Я отложил коробку и, подойдя к шкафу, выудил оттуда вату и спирт. Нужно протереть изуродованную часть лица, потому что я чувствовал маленькие порезы от углов маски, и их нужно было продезинфицировать.

Я отвернулся, хотя в комнате и так было темно, но свет луны так или иначе мог осветить это безобразие. Как только холодный спирт попал на царапинки, я зашипел от боли.

– Эрик… - я почувствовал, как рука Кристин легла на мое плечо. Нет, только не это… Пусть уйдет!

– Уйди, Кристин, тут не на что смотреть.

– Тсс, тише, я помогу тебе…

Резким движением она стянула с меня парик, и я вдруг оказался таким беззащитным, как улитка без панциря. Я носил парик, потому что мне нравилось иметь черные волосы, но теперь, когда его не стало, на мои плечи упали пряди своих собственных, светло-каштановых волос.

– Эрик… - прошептала девушка и осторожно провела рукой по моим волосам. Я зажмурился.
– Эрик, я знаю, что тебе неловко, по Кони-Айленд ты ходишь как красивый солидный мужчина, но на самом деле ты… такой. Такой как есть. Тебе незачем прятать себя. И стесняться здесь нечего, это обычные волосы.

– Нет, ты права, - я глубоко вздохнул и повернулся к ней лицом, однако она не отвернулась, хотя в душе я ожидал именно этого.
– Я на самом деле такой, а ты не заслуживаешь того, чтобы стоять и смотреть в лицо отвратительному демону…

– Эрик, достаточно… – Кристин попыталась что-нибудь сказать, но я перебил ее.

– Я не хочу, чтобы ты видела меня таким!
– я резким движением забрал из ее рук парик.

Но она не собиралась сдаваться, поэтому выхватила у меня мазь, которую я вытащил из шкафчика. Это было что-то наподобие кислоты: она прожигала все, на что капнет, и я хотел убрать ее подальше, чтобы она не упала.

– Верни!
– она начинала меня злить.

– Я помогу тебе, Эрик!

Я попытался силой забрать мазь, но Кристин пошатнулась и случайно выпустила баночку из рук. Я полетел назад, а вся кислота выплеснулась на мою рубашку, с шипением разъедая ткань и приближаясь к плоти.

– Эрик!
– вскрикнула Кристин и бросилась ко мне, но я лишь отмахнулся от нее, быстро стягивая рубашку. Вся грудь горела, будто я упал в целую бочку с ядерной смесью. Скорчившись, я побежал в ванную, намочил полотенце и вернулся наверх, обтирая тело от жгучей кислоты. Черт, как жжет-то! Но я терпел.

Кристин все еще находилась в спальне. Я не хотел, чтобы она здесь была, ведь я намеревался переодеться, а делать это в ее присутствии мне совсем не хотелось. Я стоял в тени, а когда, наконец, мне надоело стоять без дела, я выпрямился и посмотрел на нее. Хочет смотреть - пусть смотрит, пусть видит все это уродство. Девушка сделала шаг назад и посмотрела на мое тело, но без ужаса в глазах, а с беспокойством:

– Эрик, прости, я… я виновата. Скажи, где болит? – взмолилась она, и в глазах ее я увидел боль за меня.

Черт возьми, ее не пугает не только мое лицо, но и тело. Все так резко изменилось… Я не привык, чтобы на меня смотрели так, без страха и отвращения, так, словно я обычный мужчина.

Девушка подошла ко мне и осторожно коснулась рукой моей груди. Я вздрогнул и напрягся. Никто никогда не касался моего тела, видя, насколько оно испещрено ранениями и шрамами. Я не мог пошевелиться, воспоминания той ночи вновь бушевали в моей голове, ее поцелуи, касания, как она шептала мое имя…

– Эрик?
– ее голос вырвал меня из мыслей.

– Да, Кристин?..

Она вдруг сделала шаг вперед и прижала меня к стене, а затем провела пальцами по спине и торсу, который был сплошь покрытый шершавыми шрамами. Я сглотнул, а она прильнула к моим губам. Я задрожал и еле слышно застонал от желания, которое с каждой секундой все больше и больше затмевало мой разум, но я не мог… Нельзя даже думать об этом, хотя еще чуть-чуть - и я сдамся! Я просто наброшусь на нее. А я не хотел этого, не хотел, чтобы все происходило так.

Собравшись с силами, я оттолкнул ее, сжал кулаки и отошел к окну в другой конец комнаты. Меня все еще лихорадило, возбуждение накрывало меня волной, стучало в висках, но я, стиснув зубы, старался это перебороть. Нельзя! Нельзя даже близко к ней подходить!

«А если она сама этого хочет?..» - предательски прошептал мне внутренний голос, и я скрипнул зубами.

– Эрик, я сделала тебе больно?
– тяжело дыша, спросила Кристин. Мне показалось, что в ее голосе зазвенело еще более сильное беспокойство, вот-вот - и она разрыдается, поскольку думает, что причинила мне боль… О, если бы она знала, что я на самом деле чувствую!.. Я проигнорировал ее вопрос, так как мне нужно было отдышаться и успокоиться. Все пройдет, Эрик, сейчас все пройдет! – успокаивал я сам себя, но все было безуспешно.