Шрифт:
Ведь она уже привыкла. За столько лет.
Никто не догадывается, что творится в её душе. Великая Лейли – прекраснейшая женщина Земли, гениальнейшая актриса, всегда потрясающая своей игрой сотни миллионов сидящих у экранов и тысячи счастливцев, получивших по жребию право непосредственно присутствовать на спектакле. Широко раскрытые глаза, напряженная тишина, слезы. Буря аплодисментов. Но разве хоть кто-нибудь из них знает, что один из источников такой глубины её игры – боль и страдание?
Они уже на Земле.
Их физическое состояние потребовало длительного лечения, и пока они общаются лишь с врачами: чтобы их не беспокоили, прямая связь с ними временно закрыта. В домик, в котором когда-то начиналась их тренировка перед отлетом, одиноко стоящий в горах вдали от городов, приходят только приветственные телеграммы от тех, кому не терпится их увидеть; о них им сообщает специальный дежурный.
Радиограмма Лейли пришла в самый конец лечения.
– Мне хочется поговорить с ней, – попросила дежурного Эя.
– Сеньора, не утомит ли тебя разговор?
– Никоим образом. Наоборот!
– Пожалуйста! – он включил связь.
Лейли никак не ожидала увидеть её на своем экране: сразу вздрогнула.
– О, Эя!
– Здравствуй, Лейли! Я рада видеть тебя.
– И ты здравствуй, Эя! Как ваше здоровье?
– По-моему, уже в полном порядке. Нам здесь уже надоело. Так хочется увидеть всех друзей!
– И мне вас.
– Ты хочешь расспросить о Лале: я знаю.
– Да. – Вид у нее был грустный.
– Знаешь, что? Я сейчас попрошу разрешение на твое посещение. В конце концов, несколько дней не играют роли. Пора кончать наше затворничество. – Экран погас.
Лейли сидела, не двигаясь; ждала, веря и не веря, что произойдет невероятное. И лишь когда экран засветился, и Эя сказала: “Всё в порядке: я их уговорила. Прилетай: сейчас!”, она заторопилась, вспомнив, что не одета. Отдала команду роботу достать из хранилища нужную одежду и украшения, вызвала кабину – и наспех заколов волосы, накинула плащ поверх домашней туники, укатила на аэродром.
Туалетом занялась в ракетоплане – его вел автопилот. На это ушло не много времени – слишком мало, чтобы занять её, отвлечь чуть от томительного ожидания, от которого, казалось, можно было задохнуться.
Эя с балкона видела, как появился в небе ракетоплан. Сделав разворот, он сел. Женщина в черном развевающемся платье медленно двигалась к дому. Эя быстро пошла ей навстречу. Она была рада гостье: карантин, казалось, длился целую вечность.
Лейли – друг Лала: значит и их друг. И одна из самых любимых её актрис. До чего же она красива: недаром Сын там, на Земле-2, последнее время аж не дышал, когда она была на экране. Но глаза её печальны.
Эя взяла её за руки:
– Все будут рады тебе. Дан с детьми отправился в горы. Но они должны скоро вернуться: ушли давно – до того, как мы с тобой связались. Они ничего не знают – ну и пусть: я ничего не сообщу им – твой прилет будет для них сюрпризом. А мы пока поговорим: я так соскучилась по общению.
– Я очень ждала вас.
– С Лалом.
Лейли молча кивнула.
– Я понимаю, – Эя тоже замолчала, и Лейли была рада, что не надо ничего говорить. – Это страшная потеря. Не только для нас. Для всех. Он был удивительный. Единственный, кто понимал, какими должны быть люди.
– Да.
– Он сообщил нам незадолго до своей гибели чрезвычайно важные вещи.
Лейли едва слышала её, но Эя, к счастью, этого не видела. Они сидели на камнях возле дома.
– Вот и он!
Лейли подняла голову: на тропе, ведущей с горы к дому, появился человек. Дан!
Дан! Она вся напряглась. Он смотрел в их сторону, приставив ладонь ко лбу: солнце било ему в глаза.
– Отец! Оте-ец!
И когда он медленно пошел к ним, Лейли побледнела так, что Эя не могла это не заметить. Что-то больно толкнуло сердце. Неужели...? Она не могла и думать о том, что ещё какая-то женщина есть в жизни Дана.
Да, раньше ей это было безразлично: как и всем. Раньше! Слишком много лет они были вместе и слишком много вместе пережили. Вместе, всё время вместе. И дети...
– Здравствуй, Лейли!
– Здравствуй, Дан!
Она по-прежнему красива, невероятно. Прекрасна, как богиня. Такая же – как тогда, на озере.
Эя кажется гораздо старше её. Фигура, несмотря на постоянные упражнения, уже не та, что раньше – потому что родила трех детей. И грудь не стоит упруго – тяжело округлилась: кормила ею его детей. Морщинки в углах рта и глаз, седая прядь в волосах: лечение до сих пор не изгладило следы перенесенного в обратном полете.