Шрифт:
– Я говорю серьезно, Евгений Константинович. Давайте перестанем играть в прятки. Вам хорошо известно, что вчера никакого ограбления не было, Князев ввел милицию в заблуждение.
– Какой Князев?
– Главный режиссер спектакля должен знать своих исполнителей.
– Что?!
– В том числе и основного исполнителя,- продолжал Николай спокойно.- Евгения Боброва. Ваш сын-грабитель.
– Что?!-снова спросил Евгений Константинович.
Николай отвернулся. Он не мог видеть глаза Боброва - лживые, наглые, чужие.
– Нет, ты не отворачивайся, ты повтори, что сказал!- рванул Евгений Константинович Николая за плечо.- Я требую, чтобы ты повторил! Такими вещами не Шутят. Я тебе никогда этого не прощу! Никогда, слышишь? Никогда!
– Отпустите,- снял Николай с плеча цепкую руку Боброва.
– Нет, ты теперь от меня никуда не денешься!.. Значит, мой сын - преступник? Преступник, да? Мать!-крикнул Евгений Константинович.- Мать! Где ты там? Иди сюда!
Надежда Михайловна тотчас вошла в кабинет. Она, вероятно, стояла у двери и слышала весь разговор. Ее лицо было белым, губы мелко дрожали.
– Чего тебе?
– Ты слышишь, что говорит этот человек?- показал Евгений Константинович на Николая.
Надежда Михайловна некоторое время отчужденно смотрела на Николая, словно соображала, как он очутился в этом кабинете, затем бросилась к нему, припала к груди, заплакала.
– Коля, родной! Не губи! Ты ведь нам не чужой… Женя - брат Клары… Коля?!
Евгений Константинович позеленел, рванулся к жене, схватил за руку, отшвырнул.
– Белены объелась, что ли?
Надежда Михайловна не удержалась на ногах, упала. Она застонала и уронила голову на руки.
– Не доглядели мы с тобой, отец! Оступился Женька. Как его теперь вызволить из беды?!..
– Замолчи!
Евгений Константинович резко повернулся и, сжав кулаки, стал медленно приближаться к Надежде Михайловне.
Николай мгновенно очутился перед Бобровым.
– Отойди, щенок!- Евгений Константинович оттолкнул Николая и ринулся к Надежде Михайловне. Николай невольно воспользовался приемом самбо - Евгений Константинович шарахнулся к двери. Надежда Михайловна поднялась, кинулась к нему с причитаниями.
– Что же это такое, отец? В своем доме обижают. Не оставляй так дело. Сходи куда надо, объясни все. Не место ему в милиции,- метнула Надежда Михайловна гневный взгляд на Николая.- Пусть за решеткой посидит, ума наберется.
– Ты права, мать. Я ему устрою это. Сегодня же.
Николай отказывался понимать то, что происходило. Как могла Надежда Михайловна так быстро перемениться? Или тоже играла роль убитой горем матери? Куда он попал?..
– Чего стоишь? Убирайся отсюда!- простонала Надежда Михайловна.- Оглох, что ли?
Потрясенный тем, что увидел и услышал, Николай застыл в каком-то оцепенении.
– Вон!-затрясся Евгений Константинович. Он шагнул к двери, пинком распахнул ее, выбросил вперед руку,- Вон! Я не хочу больше видеть тебя! Забудь дорогу в этот дом!
Николай вышел.
Евгений Константинович кинулся к телефону, сорвал с рычага трубку, стал торопливо набирать номер.
14.
На улице Николай увидел Клару. Она была в светло-розовом костюме, с непокрытой головой, в красных туфлях на высоких каблуках, в голубой газовой косынке.
– Ник! Почему ты уходишь?
Николай не знал, что говорить, только сжал маленькую руку Клары.
Клара забеспокоилась.
– Что случилось, Ник?
– Ничего, Клара, ничего. Ты иди. Потом поговорим. Потом. Иди.
– Ник, ты меня любишь?
– Клара!
– Любишь, Ник?
– Не надо, Клара.
– Ник?!
У Николая будто что-то оборвалось внутри. Он словно только теперь увидел ее по-настоящему. Жалость к ней заполнила все его существо.
Собственно, почему он так поступил с Кларой? Разве она была виновата в том, что ее родители выгнали его из дома? Если бы она находилась в это время с ним, то, конечно, ничего подобного не произошло бы.
– Что же ты, Ник?
Он рассказал все, ничего не скрывая. Она выслушала молча и побежала в дом, крикнув на ходу:
– Я сейчас. Подожди!
Как только ее не стало видно, откуда-то, словно из-под земли, появился Борис Цыбин. Он был навеселе.
– Привет, блюститель порядка!
– Здравствуй.
– Кого ждем-поджидаем? Может, выпьешь со мной? Ты в основном-то неплохой парень. Мать все интересуется твоим здоровьем. Забавная старушка! Другая бы тебя прокляла.
– За что?