— Тоф говорит, что он уже согласился, — доложил Сокка, пока с его щек сходили красные пятна. — Сказала, что в обмен она рассказала ему о покорении металла.

«Покорение металла? — скептически подумал Хакода. — Она не обычная покорительница земли».

— Естественно, — фыркнула Катара. — Он же не станет помогать только потому, что это правильный поступок.

— Да какое тебе дело, почему он это делает? — раздраженно спросил Сокка. — И что с того, что Аанг нужен ему целым, чтобы притащить к Хозяину Огня? Знаешь, он пытался сделать это раньше, и мы его победили. Главное, что Аанг будет здоров. С остальным мы справимся. Если только ты не считаешь, что мастер-покоритель воды может в одиночку справиться с кораблем Народа Огня.

— О, я прекрасно с ними справлюсь, — мрачно пообещала Катара. — Я с удовольствием справилась бы с ними прямо сейчас.

— Нет, — твердо сказал Хакода. — У нас перемирие. Наши люди чтят его, Катара. Мне плевать, что вчера их племя убивало наше, сегодня у нас перемирие, и из меня будет никуда не годный вождь, если я его нарушу.

— Мы заключаем перемирие с людьми!

«Канна, когда я вернусь, мы будем говорить долго и обстоятельно», — угрюмо подумал Хакода.

— Мы заключили перемирие с этими людьми ради твоего друга. И ты будешь чтить его, как дочь вождя. — Он кивком указал на стену палатки в том направлении, где стоял на якоре корабль Народа Огня. — В Народе Огня честь командира затрагивает честь каждого, кто служит под его началом. Они должны эту честь защищать. А капитан того корабля приказал им защищать принца Зуко. — Он втянул воздух. — Перестань оскорблять его. Во имя духов, перестань угрожать ему нападением. А если ты не можешь смотреть на своего врага, не прибегая к кровопролитию, тогда, ради всех нас, держись от него подальше.

Синие глаза уставились на него, округлившись от недоверия.

— Как ты можешь принимать их сторону? Ты же знаешь, что они сделали с мамой!

Это пронзило Хакоду до самого сердца. Он мог только представить, насколько сильнее страдала его дочь.

— Вождь должен думать о благе всего своего народа, — тихо сказал он. — Несмотря на свои желания. Если Аанг — лучшее, на что может надеяться мир, тогда я должен поступить так, как будет лучше для него. Сейчас это означает поддержание перемирия с людьми, которым я не доверяю. С людьми, которых я ненавижу. С людьми, которые, как я знаю, являются нашими врагами. — Его улыбка была горько-сладкой. — Я должен это сделать. И я хочу верить, что вместе мы сможем их перехитрить.

Сокка решительно ему улыбнулся и поднял большой палец. Катара моргнула, под её полными слез глазами мелькнула слабая улыбка.

«Что-то не так». Взглянув на Сокку, Хакода кивнул в сторону входа в палатку.

— Не сходишь расспросить Бато, что он думает об этом их корабле? Ты видел другой корабль принца, может, ты сможешь рассказать ему то, чего мы не заметили раньше.

— Уже лечу, папа. — Сокка исчез снаружи.

— Катара, — мягко сказал Хакода, когда ткань перестала колыхаться. — Что случилось? Что случилось в Ба Синг Се?

— Я… — дыхание Катары прервалось. Она схватила воздух ртом. — Я ненавижу города, папа! Они такие чистые, и все так красиво одеты, но это всё мех поверх лезвий. Ты бы слышал, что некоторые девочки говорили нам, а Тоф слепая…

Слова хлынули из неё, как из разрушенной дамбы Царства Земли. Четыре недели потерянности в этом самом крупном, одиноком и гордом городе на свете. Четыре недели ненужности: какой прок от женщины племени, когда еда, одежда и кров предоставлены тебе? Четыре недели беспомощности от понимания, что они не могут сражаться и даже говорить о войне внутри тех стен без висящей над головой угрозы Лонг Фэнга, что Аанг никогда не найдет Аппу. Четыре недели манипуляций, когда она знала, что люди сражались и умирали, пока Царь Земли отказывался их выслушать…

Хакода с разрывающимся сердцем обнимал её, пока она рыдала. Его дочь была такой разумной маленькой девочкой с тех пор, как умерла Кая. Лонг Фэнг не смог бы найти более жестокого способа ранить её, даже если бы хотел.

«Интересно, знала ли об этом эта лукавая ледяная гадюка?»

Так или иначе, один Главный Секретарь Ба Синг Се заслужил страдание за то, что причинил боль его маленькой девочке. Есть над чем подумать в долгие одинокие ночи, и что можно будет применить, когда подвернется подходящий момент.

И всё же, что-то ещё в длинном потоке страданий Катары заставило Хакоду нахмуриться. «Она говорит только об Аанге, — понял он. — Сокка её брат, а Тоф её подруга, но, за исключением случая с теми заносчивыми дворяночками, она едва упомянула их».

Конечно, мальчик был Аватаром, а Катара всегда верила в легенду, что однажды Аватар вернется и спасет мир. Но это были легенды, предназначенные для зимних ночей и надежды. Иногда человек должен встать на свои две ноги и сражаться, даже когда надежды не оставалось. Потому что никогда нельзя знать наперед. Случайная волна может в нужный момент повернуть корабль. Камень может попасть под ногу врага, избавив от финального удара.

«Изгнанный принц может обладать честностью и честью, как клянется Сокка, и согласится помочь. Даже если он планирует напасть на нас позже».

По словам Сокки, этот покоритель огня не сдавался. А значит, как только Аанг поправится достаточно, чтобы путешествовать, перемирие, скорее всего, закончится. И всё же…

«В этом молодом человеке есть что-то странное».

Странность, которая была свойственна и Сокке, когда он начал об этом думать. Что-то, что заставляло шевелиться волосы у него на затылке, как призрачный ветер с ледника…