Ф. Булах (Орджоникидзевский край), С. 3. Миркин (Северо-Осетинская АССР), М. Г. Раев-Каминский (Сталинградская область), Г. Г. Телешов (Тамбовская область), О. Я. Нодев (Туркменская ССР), Н. И. Иванов (Чечено-Ингушская АССР). Серьезные позиции «северокавкзцев» оказались и в центральном аппарате НКВД – М. П. Фриновский (начальник ГУГБ и первый заместитель наркома внутренних дел СССР), И. Я. Дагин (начальник 1 отдела ГУГБ НКВД СССР), А. М. Минаев-Цикановский (врид. начальника 3 отдела ГУГБ НКВД СССР) и др.

Пришедшая в НКВД «северокавказская» группа была интернациональной. В неё входили представители разных национальностей – русские, украинцы, латыши, евреи, армяне и т. д. Ни в северокавказской «группе», которая стала фактически неким «тараном» органов госбезопасности в годы «Большого террора», ни в иных чекистских «неформальных» группах мы не наблюдаем массового засилья еврейского «элемента». И данный факт, по нашему мнению, доказывает всю абсурдность идеи о некоем «еврейском заговоре» в Наркомвнуделе СССР.

О том, как шел процесс формирования личной «команды» вокруг того или иного регионального представителя чекистского ведомства, мы можем понять, взяв для примера формирование «команды» полпреда ОГПУ – начальника УНКВД по Средневолжскому краю (СВК) [149] Бориса Аркадьевича (Аароновича) Бака. Нам кажется, что данный чекист как нельзя лучше подходит для любителей «сионистских заговоров» в истории Советского Союза. Казалось бы, еврей по национальности, видный сотрудник ОГПУ-НКВД Б. А. Бак был обязан собрать вокруг себя непременно чекистов-евреев. Но наблюдалась совершенно иная картина. С 1927 по 1935 гг. вокруг Бака больше всего вращалось чекистов-выходцев из чекистских органов Сибири.

Таким был его заместитель – С. В. Здоровцев. Переведенный в 1928 г. вначале в г. Ульяновск на должность начальника окротдела ОГПУ, затем он был назначен начальником СОУ и заместителем полпреда ОГПУ по СВК (в этой должности пребывал до 1934 г.). Перед прибытием на службу в Самару, Здоровцев руководил Омским и Иркутским окротделами ГПУ.

Выходцем из Сибири оказался и И. А. Мальцев, руководивший с 1931 г. Оренбургским оперсектором ОГПУ, в дальнейшем переброшенный Баком в Самару – помощником полпреда ОГПУ по СВК. Он, как и Здоровцев, успел поработать в органах ГБ Сибири – начальником Томского окротдела/оперсектора ОГПУ. Предшественник И. А. Мальцева в должности помощника полпреда ОГПУ (до этого руководивший Самарским окротделом ОГПУ) И. Е. Жуков также служил в Сибири: в 1921–1922 гг. был сотрудником Иркутской губернской ЧК [150] .

«Сибиряком» был и начальник Сызранского оперсектора ОГПУ П. М. Олехнович. В 1921–1924 гг. он работал в органах госбезопасности Иркутской губернии (и был хорошо знаком с Баком), в 1926–1928 гг. – начальник Ойротского окротдела ОГПУ (Сибирский край). В 1928 г. Бак перетянул его на Среднюю Волгу, где Олехнович получил должность начальника Бугурусланского окротдела ОГПУ, а затем перевел в Сызрань, а впоследствии – в аппарат краевого УРКМ в Самаре [151] .

Крупный пост в аппарате ПП ОГПУ края – особоуполномоченного – занял еще один сибирский чекист М. Н. Коновалов. В 1925–1926 гг. он руководил Кузнецким окружным отделом ОГПУ. В должности особоуполномоченного он пробыл до середины 1934 г. и был уволен из ОГПУ по причине проблем со здоровьем [152] .

Буквально перед своим отъездом (в марте 1935 г.) Бак сумел перевести в Самару своего старого знакомца, бывшего коменданта Томского окротдела ГПУ, а затем коменданта ПП ОГПУ по Сибирскому краю Н. М. Майстерова. «Сибиряком» оказался и начальник отделения ДТО ОГПУ Самаро-Златоустовской железной дороги на станции Самара А. С. Головин (бывший сотрудник ОДТО ОГПУ Омской и Томской железных дорог) [153] .

Активно Б. А. Бак помогал и тем чекистам из Сибири, кто попал в служебные передряги. Так, в январе 1931 г. был снят с должности начальника Петропавловского оперсектора ОГПУ (Казахстан) М. А. Атенков. Его обвинили в том, что он «…проявил недопустимое, граничащее с попустительством, невнимательное отношение к незаконным методам следствия, производившегося в подчиненном ему аппарате» [154] . Атенков вину свою отрицал, однако его отстранили от должности и отправили в распоряжение ОГПУ СССР. В дальнейшем Атенкова направили в Коломну начальником Горрайотделения ОГПУ, а затем, понизив в должности, назначили помощником инспектора ОК ПП ОГПУ по Московской области, в дальнейшем перевели на должность оперуполномоченного 2-го отделения СПО ОГПУ СССР. Уже готовился приказ об его увольнении из органов ГБ, и тут на помощь пришел Бак, старый знакомец Атенкова. Они знали друг друга по совместной работе в Новониколаевске (Новосибирске) в 1922–1925 гг. В 1925–1926 гг. Атенков уже начальник Барабинского окротдела ОГПУ (Сибирский край), в дальнейшем помощник начальника и начальник Иркутского окротдела ОГПУ. В феврале 1933 г. Бак перевел Атенкова в СВК, где последний занял должность помощника начальника оперсектора ОГПУ в Пензе, а затем в Оренбурге. С 1934 г. Атенков уже в Самаре, где возглавил работу Отдела пожарной охраны ПП ОГПУ-УНКВД по Средневолжскому краю [155] .

Практически при таких же обстоятельствах в Среднем Поволжье оказался и будущий начальник паспортного отдела УРКМ УНКВД по СВК А. А. Вимба. Давний знакомый Бака по Иркутску, в 1920–1923 гг. работавший в Иркутской губернской ЧК и в Иркутском губотделе ГПУ, в 1923 г. переведенный на работу в милицию (до 1927 г. старший инспектор Сибирского краевого административного отдела, затем начальник Ачинского окротдела уголовного розыска), в 1928 г. он был арестован и осужден «за растрату государственных средств» к 1 году и 6 месяцам принудительных работ. Полностью наказания отбыть не успел, решением Президиума ВЦИК был освобожден и восстановлен в рядах партии.