Но остановить их пора. Сейчас, после этого выступления, – самый момент. Необходимо потребовать прибытия на Землю спасателя Ги. И так – его лечение продолжается странно долго.

А на поляне звучит здравица в честь преподавателей университета – учителей молодоженов. Встает ректор:

– Я пью за моих молодых учеников, у которых не прочь сам кое-чему поучиться. Что-то радостное, прекрасное возвращается на Землю: они участники этого – студенты во все времена были участниками борьбы за всё светлое, что происходило на Земле. – И он запевает древний университетский гимн: “Гаудеамус игитур ювенес дум сумус”. Его подхватывают универсанты и профессора, за ними хор актеров, – потом почти все. Громкие звуки отдаются в горах.

Всё это видит и слышит Йорг. Вот ещё один враг – старый товарищ по университету.

... Но он не слышит другое. Ли, подсев к Дану, спрашивает:

– Капитан, Ги уже можно позволить вернуться?

Дан недоуменно смотрит на него:

– Разве он выздоровел?

– Он мог поправиться давно. К нему применяют пока наиболее медленные из возможных способов лечения.

– То есть?

– Ты сказал, что преждевременный суд над ним может помешать возможности рождения детей полноценными женщинами: я передал Ги и врачам просьбу замедлить лечение. Наши противники ничего не знают: мы не пользовались радиосвязью – всё передано лично, через космонавтов, улетавших в Малый космос, и дальше по цепочке. Там больше наших сторонников, Капитан, чем здесь. И всё было сделано, как я просил, и тем же путем сообщено мне на Землю.

– Ты молодец, Ли!

– Я же не мог заниматься только своим лечением, Капитан. Но там ждут моих дальнейших указаний: лечение Ги не удастся ещё затянуть.

– Пусть возвращается. Пока он вернется и закончится суд, успеет родить Рита и остальные – уже беременные; начнут ждать детей ещё немало женщин. Этого будет достаточно. Передай это Ги.

– Сделаю как можно скорей.

– А теперь в круг – танцевать!

Лейли старалась недаром: около пятидесяти беременных в первый же месяц после свадьбы Ива и Лики. И несколько свадеб людей разного возраста.

Было с чем выступать. Ли через космонавтов отправил Ги указание больше не задерживаться. Оно ушло через три недели с крейсером, летевшим к Урану: он должен был затратить на путь туда около двух месяцев, так как рейс был не экстренным – проводился с минимальным расходом энергии на мегаграмм груза. От одного до двух месяцев могло ещё пройти, пока весть оттуда могла достигнуть Ги. Затем можно рассчитывать на месяц окончания его лечения в Космосе, два месяца доставки на Землю и месяц нахождения здесь в санатории. Только после этого могли начать судебное разбирательство, на котором он будет давать показания.

Самое короткое время до суда составляло семь месяцев – в этот срок должна уже родить Рита; максимально возможное – одиннадцать месяцев: кроме нее успевали родить ещё пять женщин. Итого, кроме Лала, Младшего, и Дэи, ещё двое или семеро детей смогут послужить значимым грузом на чаше судебных весов.

61

Милан переживал трудное время. То, чем он занимался – разбор архива Лала, несмотря на огромную ценность всего, что узнавал, не могло полностью заменить привычную, любимую работу.

Удастся ли вернуться к генетике? Когда?

Рите он об этом ничего не говорил: она готовилась к слишком важному. Дан установил над ней самый строгий контроль, и Милан следил, чтобы она неукоснительно выполняла все его указания. Но находиться с ней всегда и везде для её безопасности Дан отсоветовал: его тревога могла передаться ей. Поль знал, что на студии её нельзя оставлять одну – Дан предупредил его; иногда вместе с ней была и Лейли.

О генетике он говорил только с Дэей. У нее ещё не было собственных научных интересов – она внимательно слушала взрослых. В том числе – и его. Потом его – больше, чем всех. Он видел, что сумел пробудить в ней немалый интерес: похоже, что со временем девочка смогла бы тоже стать генетиком. На вопросы, которыми она порой его засыпала, отвечать порой было не легко.

– А почему нельзя неполноценным детям помочь улучшить их способности? Ты ведь сказал: генетика – могущественная наука.

– Не беспредельно, к сожалению!

Но её вопрос, конечно, был не бессмысленным. В самом деле: нельзя ли используя существующие и будущие достижения генетики и смежных наук, добиться снижения числа отстающих в способностях детей? И делалось ли когда-нибудь что-либо в этом направлении?

Он углубился в поиски. Долгое время они ничего не давали. Потом всё-таки наткнулся – на небольшой отчет: часть его была связана с постановкой вопроса о возможности влияния на темп развития детей с выявленным отставанием. Скорей даже не с постановкой вопроса, а робкой попыткой её. Очень ограниченный материал, на котором она базировалась: казалось, что едва начатая работа была резко оборвана. Случайно ли? Вряд ли.

Работа всего пятнадцатилетней давности; автор её, Дзин – правда, Милан не знал его. Лучше бы он не был генетиком – одним из тех, кто не мог общаться с Миланом.

Отрицательные выводы автора не были убедительны: с точки зрения Милана, тому небольшому ряду фактического материала, которым он оперировал, можно было попробовать дать и другое толкование. Главное, опять же, – настораживало впечатление, что работа была оборвана в самом начале.

Он рассказал девочке об обнаруженном им отчете. Дэя внимательно слушала.