— Ну и в чем тогда смысл предприятия?

— Смысл в том, что лучше быть осой, чем мухой. Осу тоже могут убить, если она мешает, но обрывать ей крылышки и лапки никто не будет — себе дороже.

Они снова переглянулись.

Монтаж передаточного лотка закончился в начале одиннадцатого вечера, и уже через десять минут Нэлл с Марикой, обе в скафандрах, методично опрыскивали из баллонов с пульверизаторами все поверхности в каюте Мишеля. Тиомицин, практически безвредный для здоровых людей и животных, для зараженных красными нитевидными водорослями был смертельным ядом. Достаточно было сделать всего несколько вдохов лекарственного аэрозоля, чтобы замкнутые колонии в бронхах начали отмирать, провоцируя анафилактический шок.

Когда они закончат, Марика расклеит по всей каюте полоски пленки-ловушки с питательным гелем. Если хотя бы на одной из них начнет развиваться новая экзобактериальная колония — процедуру придется повторить. Если же нет — рано утром Линда обработает антибиотиком внешнюю поверхность капсулы Мишеля, и кто-нибудь из бортинженеров прикатит ее сюда. Из запасника принесут новый спальник в герметичной пленке и контейнер с новыми туалетными принадлежностями. Потом наглухо закроется дверь в коридор, и Линда дистанционно откроет капсулу. Выбираться из нее и заново обустраиваться Мишелю придется самому.

«Интересно, какой запах у этого тиомицина? — рассеянно думала Нэлл, медленно ведя распылителем вдоль стыка стен. Раньше она как-то не удосужилась поинтересоваться этим вопросом, а теперь попытка понюхать лекарство была бы чистым самоубийством. — Надеюсь, он не очень воняет, иначе Мишелю не позавидуешь. Впрочем, ему в любом случае не позавидуешь».

Марика что-то мурлыкала себе под нос, то ли по-русски, то ли по-болгарски. Визор был включен — Линда контролировала ход работ. Нэлл покосилась на панель «кейки» в нижней части зрительного поля — против обыкновения, Мишель не был «очень занят» и, скорее всего, тоже наблюдал за их действиями.

Нэлл включила «кейки».

— Линда, а тиомицин сильно пахнет? — спросила она.

— Сильно, — буркнула та. — Он довольно летуч.

— И как Мишель будет жить в этой газовой камере?

— Если стерилизация пройдет успешно, Мелисса понизит в каюте давление, и он сублимирует.

— И запаха не останется?

— Какой-то останется, особенно сначала. Мы с Мелиссой не волшебницы. Пусть или терпит, или ждет еще сутки, — раздраженно заявила Линда.

— Я лучше потерплю, о райская птица моего сердца, — насмешливо ответил Мишель. — Мне кажется, ради счастья принять ванну я готов вынести любую химическую вонь.

Нэлл закончила обработку одной стены и перешла к следующей. Навстречу ей от угла двигалась Марика, ее зеркальный шлем помутнел от капелек аэрозоля. Нэлл подозревала, что ее собственный шлем выглядит не лучше, но изображение на зрительном поле оставалось ярким и четким — компьютер убирал все помехи.

— А что слышно про тормозящий вирус? — спросила она через пару минут.

— Тормозящий вирус? — не сразу поняла Линда.

— Мы говорили о нем сегодня утром. Вирус, препятствующий размножению нитевидных.

— А, ты об этом, — понизив голос, ответила врач. — Я хочу все-таки провести его клинические испытания. Когда у Мишеля начнется реабилитационный период, а Макс более-менее придет в чувство, я опробую его на себе.

— И оставишь станцию без врача? — подал голос Мишель. — Очень умно, браво!

— С тобой забыла посоветоваться, — сухо ответила Линда. Нэлл слегка напряглась, но, судя по вялым интонациям, эта перебранка была у них далеко не первой и, очевидно, не последней.

— Как он, кстати? — спросила Марика. — Еще не пришел в себя?

— Гринберг? Пришел в себя сразу после ужина, но через час заснул снова.

— Странно, а я не почувствовала… — рассеянно ответила биолог, работая распылителем.

— А должна была?

Марика не ответила, и на несколько минут в эфире наступила тишина.

— Нет, я его совершенно не чувствую, — сообщила она через паузу.

— Его мозг чист, — сказала Линда. — Ваш патрон держит слово.

— А! Тогда понятно.

— О чем это вы, милые дамы? — озадаченно спросил Мишель.

— О том, что Си-О пообещал Максу не внедрять в него коннектор, когда взялся за его лечение, — ответила Марика. — Ну, и не внедрил, Макс по-прежнему чист и слеп.

Мишель что-то пробормотал по-арабски, но больше ни о чем не спрашивал.

Нэлл закончила обработку второй стены и перешла к ложементу. Опрыскивать ложемент было с одной стороны проще — не надо было высоко поднимать руки, а с другой — сложнее из-за обилия деталей. Она уменьшила диаметр сопла и угол расхождения аэрозольной струи, опустилась на колени и на некоторое время отключилась от общей болтовни, полностью сосредоточившись на том, чтобы ничего не пропустить. Когда она, наконец, закончила с ложементом, Марика уже обрабатывала санузел.