Результат первого дня штурма следует признать блестящим. К пятнадцати часам на направлении главного удара 3-я гвардейская дивизия овладела тремя линиями траншей, а 126-я стрелковая — Армянском. Этого не ожидало далее командование фронта. Оборона в центре была прорвана. Глубина прорыва увеличена на три и расширена в южной части на два километра. В условиях укрепленного района это неплохо. С выходом 3-й гвардейской дивизии в район Джулги, а 126-й — в Армянск первая и вторая позиции главной полосы обороны на Перекопе были расчленены на две части — западную и восточную. Лучшие результаты штурма показала 126-я дивизия: ее командир генерал Казарцев умело и своевременно воспользовался массированным артиллерийским огнем.

На правом фланге армии западный фас Турецкого вала, а на левом — восточный оставались к этому времени еще у немцев. Здесь на них никто в лоб и не наступал.

Во второй половине дня 3-я гвардейская стрелковая дивизия вела бой за опорный пункт Джулга. Я приказал приготовить сосредоточенный огонь по Джулге из трехсот орудий. Доложил свое решение командарму.

— Правильно, — одобрил он. — Но давайте вначале запросим Цаликова. Может быть, в Джулгу ворвались его роты.

Цаликов подтвердил, что огонь открывать нельзя, так как в поселке будто ведут бой его батальоны.

Через три-четыре часа после начала атаки сопротивление немцев усилилось. Генерал Конрад, командир 49-го армейского корпуса противника, по-видимому, не ожидал, что нам удастся так глубоко вклиниться в его оборону. Поэтому он спешно перебросил с участка 51-й армии пехотный полк 111-й дивизии.

К вечеру успешно начавшееся наступление стало постепенно затухать. Надо было выяснить истинное положение наших передовых частей, чтобы знать, чем им помочь.

Обстановка оказалась сложной.

Пехота, прорвав первые две позиции главной полосы обороны, наступала уже не цепями, а отдельными изолированными группами. А генерал Конрад спешно подбрасывал резервные батальоны. Они чаще переходили в контратаки, которые в этих условиях тоже были необычными. Как потом выяснилось, роты и даже взводы 3-й и 126-й дивизий, отражая контратаки, удерживали за собой захваченные окопы и попадали в своеобразное окружение. Радиосредств роты тогда не имели, и не всегда командир стрелкового полка своевременно узнавал, что происходит в том или другом его подразделении.

Танков и самоходных артиллерийских установок у нас было очень мало. А если учесть, что в первый же день боя половина их подорвалась на минных полях, то станет ясным, что пехота фактически вела бой почти без танков. Те 12–15 боевых машин, которые оставались в строю, не могли оказать наступающим существенной помощи. Поэтому вся тяжесть обеспечения ближнего боя пехоты в глубине обороны противника легла на артиллерию.

С большими трудностями столкнулись артиллеристы, сопровождавшие пехоту. Орудийным расчетам из четырех-пяти человек приходилось под огнем врага перетаскивать пушки на руках по изрытому полю.

А ведь были же у нас еще в 1936 году легкие безоткатные орудия, усовершенствованию которых, к сожалению, не уделялось внимания, и их сняли с вооружения. Как бы они пригодились нам теперь!

Огонь 82-миллиметровых минометов хорошо использовался только в начале боя, при атаке первой и второй траншей противника, и значительно хуже при штурме третьей позиции, когда минометчикам приходилось перемещаться. Минометы перетаскивать сравнительно легко, они разбираются, а вот подносчикам достается. Пока они со своим десятком мин доползут до новой позиции, проходит много времени.

Когда обстановка более или менее прояснилась, Захаров приказал командиру 13-го гвардейского корпуса генералу Чанчибадзе из-за правого фланга 3-й дивизии ввести свежую, 87-ю гвардейскую дивизию. Она находилась во втором эшелоне корпуса, в трех-четырех километрах от передовых частей, и должна была бегом вдоль Распаханного вала спуститься к морю и окружить группировку противника в районе Кула.

Вечерняя темнота стала окутывать местность, но бой не затихал. Необычайное световое зрелище открывалось с нашего наблюдательного пункта. Весь Перекопский перешеек был освещен. Вспышки орудийных выстрелов и разрывов, пламя возникающих пожаров, огненные пунктиры трассирующих пуль со всех сторон прорезали сумеречную мглу. Далеко к югу вспыхивали немецкие голубовато-белые ракеты. Уже не по ходам сообщения, как раньше, а прямо по открытому полю бежали к Турецкому валу подносчики пищи.

К шести часам утра 9 апреля 87-я гвардейская дивизия овладела гребнем Распаханного вала и вышла на берег Перекопского залива. Соединения противника, занимавшие западный фас Турецкого вала и Кулу, оказались отрезанными от своих войск. Наш 55-й стрелковый корпус, перейдя в наступление, к девяти часам овладел западным гребнем Турецкого вала.

Всю ночь на 9 апреля мы готовили новую артиллерийскую обработку противника. Возникало немало трудностей в связи с тем, что уже не существовало сплошной линии фронта. Кое-где наши роты и батальоны на полкилометра вклинились в расположение немцев; последние, местами будучи в окружении, еще удерживали за собой отдельные опорные пункты. Поэтому часто мы не могли стрелять по передовым вражеским окопам, так как около половины наших снарядов из-за рассеивания падало бы на своих. А гитлеровцы, закрепившиеся в этих окопах, могли задержать продвижение наступающих.