Шрифт:
– Правда?
– усмехнулся я.
– Меня?
– Да, было весело, мама так хорошо в нее играет.
Мы пролежали так около часа, разглядывая облака. Было, правда, забавно, так тихо и умиротворенно, что не хотелось никуда уходить, но уже начинало темнеть.
– Пойдем, Густав, солнце садится, холодает, а я не хочу, чтобы ты заболел.
– А ты сделаешь мне горячий шоколад, папа?
– Конечно, Густав.
Когда мы вернулись домой, я набрал сыну горячую ванну. Только я отвернулся, как он засунул в воду свой резиновый мяч.
– Густав, что ты делаешь? – недоуменно спросил я его.
– Мама позволяет мне играть в ванной…
– Играть? – я нахмурил брови.
– В ванной нужно мыться.
– Десять минут?.. – умоляюще протянул он.
– Нет.
– Пять минут?.. – он состроил такие жалобные глазки, что я невольно улыбнулся.
– Густав…
– Ну, разреши мне поиграть, пожалуйста, папа!..
Я вздохнул, кивнул и сел за пианино. Отсюда мне было прекрасно видно ванну, и я мог наблюдать за сыном. Он смеялся, нырял, пытался потопить резиновый мячик. Что ж, пусть развлекается, а я пока напишу письмо Кристин.
Пергамент и ручка были под рукой, поэтому я склонился над крышкой пианино и начал писать, усердно выводя каждую букву:
«Дорогая Кристин,
Прошло всего два дня, а я уже скучаю по тебе. Здесь все нормально, Рауль уплыл, а я проследил, чтобы он сел на борт корабля, отходящего в Париж. Он точно уплыл. Навсегда. А еще Густава выписали из больницы. Знаю, мы договаривались держать в тайне правду о его истинном отце, но прошлой ночью виконт заявился в больницу и устроил целую сцену, тогда-то он и выпалил всю правду. Густав теперь знает, Кристин… Он знает, что я его отец. Я так боялся его реакции, но он только обнял меня и сказал, что любит меня. Представляешь, он сказал, что любит меня!
Просто не описать, как я счастлив. Кристин, я люблю тебя больше всего на свете! Тебя и Густава. И я бы хотел, чтобы ты стала моей женой. Я скоро приеду к тебе и сделаю предложение, а пока я хочу передать тебе кольцо…».
Я перестал писать и выудил из кармана небольшую белую бархатистую коробочку с дорогим изысканным кольцом. Я купил его пару дней назад, так как оно поразило меня своей простой красотой. Вроде бы ничего необычного, но в то же время так красиво и так маняще. Я улыбнулся и положил его в конверт:
«… Если твой ответ «да», то ты носи его, и когда я приеду и увижу его - я буду знать. Знать, что ты согласна. А до тех я не буду переставать о тебе думать.
Твой Эрик»
– Папа, вода остывает! – окликнул меня мальчик. Я покачал головой и поднялся на ноги:
– Именно поэтому я и не хотел, чтобы ты играл в воде.
Я завернул его в махровое полотенце, унес наверх, усадил на кровать и стал вытирать. Мальчик захихикал:
– Стой, - смеялся он, - ты меня щекочешь.
– Щекочу?
– усмехнулся я.
– А ты что это, боишься щекотки?
С этими словами я начал его щекотать, он заливался задорным смехом, кричал, пытался щекотать в ответ. Мы боролись, он завалил меня на кровать и прижал руки к матрацу:
– Я победил тебя, - смеялся он, - уложил на лопатки!
– Неужели? А сейчас?
– я аккуратно перевернул его и снова начал щекотать. Когда сил смеяться уже не было, я вздохнул: - Ладно, Густав, пора спать, уже поздно.
Я поднялся на ноги, когда услышал, как сын окликнул меня:
– Папа?
– Да, Густав?
– Ты ляжешь со мной? Мне одному страшно.
Я улыбнулся и укрыл его одеялом до шеи:
– Да, я скоро приду. Закрой глаза и постарайся уснуть, когда я захочу спать, то приду.
– Я развернулся, чтобы уйти, когда он снова позвал меня:
– Папа?
– Что?
– Ты забыл поцеловать меня на ночь.
– Забыл поцеловать на ночь? Как безрассудно с моей стороны! – шутливо воскликнул я, а затем склонился над ним, но ребенок скрестил руки на груди:
– Без маски! Поцелуй меня без маски! Я ведь ничего не почувствую, если на тебе будет маска.
– Как пожелаешь.
Я приподнял маску и поцеловал его в щеку.
– Спокойной ночи, Густав.
– Спокойной ночи, папа! Я люблю тебя.
Я улыбнулся и потушил свет. Как же замечательно быть отцом…
========== Глава 62. ==========
Глава 62.
POV Кристин.
– …Вот и твой новый дом, Кристин.
Мы стояли у небольшого двухэтажного деревянного дома, окруженного хилым заборчиком и давно засохшими цветами. Он выглядел, как заброшенная избушка. Я улыбнулась. Все равно мне нечем будет заняться без Эрика и Густава, так что наведу тут порядок.