— Магия квами защищает героев от моих бабочек, — ответил Нат. Дюпен-Чен ведь не видела, куда он смотрел?

— Но ты же нашел меня с помощью своих мотыльков, — заметила Маринетт. Похоже, не видела.

— Тогда он искал тебя без маски, а не Ледибаг, — присоединился к разговору Нууру, в то время как его хозяин испускал облегченный выдох. — Если бы ты была в костюме, то он не смог бы тебя найти. А если бы я не сказал ему, что ты Ледибаг, то при всем желании Натаниэль не смог бы прочесть это в твоем сердце.

Дюпен-Чен кивнула в знак того, что поняла объяснения. Она прежде несколько раз задумывалась о том, почему Габриель Агрест насылал злодеев на город, вместо того, чтобы искать героев при помощи всевидящих бабочек, но не решалась об этом спросить. Теперь же ей стало ясно: предыдущий Бражник просто не смог бы так сделать.

— Я понимаю, что за последние три года спрашивал это уже много раз, — прервал ее размышления Нат, — но, может быть, ты все же вернешься?

— Мой ответ не изменится, — Маринетт была все так же категорична. Девушка скрестила руки на груди и закусила нижнюю губу, пытаясь всем своим видом продемонстрировать непреклонность.

— Даже как Ледибаг? Боюсь, что городу вскоре может вновь потребоваться героиня.

— Вообще-то мафия — это дело полиции, — отметила Маринетт. — К тому же в городе и без меня героев хватает: ты да Нуар. Не будете же вы перекладывать свою работу на мои хрупкие плечи?

Тикки покачала головой, а Нууру тихонько хихикнул, глядя на то, как исказилось лицо Натаниэля. В паре с Котом Нуаром Куртцберг работать не хотел, но и возразить ему было нечем.

— В стороне я, конечно, не останусь, — продолжила Маринетт. — Но буду действовать как Эмма Ли. И это не обсуждается.

***

С крыши пятидесяти семи этажного небоскреба, именуемого Башней Монпарнас, открывался отличный вид на Париж. Однажды Кот Нуар захотел проверить, на какую длину он способен выдвигать свой шест. Учитывая то, что с земли ему удалось подняться до крыши Башни, двести десять метров не являлись пределом геройского оружия.

А ведь семь лет назад он мечтал о романтическом свидании с Ледибаг, в завершении которого с этой крыши они бы любовались панорамой ночного Парижа. Каким же наивным болваном Адриан был в то время. Ослепленный яркой маской он не замечал любовь всей своей жизни, сидевшую за партой позади него. Стоило только обернуться и протянуть руку — и он мог бы крепко сжать ее ладонь, чтобы никогда не отпускать.

А сейчас? Агрест ведь даже не знает, в порядке ли она. Да, Плагг сказал, что серьги Ледибаг не меняли владельца и не возвращались к Хранителю, а значит, Маринетт не умерла. Но ведь ее тело пронзили семь пуль, а после Дюпен-Чен упала в Сену! Выжить после такого — уже чудо, не говоря уже о том, чтобы вернуться к нормальной жизни. Черт возьми, ведь тот факт, что она была жива, не исключал того, что его Леди могла находиться между жизнью и смертью, прикованной к больничной койке в состоянии овоща!

И думать об этом было невыносимо.

В груди закололо, Нуару показалось, что воздуха не хватает. Кот понимал, что ему следовало как можно скорее принять успокоительное, но чтобы достать заветную баночку из кармана, нужно было снять трансформацию. Да, на крыше Башни Монпарнас его никто не мог увидеть, но избавиться от геройского костюма Адриан не мог: в данный момент это было превыше его, так как во время подобных приступов без маски он чувствовал себя уязвимым.

Ведь в тот страшный день его Леди была без трансформации.

Нуар обхватил руками колени, его тело сотрясала мелкая дрожь. Зубы стучали, словно он искупался в ледяной воде, несмотря на то, что геройский костюм отлично защищал от холода.

— Он-на жив-ва, — заикаясь из-за учащенного дыхания, повторял Нуар. — Мар-ринетт жив-ва. Я н-найду ее. М-мою Л-лед-ди…

Увы, успокоиться это не помогало. Перед глазами снова всплывала сцена покушения на ее жизнь. Воображение дорисовывало самые ужасные последствия. А если с тех пор она ни разу не открывала глаза? А если он больше никогда не увидит ее улыбки? А вдруг Маринетт до сих пор находилась между жизнью и смертью и могла умереть в любой момент? Прямо сейчас, в эту самую минуту, секунду!

— Отмена трансформации! — выпалил герой Парижа, вцепившись руками в волосы.

Вылетевший из кольца квами сразу понял, что к чему, поэтому поспешил ответить до того, как вопрос был озвучен.

— Жива! — сообщил Плагг. Он уже не мог сосчитать, сколько раз повторялось подобное. — Ее серьги не меняли владельца.

Дыхание постепенно начало приходить в норму, но сердце все так же тревожно билось в груди.

Жива… Но почему тогда она не вернулась после смерти его отца? Маринетт ведь определенно знала, кто послал за ней убийц. Если она боялась повторной мести со стороны злейшего врага, то теперь ей уже ничто не угрожало! Адриан ведь так ждал, что она «воскреснет» на похоронах. Он бы поступил именно так. Или хотя бы пришел посмотреть на бездыханное тело своего несостоявшегося убийцы. Почему же, черт возьми, Агрест до сих пор вновь не увидел ее улыбки?!