– А если они тебя решат грохнуть?
– едко скривился мальчик. Как-то неестественно скривился, иронично.
– Это же проще, чем бодаться с твоими потенциальными связями.

– Проще сидеть на попе и делать вид, что всё в порядке, сынок, - вновь покачала она головой.
– Природа не терпит энтропии, она стремится к наиболее энергетически выгодному состоянию. Которое способны нарушить только уникумы, подчиняющую оную природу, смещающие равновесие в ней так, чтоб им была от этого личная выгода. Однако зачатков сильных личностей ни у кого из присутствовавших сегодня на твоей порке я не увидела; ЭТО стадо против законов природы не попрёт. И это правильно; такие монстры, как Октавио Феррейра, не рождаются пачками.

При названном имени Хуан нахмурился.

– Я не знаю, кто такой Октавио Феррейра.

– Но слышал, - утвердила Катарина.

Кивок.

– Но без подробностей. Вроде, он что-то сделал отцу. А ещё стоял во главе заговора против королевы Фрейи.

– Да, он был его организатором, - кивнула она.

Пауза.

– Это хорошо, что ты его не знаешь. Просто замечательно. Но поговорить я хотела о другом.
– Она задумчиво нахмурилась.
– Ты как, ко второй части порки готов?

Мальчик страдальчески скривился.

– А меня есть ещё за что-то пороть? Что-то я ещё сделал не так?

– За что - всегда найдётся. Было бы желание. Однако буду справедливой и не стану делать этого только лишь ради голой профилактики.

Катарина собралась с духом и начала, подбирая максимально вежливый и максимально уважительный тон:

– Я одобряю твоё поведение в школе, сынок. Во всём. Одобряю, что стоишь на своих принципах и не прогибаешься. Одобряю, что даёшь в нос тем, кто тебя оскорбляет, невзирая на последствия. И после сегодняшнего уверена, ты накажешь всех недоброжелателей, посмевших бросить вызов. И будешь всегда наказывать впредь. Но ругать я тебя хочу за другое. Догадайся, за что?

Хуан пожал плечами. Ему не нравились такие разговоры.

– Не знаю. Но такое чувство, что опять будешь сравнивать меня с отцом. Причём в его пользу.

– Угу.
– Катарина кивнула и переключила скорости. Ну да, не магнитка. Но это не значит, что нужно тащиться, как черепахам.
– Да, я постоянно вас сравниваю. Вижу, что тебе это не нравится, но всё равно делаю. Однако подумай, почему? И почему сравниваю именно с ним, а не с кем-то ещё?

– Чтоб мне было обиднее!
– выплюнул эти слова Хуан.
– Что не дотягиваю! Он твой идеал... А я тебя подвожу. Не похож на твоего 'любимого НАСТОЯЩЕГО Хуана!'

Катарина хотела что-то сказать, но лишь не зло рассмеялась.

– Хуан-Хуан!
– Из её груди вырвался вздох.
– Твой отец совсем не идеал. Более того, когда мы познакомились... Он был дурнеем почище тебя!
– весело воскликнула она.
– Ты рядом с ним смотришься весьма и весьма неплохо, на уровне. Лучшем уровне!

Судя по нахмуренным бровям сына, она его удивила.

– Но я тебя всё равно с ним сравниваю. Почему?

Мальчик пожал плечами.

– Не знаю. Потому, что он типа очень умный? И крутой?

– Отчасти. Но это не всё. Ещё будут версии?

Мальчик молчал. Тогда она приступила к собственно задуманной лекции:

– Потому, что хочу, чтобы ты был лучше него, сынок. А чтобы стать лучше, надо прыгнуть через его голову. Сделать такую банальную вещь, как не допустить те же ошибки, что он. У тебя должны быть ошибки!
– эмоционально воскликнула она, - и они будут. И ты ещё с них наплачешься. Но ошибки СВОИ! Те же, которые делал он...

Вздох.

– Они у тебя перед глазами, Хуан. Ты должен проанализировать их и решить для себя, что и как нужно сделать, чтоб их не повторять.

Хуан какое-то время молчал, после чего закачал головой.

– Мам, я понятия не имею о чём ты, о каких ошибках. Я не разбираюсь в этом. Мне ещё пятнадцати нет, если вдруг не заметила, а ты требуешь анализа ситуации... Как от тридцатилетнего!

Катарина покровительственно усмехнулась.

– Да, ты ещё маленький. Не разбираешься. Но для этого у тебя есть я, не так ли? Человек, разбирающийся, и могущий, и желающий подсказать. И не надо кривиться - я хочу для тебя успеха в жизни. Хочу, чтоб ты стал человеком. И ты станешь им, если отнесёшься к моим словам серьёзно.

Хуан долго молчал, но, наконец, взорвался. И было видно, сказать эти слова хотел давно. Очень давно. Голос его был полон отчаяния, которое копится годами:

– Мам, КЕМ я стану? С помощью чего?

Мы живём в зачуханном городке далеко даже от столицы провинции. У нас ничего нет кроме съёмной зачуханной квартиры и твоей старой машины, которую ты выиграла, когда была гонщицей. Нас периодически спонсирует отец, но только потому, что во мне его кровь, при этом видится с нами он раз-два в год. Если бы он действительно нас любил, если бы мы были ему нужны, мы жили бы в столице, и не нуждались бы ни в чём, мама! И учился бы я...