Глубоко вздохнув, Буржуа все же решилась постучать. На удивление, в этом здании была прекрасная звукоизоляция: девушка тщетно пыталась прислушаться, произвел ли ее стук какой-либо эффект. Хлоя занесла руку для повторного стука, но дверь открылась раньше, чем костяшки пальцев ее коснулись.

— Какого черта ты без звонка, Нат? — пробормотала Маринетт, не разлепившая еще глаз ото сна.

— А я и не Нат, — усмехнулась блондинка.

***

Сонливость исчезла, словно ее сильнейшим ураганом вместе с каким-нибудь домиком унесло в далекую Страну Оз. Из-за оцепенения, охватившего все тело, Маринетт не успела захлопнуть дверь перед лицом незваной гостьи, а та, не теряя ни секунды, зашла внутрь.

— Давно не виделись, Дюпен-Чен, — в привычной надменной манере поздоровалась Хлоя, однако, если бы Маринетт не была так шокирована ее появлением, то могла бы заметить, что голос у мадемуазель Буржуа слегка дрожал.

— Я не понимаю, о чем вы, — бывшей героине пришлось приложить огромные усилия, чтобы произнести эту фразу как можно увереннее. Что, черт возьми, здесь забыла Хлоя Буржуа? Учитывая, что блондинка не выглядела удивленной, дочь мэра знала, в чью дверь стучалась. Как, где и когда Маринетт ошиблась, что ее смогли найти? Может, все-таки оставался шанс, что бывшая одноклассница поверит, будто обозналась?

— Знаешь, я бы могла поверить, что ты страдаешь амнезией, — скрестив руки на груди, Хлоя оперлась спиной о стену, — если бы Сабрина не видела тебя на похоронах Габриеля Агреста. И если бы я не заметила это, — блондинка кивнула головой в сторону фото-мишени.

Увы. Отнекиваться было бесполезно.

Осознавая, что ложь не прошла, Маринетт опустила голову. О том, что она жива знали как минимум Хлоя и Сабрина. Быть может, больше они не успели никому об этом сообщить, и бывшей героине удастся уговорить Буржуа, оставить все как есть? Недаром же Хлоя явилась лично? Но только что ей могло потребоваться от той, кого семь лет считали умершей? Дюпен-Чен ведь сейчас и шантажировать бесполезно, разве что поиздеваться можно было над тем, в каких условиях она жила. Но стала бы дочь мэра ехать через весь город ради такого?

Вцепившись руками в подол футболки, чтобы унять дрожь, Маринетт неуверенно прошептала:

— З-зачем ты пришла?

— Не думаешь, что пора бы воскреснуть? — Хлоя окинула взглядом крохотную комнатенку. Неужто, все это время Дюпен-Чен жила в таких ужасных условиях? Здесь развернуться негде было, не то чтобы присесть. У Буржуа даже шкаф в несколько раз больше этой крохотной квартирки! Блондинка стиснула зубы. Пусть в школьные времена они с Маринетт не очень-то и ладили, но героиня, избавившая Париж от Бражника, не заслуживала подобного.

— Мне нельзя воскресать, — и вновь шепот. Если раньше Хлоя не могла подумать, что Маринетт — это Ледибаг, из-за ее неуклюжести, то сейчас контраст был еще больше. Дюпен-Чен походила на загнанную в угол мышь. Ее голова была опущена так низко, что челка скрывала лицо. Хрупкие плечи тряслись, а на левом предплечье виднелся белый продолговатый рубец, который остался от попавшей туда пули.

Вчера Маринетт была не такой. Куда, черт возьми, делась бойкая официантка, уложившая на лопатки троих мужиков? Неужели то, что к ней обратились по настоящему имени, настолько сильно пугало ее?

Но ведь бояться-то уже нечего!

— Габриель Агрест мертв, — блондинка неуверенно переступила с ноги на ногу. Напускная надменность уступила место искреннему беспокойству, которое Буржуа все же неловко пыталась скрыть. — Он больше не сможет причинить тебе вреда.

Маринетт испуганно посмотрела на Хлою. Ее зрачки расширились и в них можно было прочесть вопрос: «Откуда она знает?».

Дочь мэра мысленно хлопнула себя по лбу. Она не хотела раскрывать, что знает о том, кто носил маску Ледибаг, ведь это могло повлечь за собой множество вопросов. А как ответить, откуда ей стала известна эта информация, не выдавая секретов Адриана, Хлоя не знала. Девушка считала, что Агрест и Дюпен-Чен сами должны разобраться со всеми своими личностями. Ее же долг — только вернуть бывшую одноклассницу.

— Предсмертная записка, — ответ нашелся сам собой. — Перед тем, как пустить себе пулю в лоб, Габриель решил исповедаться.

Хлоя думала, что эти слова успокоят Маринетт. Ее враг сам признался в том, что натравил на нее бандитов, а значит, никаких проблем быть не должно. По крайней мере, это бы упростило повторное следствие и позволило бы ей избежать ответственности за проживание по поддельным документам!

Однако эффект от сказанного вышел прямо противоположным.

Брюнетка закусила губу, обхватила себя руками и медленно осела на кровать. Поскуливая, девушка раскачивалась взад-вперед, словно это шатание могло ее успокоить.

Но что плохого в том, что Габриель признался в содеянном?

Буржуа, боясь испортить все еще больше, нервно сглотнула. Не так, совсем не так она собиралась вернуть Дюпен-Чен Адриану.

— Как много он написал? — Маринетт посмотрела на Хлою одновременно с отчаянием и надеждой. Буржуа понимала, что от ее ответа зависело то, успокоится брюнетка или же вновь подвергнется панике.

— Не знаю, — соврала дочь мэра, а после, увидев, как Дюпен-Чен вновь опускает голову, выпалила: — Почти совсем ничего!