– Густав, ты должен проснуться, - прошептал я, посильнее сжав его руку, - ты не можешь умереть, я не смогу с этим жить… Ты нужен мне, Густав!..

Я склонился над ним и поцеловал в лоб. Я больше всего на свете хотел, чтобы он проснулся. Я любил его, любил своего сына так, как никогда никого не любил, я хотел жить, как нормальный человек. Может, хоть в Пенсильвании я смогу жить так, как всегда мечтал? Иметь семью, свой дом, свой собственный сад, ходить на пикники, завести собаку… И жить! Жить счастливо, без боли и без страданий!..

Я вздрогнул, когда вдруг почувствовал, что мальчик сжимает мою руку в ответ.

– Мама?
– ребенок застонал и медленно открыл глаза.

– Нет, Густав, - я ликовал, я был так рад, что он, наконец, очнулся, что мне хотелось подхватить сына и закружить по палате, но опять же меня сдерживал здравый смысл.
– Здесь нет твоей мамы.

– Г-где она? – тихо прошептал мальчик.

– Она… - я запнулся. Что мне ему сказать? Правду, конечно. Я скажу ему правду.
– Она уехала на некоторое время, а я буду заботиться о тебе, пока ее нет.

Мальчик был очень бледным, он только кивнул и закрыл глаза:

– Мистер Эрик? Обещайте, что не оставите меня.

– Я обещаю, Густав. Я буду тут, пока тебя не выпишут из больницы. А ты, в свою очередь, должен пообещать, что будешь бороться с болезнью и побыстрее поправляться.

– Обещаю.

Я, как и обещал, оставался в больнице Густава всю ночь. Должно быть, я задремал, поскольку, когда открыл глаза, то увидел у постели сына Рауля. Что, Христа ради, он здесь делает?! Я выпрямился и скрестил руки на груди:

– Могу чем-нибудь помочь?
– ядовито осведомился я.
– Если нет, то предлагаю тебе уйти. Нечего тебе здесь делать, особенно после тех слов, что ты сказал в адрес этого ребенка.

– Я просто хотел увидеть его в последний раз, - вздохнул виконт. Он казался расстроенным и… трезвым? В его голосе не слышалось былой надменности и фальши.
– Я хотел в последний раз взглянуть на него и убедиться, что он действительно твой сын… Да, он твоя копия.

Когда Рауль посмотрел на меня, то на его лице снова появилось то пренебрежение и отвращение, с каким он обычно смотрел на меня.

– Не могу поверить, что Кристин сделала это, что легла с тобой в одну постель. Посмотри на себя, ты жалкий и ущербный, как ты собираешься воспитывать ребенка?

– Я справлюсь. Это мой сын, и я воспитаю его так, что он вырастет настоящим человеком.

– Ты его не заслуживаешь, - проворчал Рауль.
– Ты его погубишь. Он вырастет больным человеком. Как и ты. Ты психически больной.

Я собирался ответить на колкость, когда одеяло зашевелилось. Мы одновременно посмотрели на ребенка. Он проснулся, а когда увидел Рауля, то слабо произнес:

– П-папа? Ч-что ты здесь делаешь?

Рауль посмотрел на меня, потом снова на мальчика, будто сравнивая, а после грубо прорычал:

– Я не твой отец! И никогда не был твоим отцом! Этот монстр, которого ты зовешь «мистер Эрик» - твой настоящий отец!

Я замер, внутри меня все оборвалось. Нет, только не так! Я сам должен был сказать ему!

– Что? – мой сын неверующе посмотрел на виконта.

Я схватил Рауля за ворот рубашки. Как он смеет? Как он посмел это сказать?! Мы с Кристин должны были хранить это в тайне! Густав… он необычный, он видел мое лицо - но не убежал, не заплакал, так что же мне теперь ожидать? Как он отреагирует? Зарыдает? Закричит? Будет сердиться?

– Ты слышал меня, ублюдок! Я не твой отец, и, честно говоря, я очень рад! Я никогда не любил тебя, тебя вообще никто не полюбит!

– Хватит!
– зарычал я и силой вытащил его в коридор. Будь он проклят за эти слова, как же я ненавидел его в эту минуту, как я хотел его убить!..

– Ты завтра отплываешь во Францию, так что уходи! Кристин оставила ребенка мне, а я о нем позабочусь.

– Вы даже не сказали ему, кто его настоящий отец, - с издевкой бросил виконт, - теперь, когда он знает правду, вряд ли он захочет снова тебя видеть! Вы солгали ему!

– Это не твое дело! – зарычал я.
– Теперь уходи и никогда не возвращайся!

– Посмотрим, Призрак.

Я не принял его слова всерьез, а когда он ушел, я медленно вошел в палату Густава. Ребенок сидел в постели, уткнув лицо в колени, и рыдал. Как мне его успокоить? Что мне вообще делать? Я опустился на край его кровати и похлопал по плечу:

– Густав, он ушел. Он больше не вернется, не беспокойся.

Мальчик поднял на меня глаза, полные слез:

– То, что он сказал… это правда?..