–  Уж больно вы строги к мужу, - подлил масла в огонь Сорокин.

–  Не строга… Верно, дурак. Его, как барана, повели на веревочке. Все этот кудлатый! Я сразу догадалась: раз приехал сам, значит добра не жди. Так и вышло. Сколько ему дадут-то теперь?

–  Кому?

–  Да моему, кому же еще! На того, поди, у вас рука не поднимется.

–  «Неужели все-таки… он?
– вздрогнул Сорокин.
– Кудлатый - это почти точный портрет».

–  Виктор Савельевич давно знаком с ним?

–  Не знаю… Второй раз всего видела, - пояснила Князева.- Должно быть, давно. Разговаривали запросто. Я за калиткой была, слышала. Мой-то сначала не соглашался, так он пригрозил. Вспомнил какую-то аварию, за которую десять лет обещал… Сколько же ему теперь дадут?
– снова поинтересовалась Князева.

–  Он ведь сделал это под угрозой?-спросил Сорокин.

–  Ну, а то как же!

–  Думаю, что оправдают, если расскажет правду.

–  Расскажет, куда он денется. Я с него с живого не слезу.

–  Значит, оправдают,- твердо сказал Сорокин.

–  Спасибо, гражданин следователь, большое вам спасибо, по гроб жизни не забуду вашу доброту…

–  Ну что вы, Таисия Николаевна… Скажите лучше, как фамилия кудлатого.

–  Ефремов, - выдохнула Князева.

–  Ефремов?

Сорокин досадливо поморщился. Он был уверен, что Князева назовет фамилию отца Женьки. В этом случае все было бы логично. Теперь возникал новый вопрос: кто такой Ефремов? Почему именно он встретился с Князевым и посоветовал ему пойти на обман? Какое отношение имел ко всей истории с ограблением водителей? Кем приходились ему Женька, Борис? Ведь именно их назвал Князев.

Нет, это проклятое дело все больше и больше запутывается. Кажется, ему не будет конца…

–  Пришел!
– вскочила Князева, услышав звонок в коридоре.
– Я сейчас. Подождите минутку.

От Князева густо пахнуло спиртным. Он нетвердой походкой прошел в комнату, грузно опустился в кресло, уставился бессмысленными глазами в стену. Князева сложила руки на груди, горестно вздохнула, по-видимому, не зная, как реагировать на то, что случилось, проговорила устало:

–  Вот, глядите, напился.

–  Напился!
– тотчас попытался встать Князев.
– Тебе-то что? Жалко? Жалко, да? Думаешь, я хотел напиться? Это он меня угостил… Ты слышишь? Он! О-он!

–  Кто?-поинтересовалась Таисия Николаевна.

–  Никто! Ты чего тут?
– Князев наконец увидел Сорокина.

Сорокин сказал:

–  Пришел поговорить.

–  Поговорить…. П-постой, п-постой… Где я тебя видел? Ты не от него? Нет?

–  Нет.

–  Что ему надо от меня? Ответь, что ему надо от меня? Я совершил одну глупость. Хватит с меня! Хватит! Он больше мне не указ! Так и передай ему. Сейчас же иди к нему и передай. Подумаешь, цаца! Царь и бог! Я, может быть, тоже царь и бог! Понял? Вот так. Иди к нему и передай.

Было очевидно, что Князев не узнает Сорокина. Таисия Николаевна хотела было сказать ему, с кем он разговаривает, однако Сорокин жестом предостерег ее от этого.

–  Я передам, не беспокойся. Только ты скажи сперва: в точности ли ты выполнил его приказ? Не наследил ли?

–  Пусть не волнуется, - зло усмехнулся Князев.
– Я все проделал так, что комар носа не подточит. В милиции мне поверили. Теперь, наверное, ищут грабителей… Зачем ему это понадобилось?

–  Ты не знаешь?

–  Нет.

–  Слышал о грабителях таксистов?

–  Кто не слышал? Весь город говорит. Ловкие гады? До сих пор не поймали. Дела!.. Постой, постой! Выходит, я направил работников милиции по ложному следу?
– заметно начал трезветь Князев.
– Что же это получается? А, Таисия? Ты слышишь, в какую историю я влип?

–  Слышу, - вздохнула Князева.

–  Почему же вы пошли на это преступление?
– встал Сорокин.

Князев вздрогнул, услышав в голосе незнакомца повелительные нотки, взглянул испуганно снизу вверх. Вдруг судорога исказила его лицо: он узнал гостя.

–  Вы?! За мной?!

–  Вы не ответили мне.

–  Это длинная история, - вытер Князев ладонью пересохшие губы.
– В общем, есть за мной один грешок. Лет десять назад совершил аварию. В то время Ефремов был моим «хозяином». Замял все… Теперь напомнил. Сказал, если не заявлю в милицию о том, что меня ограбили, то получу верную десятку… Кому хочется сидеть? Кому?

–  Ирод ты окаянный, - запричитала Князева.
– Как только у тебя ноги не отсохли, когда ты в милицию шел? Что же теперь будет?

–  Ничего… Ничего, Таисия, - подошел Князев к жене.- Семь бед - одни ответ. Главное - гора с плеч свалилась. Я ведь был у вас, - повернулся он к Сорокину.
– Мне сказали, что вы уехали по делам. Когда возвращался домой, встретился с Ефремовым, он меня и напоил…

–  Где фотокарточки, которые дал вам Ефремов?

–  Никаких фотокарточек он не давал мне. Показал снимки тех… что сидят у вас… Сказал - этих ребят надо спасти от тюрьмы. Я тебя спас в свое время, теперь ты спаси. Услуга за услугу…