Вас сюда не звали!

Аннотация

В этом мире ничего не происходит просто так. И не нужно быть всемогущим Избранным, наделенным невероятной силой, чтобы очередной раз его спасти. Самые большие дела иногда вершат обычные люди, просто оказавшиеся в нужное время в правильном месте. Но так даже интереснее, правда?

 

Annotation В этом мире ничего не происходит просто так. И не нужно быть всемогущим Избранным, наделенным невероятной силой, чтобы очередной раз его спасти. Самые большие дела иногда вершат обычные люди, просто оказавшиеся в нужное время в правильном месте. Но так даже интереснее, правда? Князева Анна Александровна Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16 Глава 17 Глава 18 Глава 19 Глава 20 Князева Анна Александровна Вас сюда не звали! Глава 1 - ...льга! ... оги! - донеслось откуда-то слева, и я побежала. По щербатым, разъехавшимся в стороны плитам мостовой в самую гущу того, что когда-то было огромным, процветающим ремесленным кварталом, а теперь запросто сошло бы за всеимперскую свалку гнилых досок, прелых тряпок и битой посуды. Эйрин застыла у стены, уперев в нее обе руки и правую ногу. - Мм, какой знакомый аромат, - задумчиво протянула я, подходя ближе.- Совсем как на знаменитой рыбной ярмарке в Южной Бухте. Знаешь, чем она так знаменита? А туда имперский надзор не ездит. Совсем. То есть, даже пожаловаться некому, если вдруг тебе недельной давности улов за свежий втюхают. Понятно, что при таком раскладе на помойку мало что попадает, но если уж попало... Так вот, к чему это я: смердит она ну прямо точь-в-точь, как вот эта стенка твоя. - Не, а чего сразу моя?! - обиженно вскинулась сестрица. - Может, я споткнулась случайно и на автомате руки вперед выставила. - А потом еще и ногу в эту дрянь сунула, чтобы уж точно влипнуть как следует, - понимающе закивала я. - Вот скажи мне, рыжая, сколько раз я тебе говорила ничего тут голыми руками не хватать? Ах да, рукавицы же некрасивые и с курткой "не сочетаются по стилю". Да разве можно в таком виде местным на глаза показаться? Пауки же засмеют! Улитки здороваться перестанут! - Ой, все! - беззлобно огрызнулась эта неблагодарная. - Ну забыла я эти дебильные рукавицы, так что теперь, утопиться? Вот, как от стенки отлипну, так сразу. Фу, блин, тошнит уже от этих вонизмов! А чего это мы стоим, кого ждем? Ты спасать меня будешь, или где? Так начинай уже, что ли. Не, стоп! Сначала нос мне почеши, не могу уже... - Обойдешься! - мстительно припечатала я. - Влипла, так терпи! Заодно подумай, что важнее: стиль этот твой, или здоровье. - Эй, ты куда? - завопила сестрица и задергалась так, что я всерьез забеспокоилась, как бы плечи себе не вывихнула: - Ну хорош прикалываться, реально не смешно уже! - Да тихо ты, - простонала я, возвращаясь. -Никто тебя не бросит, вот еще выдумала. Кое-что принесу и сразу вернусь. - Что значит "кое-что"? - упавшим голосом спросила рыжая. -Топор, конечно, - мрачно откликнулась я. - Руки уже не спасти. - Ха-ха, - так же мрачно выдавила сестрица. -Эльга Ваганьковна Петросян, королева искрометного задора. Руби уже что хочешь, только вытащи меня отсюда, а? Я уже повернулась было, чтобы уйти, но тут заметила кое-что еще: - Слушай, а ведь это на жуков ловушка, у них умишка с горошинку не наберется, но, гляди-ка, ни один не влип. А ты влипла. Странно, да? В ответ она только фыркнула и отвернулась. Тоже мне, лошадка чахоточная. Лучше бы ругаться как следует научилась, что ли. Когда я вернулась полным котелком грязной талой воды, эта глупындра влипла уже обеими ногами. - Лбом еще упрись, для надежности, - хмуро посоветовала я, и очень зря, потому что пришлось хватать ее за волосы и держать. -Да тише. ты! Я же пошутила! - Ай! Больно, отпусти! - Взвизгнуло это рыжее недоразумение. - Да пусти ты, поняла уже! Ты это... заранее предупреждай, что юморить будешь, окей? Я хоть подготовлюсь как-то. Подмышку себе пощекочу, или пятку... Уж кто бы говорил! У самой шуточки такие, что плакать хочется. - Еще поболтаем или можно начинать тебя отклеивать? - сварливо буркнула я прикидывая, как бы так встать, чтоб и вода куда надо попала, и самой в эту дрянь не влипнуть. - Эй, ты что, с дуба рухнула? - сестрица таращилась на котелок в моих руках с таким ужасом, будто там не вода, а кипящее масло. - Ты же мне полные сапоги этого говна нахлюпаешь, и тогда все: привет, пневмония. Тут хоть антибиотики изобрели уже? Или так, по старинке -травки-корешки, гробики-венки? - Дровишки-костерки, - хмуро поправила я. - Очень надо потом от твоего неупокоенного тела отбиваться. Все, не дергайся! Так и быть, постараюсь лить аккуратно. Правая нога поддалась легко, стоило чуть размыть липкую дрянь вокруг сестрициного сапога и посильнее дернуть, а с левой вышло похуже - я как раз наклонилась, чтобы котелок на землю поставить, когда у Эйрин устали коленки и она решила на меня опереться. Хорошо еще успела локоть выставить, а то бы половина волос на той треклятой стене осталась. В лагерь мы возвращались промерзшие до костей, вонючие и злые. Рыжая хлюпала промокшими сапогами и шипела про какой-то "менингит", я же только зубами стучала да прикидывала, сколько снега придется растопить, чтобы и на мытье хватило, и на стирку. По всему выходило, что одной мне столько и до утра не собрать. От сестрицы толку, конечно, не будет - после первого же ведра свалится поперек одеяла и прикинется мертвой. А мне потом придется стирать еще и одеяло. Ингвар, как всегда. явился среди ночи, когда моя дорогая родственница уже десятый сон досматривала. Молча уселся рядом со мной, вытянул поближе к огню свои длиннющие ноги и потянулся к котелку с водой. - Это талая, - честно предупредила я. - Помнишь, я говорила, что из колодца за бывшей кузницей вода уходит? Ну так вот, там уже ведро по дну скребет. Снег тут, конечно, тоже с пылью пополам, но это лучше, чем ил хлебать. - Тому, кто жаждой истомлен жестокой, и грязь покажется изысканным вином, - торжественно продекламировал этот шутник и отсалютовал мне котелком, как кубком. - А если он, к тому же, голодом измучен, то пиром станут крошки сухарей, -не менее торжественно подхватила я, передавая ему мешок с остатками съестного. - Выбери что получше, а остальное на приманку пустим. Может, птицу какую поймаем. Или крысу. Мне уже все равно. Сухари эти скоро из ушей полезут, а больше и нету ничего. Утром еще был сыр, но пока я за дровами ходила, кое-кто опять "заедал стресс". Мы надолго замолчали, думая каждый о своем. А потом я сказала: - Утром отведу рыжую в город, заодно и припасов куплю. Местные-то нам и камней не продадут, не то что еды. - Камней они и бесплатно подарят, только ловить успевай, - хмыкнул Ингвар и щелчком перебросил мне блеснувшую золотом монету. - Крупу не бери, одна ты все равно много не унесешь, лучше сушеных ягод купи побольше. Если получится шишек хмеля добыть, то и их тоже. Без каши луну-другую протянем, а вот скорбут заполучить не хотелось бы. Зубы нам еще пригодятся. - И что, ты даже не спросишь, какая соломинка сломала хребет могучему ящеру моего сестринского терпения? - немного разочарованно протянула я. - Зачем спрашивать, когда у тебя на лице все написано? - Хмыкнул мой чересчур догадливый собеседник. - А еще я видел, как ты пыталась куртку снегом оттереть. Хотел было подойти и сказать, что зря стараешься и лучше сразу выбросить, но ты уже и сама догадалась Что, опять клеевая ловушка, да? - Она самая, - невесело усмехнулась я, - только ничего я пока не выбрасывала, просто в сугробе прикопала до утра, чтоб вся пакость вымерзла. Если не поможет, поменяюсь с рыжей, как раз к ее вонючим сапогам подойдет "по стилю". Стоп, а почему это "опять"? - Потому, что она уже раз в такую попадала, - он потер висок, припоминая, - дня три назад, что ли. Очень просила тебе не говорить. Слушай, а это не та же самая? Навеки влипших рукавиц там не висело? - Я все слышу! - недовольно протянули с другой стороны костра. - Ага, значит, раз человек спит, то можно его поливать чем попало? А вот фигушки! - Тебе приснилось, - буркнула я, но сестрицу уже было не остановить. - Игги, милый, только ты меня понимаешь! -сладко пело это рыжее чудовище, привычно повисая на широком плече и трепеща ресницами, как бабочка крылышками. - Мне так тяжело! Элька все время бухтит, как старая бабка: бу-бу-бу, туда не ходи, бу-бу-бу, это не трогай... я ей что, соплюшка какая-то малолетняя? Вот ты на меня посмотри и честно скажи: каким местом я похожа на ребенка? М? - Прошу прощения, - Ингвар так же привычно высвободился и поднялся на ноги, - но мне пора. Доброй ночи. И ушел. Больше всего мне тогда хотелось тоже встать и куда-нибудь уйти, но это было бы глупо: костер без присмотра запросто погаснуть может, и кто тогда будет все утро с трутом и кресалом корячится? Уж конечно не Ее Невыносимое Высочество. Так я и просидела до утра, подбрасывая ветки в костер, и мысли в моей голове были темнее, чем повисшая над руинами ночь. *** А наутро начались странности. Когда я сказала, что мы едем в город, сестра не спросила зачем, не застонала, что мои дороги разлюбимые у нее уже в печенке и даже не пожаловалась, что устала, не выспалась, и дико хочет "кофе" и "в душ". Мне бы уже тогда насторожиться, но я только обрадовалась. Быстро собрала нехитрые сестрины пожитки, забросила в свою сумку все, что может понадобиться в дороге, набросала в костер толстых чурбачков, чтоб подольше горели, и скомандовала: - Поднимайся, если не хочешь ночевать на дороге. И даже тогда Эйрин не фыркнула, не закатила глаза и даже не вздохнула, а просто поднялась, закинула на спину свой мешок, и пошла, держась в полушаге позади меня. Стыдно сказать, но даже тогда я ничего не заподозрила. До узлов мы добрались куда раньше, чем я рассчитывала. И это при том, что дважды пришлось сходить с дороги и брести в снегу по колено, обходя прибрежные деревушки. Напрямик по дороге было бы, конечно, еще проще и быстрее, но рисковать я не стала - в прошлый раз мне из-за деревенской ограды камнем а плечо зарядили. Если бы не Ингвар, вовремя уронивший меня за придорожные валуны, следующий булыжник прилетел бы прямо в лоб. Ах это чудесное прибрежное гостеприимство! А потом мне стало не до сестриных задвигов, потому что мы добрались до узлов. О, это совершенно особенное место. В жизни ничего страшнее не видела. Шутка ли - больше сотни кусков перекручено-перепутано, а хороших из них и десятка не наберется. Первый раз я этот кошмар проводника почти седмицу проходила. До сих пор иногда снится, что я снова там, в самой середине, где куски такие короткие, что и двух шагов негде ступить, а дороги за моей спиной меняются и возвращаться некуда. Жуть как не хотелось снова туда лезть, но другого пути в город просто не было. Сестру я за руку вела, для надежности. Надо признать, держалась она очень достойно, только изредка, на особо противных переходах, больно сжимала мои пальцы. И молчала, как дохлая рыба. Ну, на узлах-то мне и самой не до разговоров было, да и сразу за ними тоже - там сразу кусок почти с пол-лиги, где на втором слое давилка, а под ней, на третьем, еще одна. Но как только мы выбрались на относительно безопасное место, я решила немного подбодрить рыжую. Уж очень вид у нее был потерянный: - Потерпи, совсем немножко осталось. Скоро на длинные куски выйдем, а там и до города недалеко. Лучше бы я молчала. - Блин, ну надо же, счастье какое! - тут же вскинулась она. - Облегченьице! Всю жизнь мечтала застрять в убогом городишке на крайнем севере! Что я там делать буду по-твоему, а? Оленям хвосты крутить? - Почему вдруг "застрять"? -удивилась я, но меня уже не никто не слушал. Рыжую как будто прорвало и все слова, невысказанные за день, посыпались из нее, будто горох из лопнувшего по шву мешка: - Ну давай, задвинь мне очередную сказочку! Да-да, мне же приснилось, как вчера ты своему викингу отмороженному втирала, типа, в город со мной, а назад одна! Я ж тупая на всю голову и не вкурила, что с самого начала тебе была, как рыбе пятое колесо! Только бы сбагрить, чтоб под ногами не путалась. - Ага, прям спала и видела, - процедила я. -То-то подскакивала, будто в зад ужаленная, по первому же писку и спасать бежала из очередной... - Ой-ой-ой, спасательница нашлась! Чип и Дейл в одном флаконе! - рявкнула рыжая так, что я споткнулась и чуть не проскочила поворот. - Ну, помогла пару раз, и что дальше? Сколько можно мне этим в рожу тыкать? Пару раз? Ну все, сама напросилась! - А давай вместе посчитаем? -живо предложила я. - На пальцах, чтоб нагляднее. Итак, семь раз я тебя вытаскивала из колодцев, паучьих нор и песчаных воронок. Трижды за руку оттаскивала от колонии огненных ос - одной и той же колонии, между прочим. Ой, надо же, пальцы кончились! А я ведь тебя еще из сигнальной паутины выпутывала, помнишь такое? Столько раз, что уже и со счета сбилась, но никак не меньше двух десятков. Одной и той же сигнальной паутины, рыжая! И пес знает, сколько бы ты еще туда влезала, если бы мне это не надоело, и я ее не спалила к ящеровой матери. О, а еще улитки! Сказать тебе, сколько раз я вылавливала из твоей кружки ядовитых улиток? Три дюжины с гаком! И все тридцать восемь раз ты говорила "да откуда мне было знать, что она там?". Скажешь, не было такого? Или, может быть, не ты принесла в лагерь симпатичные красные камешки, которые... - Ну хватит уже! - перебила милая родственница, но я безжалостно продолжила: - Которые оказались гнездом ползучих шершней? И не ты выплеснула в трех шагах от лагеря пригоревшую похлебку, вместо того, чтобы отнести подальше, как делают все нормальные люди, если не хотят потом пол ночи разгонять жуков? Или, может, не ты... - Хватит! - взвыла сестрица, закрывая уши ладонями. - Нет уж, раз завела этот разговор, то будь добра выслушать, - я ухватила страдалицу за плечи и встряхнула так, что руки от ушей сами собой отскочили, - Может, хоть так до тебя дойдет, что нельзя больше судьбу испытывать. И дело не в том, что ты из другого мира, где все совсем по-другому. Просто у тебя чутья на опасность. Вообще. Нет его, и все тут, хоть ты пополам тресни! А без него в такие места соваться, это как... даже не знаю, ну как слепому на дорогу выйти, да не просто на дорогу, а вон хоть на узлы эти, по которым мы только что шли. Пока за руку ведут еще ничего, а сам по себе далеко зайдет, как думаешь? - Ой, да ладно, - фыркнула сестрица, - до сих пор же как-то выжива... - Тебе везло! - Рявкнула я и снова ее встряхнула, чтоб лучше слушала. - И уж кто-кто, а ты-то должна знать, что нельзя слишком долго удачу испытывать. Задом повернется. Причем как раз тогда, когда без нее совсем никак. - Ага, типа в этой вашей пародии на город просто капец, как безопасно, - перебила меня рыжая, пользуясь тем, что я отпустила ее плечи и больше не трясу. - Хотя бы не сожрут, -парировала я. - Сильно мне это поможет, если сожрут тебя, - огрызнулась моя не в меру добрая родственница. - И что тогда со мной будет? Конечно, ты об этом не поду... - И не собираюсь, - перебила я, даже не потрудившись дослушать ее глупости. - Ты не ребенок, не калека и не слабоумная, так какого упыря ты ждешь, что я тебя всю жизнь буду за ручку водить? Рано или поздно, тебе придется самой о себе заботиться, а с моим ремеслом на "поздно" рассчитывать не приходится. Так что давай уже ты прекратишь себя жалеть и дашь мне спокойно закончить работу, то... - Что и требовалось доказать! - снова перебила рыжая и победно вздернула острый подбородок. - Ну конееечно, как хрупкую девушку одну в чужом городе бросать, так это мы запросто, а бедненький Игусечка прям сразу зачахнет весь без присмотра. Ладно уж, слушай сюда, сейчас будет мега ценный совет, который сэкономит тебе пачку нервов. Готова? Так вот: забей и забудь. Ничего тебе с викингом твоим не светит. Парниша вообще не по этой части, точно тебе гово... - Тысяча благодарностей, обязательно запомню, только мы сейчас не об этом, - нетерпеливо отмахнулась я. - Слушай, ну ты же сама все время ноешь, как устала от этих дурацких развалин и хочешь жить как белый человек, что бы это ни значило. И что такого ужасного в том, чтобы луну-другую посидеть на постоялом дворе? А потом я тебя не только в столицу отведу, но еще и половину своей доли сокровищ отдам. Согласна? - Ну пипец ты наивная! - закатила глаза эта невозможная особа. - Ладно, Игги твой на всю голову трёхнутый, так теперь и ты туда же! Нету там никаких сокровищ. Не-ту. Ноу. Найн. Нон. Сказки это в пользу бедных, и до тебя это не доходит тупо потому, что полный играй гормон случился и мозг в отключке валяется! Лучше бы... - Все, хватит, - оборвала я, потому что мне уже окончательно надоело слушать ее глупости. - Чем языком молоть попусту, лучше ногами шевели. Или хочешь на морозе ночевать, да еще и с пустым брюхом? - Ага, а по существу возразить нечего, да? - Обрадовалась сестрица не пойми чему. - Один ноль в мою пользу! Кстати, одеяло в моей сумке и я тебя под него все равно не пущу, можешь губешки не раскатывать! Можно подумать, я стала бы спрашивать у нее разрешения. Глава 2 Каменная Рука вовсе не была убогим городишком, что бы там не болтала моя злая на язык родственница. Даже наоборот. С недавних пор, он по праву считался величайшим городом северных земель: прочные стены, широкие улицы, да и золотой квартал никак не хуже столичного, с домами в три этажа и танцующим фонтаном работы самого Ормстейна Резчика. Правда, фонтан этот большую часть года стоит замерзший и до смешного похож на груду немытой посуды в тазу, но это уже так, сущие пустяки. У других, вон, и такого нету. Помнится, Ингвар упоминал, что по праздникам на главной площади вокруг знаменитого фонтана устраивают неплохую ярмарку, но до ближайшего праздника было две седмицы с гаком, а значит, нам там делать нечего. Вместо этого, я сразу же от городских ворот свернула направо, в узкий переулок, ведущий к дому господина Кольбейна. Этот господин Кольбейн - суетливый низкорослый толстяк с маленькими выпуклыми глазками, - служил городским казначеем, а потому считал себя важной птицей. В тот раз он принял нас в совершенно пустом зале, восседая на возвышении в богато украшенном кресле. Смешной такой, ну прямо воробьиный Император. Ингвар тогда сделал нам с рыжей знак обождать у двери, а сам в три шага пересек "тронный зал" и навис над казначеем, как голодный коршун. О чем они говорили я не расслышала, но спеси у господина Кольбейна заметно поубавилось. Ни отдохнуть, ни напиться он так и не предложил, но хотя бы согласился подержать у себя наших лошадей, что уже было неплохо: на незнакомую дорогу только последний дурак верхами сунется. А теперь нам его одолжения и вовсе без надобности: на том постоялом дворе, куда я собиралась устроить сестрицу, в придачу к комнате полагалось отдельное стойло и две меры овса в день. Так чего добру пропадать? Памятуя прошлый холодный прием, к парадной двери я даже соваться не стала. Вид-то у нас после руин был, прямо скажем, не очень-то представительный. Еще прогонят, чего доброго. Но встретили нас, как ни странно, приветливо. Даже слишком. Едва мы подошли к задней двери, как на крыльцо выскочила румяная девица в небрежно зашнурованном парчовом платье и защебетала: - Ой, это взаправду вы? Прям не верится! Да проходите же, ваши милости, проходите! Покорнейше просим в дом! Ах, так неловко, такие гости и через заднюю калитку... Проходите, прошу вас! Ох, мамочки, честь-то какая! Рассудив, что с хозяином объясниться будет проще, чем с этой заполошной, я ухватила за руку застывшую столбом рыжую и потащила в дом. А там, в просторной светлой кухне уже выстроились, наверное, все, кто был в доме: дряхлый старик с мокрым полотенцем в руках, две перепуганных девчонки в застиранных серых платьях, неопрятная толстуха в заляпанном чем-то красным несвежем переднике и худой мальчик в дорогой бархатной курточке, похожий на голодного мышонка. - Милости просим, высокородные госпожи, - проблеял старик, уперев глаза в пол и комкая в руках и без того измятое полотенце. - Покорнейше прошу извинить наше невежество. Мы люди простые, к гостям знатным непривычные. За господином казначеем уже послали. Не угодно ли обождать в совещательной комнате? - Угодно, да. И принесите вина и фруктов, что ли, - лениво обронила сестрица прежде, чем я успела ей помешать. - Как пожелает высокородная госпожа, - склонился в поклоне старик и распахнул перед нами дверь, ведущую из кухни во внутренние комнаты. "Совещательная комната", куда нас проводили, была не в пример уютнее памятного тронного зала: приземистый круглый стол темного дерева, окруженный изящными резными креслицами с пухлыми винно-красными подушками на сидениях, мягкая шкура на полу и настенные драпировки цвета жирных сливок. Не успели мы с Эйрин усесться, как на столе появился тонкогорлый кувшин, украшенный цветной эмалью, два серебряных чеканных кубка и огромное блюдо нарезанных яблок, политых медом. - Это что еще за фигня? - тут же напустилась рыжая на застывшего в ужасе старого слугу, - Тебя где учили фуршет накрывать, в блокадном Ленинграде? У несчастного сделалось такое лицо, будто он вот-вот рухнет без чувств. - Ах, милая сестра, прояви же милосердие! Северные земли суровы и не балуют изобилием фруктов, особенно среди зимы,- проворковала я самым нежным голосом, на который только была способна. Пинок, которым я ее наградила под столом, нежным не был, но, видят предки, она его заслужила. Мы здесь не для того, чтобы пугать чужих слуг. - Прекрасная госпожа так добра! - Раздался знакомый тонкий голосок. - Этот недостойный посмел вас огорчить? Ах, ну что за возмутительное невежество! Разве в нашей глуши найдешь достойного слугу? Уверяю вас, госпожа, я тотчас же, своими собственными руками... только скажите! Одно словечко, госпожа, и все тотчас будет исполнено! Господин казначей, во всем своем птичьем великолепии, почтительно застыл у двери, будто не смея войти в собственную комнату. И это вместо того, чтобы вытолкать наглых самозванок взашей? Да что тут вообще происходит? Тут в потоке бессвязных извинений выдался просвет, куда я и вклинилась: - Ну что вы, не нужно никого наказывать! Мысль о том, что этот добрый человек пострадал из-за пустой прихоти разобьет нежное сердце моей доброй сестры. Не так ли, дорогая сестрица? - Пофигу. В смысле, как скажешь, - обиженно буркнула та, потирая ушибленную моим сапогом лодыжку. - Я вообще молчу. - Простите мою торопливость, - перешла я к самому важному, - но оставим обмен любезностями и поговорим о деле. Неполную луну назад я и мои спутники оставили вам троих лошадей. Уверена, они пребывают в добром здравии и мы сможем их забрать. Прямо сейчас. По лицу господина Воробья пробежала гримаса, будто его кишечные колики одолели, но тут же сменилась прежней угодливой улыбочкой: - Могу ли я предложить вам вина, прекрасная госпожа? Ах, до чего же вкусное это вино! Умоляю, попробуйте хотя бы глоточек! Надо же, умоляет он! А в прошлый раз мне в этом доме даже сырой воды не дали, хоть я и просила. Что, старый сыч, сонного зелья туда намешал? Или похуже чего? - Вы очень добры, - я решительно поднялась и сделала рыжей знак сделать то же самое. - Сейчас мы очень торопимся, но в следующий раз всенепременно угостимся. - Как пожелаете, прекрасная госпожа, как пожелаете, - закивал господин Сыч, но с места так и не сдвинулся. Так и стоял в дверях - ни обойти, ни перепрыгнуть. - Тогда, быть может, вас не затруднит дать нам пройти? - закинула пробный камешек я, уже всерьез примериваясь к кувшину. Выглядел он достаточно тяжелым, чтобы им можно было оглушить, но на грохот слуги сбегутся и что тогда? От всех сразу, пожалуй, не отобьемся. - Как прикажете, госпожа. Как прикажете, - опять закивал наш не в меру гостеприимный хозяин, и вид у него был такой, что сразу понятно стало: костьми ляжет, а с места не сдвинется. Ну ладно, сам напросился! - Рыжая, а ну замри, -скомандовала я. - У тебя здоровенный паук на ноге. Вроде, не ядовитый, но мало ли. - Ну вот, опять ты мной помыка.... -возмутилась было моя недалекая сестрица. И тут до нее дошло. - Уииииииииииииии! - завизжала она, взлетая на столик. Я едва успела подхватить за узкое горлышко наше единственное оружие прежде, чем оно вдребезги разлетелось об пол. Надо признать, визжала она великолепно. Господин казначей застыл, как громом пораженный, и, похоже, не замечал, как я крадусь к нему вдоль стены, но вдруг дверь отлетела к стене, едва не сбив меня с ног, и в комнате сразу стало тесно от крепких парней в неприметных темных плащах. - Господин Колльбейн, мое почтение, - лениво протянул из-за широких спин незнакомый мужской голос. - И моя искренняя благодарность в придачу. Надеюсь, наши лошади готовы? Почему бы вам, любезный, лично в этом не убедиться? Ну же, не стойте так. Идите. Не смею вас задерживать. Это кто же тут у нас такой наглый почтенного господина из его же дома отослал, будто мальчишку-посыльного? Так сразу и не понять. Одет он был дорого, но неброско, по-дорожному. Не молодой, высокий, слегка плешивый и, сразу видно, до крайности желчный. И еще, я определенно уже где-то видела этот тонкогубый рот, чуть перекошенный на правую сторону. - Мое почтение высокородным госпожам! - поприветствовал он нас, вот только сказано это было так, что сразу становилось понятно: никакого почтения мы от него до самой смерти не дождемся. - Мое имя Вемунд, и я удостоен чести служить личным посланником Его Императорского Величества для особо важных поручений. Здесь и сейчас мне предстоит исполнить высочайший приказ отыскать вас и лично доставить во дворец. - И кто же, по-вашему, мы такие? - подозрительно спросила я. Если это все-таки недоразумение, то лучше сразу все прояснить. - Вы госпожа Эльга, а это госпожа Эйрин, - невозмутимо откликнулся этот странный человек, - наследницы Эгиля Справедливого, правителя западных земель, ныне именуемых Вольным королевством. Я даже не удивилась. Милый дядюшка давно уже правил не только Забреднями, но и всем Приболотьем безо всяких званий, а уж после того, как граница Империи сдвинулась на другую сторону гор, ему сами предки велели взять осиротевшую западную провинцию под свою руку. А уж влияния, денег и людей у него хватит, чтобы удерживать эти земли хоть до скончания времен. - Должен заметить, что отыскать вас стоило немалых усилий, -сухо обронил господин Вемунд, располагаясь в кресле и делая своим людям знак удалиться, - и отняло непозволительно много времени. Приготовления к свадебным торжествам уже, должно быть, идут полным ходом. И опять ничего удивительного. Дядя давно спит и видит, как бы меня продать подороже. - Печальнее бессмысленного труда только обманутые ожидания, - в тон ему процедила я, усаживаясь напротив. - Полагаю, ваши лошади давно готовы. Можете идти, любезный. Не смею вас задерживать. С таким же успехом я могла дерзить ближайшей стенке. - Упрямство не делает вам чести, госпожа Эльга, - господин посланник даже глаза прикрыл, будто наша беседа успела его утомить. - Вы окажете нам всем поистине неоценимую услугу, если оставите девичьи капризы и примите свою судьбу с достоинством, подобающим будущей Императрице. - Ты чего, совсем того? Сейчас же соглашайся! - Гадюкой зашипела мне в ухо сестрица, к которой наконец-то вернулся дар речи. - Немедленно! Только попробуй упустить этот шанс и я... я не знаю, что с тобой сделаю! - Будь добра, помолчи, - попыталась я урезонить свою не в меру заботливую родственницу и вновь повернулась к господину посланнику: - Вам, должно быть, известен способ добраться до Столицы минуя дороги. Нет? Ну тогда я просто не знаю, как вы собираетесь куда-то меня отвезти против моей воли. - Мне достаточно известно о вашем, так называемом, ремесле, - невозмутимо парировал мой собеседник. - Достаточно... эмм.. скажем так, немного ограничить вашу подвижность, и вы будете следовать по той дороге, которую выберу для вас я. - О, да вы знаток! - Я откинулась на спинку кресла и торжествующе улыбнулась. - В таком случае, я просто обязана показать вам мое, так называемое, ремесло во всей его... эмм... скажем так, свободе от глупых условностей, придуманных недоучками, которые за всю жизнь носа с торговых трактов не высовывали, но почему-то мнят себя проводниками. - Нет, ну вы только посмотрите на эту... эту... да у меня просто слов нет! - снова влезла моя непонятливая сестрица. - Ей тут целую Империю предлагают. На блюдечке! С золотой каемочкой! А она выеживается. Так, все, к черту драму, слушай маму, ну то есть меня! Немедленно соглашайся! Не-мед-лен-но! Да я бы... - Ты бы лучше молчала, чем нас обеих позорить, - зло огрызнулась я, теряя остатки терпения. - Империю дарят, как же! Запрут в четырех стенах с десятком родовитых куриц да вышивание какое-нибудь всучат, чтоб не скучала. - Много ты понимаешь, - отмахнулась сестрица, и мечтательно закатила глаза: - Это же другая жизнь. Другой уровень. Тебе такое и не снилось! Наряды, драгоценности, балы... - Сплетни, интриги, невыносимая скука и сотня тысяч правил, без которых шагу не ступить, - в тон ей подхватила я. - Яд в вине, едкий щелок в супе и толченое стекло в пироге с голубями. Ах да, еще десятки крепких рук, всегда готовых подтолкнуть с балкона, и по взведенному самострелу за каждой второй драпировкой. - Так смотреть надо, что жрешь и где шляешься! - провозгласила рыжая с видом мудреца, принесшего свет совершенного знания в этот темный и глупый мир. - Поразительная глубина мысли для столь юной особы, - притворно восхитился господин посланник и моя наивная сестрица раздулась от гордости, будто жаба по весне: - Что, съела? Вот господин Вермут... - Господин Вемунд, - имя посланника я специально произнесла очень медленно и отчетливо, - может говорить что угодно. От этого ума в твоей голове не прибавится. - Это ты можешь болтать что угодно, - отмахнулась Эйрин, - а я поеду к Императору. Господин Вермут, я же тоже наследница, или как? - Истинно так, госпожа, - с готовностью подтвердил этот старый хитрец. - Без всяких сомнений, вы также сможете занять при дворе достойное вас место. - Ты соображаешь, что творишь? - прикрикнула я, но эта курица и бровью не повела. - Жизнь свою устраиваю, - почти пропела она. - Ай, ну что тебе опять не то? Вечно ты... Ой, все, некогда мне. У меня свадьба скоро. Столько дел, столько дел... тебя не приглашаю, нефиг своей кислой рожей праздник портить. Эй, Вермут, или как там тебя! Чего стоим, кого ждем? Вперед, вперед столица ждет и все такое. Чао какао, страдалица! Будешь в наших краях забегай в гости. Где дворец ты по-любому знаешь. Господин посланник с поклоном распахнул дверь, и эта дуреха прошествовала мимо него, высоко задрав подбородок. Это, наверное, чтоб корона воображаемая не слетела. Стыдно признаться, но в тот момент я была так зла на нее, что думала только об одном: как несправедливо, что я не увижу, как вытянется эта самодовольная рожа, когда она все-таки поймет, во что вляпалась. На пороге господин посланник немного замешкался. Ровно настолько, чтобы тихо обронить через плечо: - Это не мое дело, но... бывают приглашения, которые лучше не принимать. Да уж знаю, не дура. Я ведь теперь не человек, аходячий ключ к дядькиному наследству. Ну, все теперь. Отбегалась Эльга. Даже если вообще дорогу в столицу забуду, в покое меня уже не оставят. Кто-то непременно захочет выслужиться перед императором, сделав его жену единственной наследницей самовольно отколовшиеся земель и после Эгилевой смерти вернуть их под крылышко империи. Но еще больше будет тех, кто захочет дядькино королевство себе, а это для меня еще хуже: один пес ведь пришибут, только сначала еще и родить заставят от кого следует. Нет, я, конечно, запросто могу на ту сторону узлов сбежать и ящера лысого меня кто там достанет, но еще непонятно, что гаже - оказаться кем-то вроде племенной кобылы, или всю оставшуюся жизнь торчать среди руин, гоняя топором диких тварей. Да уж, подложил мне дядька свинью, ничего не скажешь. Ну ничего. Я не я буду, если не придумаю, как из этого всего выбраться. И пусть старый свин Эгиль лопнет от злости! . Глава 3 Каменную Руку я покидала в большой спешке и случай как следует подумать выдался только после узлов на длинных прибрежных кусках. Вот тогда-то я и поняла кое-что очень важное: а ведь меня надули. Провели, как последнюю дурочку. Нет, я конечно, почуяла какой-то подвох: старый хитрец Вемунд уж точно не хуже моего знает, что бесчувственное тело можно запросто доставить куда угодно, и совершенно без разницы, чье это тело - проводника, или какой-нибудь птичницы. Получается, ему с самого начала нужна была только Эйрин? Но это же глупо! В родовой книге яснее ясного сказано, как она попала в род, и только последний дурак не сообразит, что... И вот тут я наконец вспомнила, кого мне так напоминает господин посланник. Дядину последнюю жену! Госпожу Эйдис, которую, если мне не изменяет память, до свадьбы звали госпожой Вейдис. Для дочери, пожалуй, старовата, значит младшая сестра.. Чем дольше я думала, тем яснее мне рисовалось все изящество дядюшкиной затеи. Конечно же, он понимал, что Император не обрадуется вестям о возникшем прямо у него под боком королевстве. И что силой он ничего сделать не сможет: сил-то у Империи как раз и нет. От армии одно название осталось, а личные войска старших ветвей еще попробуй собери. Значит, придется гордость державную куда подальше засунуть до поры до времени и предложить наглому выскочке союз. Брачный, само собой - они самые прочные. Детей у Эгиля Справедливого нет, но ради такого дела и племянница сгодится. Только не даром про дядьку когда-то говорили, что он в любом болоте будет самым хитрым гадом. Уж кто-то, а Эгиль про все полезные ритуалы и традиции знает побольше любого столичного законника. Вряд ли ему понадобилось много времени, чтобы , дойти до простой мысли: зачем отдавать единственную наследницу, если можно сделать кое-что получше. Ну, хотя бы взять последнюю из рода -меня то есть, - и какую-нибудь девицу из не слишком родовитых, да и провести обеих через ритуал принятия. Хоп -и вместо одной наследницы у тебя уже две, и все по закону. А дальше мою новоявленную сестру отправили бы к Императору, и тот бы принял ее как миленький, ведь формального повода для отказа нет, а оскорблять Эгиля без повода опасно и глупо. Меня же дядюшка оставил бы при себе, чтоб, в случае чего, можно было напомнить имперскому соседу: кто в род привел, тот может из него и выгнать. Кому же хочется оказаться вдруг мужем никому не нужной безродной девки? Ну да, после ритуала отречения наследница без левой кисти останется. И что? С таким-то приданым замуж и калеку возьмут. Главное, чтобы наследника родить смогла, а остальное неважно. Вот радости ему было, когда оказалось, что я уже и сама уже с ритуалом подсуетилась, спасая бывшею Избранную. Эгилю всего-то и дел осталось, что правильного человека за нами отрядить да подсказать ему, как разговор вести, чтоб я сразу рогами уперлась, а рыжая впереди лошади в столицу поскакала. Ну и заодно аккуратно так подвести меня к пониманию: дядиным крылышком у меня больше шансов встретить старость, чем где-либо еще. Хороший план. Каких-то три луны назад он бы непременно сработал, и я побежала бы к дядьке, как миленькая, да еще упрашивать бы стала, чтоб принял и защитил, да только теперь, после Исхода, виселицы и нижней дороги, напугать меня уже не так легко. Ха! Да я не я буду, если не придумаю, как вывернуться из беды. Вот тогда-то и посмотрим, кто самый хитрый гад в нашем милом семейном болоте. *** Наш лагерь в руинах встретил меня давно остывшим кострищем и перечеркнутым знаком "движение", кривовато нацарапанным на полу. Тут уж большого ума не надо, чтобы понять: это значит "никуда не ходи, жди здесь". Здраво рассудив, что кроме Ингвара его тут оставить было некому, я устроилась в уголке подальше от сквозняка и приготовилась ждать. Возиться с костром не хотелось, да и дров было маловато, а от мысли о том, чтобы вставать и тащиться через полквартала в бывший городской сад, разросшийся в неопрятные, задыхающиеся под лишайниками дикие дебри, становилось худо. Да и нужды в нем особой не было. Мы ведь не просто так в развалинах кузницы устроились -пес с тем, что ни окон, ни дверей, ни даже крыши там давно и в помине нет, зато охранные знаки такие, что ни одна по-настоящему опасная тварь близко не подойдет. Спать я, понятное дело, не собиралась. И глаза прикрыла так только, чтоб легче думалось. Проснулась в полной темноте и в первый момент даже не поняла, что меня разбудило и и теперь не давало покоя, заставляя напряженно вглядываться в темноту. Спросонья, мне понадобилась целая вечность, чтобы сообразить: не смотреть надо, а слушать. А слушать-то, в общем, было нечего. Это было странно, ведь ночная тишина в здешних краях случалась не чаще, чем дождь из свежих булочек. Помнится, первую ночь в руинах я глаз не сомкнула - все казалось, что проклятые твари визжат, рычат, орут и хохочут прямо у меня над головой. Потом, конечно, привыкла и не просыпалась даже от воплей птицы-плакальщицы, свившей гнездо на соседней крыше. Но разбудила меня все-таки не тишина. И тут над руинами разнесся низкий рев, заставив мое сердце пропустить несколько ударов. Вскоре ночь снова наполнились обычными шорохами, криками и возней, а я так осталась сидеть, закрыв голову руками и дрожа всем телом. В голову упрямо лезли то детские страшилки про Льетгеста Косматого и его волшебный рог, поднимающий мертвецов из могил, то не менее жуткие мысли о пробуждении древнего зла, опустошившего этот город. Что, если оно уже сожрало Ингвара и теперь ползет через руины на стук моего сердца? Но усталость все-таки взяла свое, и вскоре я уже пробиралась через бесконечное болото к императорскому дворцу. Вот он уже совсем близко и зубчатые стены нависают прямо над головой, будто черные зубы вгрызаются в кроваво-алую плоть заката. Земля уходит из-под ног, и мутная болотная вода смыкается надо мной, а там, на дне пиршественный стол, богатый, как в сказке. И никого за ним, только тени мелькают да Эйрин на самом почетном месте. Платье на ней из камня, бескровные серые губы шевелятся, и до меня глухо, будто сквозь толщу воды, доносятся слова: - На две луны опоздала... не стыдно тебе? А кто костер для Ингвара складывать будет? Я кричу. Вода льется в открытый рот, превращается в землю и... . И тут я проснулась. Вот только кошмар, похоже, даже не думал заканчиваться. Тело за ночь затекло, стало как деревянное. Каждое движение отзывалось в нем такой болью, будто по мне всю ночь стадо ящеров топталось. Целую вечность я растирала ноги, шипя, как целый мешок болотных гадов, а когда, наконец, смогла подняться и доковылять до окна, то оказалось, что погода тоже приготовило мне сюрприз. Утреннее небо быстро темнело, а со стороны моря уже ползли тяжелые зеленоватые тучи. Предки милостивые, за что вы меня наказываете? Чего-чего, а приморских поселений я повидала достаточно, чтобы знать: в каждом из них обязательно есть подземное укрытие, достаточно большое, чтобы вместить людей, скотину и запас еды на несколько дней. И в каждом рассказывают сказки о Белой Старухе, выходящей из моря и несущей в мешке птиц с ледяными когтями. Помнится, в детстве я после этих сказок уснуть не могла - все боялась, что приснится мне эта старуха, с кровавыми дырами на месте глаз, слепо шарящая вокруг длинными белыми руками. Глупые детские страхи, да, но и кое-что от правды в этих россказнях тоже есть: зеленые тучи над морем означают, что вот-вот придет зимний шторм и крошечные острые льдинки, летящие по ветру со скоростью самострельного болта, убьют все живое на пол-лиги вглубь берега.. Тихо ругаясь, я углем вывела на стене знаки "убежище" и "восток", чтоб Ингвар знал, где меня искать. Если, конечно, хоть что-то останется. К тому времени, как я выбралась из лагеря, стемнело уже настолько, что я еле разбирала, куда иду. Повернувшись спиной к ветру, я углубилась в восточную часть города, где традиционно располагаются торговые кварталы. Раньше я туда не заходила, но расчет был простой: где купцы, там и товары, а где товары, там должны быть просторные подземные хранилища. И очень старалась не думать о том, что туда наверняка уже набилось местное зверье, и такое соседство может очень плохо для меня закончиться, если непогода вдруг затянется. Предки, как же я ошиблась! Уж не знаю, с какого перепугу здешние торговцы понастроили себе домов из дерева -может, дела шли неважно, а может просто порядки такие были в то время, да только сохранились они хуже, чем нищенские лачуги у западных ворот. О том, чтобы искать вход в подземелья и речи быть не могло: все эти скрипящие на ветру трухлявые доски запросто могут рухнуть мне на голову, едва я переступлю порог. Идти становилось все труднее, ветер уже не подталкивал в спину, а вился вокруг стаей голодных собак, злобно трепал полы куртки, рвал с головы капюшон, с воем швырял в лицо горстями ледяную крупу. Скоро я уже шла вслепую, спрятав лицо в сгибе локтя и держась другой рукой за стену, ища хоть какой-нибудь проем, дыру, щель, да что угодно, только бы спрятаться. Когда стена вдруг ушла из-под ладони я готова была кричать от радости, пока не поняла, что это всего лишь угол дома, а свернуть за него мешает огромная куча мусора. Стиснув зубы, я двинулась через пустырь к еле различимому темному строению на другой стороне. Казалось, что сам воздух вокруг меня загустел, как вчерашняя похлебка. Лицо стянуло ледяной коркой, под веки будто под веки толченого стекла насыпали. Вдобавок, мне начали мерещиться странные вещи. В какой-то момент я всерьез испугалась, что схожу с ума. Сначала к запахам соли и снега вдруг прибавился аромат цветов, затем в шум ветра вплелось монотонное пение и, в довершение всего, мне вдруг показалось, что я снова на дорогах, и давно пора перейти на безопасный кусок. Стыдно признаться, но тогда я уже готова была поверить во что угодно, только бы сбежать подальше от терзаемых штормом руин - даже в то, что воображаемая дорога действительно существует. В каком-то странном помутнении разума, я шагнула вперед....и плашмя растянулась на песке. Очень горячем песке. Мне приходилось слышать, что умирающим от холода иногда являются странные видения, но слишком уж все было реально: и песок в сапогах, и щекотная струйка пота, ползущая по спине, и запах -непередаваемая смесь морской соли, цветов, навоза и прогорклого масла. Выходит, не привиделась мне дорога. А раз так, то неплохо бы спрятаться, пока не пойму, куда же это меня занесло. В нашем мире очень мало мест, где станут помогать за просто так не пойми кому. Зато полным-полно таких, где с легкостью зарежут из-за пары хороших сапог. С трудом разлепив веки, я увидела белый песок, настолько яркий, что пришлось быстренько зажмуриваться и ждать, пока перед глазами перестанут плавать цветные пятна. За это время я успела сесть, на ощупь расстегнуть куртку и протереть залитые чем-то липким глаза подолом рубахи. Потом осторожно открыла один глаз и выругалась, разглядев украсившие ткань бурые разводы. Потрогала лоб, и тут же отдернула руку, шипя от боли. Серьезный порез был только один - тот, что над левой бровью, - зато мелких я успела нащупать не меньше десятка. Тут откуда-то справа послышались голоса, и я, без лишних раздумий, нырнула в ближайшие кусты и затаилась среди широких блестящих листьев. Прислушалась.. Шумел прибой, пели птицы, шелестели листья, бухало в ушах сердце -и больше ничего. Неужели, показалось? Выждав для верности еще немного,я решилась приподнять голову и осторожно выглянуть из своего убежища. Лучше бы я этого не делала. В каком-то десятке шагов от меня двигался вооруженный отряд, совершенно бесшумно ступая по песку. Восемь рослых мужчин, в кожаных нагрудниках на голое тело и коротких серых штанах, сопровождали лысого толстяка в ярко-алом плаще и просторном белом балахоне, похожем на женское платье без пояса. Этот толстяк почему-то показался мне самым опасным из всех, даром что никакого оружия при нем, вроде как, не было. Зато у остальных за спинами висели маленькие круглые щиты, а на поясах самые странные клинки, которые я когда-либо видела -изогнутые, будто серп, но при этом широкие, как хороший двуручник. Пока эта странная процессия шла мимо, я, кажется, даже дышать перестала. Уж очень они напоминали служителей какого-то культа, а с фанатиками лучше не связываться. Без человеческих жертв там обычно не обходится, причем вкусы у очередного придуманного бога могут быть очень и очень странные. Вдруг толстяк остановился, и вслед за ним замерла и его свита. Потом он склонил голову набок, будто прислушиваясь, медленно развернулся и пошел назад, вглядываясь в песок под ногами. Парни в нагрудниках тоже развернулись, да так дружно, будто полжизни этому учились, и зашагали следом за своим господином. Толстяк, между тем, остановился прямо напротив меня и запел, покачивая перед собой непонятно откуда взявшимся железным кругляшом на длинной цепочке. Мне отчетливо был слышен каждый звук, но ни слова разобрать я так и не смогла. И пес бы с ним - мало ли, что там бормочет безумный фанатик, - а только таращился он при этом на след, оставленный мной на песке. Тихо-тихо, я отползла назад и осторожно сбросила куртку и сапоги. Потом широко размахнулась и швырнула сапог, метя в дальние кусты. Сзади кто-то кричал, с треском ломались ветки, а я бежала, не разбирая дороги, петляя среди деревьев, как полоумный заяц. До поры до времени мне везло: я не переломала ноги, переходя через ручей по скользким камням, удачно выбралась из заросшего папоротниками оврага и смогла спуститься по скользкому глинистому склону к реке. Плавала я плохо, но выбирать не приходилось. Тут по ногам что-то ударило и я рухнула, как подрубленное дерево, мгновенно уйдя с головой под воду, и еще успела удивиться, почему так жжет внутри, если вода холодная. Потом осталась только темнота. Очнулась уже на берегу и чуть было не захлебнулась второй раз - что-то стягивало тело, мешая повернуться на бок и выплюнуть, выкашлять клокочущую в горле воду. В груди горело, будто я кипящего масла наглоталась, болели сбитые ступни и, в довершении всего, порез над бровью снова открылся и глаза залило кровью так, что я совсем ослепла. Солнце припекало и мокрая одежда на мне быстро просохла, а потом снова начала намокать, только уже от пота. Наконец, спустя целую вечность, надо мной воздвиглась темная фигура, загородив от палящих лучей. Только я, кажется, уже все... Глава 4 Когда я снова открыла глаза, высоко-высоко над моей головой плясали и кувыркались в расплавленном золоте большие зеленые звезды. Потом на лоб опустилось что-то прохладное, и рассудок стал понемногу возвращаться. Оказалось, что я связана, будто свинья на продажу, и лежу на земле под деревом, а пляшущие звезды -всего лишь листья. Лысый толстяк в двух шагах от меня кого-то сердито распекал, но звуки, слетавшие с его капризных тонких губ, никак не хотели складываться в знакомые слова и мне это очень не нравилось. Но прежде, чем я успела сообразить, в чем дело, толстяк махнул рукой в ту сторону, откуда я сюда прибежала, и мое перетянутое веревками тело подняли с земли, небрежно забросив на плечо. Тут же накатила тошнота и этому, который меня нес, сильно повезло, что блевать мне уже было нечем. Вскоре сквозь спутанную массу волос, заслонившую мне весь обзор, замелькал белый песок и к нам присоединились остальные люди лысого толстяка. Никто не разговаривал, да и шагов слышно не было, но по скрипу ремней и тихому позвякиванию клинков я насчитала как раз семерых. Даже удивительно, насколько сразу обостряется слух, когда тебя лишают возможности видеть. Мне вдруг стало интересно, почему преследовал меня только один из них. Сработал отвлекающий маневр, или толстяк решил, что для такой, как я, и одного за глаза хватит? Запахло дымом и лошадьми, ясно указывая, что недолго мне осталось болтаться кверху задом. И действительно, совсем скоро меня без лишних церемоний сгрузили под навесом из веток, и, кажется, напрочь забыли о моем существовании. С того места, где я лежала, был виден матерчатый край шатра и несколько бочонков, небрежно прикрытых просмоленной мешковиной. Прислушавшись, я различила стук топора, потрескивание дров в костре и странный скрежет, будто железом водили по кости. Не сразу, но я поняла, что не дает мне покоя: голосов не слышно. Полный лагерь людей - и никто не разговаривает. Их придуманный бог не одобряет болтунов? Лысый толстяк вспомнил обо мне только к ночи, когда совсем стемнело. Его массивная, внушительная фигура заплыла под навес неторопливо и важно,как большой корабль. Путь себе он освещал маленькой круглой лампой на длинной цепочке. А мне уже было все равно, чего от меня хочет этот фанатик. Очень уж мешал жучок, который заполз мне в штанину и упорно пытался пролезть под стянувшую ноги веревку. Кто-то сунулся было следом за толстяком, но тут же пропали из виду, повинуясь сердитому окрику толстяка. Сам же лысый господин удовлетворенно кивнул, неторопливо приблизился ко мне и грузно уселся на ближайший бочонок. Сразу стало понятно, что передо мной важная персона. Небось, ни разу в жизни не пытался отчистить смолу с одежды. Мысль о том, как этот гусь щипаный будет важно расхаживать по округе с огромным черным пятном на заднице показалось мне невероятно смешной и я, не сдержавшись, хихикнула. Толстяк нахмурился и склонился ближе, вглядываясь в мое лицо. Его дурацкий фонарь закачался прямо у моего носа, я дернулась - и приложилось затылком о землю. От боли аж слезы выступили, но лучше уж синяк на затылке, чем ожог на полрожи. - Кто ты и как сюда попала? - прозвучало над головой и в первый момент я даже решила, что ослышалась. Неужели нормальные слова вместо невнятного бормотания? - Я знаю, что ты меня слышишь и понимаешь, - в голосе лысого прорезалось раздражение. - Отвечай, или пожалеешь о своем упрямстве. Кто ты и как сюда попала? - Всего лишь бедная девушка, господин, - пролепетала я, и старательно трепеща ресницами. - Молю, не причиняйте мне зла! Я расскажу все, что прикажете, господин. - Не смей мне лгать, тварь! - завизжал толстяк, подскакивая на своем бочонке, как жаба на сковородке. - Что вы, господин, да разве ж я посмела бы? - запричитала я, глядя на него преданными щенячьими глазами. - Вот чем хотите поклянусь, прямо тут на месте! Буря налетела, я и побежала, куда глаза глядят и сама не знаю, как сюда попала. Да вы сами посмотрите, господин, вот и раны, что та буря на мне оставила, все как есть, на виду. Так уж страшно было, а я шла, и шла, и шла... а потом упала. Смотрю, а ветра нету уже и солнышко светит жарко так, невтерпеж прямо. Ну я под кусточки-то и полезла. А тут как раз ваша милость едет. Ай, как же я испугалась! Да и побежала... - Любопытно, - с изрядной долей сомнения в голосе протянул господин Жаба, - Что ж, сейчас проверим, все ли так, как ты говоришь. Хэй сэн! На окрик же прибежал один из воинов и почтительно склонил голову перед своим господином. Тот что-то коротко приказал, небрежно ткнув пальцем в мою сторону. Парень снова поклонился, и шагнул ко мне, вытаскивая из-за пояса нож. Мне к тому времени уже было решительно все равно, что он этим ножом собрался делать. Гораздо больше меня занимал странный язык, на котором они переговаривались. Что же это за культ такой, что собственный тайный язык не поленился выдумать? И как вышло, что я никогда ни о чем подобном не слышала? Как, впрочем, и о лысых жрецах в красных плащах. Да и доспехи на голое тело в Империи никто не носил. Сколько же еще в мире такого, о чем я даже знать не знаю? Парень с ножом, между тем, всего лишь срезал с меня веревки. Толку-то? Все равно тело затекло так, что я даже нос почесать не могла. Толстяк ленивым взмахом руки отослал своего человека прочь и скомандовал: - Сядь и вытяни правую руку вперед. Я даже спорить не стала, просто попыталась выполнить приказ. Потом еще разок. И еще. И, наконец, добилась своего: лысый устал от моих жалких подергиваний и снова вызвал услужливого паренька в нагруднике, который меня и усадил, привалив спиной к бочонку. На другой бочонок он положил мою правую руку ладонью вверх. Я мысленно пожелала ему всех благ за уделанную смолой рубаху и выжидательно уставилась на толстяка. Тот удовлетворенно кивнул, отсылая помощника, и в руках его откуда-то появился небольшой кожаный мешочек, затянутый нарядным красно-белым шнурком. - Здесь камень, именуемый Камнем Истины, - важно изрек этот странный господин, покачивая мешочком перед моим носом. - Великая сила заключена в нем. Сила сийилли. Отвечай правдиво, и останешься невредима. Произнеси хоть слово лжи, и будешь жестоко наказана. Все поняла? - Да, господин, - торопливо закивала я и закашлялась, чтобы спрятать смешок, когда разглядела, что он положил мне на ладонь. У каждого судьи целый сундук таких "камней сийилли", и таинственного в них, как в моей правой пятке. Это, строго говоря, и не камень никакой, а просто комок сушеной козлиной желчи, который намокнув от пота, начинает жечь кожу. А все потому, что какой-то древний законник приметил, что виноватый чаще всего потеет куда как больше невиновного. Редко какое дознание без этой дряни обходится. - Что ж, начнем, - толстяк грузно опустился на свой бочонок и впился взглядом в небольшой темный "камешек" на моей безвольной ладони. - Как ты попала сюда? - Меня принесли, господин. Ваш слуга, господин,, - честно ответила я. Каков вопрос таков и ответ. Стану я еще облегчать ему жизнь, как же. - Я спрашиваю о твоем появлении в этом мире, глупая ты девка, - раздраженно одернул меня самозваный судья. - И не смей говорить, что явилась из утробы матери, как все люди! - Тогда я и не знаю, что сказать, господин, - удивление в моем голосе было самым настоящим. Ну не на грядке же меня вырастили, в самом деле. - Кто обучил тебя священному ритуалу перемещения?! - вдруг заорал толстяк, да так, что я чуть не оглохла, - Отвечай, гадина! - Я не знаю этого ритуала, господин, - все так же спокойно и тихо откликнулась я, призывая на помощь все свое терпение. Похоже, оно мне еще ой как пригодится. Важный господин чуть не носом в мою ладонь ткнулся, приглядываясь, но без толку - грозный камень так и не проявил свою ужасающую мощь. Вот она, сила правды! На самом деле, кожу уже немного пощипывало. Да оно и понятно. Будь ты хоть трижды прав, но нельзя же совсем перестать потеть. Если ты еще жив, конечно. Вообще-то как раз на такой случай придуман закон о семи вопросах, но это мало кому помогает. Любой уважающий себя судья знает и как потянуть время, и какие вопросы припасти напоследок. Впрочем, о чем это я? Вряд ли у этих фанатиков вообще действуют хоть какие-то законы, кроме главного: "кто жрец - тот и прав". К счастью для меня, толстяк, кажется, совсем уж дураком не был. Понял, гад, что ничего путного от меня все равно не добиться. Глянул на меня, как на клопа раздавленного, выругался непонятно, да и ушел, прихватив с свой дурацкий сили-шмили-камешек и лампу. Я же так и осталась сидеть прямо на земле в полной темноте и такой же полной растерянности. Вот и что прикажете со всем этим делать? Связать меня никто не потрудился. Можно было бы попробовать сбежать, но я трезво прикинула шансы на успех и решила пока не дергаться. Глупо бегать впотемках по незнакомым местам. И незачем. Можно просто потерпеть до ближайшей дороги, а там поминай, как звали. *** Утром незнакомый юнец в длинной серой рубахе до пят, принес мне ковшик мутной тепловатой воды, явственно отдающей козлятиной, и плоский черствый хлебец, напоминающий сушеную коровью лепешку. Воду я выпила, даже не поморщивший, а сомнительное угощение даже пробовать не стала. Размахнулась и забросила подальше в кусты. Пока навозные мухи не налетели. Парнишка, который мне завтрак принес, держался так, будто я серой лихорадкой больна или чем похуже: брезгливо поджимал губы, отворачивался и, кажется, даже дышал через раз. Вот чудной! Еще бы тряпку уксусом пропитал и на рожу свою намотал. Нестерпимо хотелось плюнуть в него, просто чтобы посмотреть, как он забегает, но тут под навес явился господин лысый жрец с двумя солдатами и я, против воли, сжалась, пытаясь незаметно отодвинуться как можно дальше. Уж очень предчувствие меня посетило нехорошее.. При виде хозяина, юнец бухнулся на колени и трижды коснулся лбом земли, повторяя "сахиб, сахиб", однако, Его Лысейшиство на него и не глянул. Смотрел он только на меня. - Ты все еще здесь, джеды, - надменно процедил он из-за спин охранителей. - Я так и знал! Твоя сила ничто против сийилли Великого Отца. Я уже подверг очищению пламенем твой свиток и ритуальный нож. Теперь я наложу печать подчинения на твой чекиджлик, чтобы твоя сила перешла ко мне! Так ты навсегда окажешься в моей власти. Похоже, одна из моих трудностей разрешилась сама собой: карты больше нет, а значит она не попадет в руки какому-нибудь умнику, способному разобрать мои пометки, и за узлы вся эта шайка не выберется. Уже неплохо. А ножик, дедов подарок, было жалко до слез. Кстати, а что он там бормотал про печать? Вот тут-то мне и показали - что. Для начала меня вытряхнули из одежды. Да так быстро, что я даже опомниться не успела. Рраз -и я уже стою в чем мать родила перед незнакомыми мужчинами, а в голове рисуются картинки одна другой гаже. Но сделали со мной кое-что совсем другое. Этот лысый урод меня заклеймил. Как скотину. Впечатал свое поганое тавро прямо поверх гильдейского знака. Я орала и брыкалась, но все без толку. Держали меня крепко. Сразу даже не больно было, просто резкая вонь паленой плоти, и все - потом только темнота. *** Очнулась я, судя по всему, не скоро. И долго еще не могла сообразить где я, и что вообще происходит. Потом разобралась, но легче от этого не стало: меня снова куда-то несли, забросив на плечо и даже не потрудившись одеть. Кроме того, меня тошнило, голова разламывалась от боли, а левую руку крутило и дергало так, будто ее упырь жрет. Тот, кто меня нес, видно, заметил, что я пришла в себя и вот-вот сблюю ему на спину, потому что, не сбавляя шага, перебросил мое тело вперед, перехватывая под спину и колени, и понес уже головой вверх. Тошнота потихоньку отступила и я смогла оглядеться. Отряд как раз выходил из леса, готовясь свернуть с широкой тропы на самую настоящую дорогу. Далеко впереди неспешно двигалась маленькая крытая повозка и в щель между узорчатых занавесок было видно знакомый красный плащ и блестящую от пота лысину. За повозкой красиво и слаженно шагали воины в нагрудниках, потом тот парень, который меня нес, а прямо за нами тянулась колонна скудно одетых безоружных людей, нагруженных мешками и корзинами. И все молчали. Ни единого звука, только одежда шуршит, да шлепают по дорожной пыли босые ступни. Чем ближе мы подходили к дороге, тем острее я понимала: с ней что-то не так. А потом вдруг стало ясно - что. Она была одна. Ну да, я тоже сначала глазам не поверила. Не единственная безопасная, а просто одна, без всяких наложений, кусков, узлов и малейших следов других дорог. Я всматривалась вперед до рези в глазах, потом закрывала их, в надежде почувствовать хоть что-нибудь. Без толку. В какой-то момент мне даже показалось, что все это просто еще один дурацкий сон. Между тем, процессия добралась до развилки. Но что это была за развилка! Совсем не то, что те, к которым я привыкла игде сходятся несколько безопасных кусков, нет. Просто две дороги встретились и соединились в новую, пошире. Вот так просто, без всяких переходов, скачков и кусков. Как река сливается с притоками. Предки, да как же это возможно? Самым странным было то, что все вокруг делали вид, будто такая вот дорога-река - самая скучная и обыденная вещь на свете. Шли себе и шли, даже переговариваться начали тихонько, пользуясь тем, что хозяин далеко и не слышит. Под эти разговоры, из которых я не поняла ни слова, ко мне и явилась мысль, настолько дикая и безумная, что вполне могла оказаться правдой. Это уже не мой мир. Только так можно было объяснить и дорогу эту неправильную, и странные вопросы, которыми меня изводил толстяк, и чудной непонятный язык. Да и не так уж это невероятно, если подумать как следует: раз в новой столице есть дверь между мирами, так почему бы такой двери не оказаться и в старой? Да и без всяких дверей можно проскочить, просто в какую-нибудь дырку. После того, что боги сотворили с моим миром там, наверное, на граница, а решето. Вон и жаба жирная спрашивала про ритуал перехода. Я-то, конечно же, ничего подобного не делала, но раз такой ритуал вообще существует, значит кто-то им пользуется и не надо быть провидцем, чтобы понять - кто. Что же получается, по Империи толпы иномирцев шастают, а никому и дела нет? Причем, давно шастают, раз уже по-нашему болтать выучились. Интересно, что им вообще у нас понадобилось? Разве только ... Но додумать эту мысль до конца мне не дали, потому что все вдруг остановились. Я вытянула шею, выглядывая поверх голов, но успела разглядеть только толстяка, который стоял в своей повозке и что-то кричал, тыча пальцем в мою сторону. Потом меня грубо встряхнули, чтоб не дергалась и я послушно притихла. Глупо злить того, кто тебя несет. Прибежал вчерашний парнишка с узлом тряпья, что-то крича на бегу. Мой "конь", тут же поставил меня на землю и застыл рядом, придерживая за плечи, чтобы не упала. Ноги-то совсем не держали. Юнец, тем временем, выхватил из узла широкие штаны из грубого полотна и такую же рубашку, сунул мне в руки, и сделал нетерпеливый знак: одевайся, мол. Умный такой, аж страшно. Сам бы попробовал в эти тряпки влезть, когда тело не слушается. Я медленно покачала головой и показала глазами на безвольно повисшую левую руку, безобразно раздутую, с черно-алой сочащейся раной чуть пониже локтевого сгиба. Ух, как его передернуло! Лицо такое стало, будто вот-вот сблюет прямо себе на ноги. И такое вдруг зло меня взяло, что даже всерьез задумалась, а не сказать господину Жабе, что часть моей силы в этого дурачка ушла? И обратно не вернется, пока и его вот так же точно не припечатают. А этот неженка вдруг развернулся на пятках и припустил в голову колонны. Только пыль взметнулась. Еще через пару мгновений, в повисшей над дорогой тишине раздался гневный вопль толстяка и звонкий удар, будто от пощечины. Снова зашлепали по пыли босые пятки и недалекий юнец вернулся, потирая предательски алеющую щеку. Нехотя подобрал тряпье и принялся меня одевать. Зыркал он при этом так, будто это я руки распускать вздумала. Чудной, что тут скажешь. И одежка была чудная. На кого ее вообще шили? Рубаха такая, что еще троих таких меня засунуть можно, да еще место останется, а штаны хоть и болтались на моих ногах, как на палочках, едва доходили до середины икры. Но я была не в обиде. Все лучше, чем голым задом сверкать. Потом мне зачем-то стянули волосы в пучок на затылке и обвязали голову линялым синим платком. В таком вот виде меня отвели в самую середину толпы безоружных людей - слуг, что ли? - и там оставили, одарив напоследок испуганным взглядом. Да что происходит вообще? Процессия снова тронулась в путь. Поначалу все мои силы уходили на то, чтобы не свалиться и хоть как-то переставлять ноги, но потихоньку тело поймало привычный ритм - вдох-шаг-выдох-шаг, - и стало полегче. Да и в голове немного прояснилось. Даже интересно стало, от кого это жирная жаба меня так старательно прячет. Вскоре мы нагнали второй отряд, очень похожей на наш, но все-таки немного другой: их лысый жрец ехал верхом, воинов было раза в два больше, а вместо слуг колонну замыкала телега, запряженная странным животным, похожим на горбатую тощую корову. Наш жрец снова что-то крикнул и все остановились. Лысые господа завели неспешную беседу, но было очень заметно: жирный до смерти боится того, второго. Аж трясется весь. Тут я разглядела такое, от чего сердце ухнуло в пятки. На телеге были свалены человеческие тела и, судя по одежде, тела эти принадлежали жителям моего мира. Три приморских рыбака в пропитанных солью стеганых куртках, бродяга в драном плаще, пяток стариков с рабскими цепями на дряблых шеях... и Ингвар. Такой же бледный и неподвижный как и все остальные. Да еще и весь перетянутый веревками, на манер копченого окорока. Ничего умного я тогда не придумала, да и вообще все мысли куда-то подевались. кроме одной: "ну, жаба, держись!". И прежде, чем кто-то успел опомниться, я протолкалась к телеге, влезла на нее и замахала руками, крича: - Хэй, уважаемый! Да-да, ты! Который в плаще, но не жирный! Подойди, будь добренький! Я тебе кое-что расскажу! Интересное! Что-то мне подсказывало, что сейчас господин Толстяк получит сполна и за клеймо, и за все остальное. Только мне его было ни капельки не жалко. Глава 5 Новый жрец таращился на меня так, будто перед ним легендарная белая корова. Та, что пасется на лунных лучах, доится медовухой и гадит чистейшим золотом. Сам он был не старый еще, с потемневшей от солнца шеей и очень светлыми глазами. За одеждой он, похоже, совсем не следил, так что вид у него был, прямо скажем, потрепанный: кожа ремешков на обувке растрескалась, их швов балахона нитки торчат, на правом рукаве дыра, и даже плащ не алый, а блекло-красный, будто линялый. - Приветствую тебя, уважаемая, -выговор у него оказался не в пример лучше, чем у толстяка, да и воспитание тоже. - Меня называют Адем Темель, я бююджю пятого круга, да укрепит Великий Отец его основание. Говори же, я слушаю. За его спиной господин Жаба вперился в меня неподвижным взглядом и беззвучно шептал губами, что-то тиская в кулаке. Это он меня напугать пытается, что ли? Забавно. - Мое имя Эльга, и я пришла из того же мира, что и эти люди, -я кивнула на лежащие у моих ног тела. - А еще я умею пересекать границу миров без ритуала перехода. Могу даже показать, если хо... Только меня уже никто не слушал. Новый жрец смотрел на господина Жабу и улыбался. От этой улыбки даже мне стало нехорошо, столько в ней было злобного торжества, а толстяк поперхнулся на полуслове и бухнулся в дорожную пыль, отбивая торопливые поклоны и бормоча что-то на этом их странном наречии. Я, конечно, не поняла не слова, но про какой-то "юзгюнум" он сказал раз десять, не меньше. - Хэй, уважаемый! - Напомнила я о себе. - Так тебе что же, совсем не интересно, как это мне удалось пробраться в другой мир без всяких ритуалов? Только бы в свой мир попасть, а уж там придумаю, как от этой шайки избавиться. - Мне известно о людях вроде тебя, - небрежно отмахнулся господин бююджю, или как там его. - Тех, что с колесом на запястье. И я даже не стану задирать твой левый рукав, чтобы в этом убедиться. Где ее карта, ты, эшек юбресы? Этот последний вопрос он, конечно, не мне задал, но я все равно ответила: - Если я правильно поняла, ее сожгли. Ах простите, у вас это, кажется, называется "ритуал очищения пламенем". Жалко, да? Могла бы пригодиться. А рукав все равно задрать не выйдет, он к этой, как ее... к печати подчинения присох. Забавная штука, на клеймо похожа, каким у нас скотину метят. Люди-то после такого долго не живут. О, смотри, уже пальцы синеть начинают. По такой жаре к вечеру подгнивать начнет, а там лихорадка и все... к утру можно уже и костер готовить. - Пожалуй, костер нам понадобится, - кивнул господин Темель. - Только не утром, а прямо сейчас. И не для тебя. За его спиной что-то прошуршало и глухо стукнуло о землю. Лысый толстяк лишился чувств. *** Смотреть на казнь меня, по счастью, не заставили, но мне и того, что я слышала за глаза хватило. А я-то еще думала, что у нас в Империи законы суровые. Потом, когда все стихло, и я даже успела задремать в тени телеги, опять явился лысый бююджю. Потряс перед моим лицом какой-то тусклой железной пластиной на шнурке, что-то пробормотал, а потом спрятал дурацкую цацку и достал вместо нее жутковатого вида кривой нож. Я даже испугаться не успела, а он уже вспорол мой левый рукав и грубо дернул, одним махом сорвав и заскорузлую тряпку, и все, что к ней успело присохнуть. Больно было просто нечеловечески. Будто свежуют заживо. И пока я орала, ругалась и глотала злые слезы, лысый гад провел над раной своим медальоном и что-то прошептал. Ничего не произошло. Тогда он снова помахал своей цацкой и повторил все еще разок, погромче. Я разобрала уже знакомое слово "сийилли" и незнакомое "шифа" . Э, да меня никак пытаются лечить силой выдуманного бога? Потрясающе! Самое смешное, что лысый безумец, похоже, всерьез верил в свое сили-шмили-полечили. И когда ничего не вышло, он не то, чтобы разозлился - скорее обеспокоился. Еще раз осмотрел мою рану и ушел. Только плащ линялый мелькнул. Между тем, оба отряда явно устраивались на привал. Вот прямо так, даже не потрудившись сойти с дороги. Нет, я конечно, понимала, что в этом насквозь безумном мире это, наверное, не опасно, да только мне и смотреть-то на такое было дико. Слуги вколачивали в землю длинные шесты, растягивали между ними какие-то тряпки, когда-то пестрые, а теперь блеклые и линялые, разводили огонь и доставали из мешков и корзин такое, чему в моем языке и названия-то не было. Воины же не делали ничего - только расселись под особым навесом и о чем-то болтали. Вдруг мимо кто-то проскакал, нахлестывая жрецову кобылу, и я задумчиво проводила его взглядом. Гонец, что ли? Торопятся сообщить о том, что только что случилось? Что ж, хоть тут ничего необычного. Знать бы еще - кому.. - Хэй, Эльга, ты как там? Держишься еще? Рука сильно болит? Сердце мое подпрыгнуло и пропустило удар, а потом зачастило, как весенний дятел. Ингвар! Живой! Вот же... а я-то думала... Глаза защипало, горло сдавило и я чуть было не разревелась, как последняя дура. Даже голос прозвучал как-то совсем уж тихо и жалко: - Терпимо. Сам-то как? - А что мне сделается, - хмыкнул этот невозможный человек. Что-то зашуршало и телега предательски скрипнула. Я замерла, боясь дышать, но никто, вроде, не заметил. Ингвар тоже притих на какое-то время. Будто удачный момент выжидал. - Идти сможешь? - просил он едва слышно, пользуясь тем, что там, у костров, как раз взялись рубить дрова. - Думаю, что да, - также тихо ответила я. - Даже бежать смогу, если припрет. Только заметят же сразу. - А вот и не сразу, - по голосу было слышно, что он улыбается. - Чуешь, гадостью какой-то потянуло? Ужин стряпают. Значит, вот-вот начнут ритуал этот свой, когда все на песок садятся и закатному солнцу поклоны бьют. Много поклонов. В тот раз я на пол лиги уйти успел, пока хватились. Так бы и не поймали, если б не заблудился, как дурак. Крюк по лесу накинул и обратно к лагерю вышел. Но с тобой-то такого точно не будет. Значит, сделаем вот что: как начнут рассаживаться, ты мне свистни тихонько и сразу укатывайся под телегу. На той стороне встретимся. Ха, эти дураки даже узлы как следует вязать не умеют, не то что... - Для тех, кого не удержать веревкой, есть иные средства, - заметил еще один знакомый голос, заставив меня подскочить. И откуда только взялся, гад лысый? Не было же только что! - Поднимайтесь, -скомандовал гад,- за вами уже едут. И действительно, с лагерю приближалась легкая повозка, запряженная парой молодых соловых кобылок. Правил ими еще один господин в красном плаще, а над его лысой головой вздымались к небу прутья здоровенной клетки. Основательные такие, пальца три толщиной. - Это Адем Явюз, бююджю третьего круга, - тихо сказал мне "наш" жрец, пока Ингвара заново связывали. - Ему приказано любой ценой доставить тебя в бюйук кэле. Любой, поняла? Если для того, чтобы ты лучше слушалась, придется отрезать что-нибудь у твоего коджя, Явюз это сделает. Тогда я еще не знала что такое "бюйук кэле" и могла только догадываться, почему он зовет Ингвара "коджя", но одного взгляда в бесцветные, будто застывшие глаза Явюза, чтобы убедиться: да, этот сделает. И с превеликим удовольствием. Так что, когда мой новый господин, или кто он там, повелительно махнул рукой, я послушно влезла на козлы и замерла, сложив руки на коленях. - Брат Темель думает, ты тыйликэ. Опасность. - сообщил мне этот жуткий господин, усаживаясь рядом.- Я думаю, брат Темель слишком молод. Нет жены. Не знает, что делать с аптал кадын. Я знаю. Сделаю так, что ты будешь покорной. Кто бы спорил. Буду, конечно, пока случай удобный не подвернется. Больше Явюз и рта не раскрыл до самого города. Ингвар тоже молчал и, кажется, даже не шевельнулся ни разу. Очень хотелось оглянуться, но я не решилась даже на такую малость.. Ехали мы недолго и вскоре я увидела, что здесь называют городом. Вообще-то, они говорят "цехишь", и я только потом узнала, что это означает "город". Да и не похоже оно на город, если честно. Цехишь и есть. Узкие улочки, забитые людьми и повозками, невозможно грязные и вонючие, зажатые с двух сторон высоченными каменными стенами без единого окна. - Там вахцеляшь, - господин Явюз, должно быть, заметил мой удивленный взгляд, раз уж снизошел до объяснений. - Много деревьев, с которых плоды. Много цветов. Стена защищает от грязи. От назашь. Деревья укрывает в тени. В доме прохлада. Было видно: этот страшный человек очень любит свой цехишь. Все эти улочки были так похожи, что не будь я проводником, давно бы слились перед моими глазами в одну - тесную, шумную и бесконечно длинную, но я и направление не потеряла, и различия запомнила: там камень стен чуть темнее, тут брусчатка иначе уложена, а вон там из стены кирпич выпал и в дыре небо проглядывает. Этому пустоглазому, должно быть, никто не сказал о моем ремесле. А то бы он мне, чего доброго, мешок на голову надел. К неприметным зеленым воротам мы подъехали уже в густых синих сумерках. Наш гостеприимный хозяин крикнул "Ацик!" и ворота тут же распахнулись. В том, что это его дом, я почему-то не сомневалась. - Анэ! Ийи акшамлашь! - поприветствовал он грузную старуху в надвинутом по самые глаза черном платке, и добавил что-то еще, чего я не разобрала. - Йит-ты, - сказала она мне. И, видя, что ее понимают, вздохнула, закатила глаза, и знаками показала, что я должна слезть с телеги и пойти туда, куда она зовет. Немедленно. Темнело тут по-южному быстро, так что к дому мы подходили уже в полной темноте, держа направление на пляшущий впереди огонек. Вроде как, от маленькой лампы. Вокруг шелестели деревья и одуряюще пахло незнакомыми цветами. Вахцеляшь, да. Сад. Когда мы подошли поближе, стало видно, что тот огонек, на который мы ориентировались, и правда горит в лампе, а держит ее молодая девушка. Сонная и чем-то недовольная. При виде меня она нахмурилась еще больше, и начала было что-то выговаривать старухе, но та только шикнула и махнула рукой: отстань, мол. Вдвоем они провели меня через просторный зал с мозаичным полом и маленьким фонтаном в центре, неосвещенный коридор, который я так и не разглядела, а потом, по узкой винтовой лесенке, в маленькую комнатку совсем без мебели. Зато с толстым ковром на полу, усыпанным разноцветными подушками. Старуха сделала мне знак садиться и куда-то исчезла, а молодая прошлась по кругу, зажигая укрепленные на стенах масляные светильники. В комнате стало заметно светлее и я, наконец, разглядела, что злой она мне показалась только потому, что зачем-то навела брови черной краской так, что они почти сошлись на переносье. Одета она тоже была странно: ярко-голубые широкие штаны, стянутые на лодыжках витыми шнурочками, богато расшитый пояс на узких, почти мальчишеских бедрах, а вместо рубахи короткая белая безрукавка, едва прикрывающая маленькие острые грудки. И совсем не скрывающая округлость живота. Перехватив мой взгляд, женщина ойкнула, забилась в угол и принялась жалобно причитать. А тут как раз и старуха вернулась. Встала передо мной, загородив перепуганную... дочку? Нет, наверное, все-таки невестку. Старуха что-то забубнила, обвиняюще тыча в меня узловатым пальцем, но я даже не вслушивалась. Все равно ни слова не пойму. Заметив, что от ругани толку мало, старуха замолкла, вздохнула и опустилась на подушки напротив меня. Медленно, отчетливо выговаривая каждый звук произнесла "назашь". Потом оттянула дряблое веко пальцем и выпучила глаз, кивнула на все еще голосящую молодку, очертила в воздухе полукруг, снова выпучила на меня глаза и замотала головой, повторяя: "назашь, назашь". Это слово я уже слышала от лысого Явюза, и хоть тогда еще не знала, что оно значит, но уловила, что речь идет о чем-то плохом. Да и старуха произнесла его так, как я бы сказала "чума" или "серая лихорадка". Что же получается, на тех, кто в тягости, смотреть нельзя, а то заболеют? Дикость, конечно, но и в моем мире хватает глупейших поверий и дураков, которые их почитают. Опустив глаза, я сказала: - Извините, я не хотела. - Юзгунюм! - тут же поправила меня старуха и я послушно повторила, запоминая. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Старуха благосклонно улыбнулась, но тут же снова нахмурилась. Схватила меня за руку сухими узловатыми пальцами, и повернула так, чтобы рану виднее было. Поцокала языком неодобрительно, головой покачала и что-то коротко приказала невестке. Та кивнула и поднесла к губам маленький серебряный свисток в форме птички. На резкую трель прибежали две заспанные девчонки в простых белых сорочках до пола и засуетились, подгоняемые резкими окриками старухи. Передо мной появился низенький столик на шести гнутых ножках, а на нем поднос с бинтами, глиняный кувшин и склянка темного стекла с притертой пробкой. Взглядом спросив у старухи разрешения, я откупорила склянку и осторожно махнула рукой над ее широким горлом, как бы подгоняя запах к носу. Принюхалась. Запах, как ни странно, был мне по большей части знаком: сушеница, подмаренник да крестоцвет. У нас ожоги этим же и лечат, только вместо порошка настой делают. Ладно, и так сойдет. Оторвав кусок бинта, я сложила его вдвое, насыпала на эту тряпицу толченой травы, осторожно полила порошок водой из кувшина, разводя в густую кашицу и пришлепнула поверх раны, шипя от боли. Старуха не мешала, только наблюдала и одобрительно кивала, будто я что-то уж такое умное делала, что дальше некуда. Ха, да я бы еще не то показала, если бы мать, вместо того, чтоб на дорогах мордовать, отдала меня бабке в учение. Стала бы лекаркой и горя бы не знала. Корешки бы толкла, настойки разливала да серебром сундуки набивала. Уважали бы все... Эх, да что теперь мечтать попусту. С повязкой я сама, конечно, не справилась бы - одной рукой как следует не сделаешь, но тут уж старуха помогла. Бинтовала она так быстро и умело, что сразу видно было: дело для нее привычное. Мне даже интересно стало, как это ей удалось так наловчиться, но потом я вспомнила, кто здесь хозяин, и весь интерес увял сам собой. В доме человека с такими глазами работа для лекаря будет всегда. Пока старуха занималась моей рукой, ее невестка шепталась со служанками. Я вслушивалась изо всех сил, но ни одного знакомого слова не разобрала. Ну и язык тут у них! Шипят, как гадюки по осени. Да еще и сложный такой, что с непривычки язык узлом завязывается. Они потом пробовали научить меня благодарить по-местному: то ли "тешекюшь", то ли "тысикюс". Да только я так и не смогла это правильно выговорить. А благодарить-то как раз было за что: руку полечили, порез на лбу обработали, рубаху чистую дали, намного лучше той, что на мне была, и даже воду из кувшина допить разрешили. Постелили мне тут же, в этой комнате, если, конечно, это можно назвать "постелили". На самом деле, просто сгребли все подушки в угол и рукой мне махнули: ложись, мол. Легла, не спорить же. За этот бесконечный день я до того вымоталась, что чуть не уснула, едва голова коснулась узорчатого парчового валика, но спать было нельзя. Чтоб хоть немного отогнать сон, я щеку изнутри прокусила до крови, но помогло слабо. По сравнению с мерзкой, дергающей болью в туго стянутой бинтами руке, это было все равно, что блошиный укус против стрелы в седалище. Сон накатывал тяжелой мутной волной, и надо было что-то делать и лучше бы как-нибудь не слишком заметно, ведь за мной наверняка наблюдали. И тогда я сделала глупость. Повернулась неловко, будто бы во сне, и всем весом опустилась на раненную руку. Тут уж понадобилась вся моя воля, чтобы не заорать на весь дом, до того это было больно. Зато весь сон разом слетел, и я спокойно дождалась, пока погаснут светильники. Больше всего я боялась, что кто-нибудь останется меня караулить, но зря - они, как видно, решили, что я в потемках если и найду выход из дома, а потом умудрюсь не заблудиться в незнакомом саду, то далеко все равно не убегу. Ворота ведь наверняка заперты. Но я рассудила иначе. Ведь чем дальше нас завезут, тем труднее потом будет добраться до точки перехода. Да и кто знает, что этому Явюзу, или как там его, завтра в голову взбредет. Засунет меня в клетку, или в цепи закует и тогда все. Считай, отбегалась. Очень тихо я пересекла комнату и наощупь спустилась по темной лестнице в зал с маленьким фонтаном. Из-за гуляющего под потолком эха оценить расстояние до него было попросту невозможно, так что пришлось идти вдоль стенки, ведя по ней пальцами и моля предков, чтобы на пути не оказалось какой-нибудь дурацкой статуи или вазы с цветами. Запираться на ночь тут, видно, было не принято, да и масла для смазки петель не жалели. Входная дверь поддалась легко, даже без скрипа. Дохнуло прохладой, зеленью и мокрой землей. Еще мне показалось было, что мелкий дождик моросит, но потом глаза чуть привыкли и стало видно: это туман. Мне определенно везло. Держась смутно белеющей под ногами дорожки, я обогнула дом и быстро пошла к воротам, стараясь ступать как можно тише. Подрезкой кустов тут никто не занимался, так что моя рубаха очень быстро промокла насквозь, но меня куда больше волновали запертые ворота, чем какая-то там простуда. К тому времени, как я добралась до мощеного пятачка перед воротами, туман уже рассеялся, но удача все еще была со мной: повозка стояла там же, где я видела ее в последний раз и прутья клетки все еще вздымались над ней, будто отполированные ветрами пустыни ребра древнего чудовища. На дне клетки что-то темнело. Что-то, очень похожее на связанное тело. Из дома меня заметить не могли, а вот от ворот запросто. Пригнувшись, я быстро перебежала открытое пространство и спряталась за высоким бортом телеги. И очень вовремя. Со стороны ворот уже кто-то приближался, помахивая фонарем и громко топая. Деваться было особо некуда, так что я упала на четвереньки и поползла под телегу, моля предков, чтобы этому, который с фонарем, не пришло в голову под нее заглянуть. С того места, где я лежала, видно было только круглое пятно желтого света на камнях, обтрепанные понизу серые штаны, странно длинные для этого мира, и торчащие из-под них босые грязные ступни. Все это обошло вокруг телеги и направилось было в сторону ворот, и тут... тут моя удача кончилась, потому, что этот человек постоял, будто прислушиваясь, а потом развернулся и медленно пошел обратно. От испуга я даже дышать перестала. И вот ноги уже прямо у моего лица и я вижу каждый волосок, каждый кривой палец, каждый уродливый пожелтевший ноготь на этих ногах. И пятно света растет. Значит, лампа опускается все ниже... Надо было что-то делать и я, конечно, делаю самое глупое, что только можно: кидаюсь вперед. Всем весом врезаюсь в узловатые, очень твердые колени. Плечо отзывается болью, но мне уже все равно. Звенит, разбиваясь, толстое фонарное стекло, шипит на мокрых камнях пролитое масло, и сырая, тяжелая тьма обрушивается на меня, пригибая к земле. И в этой темноте мой кулак впечатывается рыхлый живот, вышибая дыхание. Навалилась сверху, пытаюсь хоть как-то удержать грузное тело, кисло воняющее застарелым потом, и рычу: - Лежи тихо, а то хуже будет.. Не понимает. Предки, ну конечно же он не понимает! Бьется, как рыбина на дне лодки, булькает горлом, выталкивая надсадный вопль. Хрипит, когда мой локоть со всего маху врезается в кадык. И затихает. Быстро, не давая себе времени осознать, что натворила, я сорвала с веревки-пояса большое железное кольцо с одиноким ключом. Выпрямилась. И тут же поняла, что к воротам уже не успеваю. В той стороне, где за деревьями скрывался дом, уже кричали. Топот становился все ближе. Свет резанул мои привыкшие к темноте глаза и я зажмурилась, заслоняя лицо рукавом. Но все-таки успела кое-что разглядеть. Ворох тряпья, перетянутый веревкой, и небольшую круглую корзинку. Кто-то очень постарался, раскладывая это в клетке, чтобы в потемках было похоже на связанного человека. Меня ждали. И я, как полная дура, попалась. А потом что-то с громким хрустом врезалось в затылок и стало темно. Глава 6 Сознание возвращалось медленно, будто нехотя. Двигаться не хотелось. Ничего не болело, но с головой был непорядок. Под руку все время что-то лезло, путая пальцы. Волосы. Это мои волосы. В волосах тряпки. Шершавые, заскорузлые. Много. Похоже, бинты. Значит, меня били? Но кто? Нет, не вспомнить. И почему так темно? - Потому что сейчас ночь, - ответила темнота. Мм, а голос-то какой... Скажи еще что-нибудь, а? - Попробуй ногами пошевалить, - послушно откликнулась темнота, - Если работают, то ползи сюда. Только осторожно. Тут потолок низкий и в нем какие-то крючья натыканы. В полный рост не вставай, если не хочешь лишнюю дырку в голове заиметь. Подумаешь, большое дело, где одна, там и вторая. Буду гудеть на ветру. Через голову насквозь, как дырявая бочка. Куда ползти-то? - Сюда, на голос. Чем тебя хоть? Разве ж я знаю? У меня на затылке глаз нету. Или есть? Не помню. Вот голос этот помню, да. Он раньше у одного человека был. Верни, а? Хороший же человек, как ему без голоса. - Да уж, хороший, дальше некуда. И где он был, пока его ... хм... проводника , убивали? Валялся где-то связанный и даже не знал, что его проводник вздумал об кого-то убиваться. Он не виноват. То есть, ты не виноват. Слышишь, Ингвар? Это я, как дура последняя, сунулась без плана, без подготовки, без оружия, без ничего вообще... Стоп. Стоп-стоп-стоп. Ингвар? - Ну наконец-то! - из темноты облегченно вздохнули. - Ты как? Не тошнит? Голова не кружится? Вот что, утром решим, что делать, а пока ложись и постарайся заснуть. Цепь у тебя длинная, особо мешать не будет. Что-то тихо звякнуло, стоило мне пошевелиться. Придавило, не давая подняться. Надо же, и правда цепь. Пальцы нащупали широкую железную полосу вокруг шеи. Ага, еще и ошейник. Совсем замечательно. Тут что-то скрипнуло и свет ударил по глазам, заставив зажмуриться. Проморгавшись, я увидела светлый квадрат дверного проема и темную фигуру в нем. - Капаче-нены! -проблеяла фигура. -Да иди ты к вурдалакам, - дружелюбно откликнулась я, и добавила: - Эшек юбресы! Тогда я еще не знала, что это означает, зато прекрасно помнила, как вытянулась рожа одной жирной лысой жабы, когда ее так назвали. Тот, кто стоял в проеме, икнул, отшатнулся и захлопнул дверцу. Коротко взвизгнули петли, простучали по доскам босые пятки и все стихло. - Мы вообще где? - спросила я, просто чтобы отвлечься. Все лучше, чем вслушиваться в тишину снаружи и ждать, когда тот нервный господин вернется с подмогой. - На корабле, - откликнулся голос из темноты, - в каком-то складе на верхней палубе. Прежде, чем нас сюда запихнуть, они полдня мешки выносили. Видно, мы более ценный груз. - Да ну, не похоже совсем, - отмахнулась я и цепь звякнула, будто соглашаясь. - На кораблях качает. И волны слышно. - В этом мире все ненормальное, даже корабли, -непонятно объяснил Ингвар. - Рассказывать не буду, все равно не поверишь. Это надо видеть. Мне тут же стало любопытно и я открыла было рот, чтобы спросить, но тут за дверью раздались торопливые шаги. Она распахнулась, снова обдав нас снопом желтоватого света, а когда глаза перестали слезиться, надо мной уже склонился незнакомый господин, светя фонарем мне в лицо. Разглядывал, будто редкую вилорогую гадюку. И я даже не удивилась, заметив блестящую в полумраке лысину и красный плащ поверх белого балахона. - Меня называют Адем Элиэдиз, - сказал этот новый жрец, - я бююджю четвертого круга, да укрепит Великий Отец его основание. Запомни. Ты должна знать имя своего хозяина. Говорил он медленно, старательно выговаривая каждый звук. Видно было, что чужая речь дается ему нелегко: слов то и дело не хватало, и он соскакивал на свой родной язык. - Мой досточтимый брат Адем Явюз, да пребудет с ним вечно благословение Отца, предупреждал меня о тебе, - продолжал между тем мой самозваный хозяин. - Сказал, что ты чоль ылан. Только и думаешь, как бы укусить. Мой досточтимый брат слаб и глуп, да усохнет его йарак навеки. Он сказал, что сийилли бессильна перед тобой. Ничтожный червяк! Его сийилли подобна силе блохи, возомнившей, будто может повелевать собакой, на которой сидит! Моя же столь велика, что способна размолоть горы в пыль и заставить тучи пролиться дождем! Отвечай, джеды, чувствуешь ли ты мою сийилли? Я ничего такого не чувствовала, поэтому отвечать не стала, но ему, видно, только того и надо было. - Не можешь? - он удовлетворенно кивнул и его тонкие бледные губы искривила торжествующая улыбка. - Твой враг прямо перед тобой, без оружия. Вот мое горло. Ну же! Кусай, чоль ылан! Упыриха я ему, что ли? Вот цепь на шею и придушить, это я могла бы, да. Только лязг и грохот ведь поднимется, сюда весь корабль сбежится и что тогда? - Не можешь! - удовлетворенно протянул этот недалекий господин и снова улыбнулся. Мерзкая же у него была улыбка. Будто дохлая рыбина улыбается. - Отдохни хорошо, чоль ылан, - сказал мне на прощание господин Рыба, - завтра я пошлю за тобой. И ушел, прихватив свою лампу. - И мощь его, подобно водопаду, омыла разум мой и льдом сковала сердце, - издевательски продекламировала я в темноте, - и, дрогнув, я колено преклонил, пред взором, что пылал подобно солнцу. - Но пальцы рукоять послушно оплели, - тут же подхватил Ингвар, - и сталь в морозном воздухе пропела, окрасив солнце в алый цвет заката. И водопад иссох. Погасло солнце. Лишь лед... чего-то там, не помню дальше. Я помнила: лишь лед, что сердце оковал, останется навечно. Только это уже не про меня. Не дождется, червяка кусок. *** Разбудила меня жажда. Убила бы за кружку воды. А что, одним больше, одним меньше... Сначала за ключ от ворот, потом за воду, а там и в ночную гильдию примут без всяких испытаний... предки, да о чем я думаю вообще?! Вздрогнув, я открыла глаза. Надо мной нависал потолок с ровными рядами железных крючьев и большой квадратной дырой, забранной толстой деревянной решеткой. В дыре виднелось голубое небо и облако, похожее на крысу сплющенную тележным колесом. - С добрым утром! - поприветствовали меня и я обернулась на голос. Ингвар сидел, привалившись к стене, и хмурился. Цепь, что тянулась от его ошейника к потолочному крюку, была совсем короткая, даже на пол не лечь. - Тебя что, били? - я тоже нахмурилась, разглядев ссадины, распухший нос и здоровенный сине-черный кровоподтек на подбородке, который не скрывала, а только подчеркивала отросшая рыжеватая щетина. - Не так сильно, как тебя. Да я и сам не стоял столбом, - ухмыльнулся этот невозможный человек и поднял обе руки, чтоб я как следует рассмотрела сбитые в кровь костяшки. Вот уже нашел, чем хвастаться. - Отрезать ничего не пытались? - подозрительно уточнила я.- Кто-то из этих лысых гадов обещал, что тебе что-нибудь оттяпают, если я вдруг чудить вздумаю. - Вроде, все на месте, - Ингвар потянулся, хрустнув плечами. - Значит, мало начудила. - Всего-то сбежать пыталась и человека убила, - меня снова передернуло. - Первый раз, да? - это прозвучало так сочувственно, что даже неловко стало. - Ничего, поначалу всегда погано бывает. Следующий раз полегче будет. Утешил, называется. - Второй, - буркнула я, усаживаясь на пол и подтягивая колени к груди. - И ничего не легче. Даже хуже. - Расскажешь? А почему бы и нет? Как там рыжая это называла, "негатив слить"? - История старая и, на самом деле, довольно скучная, -начала я, устраиваясь поудобнее. Рыжей тут, к счастью не было и перебивать меня было некому, так что я продолжила: - Мы тогда привели караван со шкурами из-за северных гор на большую ярмарку в городище Сигертов Удел. Ждали, пока она закончится, чтобы наняться к кому-нибудь, кто едет дальше на юг, к Побережнику. Делать в том Уделе было нечего, вот я и слонялась по рыночной площади с утра до ночи, безо всякого пригляда. Там и увидела, как беглого раба наказывают. Обычное дело: дюжина плетей и день в колодках. Такое не каждый выдержит, даже если здоров, как вол, а тот старый совсем был и тощий, будто его отроду вдоволь не кормили. Лет мне тогда мало было, понимала еще меньше, вот и полезла, куда не следовало. Набрала на пустыре крапивы и серого мха, в миске растерла, сок отжала, во флягу с водой добавила, да и отнесла этому, который в колодках сидел. Хотела на спину вылить, чтоб кровь остановить. Только не успела. Хозяин его, тварь скользкая, хвать меня за руку и говорит: "Не научила еще мамка, что нельзя чужие вещи трогать? Так сейчас я поучу!". А мне с перепугу слова на язык не идут. Стою и реву, как дура, да еще громко так, на всю площадь. Народ вокруг собираться начал, зашумел. Одни кричат "Всыпать ей горячих, чтоб знала в другой раз, куда лезть не след", другие орут "Отпусти дите, бесстыжая твоя морда, пока самому не всыпали". Ну тот, видно, сообразил, что вторых побольше наберется, да и говорит мне: "Ладно, сам его напою, замолкни только". Флягу у меня вырвал и тому бедняге все в рот вылил. Представляешь, что дальше было? - Догадаться нетрудно, - понимающе кивнул Ингвар. - Долго мучался? - Не очень, - я тряхнула головой, отгоняя вставшую перед глазами картину. - Почти сразу захрипел, закашлялся страшно, а потом пожелтел весь, а лицо наоборот красное стало. Дернулся раз-другой, и... и все. Помогла, называется. - Что, до сих пор себя простить не можешь? - отчего-то рассердился мой странный собеседник. - И зря! Этот доходяга все равно бы к утру помер. Двенадцать плетей не шутка. - Ага, знаю, - почти весело откликнулась я. - Мне тогда всего пять перепало, и то чуть на костер не легла. Ничего, выходили. Зато ума прибавилось. - Пять плетей ребенку? - Ингвара аж подбросило от возмущения. - Вконец оскотинели! Сколько тебе тогда было? Десять? Вот смешной, зачем теперь-то злиться? - Восемь, или около того. Да и били-то не за старика умученного, а за вранье и упрямство. Видишь ли, я все никак признаться не хотела, кто же это меня подучил на имущество почтенного господина торговца покуситься. Так и не поверили, что я сама могла до такого додуматься. Ингвар упрямо выпятил подбородок, сжал кулаки и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но тут дверь распахнулась и в проем робко заглянул тощий коротышка, до самых глаз заросший клочковатой черной бородищей. Потоптался за порогом и, видно, уверившись, что бросаться на него никто не собирается, все-таки решился шагнуть внутрь и сунуть мне в руки глиняную кружку. Да так неловко, что чуть не половину выплеснул. Больше всего на свете мне хотелось осушить остатки одним большим глотком, но я сдержалась. Для начала принюхалась - вроде бы, просто вода. Не слишком свежая, но лучше, чем никакой. Мелкими глотками отпила примерно половину и поставила кружку так, чтоб Ингвар мог дотянуться. Тот даже не шевельнулся. - Не глупи и пей, - недовольно буркнула я. - Еще помрешь от жажды, чего доброго, и. кто тогда меня спасать будет? - Попозже, когда этот недомерок уйдет, - очень тихо и спокойно откликнулся он. -Видишь, как трясется? А у него ведь нож в рукаве. Сорвется, чего доброго, и плевать ему будет на хозяйские приказы. Убить не убьет, но порезать может запросто. Зачем нам с тобой лишние шрамы? - Капаче-нены! -взвизгнул бородач и только тогда я его узнала. Ну конечно! Тот самый крысиный хвост, который ночью заглядывал. И даже огрызаться на него не стала. Много чести. В рукаве у господина Хвоста оказался вовсе не нож, а зубило. Нервно косясь на Ингвара, он оттащил мою цепь в уголок, наставил зубило и зашарил рукой по поясу, будто что-то нащупать хотел. Не нащупал. Очень удивился. Оглядел пол. Зачем-то оглядел потолок. Подозрительно покосился на меня. Потом вдруг хлопнул себя по лбу и выскочил за дверь. А зубило осталось. - Ну что, подождем, пока он за молотком сбегает или так попробуем освободиться? - спросила я, цепляя с пола тяжелую железку. - Ладно, предположим, от цепей мы избавились, -с изрядной долей сомнения в голосе откликнулся Ингвар. - Ну а дальше что? Предлагаешь перебить всю команду? А кто будет кораблем править? Вдвоем с такой громадиной не сладить, это тебе не лодка. - Поймаем их лысого командира, - тут же предложила я, - запремся с ним в каюте и пусть оттуда командует, чтобы поворачивали и везли нас обратно. - Ну да, а он вместо этого скомандует дверь выломать, - подхватил этот чересчур подозрительный господин, - и мы даже не узнаем, пока не станет слишком поздно. - Ладно, ты прав, -нехотя признала я. - И что делать? - А ничего, - он пожал плечами и поерзал, устраиваясь поудобнее. - Ждать. Верить, что судьба еще подарит хороший шанс. Такой план мне совсем не понравился, но все остальные были еще хуже и я смирилась. Забросила железку обратно в угол и села. Последнее дело - ждать стоя. Скоро объявился тот бородатый недотепа с деревянным молотком в руках. Заметил позабытое зубило, охнул, затравленно оглянулся, наткнулся взглядом на мою ободряющую улыбку и почему-то совсем приуныл. Осторожно пихнул железку мыском сапога, как будто ждал, что она сейчас накинется и покусает. О, а ведь это первый раз, когда я вижу здешние сапоги. На вид обычные, у Ингвара такие же были. Или это те самые и есть? Видно, за воровство в этом мире не вешают. Нет, ну до чего же гнилое место! Коротышка, между тем, успел перерубить одно из звеньев моей цепи, и уже маячил в дверях, делая мне какие-то знаки, которые при большой доле воображения можно было истолковать как "иди за мной". Я послушно поднялась, махнула Ингвару на прощание и, вслед за моим трусоватым охранником, покинула тесную каморку с крюками и потолочным люком. Шли недолго: через короткий коридор, а потом по лесенке, только не вверх, как я ожидала, а вниз, в глубину этого странного корабля. Там было душно, воняло ржавчиной и мой лысый тонкогубый хозяин уже поджидал меня, нетерпеливо расхаживая по комнате. Я тогда честно попыталась вспомнить, как его зовут, но не смогла. Да оно и понятно, все-таки ночью, когда он соизволил мне представиться, я была еще не совсем в себе. Поэтому решила, что буду звать его "господин Червяк". - Ты должна называть меня "сахиб", - торжественно провозгласил он вместо приветствия, будто мысли мои подслушал. - Только так. Запомнила? Повтори. - Сахиб, - послушно повторила я. Словечко мне почему-то сразу не понравилось. Гадкое. Впрочем, для него в самый раз. - Мне все равно, какое имя ты привыкла носить, - продолжал он. - я буду звать тебя Сечиль. Это означает "та, что избрана". Запомни и привыкай на него откликаться. - Как прикажешь, сахиб, - спокойно откликнулась я. Ну вот, а я уже почти привыкла откликаться на "чоль ылан". И что-то мне подсказывало, что избрана я была совсем не мир спасать. - Я выбрал тебя. Тебе предназначено вернуть славу моему великому роду. Это большая честь, - снова откликнулся на мои мысли господин Рыба. - Ты довольна? - Да, сахиб, - сказала я, потому что он ждал, что я это скажу. Бледные губы растянулись в улыбке и меня слегка замутило. - Спать будешь здесь, -он показал на плетеный коврик перед дверью. - Слуга даст тебе чистую одежду. Ночью я призову тебя к себе, ты должна быть готова. Кроме того, ты должна содержать мои комнаты в чистоте и приносить мне еду. Также ты будешь помогать мне в ишь ода. Поняла? - Да, сахиб, - повторила я, точно зная, что скорее за борт выпрыгну чем позволю ему меня "призвать". - Очень хорошо, - милостиво кивнул мой самозваный хозяин и потрепал меня по щеке, как ребенка. - Такая послушная кюле. Я доволен. В награду получишь столько воды, сколько захочешь. Ты рада? Тогда поблагодари меня. Опустись на колени и коснись лбом пола. Так кюле благодарят своего сахиба. Опускаясь на колени, я думала: "скоро я убью тебя, ты, мерзкая гнилая рыбина". Касаясь лбом пола, я думала: "твоя смерть не будет легкой, червяк-переросток". Поднимаясь на ноги, я думала, что скорее своими руками вышвырну за борт всю команду, чем стану ублажать эту бледную скользкую тварь. И начну с того бородатого недоумка, который тут за прислугу. Нет, ну ладно ошейник с меня снимать не стал - может, тут так принято, но зачем оставлять мне еще и цепь? Длинный кусок отличной толстой цепи с мой рост длиной, а я совсем не коротышка. Это же готовое оружие! Должно быть, он, как и господин Червяк, надеялся на защиту сили-шмили. Если так, то его ждал большой сюрприз. Глава 7 Весь следующий день мой самозваный хозяин где-то пропадал, а я слонялась из угла в угол по его дурацкой комнате пока не кончилось масло в лампе. Потом сидела на полу, таращилась в темноту и думала. Окон в комнате не было, и темнота была что надо: хоть закрывай глаза, хоть открывай - все едино. Бородатый слуга тоже куда-то пропал, воды мне так и не дали, чистой одежды тоже и вообще, было похоже, что слова господина Червяка стоят не больше, чем воздух, который они сотрясают. Ужасно болела голова, чесалась рука под повязкой и донимала жажда, но я как-то ухитрилась заснуть. Проснулась от того, что в комнате вдруг стало светло и очень шумно - это вернулся господин Червяк. Следом прибежал слуга с подносом, но его тут же отослали прочь. Хозяин явно был не в духе. Для начала он перетряхнул свою постель, расшвыривая подушки, потом выволок из-под кровати большой сундук и попытался его приподнять, но не смог. Крикнул мне что-то, чего я не поняла - видно, хотел, чтоб я помогла. Вдвоем мы справились. Сундук с грохотом перевернулся и все, что в нем было, посыпалось на пол. - Ага! -господин Червяк торжествующе потряс над головой курительной трубкой. - Вот она! Смотри внимательно, Сечиль. Это афйон люле. Ты должна следить, чтобы я никогда ее не терял. Поняла? Позже я научу тебя ее чистить и набивать. - Да, сахиб, - уже привычно откликнулась я. - Уберешь потом, сейчас иди на место - он ткнул пальцем на коврик у двери. Руки Червяка заметно дрожали и он все никак не мог распустить шнурок на маленьком кожаном мешочке. Откуда он этот мешочек достал я не заметила, да и не очень-то приглядывалась. - Лучший афйон, самый сильный,- похвастался он и подмигнул мне значительно, как будто я прямо-таки обязана разбираться в сортах всякой пакости. -Но тебе нельзя. Только для адем кадешь. Ах ты, жалость-то какая! Всю жизнь мечтала затянуться вот этим вот вязким, черным пес-знает-чем, воняющим выгребной ямой. От дыма этого афйона у меня щипало в носу и болела голова, а хозяину моему самозваному хоть бы что - развалился на кровати, трубкой попыхивает, жмурится блаженно да языком прищелкивает. Вкусно ему, паскуде. - Ты умеешь петь, Сечиль? - вдруг встрепенулся он. - Я хочу, чтобы ты мне пела. Прикажу, чтобы тебя научили нашим песням. Спою, червяк поганый. Так спою, что сам за борт прыгнешь. - Ветер меняется, - совсем уж невпопад протянул господин Червяк, - рюзгяр деишикликлири. Скажи им! Это важно. Иди и скажи: рюзгяр деишикликлири. - Кому сказать, сахиб? - спросила я, но он уже храпел на всю комнату. Понятно. Никому, значит. Тем более, у меня были дела поважнее. Например, неплохо бы исследовать поднос, который принес бородатый недоумок Стоило вспомнить про еду, и в животе заурчало. Но и тут меня пождидало большое, жирное разочарование: оказалось, что пленников тут не кормят не потому, что лысые господа такие жадные. Просто с едой в этом мире, похоже, туговато. Почему бы еще такому важному господину на ужин принесли сухарик, миску пустой картофельной похлебки и кувшин затхлой воды, отдающей козлятиной? Впрочем, мне было уже все равно, чем она там отдает - выхлебала половину прямо из горлышка. Только тогда перевела дух и оглянулась на господина Червяка. Тот все так же храпел, запрокинув голову и неловко подвернув под себя ногу. В коридоре было темно и пусто. И тихо. Толькои слышно, что мощный жреческий храп из комнаты, и еще один, чуть повыше и с присвистом, откуда-то справа. Слуга, не иначе. Прихватив светильник, я двинулась на звук, стараясь ступать как можно тише. Не то, чтобы я всерьез боялась разбудить Червяка или бородатого недомерка - за своим храпом они и конный отряд не услышит. Но осторожность лишней не бывает. Мало ли, вдруг поблизости ошивается еще кто-нибудь.. Слугу я нашла почти сразу, на коврике под лесенкой, ведущей наверх. В обнимку с пустой бутылкой. Еще одна, точно такая же, обнаружилась на полу, прямо у моей ноги. Времени даром не терял, это точно. Уж не знаю, что он такое в себя влил, от чего таким перегарищем разило. Из чего бы то пойло не гнали, съедобным оно не было. Больше никого в этой части корабля не оказалось, если не считать Ингвара, все так же запертого в комнатушке наверху. - Не дергайся, это свои, - сказала я вместо приветствия, прикидывая, как бы так протиснуться в узкую дверцу с широким подносом, чтобы ничего с него не уронить. - Знаю. Ты три раза мимо прошла, -ухмыльнулся господин всезнайка, перехватывая мою ношу. - Могла бы просто спросить, я бы тебе и так сказал, что тут кроме нас и тех двоих никого нет. Ого, откуда такое богатство? - Тебя что, совсем не кормили? -нахмурилась я. Это было плохо. Значит, живым он им нужен ненадолго. Возможно, только пока меня не доставят в это их бюйук келе, или как его там. Да и я, наверное, проживу не многим дольше, меня ведь тоже не кормят. - Угу, я тоже думаю, что нас на убой везут, -кивнул Ингвар, облизывая ложку. В миске оставалась еще половина. - Доедай, - посоветовала я, - тебе нужнее. Нет, я конечно могла бы соврать, что уже наелась, так ведь не поверит же все равно. - Конечно нужнее, - тихо рассмеялся он, подвигая поднос ко мне,- чтоб, когда ты от голода с ног свалишься, смог одной рукой тебя нести, а другой от врагов отбиваться. Не глупи и ешь! У тебя в животе так бурчит, что наверняка даже на берегу слышно. Стоило бы настоять на своем, но я не железная. И очень, очень голодная. - Стоп, а как ты ошейник снял? - спохватилась я, дожевывая свою половинку сухаря. - Только не говори, что тот бородатый недоумок опять забыл тут зубило. - Что-то вроде того, только не зубило, не он, и не забыл, - снова ухмыльнулся этот невозможный человек, подбрасывая на ладони железный кругляш с квадратной дыркой посредине. - Вот, еще ночью одолжил у нашего лысого приятеля, пока он тут тобой любовался. Иди сюда. Сейчас и тебя от украшения избавим. - У нас новый план? - удивилась я, с наслаждением разминая затекшую под железом шею. - А как же подходящий момент? - Зачем нам новый, когда и старый сгодится? - Пожал плечами Ингвар. - Сидим тихо, ждем удобного случая и стараемся узнать как можно больше. Ошейник можно и открытым носить, просто для виду. Главное, головой не дергать резко, а то свалится. - Может, я наверх схожу, разведаю, что и как? - предложила я, неохотно прилаживая надоевшее украшение на место. - Лысый перед тем, как захрапеть приказал кому-то там сказать, что ветер меняется. Как там... рюзга дейшикир, что ли? Нет, не так. Рюзгяр деишикликлири. Вот. - Плохо дело, - теперь настала очередь моего собеседника хмуриться. - Тебе и правда нужно кому-нибудь об этом сказать, и чем быстрее, тем лучше. - Думаешь, это важно? - не поверила я. - Он же не в себе был, вот и... И замолчала на полуслове, потому что услышала далекий, но отчетливый раскат грома. - Все, можешь не ходить, - сумрачно заметил Ингвар. - Они уже и так поняли. - Рассказывай, что не так с этим глупым штормом, -потребовала я, - и почему у тебя такое лицо, будто нас уже не костер кладут. - Нечего будет класть, когда здешнее море с нами закончит, - так же мрачно откликнулся он. - Тебе о "прикосновении Великого Отца" еще не рассказывали? Мне вот даже показали. Это казнь для беглых рабов. Их к столбу привязывают и морской водой поливают из ковшика. Ковшик маленький, меньше кружки, к шесту приделан, а тот шест с два человеческих роста длиной. Если бы сам не видел, как прямо из моря черпают, то руку бы дал на отсечение, что там кипящее масло. - Трюк какой-то, -уверенно заявила я. - Кто бы рискнул по кипящему маслу корабли водить? На море, знаешь ли, шторма бывает, а там и брызги, и волны через борт, да и в трюм, бывает, натечет. Точно тебе говорю, трюк это. Снова громыхнуло, будто подтверждая: да, шторма бывают и еще какие. - Ты на палубе не была еще, нет? - невесело усмехнулся мой чересчур доверчивый собеседник. - Сходи непременно, много интересного увидишь. Только лучше утром. - До утра еще дожить надо, - я тоже ухмыльнулась и поднялась на ноги. - Лучше прямо сейчас схожу. Гляну одним глазком, и сразу назад. И, прежде чем он успел еще что-то сказать, выскочила из комнатушки и рванула к лестнице, звеня цепью, будто неупокоенный дух. У верхней двери, я замерла, прислушиваясь. Ничего. Вот абсолютно ничего. Ни тебе хлопанья парусов на ветру, ни криков, ни топота, ни даже плеска волн. Это было до того странно, что я даже засомневалась, что мы вообще на корабле. Тогда я наконец решилась и осторожно выглянула в приоткрытую дверь. Поначалу вообще ничего не было видно, кроме темноты, но скоро я кое-что разглядела. Смутное розоватое свечение, вроде как от круглой лампы из мутного красного стекла, лежащей прямо на полу. Эта лампа почему-то так и притягивала мой взгляд. Вдруг нестерпимо захотелось подойти и взять ее в руки, чтобы получше рассмотреть, но я не стала. Не до того сейчас. Раз уж собралась на палубу, то пора бы двигаться дальше. И я медленно и осторожно двинулась вдоль стены, касаясь пальцами шершавых, плохо подогнанных досок. Каморка оказалась совсем крошечной. Шага через три я нащупала угол, а за ним еще одну дверь, из щелей которой явственно тянуло соленым сквозняком. Я распахнула эту дверь, впуская в каморку ветер и с наслаждением вдохнула прохладный и свежий морской воздух. После душного трюма он показался таким вкусным, что какое-то время я никак не могла надышаться, даже голова слегка закружилась. Шатаясь, будто пьяная, дошла до какой-то веревки, натянутой вместо перил, и вцепилась в нее до боли в пальцах. "Леер" - тут же подсунула память. Это называется леер. Предки, да зачем я помню столько ненужной ерунды? Тут порыв ветра ударил мне в спину, сбивая с ног, и я повисла на этом самом леере всем весом. Длинная молния, похожая на ядовитую сколопендру, расчертила небо и на мгновение стало светло, как днем. В этом свете я разглядела, что стою на невысокой надстройке, и прямо подо мной на палубе столпилось человек двадцать. Но вовсе не поэтому я на сотню ударов сердца забыла, что нужно дышать. Корабль летел. Загрызи меня упырь, если вру! Эта дурацкая посудина парила, как уродливая бескрылая морская птица, а далеко-далеко внизу бессильно скрежетало зубами волн голодное море. В жизни ничего страшнее не видела. Тут снова громыхнуло, и я, наконец, опомнилась. Пока я тут болтаюсь, будто простыня на просушке, кто-нибудь из тех, что толпятся внизу, может обернуться и тогда мне несдобровать. Переждав очередной порыв ветра, я, не разгибаясь, метнулась обратно в каморку, тихонько притворила за собой дверь и сползла по стене, ловя сбившееся дыхание. Взгляд снова и снова натыкался на странный розовый светильник на полу. Или не светильник? Слишком уж тусклый. Любопытство оказалось сильнее меня, и я подползла ближе. Глаза понемногу привыкли к темноте, и светильник оказался шаром, плавающим в маленьком бассейне. Зачем вообще нужен бассейн на корабле? И ведь в него явно не вода налита, а что-то совсем другое. Темное и непрозрачное. А шар медленно покачивается, будто танцует, и кружится, кружится... Предки милостивые, да что же я делаю? Вдруг оказалось, что моя вытянутая рука в каком-то волосе от этого шара. Я попыталась было ее отдернуть, но не смогла. Какая-то сила притянула мои пальцы к прохладному мокрому боку. Приклеила так, что не оторвать. Намертво. И пришла боль. Страшная, рвущая на куски, стирающая кости в пыль. Невыносимая. Она была всегда и будет всегда. От нее нельзя спрятаться. Можно только кричать, но кричать нечем, ведь у нас нет ртов. У нас нет тел. Есть только боль. И приказы. Мы повинуемся. Мы? Кто такие мы? Я - это я. И у меня есть рот, чтобы кричать. Есть тело. И это не моя боль. Не мои мысли. Предки, да что же это... - ...льга! Эльга! Да очнись же ты наконец! Меня трясут за плечи. Пытаюсь вырваться, но сил совсем нет, руки будто соломой набиты. Аман Танрим, еллери не кадар гюзел олмассы! Нет-нет-нет! Убирайтесь из моей головы! - Ну все, все. Тише. Иди сюда, вот так. Я с тобой. Все будет хорошо. Ингвар. Держит меня крепко, гладит по голове. Шепчет какие-то глупости. А я цепляюсь за него, будто от этого моя жизнь зависит и рыдаю так, что вот-вот задохнусь. - Он должен умереть, - шепчу в мокрую от слез рубашку. - Этот урод должен умереть, слышишь? - Умрет, обязательно умрет, - меня снова гладят по голове, как ребенка. - Любой, на кого только покажешь. Или хочешь, я подержу, а ты сама? М? - Я не шучу, -ворчу я и чуть отодвигаюсь, чтобы вытереть нос рукавом. - Я тоже, - спокойно и очень серьезно откликается этот невозможный человек. - И даже не спрошу за что. Вся нижняя часть лица у меня перепачкана в чем-то липким. Еще и кровь носом пошла, надо же. Да что же я за развалина такая? - Надо уходить. Там, на палубе какое-то сборище. Поставь меня, - пытаюсь высвободиться, но меня не пускают: - Не дергайся, а то оба в эту дрянь свалимся. Кажется, я ненадолго лишилась чувств потому что следующее, что помню: низкий потолок с торчащими из него крючьями и черные тени на лице Ингвара. Из-за них кажется, будто не лицо это вовсе, а голый череп. Дурной знак. Хуже некуда. - Помнишь тот шар наверху, в бассейне? - спрашиваю. - В том, куда ты нырнуть собиралась? - почти весело откликается господин Внимательность.- А чего не за борт сразу? Вода та же, только свежее и чище. Только мне не до шуток было. Отчего-то казалось, что времени осталось очень мало и надо успеть сказать хотя бы самое важное, пока еще не поздно. - Тот шар на самом деле люди, - выталкиваю непослушными губами и сама не узнаю свой голос, до того он хриплый и какой-то жалкий. - Много людей. Может сотня, может и больше. Они... им очень больно. Все время. Словами не передать, как больно. И это они держат проклятый корабль в воздухе, они и направляют, а лысый только приказы раздает. Там и наши есть, понимаешь? Из нашего мира. Их сразу видно, в них очень много того, что нужно этим уродам, из-за чего они с людьми такое делают. Намного больше, чем в местных. Как солнце против уголька. Потому здесь такие, как мы, дорого стоят, очень дорого. Эти лысые ублюдки как-то проникают в наш мир и крадут оттуда людей, а потом... не знаю, как лучше объяснить, у нас и слов-то нету для того, что они делают. - Думаю, если постараться, словечко-другое отыщется, - глаза Ингвара нехорошо блеснули. -А этот, который внизу храпит, тоже любит из людей шарики делать? - Да пес его знает, - я нахмурилась, силясь припомнить хоть что-то. - Ты прости, у меня сейчас такая каша в голове. Меня же как будто бы внутрь затянуло, а там так все перемешано, что уже не разобрать, где кто. Я теперь даже не знаю, какие из моих воспоминаний на самом деле мои. Вот сейчас очень ясно помню, как с братьями ставила сети у Козьего мыса, и что росла единственным ребенком, и сестру по имени Хильд помню тоже. Знаю, как пахнет свежевыжатое зейтинья, но даже не представляю, что это вообще такое. Но это не важно. Главное, что теперь я сумею направить этот корабль куда угодно. Надо только с направлением определиться. - Твой лысый друг наверняка знает, как вернуться туда, откуда нас увезли, -уверенно заявил Ингвар, поднимаясь. - Идем. Покараулишь, чтоб никто не помешал в самый неподходящий момент. Отнесу этого урода наверх и пусть сам со своим шаром возится. Корабль развернет, довезет до места, а там пусть перемешивается, пока весь не выйдет. Невелика потеря. - А не слишком ли рискованно? -Высказала я вполне резонные опасения. - На палубе полно народу, да и шторм вот-вот накроет. А кораблем управлять некому. Сейчас точно побегут будить лысого, и тогда конец нашему плану, ну и нам, заодно. Может, сначала по-моему попробуем? У лысого должно быть что-то вроде карты. Сейчас я за ней сбегаю и мы посмотрим направление, а потом я снова дотронусь до шара и ты сразу же меня оттащишь. Чтобы курс задать мне и пары мгновений хватит, а перемешаться уже не успею. Потом вернемся по местам и сделаем вид, что ничего не было. Они даже и не поймут, что летят куда-то не туда, пока совсем поздно не станет. Только действовать все это надо быстро. Ну или тогда уж совсем ничего не делать. Сложить руки и ждать, пока тоже в шарике окажемся. Потому что другого такого шанса уже не будет. - Врагам моим такие шансы, -проворчал мой собеседник, но спорить не стал. И ведь хороший был план. Даже мог бы сработать, если бы с самого начала ржавым ведром не накрылся. Но того, что случилось дальше я предугадать никак не могла. А жаль. Глава 8 - Быстрее, Сечиль, быстрее! Шевелись! - кричал мой самозванный хозяин, волоча меня за собой. Он перехватил меня в нижнем коридоре, когда я еще даже до комнаты его дойти не успела, и вид у него был такой, что я сразу поняла: что-то случилось. Что-то очень плохое. - Эти апталлашь думают, что ты тсу джеды. Наслала гром и ветер, - бормотал господин Червяк, то и дело сбиваясь на свой родной язык. - Они хотят отдать тебя Великому Отцу, чтобы он юлюмдан бизи кюрумак. "Юлюмдан бизи кюрумак ве геледжекте, сизе бин кищинын юлюминэ виреджеиз" - вспомнила я. Защити нас от смерти и в будущем мы подарим тебе тысячу смертей. Так они обращаются к своему выдуманному богу. Только он не услышит, как не услышал бедных глупцов, навсегда запертых в проклятом шаре. Уж не знаю, собирался ли господин Червяк спрятать меня где-нибудь, пока шторм не кончится и команда не успокоится, или еще что. Все равно ничего не успел. Потому что в верхнем коридоре нас уже ждали. Его тут же скрутили, набросили на лысую голову мешок и куда-то увели, а меня почему-то трогать не стали, только в спину подтолкнули- иди, мол. И я пошла. Вперед по коридору и вверх по лесенке, в каморку с шаром, а оттуда на палубу, прямо под косые плети дождя. Шторм уже был прямо над нами. Гремело так, что я почти оглохла. Следом за мной из трюма вывели Ингвара. Точнее, вытащили силой. Окружили так, что его и видно-то было только потому, что он на две головы выше здешних недомерков. Мысли в голове неслись бешеным табуном: надо было хоть мою цепь Ингвару оставить, все лучше, чем совсем без оружия, а самой сразу же к шару бежать, тогда, может, и успели бы... ай, да какая разница уже? Сейчас нас вышвырнут за борт на милость придуманного бога и все закончится. Но они не спешили. Стояли и смотрели, как двое из них, такие же чернобородые и низкорослые, но, видно, самые главные, о чем-то спорят с лысым жрецом. Впрочем, понятно о чем - о ритуале, конечно. Без правильного ритуала выдуманный бог может жертву и не заметить, а кроме господина Червяка его проводить, вроде как, некому. И проведет ведь, тварь трусливая. Проведет, как миленький. Никуда не денется. Вон, кивает уже. - Прости, Сечиль! - Крикнул он мне прямо в ухо. - Так нужно! Повернулся лицом к ветру, раскинул руки и запел. Плащ бился за его спиной, как нелепые красные крылья, ветер рвал слова с бескровных тонких губ, уносил прочь. - ... юмдан ...кюрумак... - доносилось сквозь рев шторма, - ... еджекте ...еиз. Все смотрели только на него и меня никто не держал. Даже останавливать не стали, когда я бочком протиснулась к Ингвару и дернула за рукав, заставив наклониться. - Я к шару! -Прокричала ему на ухо.- Корабль в море сброшу! Ты, главное, держись! Эти сразу умрут, а мы нет! Тогда он повернул голову и его губы, соленые, как само море, накрыли мои. И стало неважно, что вокруг кричат, и чья-то рука грубо дергает за волосы, оттаскивая прочь. - Прости... на удачу!.. - принес ветер, -... постарайся выжить! И я пригнулась, пропуская свистнувшую над головой цепь - мою цепь! - и побежала, оскальзываясь на мокрых, залитых дождем и кровью досках. Влетела в каморку и, не думая, совершенно уже не соображая, что делаю, прыгнула в бассейн и схватила шар обеими руками. Предки, как же больно! Меня не стало. Затянуло всю, без остатка, разметало на крошечные кусочки. Только это было уже не важно, ведь то, что от меня осталось, точно знало, зачем я пришла и что должна сделать. И стоило осознать это самое "я", как оно вернулось. А вместе с ним пришло понимание: время упущено. Ничего уже не исправить. Ну, это мы еще посмотрим! В нос попала вода и я закашлялась. Неловко поднялась, все еще прижимая шар к груди, и только тогда открыла глаза. Снаружи все так же бушевал шторм и открытая дверь хлопала на ветру, а в маленькой каморке с бассейном было очень-очень душно от набившихся в нее людей. Я смотрела в перекошенные злобой и страхом лица и не могла понять, почему меня до сих пор не скрутили и не вышвырнули за борт. Нервно облизнула губы, покрытые тонкой корочкой соли, и только тогда вспомнила, что в бассейне морская вода. Та самая, которая жжет местных что раскаленное масло. И я в этой воде по колено, одежда насквозь промокла и даже с волос течет. Уж конечно, дураков нет такое руками трогать. И вот тут до меня дошло: если они все здесь, значит Ингвар... .Нет! Не может быть! Он не мог умереть. Только не так. Не в этом дурацком море, не в этом треклятом мире. "Кому утонуть судьба..." тут же подсунула память, и я закричала, завыла от переполнившей меня бессильной ярости. Хотелось только одного: в щепки проклятый корабль, и пусть все эти уроды сами к своему козой зачатому божеству отправляются и ублажают его по-всякому хоть до... Стоп. А почему это - "бессильной"? Шар пульсировал в моих руках. Теплый и живой, как большое скользкое сердце. Мое сердце. Сто девяносто шесть сердец и все мои. Огромная сила - тоже моя. О, да, в то мгновение я могла все. Не могла только спасти единственного человека, ради которого можно вытерпеть любую боль. Рассыпаться на кусочки и собраться заново. Убить кого угодно, даже не спросив - за что. Легкой дороги, Ингвар. Увидимся на той стороне, ладно? Вот только дела здесь закончу. - Хэй, сахиб! - позвала я. - Где ты, сахиб? Я чую тебя. Чую твой мерзкий афйон. Ты весь им провонял, отродье червяка. Выходи, и я подарю тебе легкую смерть. Не вышел, паскуда. Видно, понял, что вру. Да вот же он, за спинами других спрятался и к двери пробирается. Думает, я не вижу. Смешной такой. Зачем мне вообще что-то видеть? Хватаю его за ухо и веду, как непослушного ребенка. Только с места не двигаюсь при этом и вообще не шевелюсь. Ну да, теперь-то я и не такое могу. - Великий Отец недоволен, - говорю я господину Червяку. - Не нравится ему жертва. Видишь, и меня он тоже не хочет. Может, с тобой нам больше повезет? Давай попробуем. Повторяй за мной: юлюмдан бизи кюрумак... Молчит, рыбья кровь, даже умолять не пытается. И правильно. Толку-то? Когда лысая голова уходит под воду, та шипит, брызгает в стороны и пузырями идет, будто вскипела. Я осторожно, чтобы не упасть, толкаю застывшее у кромки бассейна тело ногой, и оно грузно оседает, как мешок со свежей требухой. Головы у него больше нет. - Но ему же и этого мало, вашему Великому Отцу? - весело спрашиваю у тех, кто пока еще жив. - Ему вечно мало. Жадный ублюдок. Ладно. Кто следующий? Тьфу, вы ж ни упыря не понимаете. Ладно, как там оно по-вашему-то... Быр сонлак ки олла джя? Долго, целую вечность, они просто таращатся на меня, и вдруг бросаются прочь, вопя и толкаясь, без всякой жалости топча упавших. В каморке становится нечем дышать, она будто сжимается, стискивая со всех сторон. Я повожу плечами и стены разлетаются в щепки, как трухлявый ящик от хорошего пинка. Ветер хлещет по лицу, но так даже лучше. Не хочу умирать в духоте и вони. Сама по себе смерть почему-то не пугает. Страшно только, что тело может умереть раньше, чем я найду способ разрушить этот проклятый шар, потому что тогда я навсегда останусь его частью, а это целая вечность, в которой нет ничего, кроме боли и приказов. Что-то со свистом рассекло воздух, оцарапало щеку, и я поняла: все, думать уже некогда Пора действовать. Бросаю корабль вниз, туда, где ветер несет над волнами соленые брызги. Предки, да почему же так медленно? Шарахаюсь в сторону от летящего в живот топора, сшибаю на подлете тяжелый метательный нож и падаю на колени прямо в бассейн, пропуская над головой целый залп самострельных болтов. Мишень из меня что надо -проклятый шар будто прилип к моим рукам и сияет, будто розовое солнце. Тогда я дотягиваюсь до кормы. Не руками, нет. Так, как только что господина Червяка за ухо дергала, только сильнее. Корабль вздрагивает, стонет надрывно и жутко, будто умирающее морское чудовище, доски палубы вспухают огромным нарывом и лопаются с оглушающим треском, обнажая черный провал трюма. Медленно, как в кошмарном сне, вся кормовая часть огромного корабля кренится все ниже и ниже, и вдруг исчезает, унося с собой вопящих, обезумевших от ужаса людей. Оглушительный всплеск - и крики оборвались. Так, будто звук ножом срезало. Но все это я зацепила самым краешком сознания, потому что с шаром как раз начало твориться что-то странное: он мелко задрожал, чуть сжался, а потом вдруг треснул надвое, как гнилая тыква и большая половина ухнула в бассейн, окатив меня брызгами. Оставшийся кусок вспыхнул ярче и задергался, будто вырваться хотел. Я опустила взгляд и невольно вздрогнула: темная, будто чем-то подкрашенная вода, теперь стала совершенно прозрачной и сквозь нее я видела грязноватое дно бассейна, немного песка на нем и мои собственные колени, облепленные мокрыми штанами. Отпавшего куска шара в бассейне не было. Вот тут-то я и сообразила: ломая корабль я сломала и шар. Выходит, чтобы уничтожить его совсем, надо разбить остатки корабля в щепки, чтоб и собирать было нечего. Если повезет, проклятый шар тоже рассыплется и все его пленники освободятся. Дело было за малым: найти, обо что можно как следует разбиться. Сил в покалеченном шаре осталось всего ничего, и набрать высоту все никак не получалось. Иногда до днища доставало волной и тогда этот жалкий огрызок корабля взбрыкивал, будто пытаясь меня сбросить. Пришлось выбираться из бассейна и хвататься за что придется - тонуть мне уж точно никак нельзя. В полулиге справа был небольшой каменистый остров. Я его, конечно, не видела, просто чувствовала, что он там и для моих целей вполне сгодился бы, да только поворачивать уже поздно. Проскочим. Да и пес с ним, все равно берег прямо по курсу. Только бы дотянуть. Дотянули, да. И что толку? Лишившись половины корпуса, дурацкая посудина стала неуправляемой и лучшее, на что я была способна с жалкими остатками шара - это кое-как держать направление и подталкивать, чтоб летел быстрее. Не удивительно, что мимо прибрежных скал я попросту промахнулась. Прилично так, шагов на двести. И вместо того, чтобы грохнуться о камни и разлететься в щепки, то, что осталось от корабря, чиркнуло брюхом по воде, накренилось, черпнуло носом, вылетело на берег и закувыркалось там, грохоча и подпрыгивая. А я только и могла, что ворочаться в полосе прибоя, куда меня выбросило, глотать грязную пену и цепляться одной рукой за песок, чтобы не смыло обратно в море. В другой все так же светился кусок проклятого шара. Совсем маленький, но и такого хватит, чтобы мучить меня пес знает сколько лет, пока обезображенные останки корабля не истлеют и на рассыплются сами собой. Темно было, как в погребе, но мне не надо было видеть то, что осталось от корабля. Я все еще его чувствовала. Так же, как собственную руку, или ногу. Или этот вот кусок шара. Да, и вот же еще дурацкая шутка моей дурацкой судьбы: уцелела-то как раз та самая комнатушка с крючьми в потолке, где держали Ингвара. Это что же получается, если бы мой план с самого начала не полетел ко всем упырям, он бы сейчас... Стоп. Некогда сырость разводить. Пока я все еще способна связно думать, но это ненадолго. И лучше бы мне успеть что-нибудь сделать с остатками корабля, чтоб их подняло да хлопнуло. Стоп. Подняло... да хлопнуло? А что, может сработать. Остатки своих собственных сил я истратила на то, чтобы отползти подальше от моря, но оно того стоило. Как-то, знаете ли, проще сосредоточится, если тебя волнами не захлестывает и соленая пена в нос не лезет. Потом я стиснула в кулаке маленький светящийся обломок, и потянула последний кусок корабля вверх. Он дернулся и заскрипел, но с места не сдвинулся. Видно, успел увязнуть в мокром песке. Слишком мало осталось от проклятого шара, жалкие крохи той силы, что недавно огромный корабль сломала, как сухую ветку. Даже лодку не поднять, не то, что целую комнату. Хэй, а как насчет меня? Во мне ведь тоже должно быть это самое, ради чего лысые уроды людей в шары сажают. Да, вот но, прямо здесь, бери - не хочу. И я взяла. Чувство было такое, будто сама себе кишки выпустила. Зато остатки корабля взлетели, как будто ими из катапульты выстрелили. Часть меня летела вместе с ними, все выше и выше, сквозь низкие тучи, до самых звезд. Вместе с ними падала, свистя и завывая, разлеталась обломками досок и угасала в холодном, мокром песке. И на моей ладони тоже был песок - все, что осталось от проклятого шара. Легкой дороги, кан кардэшьляшь. Пусть ваш придуманный бог будет к вам добр. Я закрыла глаза и приготовилась умереть. Но, вместо этого, уснула. Глава 9 Сначала былатолько боль во всем теле. Потом жажда. И это было просто отлично: значит, я все еще жива. Будь я мертвой, первым бы пришел голод. Остальные чувства тоже начали потихоньку возвращаться и оказалось вдруг, что под спиной у меня прохладный влажный песок, пахнет соленой водой, сырой древесиной и водорослями, а где-то совсем близко вздыхает море. "Кермызы Танрим дайанк вэрмыктиды" - тут же откликнулась память. Красный Бог, дающий силу. Чужая память, чтоб ее. А я-то надеялась избавиться от нее вместе с проклятым шаром. Впрочем, тогда у меня хватало забот поважнее: для начала, неплохо бы перебраться в тень, пока солнце не начало припекать, а там можно и подумать, как бы мне вернуться в свой мир. Я села, спрятала лицо в ладонях, чтоб не ослепило, и только потом открыла глаза. Сквозь щели между пальцами видно было только мои собственные коленки. Все в ссадинах и мелких порезах. Удивительно грязные и едва прикрытые драными штанами. Так, а почему штаны красные? Были серые. Это я помнила совершенно точно. Не от крови же в самом деле! Кровь, когда засыхает на ткани, становится бурой, а тут красный. Чистый и яркий, как... как плащ господина Червяка. Лохмотья, в которые превратилась моя рубаха, тоже оказались красными, а когда я кое-как разодрала натрое спутанный колтун на затылке и перекинула пряди вперед, чтобы заплести косу, оказалось, что и они окрасились тоже. Да что же это такое? Но как только я поднялась на ноги, этот вопрос отпал сам собой. Потому что я наконец-то увидела здешнее море при дневном свете. В этом ненормальном мире оно было красным. Таким ярко-ярко красным, что глазам больно смотреть, как будто в него опрокинули сто тысяч тысяч бочек "изысканного рубинового". Ну конечно! Красный Бог, Кермызы Танрим. Вот почему на лысых жрецах красные плащи, а казнь через обливание морской водой называют прикосновением бога. Море - это бог, а бог - это море. Эти идиоты всерьез верят, что огромная лужа отравленной воды может от чего-то спасти. Впрочем, это вообще не мое дело. Пусть они в своем дурацком мире хоть колесу молятся, лишь бы в мой лезть перестали. А они перестанут. Уж я об этом позабочусь. Только ничего сделать я не успела. - Ольмэк, джеды! - крикнули сзади и что-то большое пролетело над моей головой.. Камень. В меня опять летят камни. "Ольмэк" значит смерть, "джежы" - это, наверное, про меня. Еще бы вспомнить, как по-здешнему будет... Тут еще один камень ударил в плечо. Не так уж сильно, но и этого хватило, чтобы до меня дошло: думать некогда. Пора действовать. - Стой! Подожди! - завопила я.- Не убивай! Я тебе дверь между мирами открою! Ачиа сэн! Ачиа капыйи! Дияшь... дияшь жяне ттин! Слов мучительно не хватало. Вместо "дверь" брякнула "ворота", вместо "другой мир" - "другое небо". Но, вроде, сработало, потому что камни в меня больше не кидали. - Юз кюле! - крикнула я на удачу. Сотня рабов, конечно, мало, но это самое большое число, которое я знала. - Юз юз кюле! Юз алтын! Главное, в свой мир попасть, а там как-нибудь отделаюсь от этого... - Йаланашь! - крикнул другой голос. - Джеды йалан! Ону ольдурмэ! Еще один. И он считает, что я лгу, и лучше меня прикончить сразу. Предки, ну почему в этой проклятой чужой памяти нет ни одного нужного слова? - Хайишь! - я отчаянно замотала головой. - Ачиа шшимды, ольмэк ардындан! Ну да, все, на что меня тогда хватило, это "открыть сейчас, смерть позже", и то наверняка половину слов неправильно произнесла. - И-йи, хайды гиделлим! - решился первый голос, и добавил угрожающе - Аптал челышын ве сени ольдуреджним. Вот тут я уже мало что поняла, только главное: если вздумаю чудить, они меня убьют. Когда они подошли ближе, оказалось, что их не двое, а целых семеро. Все казались смутно незнакомыми. А не те ли это ребятки, что ночью пытались меня за борт выбросить? Только непонятно, как им удалось выжить. Разве только с прятались в той комнатушке с крючьями, но тогда... - Гидын! - грубо окликнул меня тот, что у них был за главного. Этого слова я то тоже не знала, но жестами он явно показывал: пойдем, мол. Вот только стоило мне шевельнуться, как эти странные люди шарахнулись во все стороны, что-то бормоча про "назашь" и сплевывая сквозь растопыренные "козой" пальцы. И тогда до меня дошла вся нелепость происходящего: они ведь и пальцем меня тронуть не могут, пока моя одежда их богом уделана! Ха, да я любого из них могла бы к праотцам отправить - надо только обнять покрепче и не отпускать, пока брыкаться не перестанет. Да толку-то? Со всеми сразу такой трюк не провернуть. Значит, придется молчать, подчиняться, и молить предков, чтоб моя удача ко мне вернулась. Шли недолго. Всего-то с пол лиги вдоль берега, а потом еще столько же по кривой узкой тропинке через лес, пока не оказались на большой, хорошо утоптанной поляне со старым кострищем в центре. Вот только это была не та поляна, где стоял лагерем господин Жаба и не тот лес, по которому я бегала в тот день, когда очутилась в этом дурацком мире. Уж в этом я была уверена. - Капыйи ач! - коротко приказали мне. Открывай, мол. - Хайишь, - я замотала головой, - капыйи хайишь! "Нет, не могу", то есть. Как открыть то, чего нет? - Бера-йа! - зло выкрикнул кто-то еще - Хызла! Хызла! Эти слова я теперь знала: "здесь" и "быстро". Ладно, от того, что попробую хуже не будет. Куда уж хуже, в самом деле? И я попробовала. Сделала знак этим, которые за спиной столпились, чтоб молчали и не мешали, а потом глаза закрыла и прислушалась. И граница тут же нашлась. В каких-то трех шагах за край полянки. Невидимая глазу, но странным образом похожая на зеленые стенки нижней дороги. Ну и как я должна открыть проход в этом ? Впрочем, он тут наверняка уже есть, не зря же меня привели именно на это место. Если здесь кто-то между мирами шастал, то какой-то след должен был остаться. Вот если бы у меня все еще был тот проклятый шар, я бы просто вошла в эту дувашь ннэ кадашь кэсап ба... стоп, а вот это уже не моя мысль. Опять чужая память, чтоб ее. Ну, нет! Пусть лысые жрецы сами своими пыточными игрушками забавляются, а у меня другие трюки припасены. Я представила, что передо мной густой туман. Очень-очень густой, как в предгорьях по осени бывает - что ни земли, ни неба не видно. И что мне нужно найти в этом тумане ориентир. Глупо, да. Но ведь сработало же! Дорогу почуяла почти сразу - вначале смутно, но с каждым ударом сердца все яснее. Потом и ориентир хороший приметила, всего-то на втором слое. Заметный такой каменный столбик, похожий на безголового суслика. Только и оставалось, что шаг сделать. И я шагнула. Ветер тут же вцепился в волосы, швырнул в лицо колючим снегом, рванул с тела лохмотья, выдувая из под них последние крохи тепла. Но это было уже не важно, ведь я была дома. Предки, как же хорошо! Но радоваться было рано. Уж конечно, ни один из иномирных гадов и не подумал потеряться при переходе. И они уже куда-то шли, увлекая меня за собой. Сквозь метель я даже не сразу разглядела куда, но когда поняла... да лучше бы я сама при переходе потерялась, честное слово! Раньше я в таких местах не бывала, да и не сильно-то верила, что они вообще существуют. Но уж очень точно все приметы совпадали: постоялый двор прямо при дороге, без всякого забора, ворот и охранных знаков. Кажется давно заброшенным, но окошки тускло светятся, будто внутри камин горит. Я уже открыла было рот, чтобы предупредить... и тут же закрыла. Не годится вот так бросаться подарками судьбы. Даже такими мерзкими. Эти, иномирные, конечно же и знать не знали, в какую переделку попали. Пока я боролась с желанием убежать, куда глаза глядят, они успели высадить дверь и уже вовсю хозяйничали внутри. Что-то с грохотом падало, звенело разбитое стекло, а я все стояла и никак не могла себя заставить хотя бы шагнуть через порог. Чего мне это стоило, даже вспоминать не хочется. К тому времени, они уже нашли вино. О да, в таких местах всегда есть вино. Много, чтоб на всех хватило. Потом дверной проем загородили перевернутым столом и подперли парой лавок. Надежно и крепко, чтоб ни зайти, ни выйти. Всю остальную мебель свалили кучей в углу, а сами иномиряне расселись прямо на полу, как собаки. Винные бутылки пошли по кругу, откуда-то появился пышный свежий каравай, кусок копченой грудинки, большая головка сыра и связка лука. Невиданная роскошь по меркам их глупого мира, как же тут устоять? Меня же хватило только на то, чтоб забиться в самый дальний угол и молить предков, чтобы все побыстрее закончилось. Сквозь пьяные, слишком громкие голоса, смех, чавканье и звон посуды, сквозь бешеный грохот сердца и недовольное урчание голодного желудка, все яснее проступал ритмичный, навязчивый скребущий звук. Будто кто ногтями по доске водит. Царап-царап. Все громче и громче. Но я-то знала - это только так кажется. Все остальные звуки стихают, вот и... - Хэй, Роттэ Ма! - крикнула я, потому что пришло время. - Оцени товар! Предки милостивые, как же мерзко! Но выбора уже не было. Еще немного, и я бы сама частью товара стала, даром, что от угощения отказалась. В центре комнаты уже было тихо-тихо. Один из них еще пытался шевелиться. То ли подняться хотел, то ли просто голову повернуть на голос. Уже не смог. Колени мои превратились в студень, но я все-таки встала и подошла к стойке. - За тобой долг, Роттэ Ма! - напомнила я скребущей, шуршащей темноте за ней. И вздрогнула, когда о гладкое, отполированное сотнями рукавов дерево звякнул потрепанный тощий кошель. Первая мысль была: схватить и бежать. Бежать пока не она не передумала, но я сдержалась. Уж не знаю как. Видать, не весь разум с перепугу растеряла. Еще бы пальцы меньше тряслись... Кое-как справившись с завязками, я высыпала монеты на стойку. Осторожно, чтобы ни одна не укатилась. Примета такая есть: кто при торге деньги уронит, тот семь лет ни в чем удачи знать не будет. А уж при таком торге, наверное, все семьдесят семь. Ха, ну конечно! Чтоб крысиная мать, да не попыталась выжулить себе лишнюю жизнь? - Долг оплачен. Прощай, Роттэ Ма! -заявила сказала я, сгребая со стойки все монеты кроме одной. Восьмой. В спину ударил холодный ветер, и даже не надо было оборачиваться, чтобы сообразить: пора убираться. Пробираясь к услужливо распахнутой двери, я старательно смотрела только под ноги. Не помогло. Краем глаза все равно видела, как из-под пола выплескивается серая волна, и смыкается над лежащими на полу телами. А потом вокруг остался только ветер и снег, обрывая шуршание, писк и противный, влажный хруст. О том, что надо дышать, я вспомнила только на дороге. *** Первое время я просто брела наугад, бездумно меняя куски. Больше всего хотелось сесть задницей в сугроб и замерзнуть к ящеровой матери, но такой роскоши я пока не заслужила. Сначала надо кому-то рассказать, что за дрянь к нам из другого мира лезет, а уж потом можно и... Тут я опомнилась. Остановилась, отдышалась как следует и потихоньку ко мне начал возвращаться разум. И первая связная мысль была такая: и далеко ли я убреду босиком по снегу? Пришлось и правда сесть в сугроб, чтоб как следует, до красноты, растереть ноги и обмотать ступни тряпками, оторванными от подола рубахи. Слабоватая, конечно, защита, но все лучше, чем ничего. Так у меня появился маленький шанс, что к людям я выйду раньше, чем окончательно отморожу пальцы. Почему-то тогда я даже не сомневалась в том, что выберусь. Конечно, карты у меня больше не было, но в свое время я по этим дорогам столько отмахала, что плохие куски уже чуяла на переход вперед. Вскоре я наткнулась на сдвоенный столб со знаком "конец пути", а потом, чуть подальше, отыскала знак южного торгового тракта. Места знакомые. Правда, зимой по ним бродить еще не приходилось. До пристанища я добралась задолго до полудня. Тамошняя смотрительница - хмурая, с обветренным лицом и большими руками, - даже бровью не повела, увидев на пороге босую оборванку с красными волосами. Только проворчала, что за помывку десять серебрух сверху. Я дала двадцать и долго откисала в огромный, чуть подтекающей лохани, яростно скобля кожу жесткой мочалкой. Раз за разом втирала в волосы мыльный отвар, пока они не стали такими, как были до купания в дурацком иномирном море - цвета сильно выгоревшего на солнце льна. Еще за тридцать монет я сторговала приличное темно-серое платье, толстые шерстяные чулки, - немного кусачие, но зато очень теплые, - пару крепких башмаков, старый плащ невнятного блекло-коричневого цвета и большую миску густой пшенной похлебки с грибами. Жаль, что лишней лошади у этой доброй женщины не было. И мази от ожогов тоже. Пришлось самой мешать из того, что было: яичного желтка и пареных отрубей. Честно скажу, повязку снимать боялась. Думала, под ней совсем все плохо после иномирной жары, грязищи и соленой морской воды. Оказалось, что вполне ничего себе - корочкой взялось и подживает потихоньку. Даже можно было разобрать знак, которым меня пометили: три волнистые линии, над ними кружок с точкой в серединке и что-то вроде наконечника копья, направленного вверх. Вот уж мало мне было в жизни радости! Объясняй теперь каждому встречному, за что меня такое из проводников поперли, что знак гильдейский не обычным "отречением" прижгли, и не "позором" даже, а вот такой вот бессмыслицей корявой. И тут я и вспомнила, что никому ничего теперь объяснять не надо. Потому что я теперь не проводник, а наследница правителя Западных земель, или как там теперь дядюшка свой медвежий угол величает. Королевство? Вот же упырь поганый, всю жизнь мне испортил... или не испортил? Пожалуй, если все разыграть как надо, то я еще смогу повернуть все вывернуть в свою пользу. Доказать любимому дядюшке, что он больше не самый хитрый гад на болоте. И я уже придумала - как. Глава 10 Пришлось здорово побегать, прежде чем я нашла тех, кого искала. Трижды я почти настигла их, но, что толку от того "почти". Как ни старайся, за верховыми на своих двоих не угнаться. Тем более, без карты. Хорошо еще, что дороги вокруг столицы меняются редко, а то пес знает, куда бы меня занесло. Потом я поняла, наконец, что делаю что-то не то, и засела в ближайшем трактире над планом столичных окрестностей, который по памяти набросала угольком прямо на столе. По всему выходило, что есть только два места, куда они могут направляться: Олений Город, что в дне пути от северных ворот, или в Старый Мост, в который сходятся все дороги, ведущие к восточным. Если бы я хотела перехватить кого-то, кто едет в столицу с севера, то отправилась бы в Мост, ведь тамошние дороги удобнее северных, но дядя наверняка отправил своих людей в оба эти города, так что можно спокойно отправляться в Олений. Он ближе. В этот раз я успела вовремя, они как раз спешивались на городской площади. - Хей, малыш Хальвард! - крикнула я длинному нескладному мальчишке с новенькой картой в руках. -Как живешь? Давно ли в крысы подался? Вот уж ни за что не поверю, что Хальварда Пол-лиги в гильдию приняли. Из теткиных детишек он, конечно, самый толковый, да только прозвище свое не из-за роста получил. - Хэй, Эльга! - обрадовался тот. -Не, я не крыса. У нас теперь своя гильдия, без всяких этих столичных. Во, гляди! И он задрал левый рукав, давая мне полюбоваться гильдейским знаком. Ай, было бы чем хвастаться: то же "колесо", только боком повернуто и с крылышками. - Кыш, сопля! - прикрикнул на него незнакомый здоровяк с роскошными пшенично-желтыми усами, и склонил передо мной голову в приветствии: - Госпожа Эльга, мое почтение. - Кто командует вторым отрядом? -спросила я, небрежно кивнув в ответ. - Оддгер Ящер, - откликнулся усач, немного удивленно, - Но... - Отправь к нему человека, -быстро скомандовала я, не давая ему опомниться, - пусть скажет, что я велела сюда идти. Всем и немедленно. - Но госпожа... -снова начал было этот непонятливый человек, да только пререкаться в мои планы не входило. - А скажи-ка мне любезный, - вкрадчиво спросила я, -не за мной ли послали туда этих достойных людей? Так какого упыря им там торчать, когда вот она я? Чтобы серебра побольше по кабакам спустить? Впрочем, ладно, не говори. Не мое дело. Деньги-то дядькины, ему и расскажешь. Верзила недовольно нахмурился, но спорить не стал. Только кивнул, развернулся на каблуках и ушел, буркнув "бутсделано". И вечером, когда в просторный обеденный зал трактира "Зеленая лошадь" набились все тридцать семь человек - оба отряда, посланных дядькой, чтобы меня вернуть, - он единственный не издал ни звука, когда я объявила, что мы отправляемся в столицу. Зато у остальных нашлось, что сказать. - Не надо нам туда, -заявил Оддгер Ящер, перекрывая поднявшийся сердитый гул. - Хозяин велел, чтобы вас сразу же к нему везли, как только пой... найдем. Как я и думала, это был тот самый Одди, с которым мы еще в Забреднях дедов дом таскали. Наверняка и прозвище свое он тогда же заработал. - Так мы и идем к Хозяину, -с готовностью подтвердила я, -только напрямик через столицу. Про то, чтоб в столицу ни ногой он ведь не говорил? Не говорил. И что спешить надо тоже. Ведь так? День туда, день сюда погоды не сделают, я взамен поклянусь, что самолично доведу вас домой всех, до единого и не буду пытаться сбежать по дороге. Годится? - И без тебя есть кому вести, - влез было братец Хальвард, но на него со всех сторон зашикали. - Ладно, сделаем иначе, -решила я, сообразив, что против дядькиной воли тут никто идти не станет. - Ты, братишка, как самый умный, отвезешь дяде Эгилю письмо от меня. Как он скажет, так и поступим. Дядькины люди в ответ одобрительно загудели, и только Хальвард заметно приуныл. Ну да ничего, поработает немного гонцом. Не развалится. На то, чтоб написать письмо, у меня вся ночь ушла и целая кипа дорогущей бумаги, добытой для меня милейшим Одди. Слишком уж много зависело от того, сумею ли я найти правильные слова. Ну, заодно и "ответ" сочинила, чтобы подменить, в случае чего. Вот только, он так и не пригодился. В записке, которую мне через три дня передал взмыленный посыльный в синем мундире городской стражи, было всего две строчки: "делай, что задумала" и "не дай себя убить". К записке прилагался увесистый кошель. Одди тоже получил записку и, видно, не он один. Когда я тем же вечером снова всех созвала, в обеденный зал "Лошади" явилась не сердито галдящая толпа, а боевой отряд, готовый выполнять приказы. - А скажите-ка мне, милые други мои, - сказала я им вместо приветствия, -какие у нас державные цвета? - Синий и золотой, -брякнул кто-то, и осекся. Видно, сообразил, что я спросила не о том. А больше никто ничего и не сказал и я по лицам поняла -не знают. Ну что ж, так даже лучше. Больше свободы действий. *** К восточным воротам столицы мы явились на рассвете. - Открррывай, собака! - рявкнул Одди, метким щелчком отправляя золотой сквозь решетчатое окошко, робко приоткрывшееся при нашем появлении. - Не видишь, что ли? Сама госпожа Эльга ехать изволит! Вряд ли бедняга стражник вообще понял, кто мы такие, но ворота нам открыли быстро. И никто даже не заикнулся про обязательный досмотр учинить, какой на въезде в столицу по закону положен. Чудеса да и только. Впрочем, не зря же я на подготовку все крысиное золото извела, и половину того, что в дядькином кошеле было, в придачу. Попробуй не впечатлись при виде трех дюжин солдат в одинаковых багровых мундирах и черных плащах, сопровождающих женщину в белом траурном одеянии. Ха, мне даже штандарт спроворить успели. Ну да, мне же теперь собственный герб полагался, так что пришлось его по-быстрому выдумать, и теперь над моей головой полоскалась на ветру черная змея на зеленом поле. Болотная гадюка. Редкие утренние прохожие вжимались в стены, позади хлопали ставни и высоко, по-птичьи перекликались встревоженные голоса, а мой отряд несся по сонным улицам в пыли и грохоте, под рев боевого рог и вопли "Дорогу госпоже Эльге, наследнице Вольного королевства!". Я рассудила, что чем больше людей заметит наше прибытие, тем меньше шансов, что во дворце нас попросту передавят тихонько, а потом руками разведут, мол, не доехала, видать, бедняжка, ах-ах, какое несчастье. Зато теперь, в случае чего, полстолицы запросто подтвердит, что в город мы въехали в целости и сохранности. Перед золотым кварталом отряд перестроился, пропустив меня вперед, и двинулся неспешным шагом, чинно и тихо. Дело, ради которого я прибыла, требовало сдержанности и даже некоторой строгости. Нужный дом я высмотрела почти сразу, хоть и была тут только раз и то со стороны черного хода. Теперь же с парадного зашла, и даже стучать самой не пришлось. Не по чину мне теперь о чужие двери кулаки расшибать. - Хозяина зови! - велел Одди выглянувшей на грохот служанке. - Скажи, к нему госпожа Эльга пожаловала. Тихую дань отдать хочет. Вот уж ни капельки не хочет. Получается, я вроде как, собиралась использовать смерть дорогого мне человека, чтобы хоть немного облегчить собственную жизнь и от этого на сердце было как-то совсем уж тухло. Правда, немного успокаивала мысль, что сам Ингвар вообще бы не понял, из-за чего я так распереживалась. Ясно же, что вздумай я появиться во дворце как есть, и тут же оказалась бы в плотном кольце высокородных нищих, только и ждущих случая окрутить девицу с приданым. Ха, да у этих господ тысяча золотых уже предел мечтаний, а тут целое королевство. Вдовий наряд их, конечно, отпугнет на какое-то время - предлагать брак горюющей вдове даже во дворце не рискнут, настолько это неприлично и оскорбительно, - только ведь и мне придется исполнять все традиционные ритуалы. Или, хотя бы, сделать вид, что я их исполняю. А в доме старого лекаря все было точно таким же, как я запомнила. Даже запахи и звуки все те же. Будто время здесь остановилось, и сейчас пыльным леденцом прокатится по языку "веселый мертвячок", а самый лучший в мире голос спросит "идти сможешь, или тебя понести?" Так, все, хватит. Нашла тоже время сырость разводить! - Мое почтение, благородная госпожа, - поприветствовал меня хозяин дома. - Вы уж простите, старика, память уже не та, что прежде... быть может, вы сочтете возможным напомнить мне обстоятельства, при которых мы были представлены друг другу? - И вы примите мое почтение, уважаемый лекарь, -откликнулась я, подходя ближе, чтобы не приходилось кричать через всю переднюю. - А вместе с ним и мои извинения за столь неприлично раннее появление. Уверяю вас, на то есть причина и я, конечно же, о ней расскажу, как только мы окажемся вдали от посторонних ушей. Он, видно, давно привык к чужим причудам, потому что даже спрашивать ничего не стал. Просто поманил меня за собой в глубину дома. Комната, куда он меня привел, больше напоминала просторную кладовую, куда зачем-то втиснули массивный стол на железных ножках. - Прошу меня простить за столь убогую обстановку, - повинился господин лекарь, придвигая мне какой-то ящик, - но только здесь можно не опасаться, что наши слова дойдут до тех, кому они не предназначены. - Только это и важно, - отмахнулась я от ненужных извинений. - Вам, наверное, тоже лучше бы сеть. Разговор будет длинным и не слишком приятным. Все я ему, понятное дело не рассказала. Только то, что его сын пытался меня спасти от безумных почитателей несуществующего бога, оказался за бортом во время шторма и, вероятнее всего, погиб. - А скажите мне, - начал господин лекарь и я подобралась, готовясь ответить на любой, даже самый неприятный вопрос. Любой, но только не такой. - Как вам все-таки удалось избавиться от проклятия? Честно признаться, я даже не сразу поняла, о чем он меня спросил, но когда поняла... - Тем же путем, каким его получила, -сухо ответила я, поднимаясь на ноги. - Что ж, прошу простить, что отняла ваше бесценное время. Прощайте. - Осуждаешь, девочка? -горько усмехнулся господин лекарь. - Думаешь, какой же ужасное, бессердечное чудовище не скорбит по единственному сыну? Только я ведь уже оплакал его. Столько раз, что и не сосчитать... Этот мальчишка... Знаешь, ведь он с пеленок смерти ищет. Это Ингвар-то? Большей глупости в жизни не слышала! - Не веришь? - эхом отозвался на мои мысли худший отец империи. - Полагаешь, что за две луны успела его узнать так, как я не смог за два десятка лет? Что ж, может быть, ты и права. Мы с ним не очень-то ладили. Я дал ему имя и род, вырастил и воспитал, но так и не смог стать хотя бы немного ближе. Потому, что не очень-то и старался, да, любезнейший? Раз уж первой встречной сходу вывалил, что чужого ублюдка воспитываешь, то уж ему-то самому, небось, на каждом шагу этим в рожу тыкал. Ха, тоже мне, великое благодеяние! Да во все времена находились такие, кто и десяток чужих младенцев запросто признавал, если, конечно, их непутевая родительница того стоила. - Вы, должно быть, очень любили его мать, - сказала я, потому что он ждал, что я это скажу. - Какой она была? - Очень хрупкой, -с готовностью откликнулся мой собеседник, улыбаясь нежно и мечтательно. -Совсем юной. Прекрасной и свежей, как умытая росой цветущая яблонька. Да, я любил ее больше жизни, и когда она... А впрочем, это старая история и совсем невеселая, к тому же. Ни к чему тебе к твоим печалям еще и чужое горе, верно? Но это он так, из вежливости спросил. Видно было, что на самом-то деле ему просто до смерти хочется, как сказала бы Рыжая, "слить негатив". И вот тут бы мне встать и уйти, потому что чужая слезливая история мне тогда и правда была нужна, как карасю весла. Но я осталась. В конце концов, этот неприятный человек мне когда-то действительно помог. Хороша же я буду, если долг не верну. - Горе, разделенное на двоих, становится вполовину легче, верно? - Так же вежливо откликнулась я, и добавила: - Как-то мне сказали, что если свои беды внутри копить, то так и заболеть недолго, а выговорится иногда бывает очень полезно. Вам, конечно, виднее так оно или нет, но если все-таки решитесь, то я готова слушать. И он заговорил. Сначала тихо, будто бы нехотя, путаясь и запинаясь. Потом, видно, воспоминания захлестнули его с головой, и слова потекли плавно и гладко. Если отбросить витиеватые стенания о высоких прекрасных чувствах, то история оказалось простой, как пара медяков. Однажды совсем еще юного, только-только получившего гильдейский знак господина лекаря позвали в дом главного Казначея. Понять, что за недуг измучил юную красавицу оказалось несложно - с порога уже все видно было. Вот тут-то ему бы и сообразить, почему такой важный господин не позвал к любимой дочери главного придворного лекаря. Ха, да тот бы за такое дело три шкуры содрал, да и рот ему потом не так-то просто закрыть. Но глупый мальчишка влюбился. И вместо того, чтобы делать, что велено, да помалкивать, возьми да и скажи: отдайте-ка лучше вашу дочку за меня, а я уж и перед людьми, и перед богами поклянусь, что кроме законного мужа ее никогда ни один мужчина не касался. Господин Казначей рассердился сначала. Даже высечь грозился наглеца. Но в последний момент раздумал. Прикинул, видно, что парнишка хоть и бедный, но роду очень уж хорошего, в такой и самому Императору дочь отдать не стыдно. Свадьбу справили быстро, без гостей и торжеств, отговорившись слабым здоровьем невесты. Юному лекарю было все равно. Счастливый, как никогда в жизни, он отходил от жены, лишь когда она засыпала. Тогда он спешил к своим книгам, травам и настойкам, чтобы смешать тысяча первое снадобье, которое хоть ненадолго избавило бы любимую от боли и вернуло краски ее чудесному нежному личику. Вот только бедняжке становилось все хуже. Будто ребенок, что рос внутри, по капле вытаскивал из нее жизнь. Много лет спустя лекарь узнал, что заботливая родня до самой свадьбы поила будущую мать отворяющим кровь зельем, надеясь, что ее измученное тело отторгнет нерожденное дитя. Тогда же он ненавидел маленькое чудовище, убивающее ту, кого он любил больше жизни. В тот страшный день, когда она металась по залитой кровью постели, кусая губы и умоляя прекратить этот кошмар, а потом тихо отошла с улыбкой на бледных губах, он снова и снова говорил себе, что вот этот уродливый, красный младенец - последнее, что в этом мире осталось от прекраснейшей из смертных женщин. И никак не мог в это поверить. Потом он много раз еще пытался найти в ребенке хоть одну, самую крошечную материнскую черточку, но все без толку. Вечно орущий младенец быстро подрос и стал своевольным дерзким юнцом, всегда готовым встрять в очередную безумную переделку. К тому же, с каждым годом он все больше походил лицом и сложением на мерзавца, сломавшего судьбу невинной юной девушки. Ну как же любить такого? Но лекарь любил, вопреки всему. Каждый раз умирал от ужаса, получив весть о том, что глупый мальчишка опять куда-то пропал. И вот самое страшное все-таки случилось, но как же трудно поверить, что в этот раз он уже не вернется... В этом месте мне, наверное, полагалось разрыдаться от жалости. Вместо этого я молча встала и ушла, оставив этого ужасного человека наедине с его застарелым горем. Нет, уважаемый, пусть кто другой его с тобой разделяет! Весело же было расти в одном доме с человеком, который плевать хотел, что ты умный, сильный и смелый. Ему, видите ли, надо, чтобы ты был похож на... а на кого, собственно? На дурацкую яблоню в цвету? Или хилую, болезненную девицу? Да ты, почтеннейший, и жену свою толком не знал. Иначе разглядел бы в ней что-то, кроме юной свежести и хорошенькой мордашки. Тогда бы, может, и сходство с сыном нашлось. Радовало меня только одно: что не успела показать свои раны, как вначале собиралась. Такому, как этот господин, ничего не стоит растрезвонить о них по всему дворцу, а дворец, как известно, слабостей не прощает. И мне предстояло в этом убедиться скорее, чем я думала. . Глава 11 Испытывать меня на прочность начали уже с порога. Точнее, от дворцовых ворот. - Сожалею, госпожа, -выдавил из себя седой усатый коротышка в расшитом золотом синем мундире капитана дворцовой стражи, - но прежде, чем войти во дворец, вы и ваши люди должны оставить все свое оружие во внешней оружейной. Таков закон. За его спиной бестолково топтался десяток самострельщиков с такими лицами, будто каждому по кружке уксуса в глотку залили. Очень хотелось пришпорить коня, просто чтобы посмотреть, как эти кислые рожи прыснут во все стороны из-под копыт. Ясно же было, что они скорее друг дружку перестреляют, чем хотя бы прицелятся в мою сторону, а вся эта нелепая сцена затеяна только для того, чтобы посмотреть, как я себя в ней поведу. Придумано, конечно, неплохо, тут уж ничего не скажешь. Сразу станет понятно знаю ли я высокий кодекс достаточно, чтобы распознать оскорбление. И что-то мне подсказывало, что на случай, если я его все-таки не знаю, где-нибудь поблизости уже поджидает добрый человек, который все мне растолкует. И вот тут-то они и проверят, насколько я кровожадна. И, заодно, смогу ли удержать своих людей под контролем. - Вы отважный человек, - похвалила я господина капитана и перебросила ему повод своей кобылы: - Подержите, уж будьте так любезны. И он держал, пока я неловко сползала с треклятого дамского седла, еле сдерживаясь, чтобы не ругаться в голос. Терпеть не могу эту штуковину. Но что еще оставалось делать? Традиционный вдовий наряд мало приспособлен для верховой езды. -Мне нравятся смелые, - доверительно шепнула я бравому капитану, ловко выдергивая повод из его безвольной руки. - Поэтому я тебя спасу. Просто доверься мне, ладно? И, не дожидаясь ответа, повернулась к своим людям и заговорила, старательно чеканя каждое слово, чтобы всем тем, кто наверняка столпился за дворцовыми воротами и слушает во все уши, не пришлось излишне напрягать слух: - Посмотрите на меня, воины Вольного королевства! Знаю, что вы сейчас думаете: какого упыря она стоит рядом с человеком, только что смертельно оскорбившим нас всех? Рядом с тем, кто приказал нам сложить оружие, прекрасно зная, что лишить воина клинка, это все равно, что лишить его самого средоточия мужественности! С негодяем, что пытался три дюжины достойных мужей превратить в жалких скопцов! В этом месте мне пришлось вскинуть руку, обрывая недовольный ропот несостоявшихся скопцов, до которых только теперь дошло, что их, вроде как, обидели. - Но разве стал бы кто бросаться такими оскорблениями без причины? Нет. И что же это за причина? О, я вам скажу. Это все Мечта! Мечта о красивой смерти. И разве можно его за это упрекнуть? Посмотрите, что это за место! - тут я махнула рукой в сторону дворца так, будто это все объясняло. - Ставлю золотой против старой подметки, что от честной стали тут умирают реже, чем от прокисшего супа. И вдруг такой случай! Небывалый случай при удачном раскладе получить тридцать семь смертельных поединков сразу! Про такое песни слагают! Вот потому-то я и стою сейчас рядом с этим человеком. Такая храбрость достойна уважения. Кое-кто даже кивнул, но как-то неуверенно. Ничего, сейчас дожмем. - Но все я не могу закрыть глаза на оскорбление, -провозгласила я и добавила, развернувшись в сторону ворот: - Каждый в этом дворце должен раз и навсегда уяснить: бросая вызов любому из моих людей, он бросает вызов всему Вольному королевству. И мне, как наследнице трона, надлежит сделать выбор, принять ли брошенный вызов, или же проявить милосердие. И я сейчас это и сделаю. Тут я снова развернулась ко все еще сбитому с толку капитану и сказала: - Я тебя прощаю. Все слышали? - тут я еще немного повысила голос. - Я, Эльга Болотная Гадюка, наследница рода Эгиля Справедливого, правителя Вольного королевства, прощаю этого человека и да смилуются предки над идиотом, что осмелиться оспорить мою волю! - Б-благодарю вас, добрая госпожа, -еле слышно пролепетал бедняга, только сейчас, кажется, сообразивший, в какую переделку он чуть было не угодил. -Вы не подумайте чего, я бы и не посмел даже, но приказ... - О, прекрасная госпожа, -разлился соловьем толстяк в золотой парче, - вы слишком добры и милосердны. Этот глупец был непозволительно груб с вами! Разумеется, он будет сурово наказан! И откуда только взялся на мою голову? Да еще и так не вовремя. - Наказан? -холодно переспросила я. -И кто так решил? Вы? Это для вас мое великодушие и мое прощение ничего не значат? - Ну что вы, госпожа, как можно! -угодливо заулыбался толстяк. -Должно быть, я выбрал неправильное слово. Уверяю вас, что ни у кого и в мыслях не было оскорбить Вольное королевство, напротив... Верю. Не по чину соловьям меня оскорблять. Для такого есть птицы поважнее. - Помолчи, любезный - я нетерпеливо махнула рукой, обрывая гладкий, явно заученный поток извинений, и повернулась к капитану стражи: - Кто этот человек? Ну же, не молчи, представь его мне поскорее! - Как прикажете, госпожа, - послушно откликнулся усач. - Это почтеннейший Фуглфрид Ключник, Главный распорядитель дворца. Держался он неплохо, но все равно заметно было, что больше всего ему хочется, чтобы гости дорогие поскорее куда-нибудь делись. И толстяка этого золоченого с собой прихватили. - Надо же, рас-по-ря-ди-тель, - раздельно повторила я, будто пробуя незнакомое слово на вкус, и весело спросила: -Так это по твоей милости я до сих пор торчу за воротами, будто нищая попрошайка? М? И улыбнулась одними губами. Господин Ключник чуть побледнел, но щебетать не перестал: - Ах, госпожа, ваше непревзойденное остроумие под стать вашей несравненной красоте! Разумеется, ваш приезд величайшая честь и радость для нас! Если пожелаете отдохнуть и освежиться с дороги, то преданный слуга вашей милости будет безмерно счастлив сопроводить вас в приготовленные для вас покои. - Шестеро за мной, остальные свободны до вечера, - скомандовала я своему отряду и небрежно кивнула Фуглфриду: веди, мол. Снаружи, - если из города смотреть - дворец выглядел очень даже внушительно: высокие стены из очень светлого, почти белого камня, празднично-красная черепица крыш, стройные башни, копьями пронзающие тучи и плещущие по ветру синие с золотом стяги. Но уже во внутреннем дворе стало понятно, что вся эта красота только видимость. Труха в позолоте. Мне даже в какой-то момент показалось, что я в руины вернулась - та же пыль повсюду и противные, пробирающие до костей сквозняки. Вот, разве что, тряпки на стенах посвежее да пауки помельче. И люди есть. До странного много людей. Мы пересекли внутренний двор, поднялись по широкой каменной лестнице со скользкими, отполированными множеством ног ступенями и потрясающей красоты резными перилами, к ажурной арке главного входа. Оттуда, через гулкую колоннаду с высоченным сводчатым потолком, прошли в неприметную боковую дверь, ловко скрытую за старинным гобеленом, и попали на вторую лестницу - на сей раз винтовую, - ведущую на второй этаж. Господин распорядитель уводил нас все дальше вглубь дворца, минуя бесконечную вереницу комнат, которые я даже не успевала толком рассмотреть. И повсюду одно и то же: ящерова прорва мужчин и женщин суетится с тазиками, тряпками и щетками, двигает мебель и носится туда-сюда с полными ведрами воды, свернутыми коврами и стопками чистого, отглаженного белья. Вот уж в жизни не поверю, что это все в мою честь! И всю дорогу наш провожатый не замолкал ни на миг. Только, как назло, трещал все время о какой-то ерунде: - ... ваши комнаты давно готовы, вы непременно останетесь довольны. Из окон западного крыла совершенно дивный вид на Храмовые сады, а на закате... - Что тут творится? -спросила я, но этот соловей-переросток сделал вид, что не слышит. Зря, конечно.. - Никогда больше так не делай, - любезно посоветовала я. - Особенно со мной. Кивни, если уяснил. Он кивнул, ошалело глядя на меня поверх широкой ладони Одди, закрывшей ему рот. Надо же, какой понятливый, даже повторять не пришлось. -Ну так поведай же нам, любезнейший, -снова спросила я, делая знак отпустить несчастного, -Что за суета в этом роскошнейшем из дворцов? - Готовится встреча заморских посланников, -нехотя и не очень-то понятно объяснил тот. - О, а это уже интересно, - подбодрила я умолкшего было господина Соловья. -Продолжай, раз начал. Что еще за посланники? - Из Заморской Империи, - еще неохотнее откликнулся мой собеседник, и вдруг взмолился: -Прошу вас, госпожа, не расспрашивайте больше вашего слугу об этом, он уже сказал больше, чем ему было дозволено. Стыдно признаться, но в тот момент это посольство пес пойми откуда волновало меня меньше всего. Вместо того, чтобы выжать болтливого толстяка до донышка, я спросила совсем о другом: - Тогда скажи мне вот что: где будут жить славные воины Вольного королевства? - В Рассветной башне, госпожа, - выпалил толстяк, заметно оживившись. - Это к востоку от... - Не годится! -решительно перебила я. Как же, будут мои единственные защитники торчать в какой-то там башне, где наверняка только одна дверь. Такая, что без тарана не высадишь, и запереть - ее дело пары мгновений. - Но госпожа... - начал было этот непонятливый господин, и тут же осекся, когда рядом снова замаячила ладонь Одди Ящера. - Что, если разместить их в казармах дворцовой стражи? - предложила я, и добавила: - Уверена, они будут счастливы оказать гостеприимство доблестным охранителям наследницы Вольного королевства. А еще так будет сложнее подстроить какую-нибудь пакость. Вроде "случайно" упавшего в котелок с супом рвотного корня, или чего еще похуже. Но этого я, конечно, вслух говорить не стала. Стоило подумать о пакостях, как на ум пришло еще кое-что о дворцовых порядках, о чем я не раз слышала от деда, но, за давностью лет, подзабыла. - Быстро веди меня в эту Восточную башню! -скомандовала я окончательно сбитому с толку господину распорядителю. -И моли предков, чтобы они позволили нам успеть вовремя! Не успели. К тому времени, как я, перескакивая через три ступеньки, сбежала по главной дворцовой лестнице и с разгону влетела в шумную, сердитую толпу, все уже случилось. - ... на рассвете возле лавандовой беседки! - гнусавил незнакомый юнец, прижимая белоснежный платок к расквашенному носу. - И только попробуй не прийти, свинья трусливая! - Видали, парни? - хохотал знакомый веснушчатый верзила. - Мы еще коней расседлали, а меня уж на свиданку зовут! Приду, красотка, не сомневайся. Ух, и позабавимся же мы с тобой! До смерти не забудешь. Верзилу звали Отер и был он из дядькиных, то есть, теперь уже моих людей. - Не придешь, - отрубила я, входя в круг, и повысила голос, перекрывая раздраженный гул толпы: - Кажется, кто-то не расслышал, что я только что у ворот говорила? Так слушайте сейчас, в третий раз повторять не буду. На все вызовы, брошенные моим людям, отвечаю только я. Ну же, напрягитесь, все очень просто: вызываете любого из них, а прихожу я. Уразумели? Ну и славно. Хей, уважаемый, так куда там мне завтра на рассвете прийти, м? К лавандовой беседке? Что ж, значит, там и встретимся. Только не опаздывай, я ненавижу ждать. Последние слова я произносила уже в полной тишине. Потом юнец с разбитым носом что-то тихо прошелестел. - Ты что-то сказал, милейший? - весело переспросила я, хотя примерно догадывалась, что. - Уж прости, не расслышала. Но тебе ведь нетрудно будет повторить еще разок? Только малость погромче? - Беру свои слова назад, - кое-как выдавил мой несостоявшийся убийца. - И приношу свои извинения. Прошу вас, госпожа... - Ладно, принято, - милостиво кивнула я и с улыбкой оглядела толпящихся вокруг людей. - Видите, как все благополучно разрешилось? Надеюсь, все довольны? Если нет, то вы знаете, что нужно делать. Ну же, господа, не смущайтесь! У меня как раз свободный рассвет выдался, самое время для хорошего поединка. Но желающих подраться отчего-то не нашлось, и скоро в огромном внутреннем дворе осталась только я да три дюжины крайнее сердитых мужчин в багрово-черном. - Чтобы я когда за бабьи юбки прятался... - начал было виновник всего этого балагана, но я была не в настроении нянчить его уязвленную гордость. - А теперь послушай меня, Отер Мокрые Уши, - я говорила тихо, но веско, будто каждым словом гвозди вколачивала, - и помоги тебе предки, если ты меня не услышишь! Ты что же, возомнил, что эта сопля желторотая к тебе просто так прицепилась? А герб на его куртёшке хорошо разглядел? Вижу, что нет. Так ты смотри в другой раз, что за птица на тебя прыгает. Уж не знаю, каким там семиюродным племянником он государю нашему императору приходится, а ведь все равно семья. Напомнить, что делают с теми, кто на Высочайшее Семейство покусился? - Так нам же, вродь-как, ихние законы не указ теперь, - вякнул кто-то из задних рядов. - У нас терь свои есть, отдельные. Это кто ж там у нас такой умный? - Да ты, Ранди Черный, никак, законником стать успел? - фальшиво удивилась я. - Ай, молодец! И ты прав, у нас свой закон. И я конечно же потребовала бы, чтобы его судили, как у нас полагается. Да только где тебе тут судью возьмут, чтоб в чужих законах петрил? Так и сидел бы Отер в застенках, пока из королевства судью не пришлют, ну или самого бы его на родину отправили. А они, тем временем, к тебе вот такого же куренка высокородного подошлют. И к Одди, и к Рёде, и к Лейфу, и ко всем остальным тоже. Чтоб я тут совсем одна осталась. Как думаешь, долго я протяну тут одна, а? И что тогда сделает мой дядя с теми, кто должен был меня охранять? Отер все еще хмурился, но уже не сердито, а, скорее, задумчиво: - Так нам, выходит, терпеть надо? Оно-то можно. Хоть и трудно. - Наоборот! - нехорошо ухмыльнулась я. - Ничего не терпеть. На каждое оскорбление отвечать десятком. Если совсем допекут, то можно и в зубы дать разок. Только осторожно, чтоб не пришибить кого. Они же по-простому драться не умеют, сразу на поединок вызывают, да чтоб по всем правилам, но вот этого-то им теперь и нельзя. Если, конечно, к палачу не торопятся. Потому как драться им придется со мной, а я теперь тоже из Высочайшего Семейства. Соображаете? Вроде, поняли. Кое-кто даже заулыбался. Нехорошо так, предвкушающе. - Да, и еще одно, - предупредила я напоследок. - Вас наверняка начнут расспрашивать. Как бы невзначай. О жизни в королевстве, о дяде Эгиле, ну и обо мне, само собой. Надеюсь, не надо объяснять, что делать, если такое вдруг случится? - В рожу дать? - Несмело предположил кто-то не слишком умный. - Денег взять! - Строго поправила я. - Только не сразу. Сначала путь как следует поговаривают, цену получше предложат. А уж потом можно им и наплести чего-то эдакого. Чтоб аж уши завернулись. Справитесь? Нестройный, но веселый хор подтвердил, что ого-го как справятся. Почему бы и не справиться, в самом деле. Что-что, а байки травить у нас в Приболотье любят. Потом я перекинулась парой слов с Одди и Рунфридом - тем усачом, что командовал вторым отрядом, - и поспешила обратно ко входу во дворец, где меня терпеливо дожидался господин распорядитель. Разумеется, в сопровождении шести человек охраны. Не то, чтобы я всерьез опасалась нападения, но и рисковать впустую тоже не хотела. И совсем скоро оказалось, что не зря меня с самого утра донимало нехорошее предчувствие. Ох, не зря. Глава 12 До отведенных мне покоев в западном крыле дворца мы добрались на удивление быстро. Мне даже показалось, что внутри дворец намного меньше, чем выглядит снаружи. Это было немного странным, ведь обычно совсем наоборот, но всерьез задуматься над этой странностью мне тогда не дали. Стоило переступить порог, как в горле запершило, а на из глаз брызнули слезы. Потом меня шатнуло в сторону и я непременно упала бы, не подхвати меня чьи-то крепкие руки. - Что... за... вонь? -вытолкнула я сквозь кашель. - Джехенеми... ыкзышь... Старый осел Сёнер-деде опять положил слишком много сэды-речынэ! Кермызы Танрим, апталла касшы курума... Нет, нет, нет! Не то, опять не то. Не моё. А что тогда моё? Тут в лицо дохнуло холодом, и дышать стало чуть полегче. Потом меня усадили в кресло и это было очень кстати, потому что ноги меня совсем не держали. - Курильницы, - так же сдавленно откликнулся кто-то. -Восемь... а, не, девять. Какой дурак их сюда натащил столько? Хастейн - вспомнила я. Этого парня зовут Хастейн. Он, вроде, кем-то там приходится дедовой сестре. Родня, значит. Если, конечно, у моего деда вообще были сестры. Если и это воспоминание я не подцепила в том проклятом шаре. Предки, да так и с ума сойти недолго... - А мы-то все не дураки, скажешь? Ввалились, как овцы на бойню, только бери да режь. Это Рёде Бешеный. Его имя, вместе с тремя дюжинами других, я заучила три дня назад на постоялом дворе в Оленьем городе. Дед говорил, что без этого слушаться-то может и будут, а вот уважать -уже вряд ли. Хороший был дед. Жаль, если не мой. - Госпожа, что с вами? Вам плохо, госпожа? Так, а это еще кто? Женщин у меня в отряде точно не было. Потом мне в руки сунули мокрый платок. И я, наконец-то, смогла утереть слезы и оглядеться по сторонам. - Где... это? - кое-как выговорила я непослушными губами, но меня, как ни странно, поняли. - Выбросили, -с готовностью откликнулись со стороны окна, - прям туда, вниз. Ух, и крику же было! Против света говоривший казался просто темным силуэтом, но по оттопыренным ушам я поняла, что это Уни. Прозвище у него тоже было, но мне его так и не сказали. Сам он краснел и молчал, а остальное ржали, как кони. Стоило нащупать этот пласт воспоминаний, только моих и больше ничьих, как страх отступил. И я даже начала кое-что соображать. - Так, а еще двое где? - начала было я, но ответ не понадобился, потому что они как раз входили в дверь, подталкивая перед собой дрожащего господина Фуглфрида. - Здоров же он удирать! -пропыхтел Одульф Коротышка. - Шустрый, зараза. А по виду и не скажешь. - Да ты уж забыл, когда бегал в последний раз, вот и... - начал было его брат Одвар, но его тут же окоротили: - Пасть захлопни! Мы ж не дома... И все затихли, выжидательно глядя на меня. Ладно, начнем с простого. - Кто ты и что здесь делаешь? - строго спросила я незнакомую девчонку с огромными, перепуганными глазами. -Дотта, ваша милость, -пролепетала та, комкая подол скучного, но опрятного серого платьица. -Госпожа Мар сказала, что ваша милость без служанки приехала и надо, чтобы я шла сюда и служила как следует, а не то она велит... ой, простите, ваша милость, я не должна была... -Понятно, - я нетерпеливым жестом оборвала этот словесный поток, и спросила еще строже: - Курильницы ты принесла? - Нет, ваша милость, -всхлипнула девчонка. - Ну все, все, не надо плакать. Я тебе верю, -ободряюще улыбнулась я и махнула рукой: - Можешь идти. Можно было бы ее еще немного припугнуть, чтобы сказала наконец правду, но толку-то? Будто и так непонятно, что кто принес дурацкие дымилки, и кто ей это приказал. А вот кто натравил на меня самого Фуглфрида - это уже интересно. - Признаться, я не сильна в тонкостях имперских законов, - доверительно сообщила я господину распорядителю,как только за служанкой закрылась дверь, - но, быть может ты знаешь, какое наказание определено тем, кто покусился на жизнь королевской особы? Колесуют? Или все-таки четвертуют? Или, быть может, сажают на кол? Варят в масле? Не знаешь? Как жаль. А пойдем тогда у Верховного судьи спросим? - Прошу вас, госпожа, пощадите! - жалобно взмолился Фуглфрид, падая на колени. -Это не я! Я не знал! - И чего же именно ты не знал? -с наигранной заботой переспросила я. -Что в ароматической смеси непременно есть кедровая смола, которая тем опаснее, чем ее больше? Или что девять курильниц на такую вот комнату быстро превратят ее в смертельную западню? Но ты же не хочешь сказать, что понятия не имеешь, чем занимаются слуги за твоей спиной? Это ведь еще хуже! Тогда ты опасен не только для меня и моих людей, но и для всех остальных обитателей этого огромного дворца. Предки милостивые, да тебя же надо немедленно обезвредить! Вдруг, завтра ты перепутаешь соль с едким щелоком и всех перетравишь? А? Что ты там бормочешь? Погромче, уж будь так любезен. - Случайность... - жалко пискнул господин Соловей. - Ошибка... - А дай угадаю? - живо подхватила я. - Ты просто приказал слугам принести курильницу, но не уточнил, кто именно должен это сделать. Ну, глупые слуги и рады стараться, да? Вот и перестарались. Верно я говорю? Этот болван, конечно, тут же уцепился за эту чушь. Закивал так, что я уж думала у него голова отвалится. Ай, да и пес бы с ней. Все равно торчит на плечах без дела. - Что ж, любезнейший, - милостиво кивнула я, - ты уж постарайся как-нибудь уберечь всех нас от подобных случайностей. Да-да, вот прямо сейчас иди и начинай беречь. Ступай. - Зря ты это, - проворчал Ульвар Бродяга, когда шаги господина Распорядителя затихли. - Таких давить надо. Сразу. Остальные молчали, но видно было, что думают они точно так же. Да что там, я и сама была бы не против. Но толку-то? - Ну задавим, а дальше что? - я устало потерла ноющие виски. - Они другого взамен пришлют. Может, еще гаже. К тому же, теперь он у меня в долгу и, при случае, может даже какую-никакую пользу принести. Парни поворчали немного, но в открытую возражать не стали. Тем лучше для господина Ключника: я настолько устала, что вздумай они настоять на своем, тут же согласилась бы. Просто чтобы прекратить спор. А этот бесконечный день даже и не думал заканчиваться. Впереди меня ждало такое испытание, перед которым дурацкая выходка с курильницами все равно, что опрокинутая на колени кружка воды против весеннего урагана. Ну разве моя жизнь не прекрасна? . *** Покидать удобное кресло не хотелось, но в соседней комнате меня ждала горячая ванна. Не могла же я допустить, чтобы такая роскошь остывала в одиночестве. Она, конечноже, была не так хороша, как памятное медное великолепие в замке у Божественного Лорда, но куда как лучше той лоханки, в которой я мылась в последний раз. Быстро скинув одежду, я скрутила волосы в узел на макушке, перелезла через гладко отполированный бортик и с блаженным вздохом вытянулась во весь рост в приятно горячей воде. Левую руку тут же противно защипало. Вот же пропасть, совсем забыла про свой ожог! Тихо ругаясь сквозь зубы, я попыталась избавиться от повязки, но ничего не вышло. Ткань промокла и дурацкий узел никак не развязывался. Привстав, я зашарила взглядом по комнате, ища что-нибудь, чем можно разрезать бинты и тут... - Госпожа, ваша спина... боги милостивые, что это?! - Пять плетей, -объяснила я, но, кажется, меня неправильно поняли. Уже знакомая служанка упала на колени и ткнулась лбом в камни пола: - Умоляю, госпожа, пощадите! Эта ее поза опять всколыхнула чужую память и мне очень захотелось высечь глупую кюле и отправить ее назад тому аптал тюджяшь, который мне ее продал. Вслух, я конечно, сказала совсем другое: - Да не тебе плетей, дуреха! Как там тебя зовут-то... Дотта, да? Так вот, Дотта, ты спросила что со спиной, вот я и отвечаю: шрамы это. От пяти плетей. Поняла? Все, хватит реветь. Иди лучше сюда, поможешь с повязкой. Пальцы у нее здорово тряслись, но с узлами она справилась ловко. - Сможешь раздобыть для меня немного мази от ожогов? - спросила я без особой надежды. - Так ведь я принесла уже, целый горшочек! -просияла девчонка и затарахтела: -Знала же, что понадобится! Уж на что ваши господа воины быстрые, так ведь все равно, если за курильницы голыми руками хвататься, обожжешься, как ни кинь. А им ведь никак нельзя, чтоб ожоги, им же меч как-то надо держать. Ну так я... ой. Простите, госпожа, я слишком много болтаю! Ба говорит, что у меня язык, что помело... ой! Простите! Я сейчас! И выскочила из комнаты раньше, чем я успела что-то сказать. Впрочем, она почти сразу же и вернулась, каким-то чудом протиснувшись в двери с огромным и явно тяжеленным подносом. - Это чтоб два раза не ходить, -запросто объяснила она, в ответ на мой вопросительный взгляд. -Тут всякая всячина для мытья и ваш обед, и мазь, и еще вам там подарки прислали, но господа воины сказали, что для меня это уж слишком и они сами потом все принесут, так что я только самый маленький взяла, а еще... - Ты и правда много болтаешь, - устало вздохнула я и вскинула руку, предупреждая готовый пролиться поток извинений: - Да помолчи ты хоть немного, предков ради! И поставь уже куда-нибудь этот поднос, пока он своим весом тебя по полу не размазал. Девчонка открыла было рот, чтобы еще что-то сказать, но тут же спохватилась и молча занялась своим подносом: быстро выставила на край ванны с десяток одинаковых баночек, брякнула остальное на стол у окна и принялась шумно возиться там, чем-то стуча и позвякивая. Вода быстро остывала и пора было приниматься за мытье. Я наугад подцепила одну из банок и заглянула внутрь -там было что-то красное, тягучее и резко пахнущее древесной корой. - Н-да... определенно, не мыло, -пробормотала я себе под нос. И тут же об этом пожалела. - Это хенна, госпожа! - тут же откликнулась Дотта, будто только и ждала повода. - Самая лучшая, не сомневайтесь! Я сама выбирала в кладо... - Верю-верю, -отмахнулась я. - Ты мне лучше скажи, для чего она нужна. - Ну как же, госпожа, это ведь самое первое средство,- искренне удивилась девчонка. - Чтоб волос гуще был и цвет чтобы хороший. Как у государыни. По правде сказать, совсем такой же мало у кому удается, все больше красноватый выходит, но у вас-то уж точно получится, своего-то цвета почти и нет... ой! Простите меня, я опять... - Ага, опять, -согласилась я, и добавила ласково - но это ничего. Ты, главное, прямо сейчас убери отсюда эту дрянь, ладненько? И учти, если у меня хоть один волосок порыжеет, я тебя сама, своими руками с ног до головы выкрашу. В зеленый. Дотта испуганно пискнула, и сгребла с края ванны все банки, кроме одной. Мне даже любопытно стало, действительно ли во всех остальных краска была, или эта заполошная просто решила не рисковать. Впрочем, мне все равно кроме обычного мыла ничего и не надо было, а в оставшейся банке как раз оно и оказалось. Справедливости ради, совсем уж бесполезной девчонка не была. Пока я смывала дорожную грязь, она успела поставить ширму так, чтобы мне сквозняком от окна не тянуло, накрыть стол к обеду, разобрать мои седельные сумки сложить все нехитрое добро в сундук, отчистить от грязи мой вдовий плащ и даже нагреть у камина полотенца, чтоб приятнее было в них завернуться. - Бинтовать умеешь? - спросила я, подсаживаясь к столу и придвигая к себе горшочек с мазью. - А то как же, - радостно подтвердила эта неугомонная особа, отбирая у меня горшочек и вручая вместо него ложку. -Вы ешьте, госпожа, а тут я и сама управлюсь. У меня бабка лекарка, уж кое-чему меня научила, не сомневайтесь! Жаль, что умение за языком следить в это "кое-что" не попало. - Это что такое? -спросила я, просто чтобы отвлечь ее от причитаний над моей "бедненькой ручкой". - Дотта! Да прекрати ты уже завывать, как над покойником, это всего лишь дурацкий ожог. Повторяю вопрос: что это за шкатулка? - Так подарок же, госпожа! -удивленно захлопала ресницами девчонка. - Вы пока мыться изволили, там столько всего натащили, ух! Только остальное тяжелое сильно, мне одной никак не унести. Вы уж потом скажите господом воинам, чтоб они... - И ты ее не открывала? - уточнила я, хотя уже и так знала ответ. - Конечно нет, разве можно! -обиженно вскинулась эта дуреха. - Оно же не мое! Да я вообще бы ни в жизнь, ни за что на свете бы не стала... - Ага, понятно, - холодно оборвала я, и приказала: - Скажи господам воинам, чтоб старший сейчас же шел сюда. - Но вы же не оде... - начала было она, но мне терпение уже закончилось. - Молчать! - рявкнула я и треснула кулаком по столу так, что посуда подпрыгнула и зазвенела. Девчонка ойкнула и наконец-то умолкла. Правда смотрела теперь на меня так, будто я не по столешнице, а по лицу ее приложила. То ли еще будет, когда я с ней закончу. -Слушай хорошенько, потому что второй раз повторять не буду, - прошипела я, глядя прямо в перепуганные голубые глаза. - Мне плевать, каким порядкам тебя тут учили. У меня на службе порядок один: если я что-то приказала, то ты это делаешь. Сразу. Молча. Без вопросов, нытья и пререканий. Не можешь так? Ну тогда ступай к этой Мар, или кто там тебя послал, и пусть она тебе другую госпожу ищет. Потому что мне такие слуги не нужны. - Так, может, пусть прям щас и катится песьей матери? - спросили от дверей. - Тут ведь и у Отера родня, и у Рёде, а может еще у кого. Мигом подберем тебе кого потолковее. Только скажи. - И не жалко тебе, Одди, родню в этот гадюшник тащить? - невесело усмехнулась я и махнула рукой. -Заходи, чего встал. Разговор есть. Он как-то странно глянул на меня, а потом в два шага пересек комнату, сгреб с кровати меховое покрывало и, не глядя, кинул этот пушистый ком в мою сторону: - Вот. А то ведь и правда как-то неловко. Тут до меня наконец-то дошло, что я сижу за столом в одном полотенце, да еще и выпростав из-под него левую руку по самое плечо. Хорошо, что у покрывала такой длинный ворс. Можно спрятать пылающие щеки и сделать вид, что мне совсем не хочется провалиться сквозь пол вместе с креслом. - Пожалуйста, скажите мне, что кто-нибудь сообразил проверить весь тот скарб, что мне тут отсыпали от щедрот? - спросила я, впрочем, без особой надежды. - Обижаешь, хозяйка! - ухмыльнулся Одди. -Заставили этих, которые принесли, еще в коридоре все пооткрывать да перещупать, а то мало ли. Ого, а он и правда свое дело знает. Не охранитель, а чистое золото. Повезло мне. Стоп, а что он тут делает? Когда это они смениться успели? Не могла же я просидеть в ванне настолько долго. - Так гусь же! -объяснил Одди, перехватив мой удивленный взгляд. - Ну, помнишь: лошадь-лошадь-гусь-корова... или это уже после тебя придумали? Оно, конечно, нехорошо, что без спросу, эт да. Ну так ты только скажи и сразу все вернем, как было. - Ну и ни к чему меня про такое спрашивать, - одобрительно кивнула я. - Все равно я в охранительном деле ни уха ни рыла. Делайте, как считаете правильным. Еще не хватало, чтобы он начал военные хитрости объяснять при госпоже Трещетке! Тем более, эту я как раз знала. Ее дядька еще до моего рождения выдумал. Вся соль в том, чтоб не через равные промежутки сменяться, а через разные. Помнится, "лошадь" означает обычную стражу, "гусь" - половинчатую, а "корова" -это как "лошадь" и "козел" вместе взятые. Ну да, там еще "козел", "хряк", "овца" и дурацкая считалочка, чтоб проще было запоминать в каком порядке они чередуются. Свои-то эту ерунду с детства помнят, а вот чужак в два счета запутается. На то и рассчет. - Эту вот от самого Государя доставили, -продолжал между тем Одди, кивая на шкатулку. - Да не слуга какой-нибудь, а та крыса золоченая, что нас всех тут чуть к предкам не отправила. На словах еще передавала, что, мол, императору сильно нездоровится и повидаться сегодня никак не выйдет. И чтоб ты зла не держала, потому как он со всем почтением. Да я, собственно, и не ждала, что дряхлый старик, который еще моего деда молодым видел, вскочит с постели и побежит меня приветствовать. - Про бабку скажи, - громко прошептали из-за двери. - Это кто там? Лейв,ты, что ли? -окликнула я шептавшего. -Так заходи уже и рассказывай, а то чего это Ящер тут один за всех отдувается. - Дык, ему ж не привыкать! - хохотнул Лейф по прозвищу Шкуродер, просовывая в приоткрытую дверь свою большую лохматую голову. -Приходила тут одна старуха, сказала, что императрица-мать мечтает, чтоб ты с ней отужинала. Прям так и сказала: "мечтает", мол. А следом еще и сундучище с добром приперли. Предки, это ж сколько ей лет-то уже? Двести? И ей действительно смогли растолковать, кто я такая? Что-то не верится. - А, еще ж от молодой императрицы человек приходил, -спохватился Одди. -Ничо не принес, только наплел чего-то там, что, дескать, государыня сильно не в духе и видеть никого не желает. Это было до того похоже на Рыжую, что тогда даже не заподозрила, что тут что-то может быть не так. Расстались-то мы не так, чтобы по-дружески. - Ладно, несите все сюда, что ли, - распорядилась я - и можете отдыхать до ужина. Кстати, а когда тут ужинают? - На закате, госпожа, - пискнула из угла Дотта, про которую я уже успела забыть. И добавила, совсем уж тихо и жалко: - Вы меня теперь прогоните, да? - Еще не решила, -честно призналась я. - Сейчас поможешь мне все это барахло разгрести, а там посмотрим. - Спасибо, госпожа! Вы не пожалеете, правда... - радостно встрепенулась девчонка, и тут же снова сникла под моим тяжелым взглядом. - Уже жалею, - вздохнула я и придвинула к себе шкатулку. Надо же посмотреть, что мне от щедрот императорских перепало. Внутри оказался браслет. Не изящная девичья побрякушка, а широкая гнутая полоса черненого серебра, явно рассчитанная на мужскую руку. Хмыкнув, я вынула украшение из шкатулки, чтобы получше рассмотреть затейливую гравировку. Оказалось, что это и не серебро даже - тяжеловат он был для серебра. Скорее, посеребренная сталь. - Красивый... -робко заметила Дотта, заглядывая мне через плечо. - Да уж, - фыркнула я, небрежно забрасывая бесполезную вещь обратно в шкатулку. - В сундук его, к остальному богатству. Кстати, а долго я тут буду голым задом светить? Где мое запасное платье? Ты же сумки мои седельные потрошила? Потрошила. Ну вот сама его теперь и ищи. Пусть делом займется. Ни к чему ей видеть, насколько императорский подарок вышиб меня из равновесия. Гравировка-то оказалась очень непростая. Вроде, обычная охотничья сцена, но если приглядеться, то становится понятно: она из легенды о белом олене. Той самой, где юному наследному принцу подсунули проклятый колчан, превративший его в белого оленя, а потом беднягу всем двором три дня и три ночи весело гоняли его по лесам, пока не затравили собаками прямо у дворцовой стены. Тогда я, конечно же, приняла этот подарок за наглую, неприкрытую попытку меня запугать и жутко рассердилась. Предки милостивые, как же я ошибалась! Глава 13 На ужин к императрице-матери я отправилась, едва солнце коснулось верхушек дальнего леса. Дотта, конечно, лепетала, что еще очень рано и это даже не настоящий закат, но я ее не слушала. Что-то мне подсказывало, что прийти вовремя мне ни при каком раскладе не светит, а раз так, то и пытаться незачем. Когда я появилась на пороге гулкой, скудно освещенной и не очень-то уютной "жемчужной столовой", они как раз закончили с последним блюдом и приступили к сладкому пирогу. - Милая моя девочка, наконец-то! - почти искренне обрадовалась мне худая блондинка в богато вышитом темно-красном платье. -Смотри, мама, это та самая, о ком я тебе говорила. Она все-таки пришла! Крошечная, будто высушенная, старушка только улыбнулась беззубым ртом и ничего не сказала. Непохоже было, что она вообще понимает, где находится и кто все эти люди вокруг. - Пусть она покажет зубы! -потребовала вдруг сидящая слева от старухи девчонка в синем бархате. -Мар, ну скажи ей! Я хочу посмотреть зубы! - Магни, золотце, ну что ты такое говоришь, -попыталась ее урезонитоь блондинка, но милое дитя и не думало успокаиваться. - Ты сама сказала, что она еще покажет свои гадючьи зубы! Хочу посмотреть! Хочуууу! -заныла она, швыряя на стол изящную серебряную ложечку, которой до это лениво ковырялась в куске вишневого пирога. На белоснежной скатерти тут же расползлось уродливое красное пятно, похожее на раздавленного жука. Вот только мне уже было наплевать на все вокруг, потому что по правую руку от сушеной старушки сидел Ингвар. Но как...? Что он вообще...? И почему...? Тысяча вопросов будто бы столкнулись в моей бедной голове и рассыпались, оставив только звон в ушах. Предки, да разве все это важно? Главное, что живой. Живой! Но тут он улыбнулся и меня будто холодной водой окатило. Такая же улыбка была у господина Рыбы. Мерзкого червя, возомнившего себя моим хозяином. О, теперь я точно знала, кто передо мной. Аждарха! Демон, укравший облик моего дженым ашькым! Ну ничего, я знаю, что с тобой делать. Дай только... - ... что с тобой? -пробился через алую пелену ярости чей-то встревоженный голос. - Эльга! Ответь же мне, девочка моя! Скажи хоть что-нибудь! - Просто небольшое головокружение, - услышала я свой собственный голос, будто со стороны. - Мелочь, не достойная вашего великодушного внимания. - Пусть покажет зууубыыы! -ледяной иголкой воткнулся в левое ухо пронзительный детский голосок, и я окончательно очнулась. - Умоляю, представьте же меня этому прелестному ребенку!- шутливо потребовала я, усаживаясь напротив все еще визжащей малявки. Конечно, для этого пришлось ухватить единственное свободное кресло, одиноко стоящее у самого дальнего края стола протащить его по полу целых семь шагов. Ну да, грохотало оно при этом прилично, да и царапины на полу остались что надо, но меня это не заботило. Если я правильно поняла суть происходящего -а я поняла правильно - то весь этот балаган затеяли единственно за тем, чтобы как следует оттоптаться изящными столичными туфельками по немытой роже безродной выскочки. Что ж, начинайте, милейшие. Я прямо-таки сгораю нетерпении. - О, дорогая, прости меня! Где мое воспитание? - притворно ужаснулась блондинка, картинно прижимая холеную ладошку к искусно накрашенным губам. - Это маленькое чудо зовут Магнфрит и она любимая младшая сестренка государя императора. А значит, и твоя сестренка тоже, моя дорогая! Ах, как это прелестно! Уверена, вы скоро станете неразлучны! Ты могла бы столькому ее научить! Сестренка? Да ей лет семь, самое большее, а папаша государя помер, когда моего еще на свете не было. Приемыш, что ли? И чему это, интересно, я должна ее учить? Но вслух я, конечно, сказала совсем другое: -Вы совершенно правы, дорогая Мар! Вас ведь так зовут, да? О, как это прелестно! Ну конечно же, я буду счастлива поделиться крупицами вечной мудрости, доступными моему скромному разумению, -и добавила, повернувшись к девчонке: - Скажи-ка, Магни, а ты знаешь, что ядовитые зубы, как и любое другое оружие, нельзя обнажать просто так? Только для смертельного удара. Итак, кто за этим столом должен умереть ради того, чтобы ты получила обещанное зрелище? - Мамуля! - тут же выпалила милая крошка. - Ее давно уже предки заждались. Вот и шути после этого с юными принцессами. - Магни, сердечко мое, ну разве можно? - простонала блондинка. - Но ты же сама все время это твердишь! - тут же надула губы девчонка. -Ой, ну тогда пусть это будет зануда Мьёлль! От нее все равно никакого толку. Да, Мар? И она ткнула пальцем в бок бледную девушку, которая тоже все это время сидела за столом, но до того тихо, что я ее даже не заметила. - Радость моя, ну как же так, -всплеснула руками госпожа Мар. - Не нужно обижать сестренку, ей и так нелегко, бедняжечке. И добавила, повернувшись ко мне: - Это принцесса Мьёлльмар, старшая сестричка нашей обожаемой Магни. - Очаровательно! -пропела я, даже не улыбаясь, а просто скалясь, как голодный упырь. - Ну а кем вы приходитесь этой чудесной крохе? - Ах, я всего лишь ее старая тетушка, - медовым голоском откликнулась госпожа Скромница. - Мое имя Милдмар, но родные зовут меня просто Мар. И ты тоже зови, милая, ведь мы теперь одна семья! Фальшивого Ингвара мне почему-то не представили, но мне было все равно. У человека с такой улыбкой даже имя, наверное, мерзкое. - Ах, дорогая, но что же ты ничего не ешь? - притворно удивилась Мар. Действительно, чего это я? Подумаешь, даже тарелки не дали. Можно ведь и скатерть пожевать, да? - Возьми мой пирог, если хочешь... - вдруг еле слышно прошелестела принцесса Мьёлль, придвигая мне свою тарелку. - Нет-нет, милая, так нельзя, -ласково укорила ее тетка. -Мы ведь не так воспитаны, чтобы кормить гостью объедками, да? Скажи мне, дорогая моя девочка, чего бы тебе хотелось? - это она уже мне. -Вряд ли у нас есть то, к чему ты привыкла, но я уверена, что наша кухарка будет просто счастлива... - Не утруждайтесь, я вполне довольна тем, что у меня уже есть, -вежливо отказалась я, а потом тепло улыбнулась бедной Мьёлль: - Спасибо. А ты точно не хочешь? Выглядит чудесно, а пахнет еще лучше. Можем пополам поделить, м? - Я хочу! -тут же влезла Магни. -Дай! - Милая, но у тебя уже есть... - начала было Мар, но маленькое чудовище даже не потрудилось дослушать: - Этот с вишнями! Ненавижу вишни! - заорало оно, смахивая свою тарелку на пол. - Хочу тот, что у гадюки! - Птичка моя, посмотри внимательно, он точно такой же, - простонала Мар. - Мне все равно! -взвизгнула девчонка и, перегнувшись через стол, вцепилась кончиками пальцев в край моей тарелки. -Хочуууу! - Так забирай, кто ж против, -пожала плечами я и небрежно подтолкнула тарелку через стол. Конечно, принцесса тут же потеряла равновесие. Ее качнуло назад и пирог, соскользнув с тарелки, влажно шлепнулся ей прямо на колени, расплескав полужидкую начинку по нарядному платьицу. - Ты... ты это специально сделала! -взвизгнула маленькая госпожа Грациозность. - Гадина подлая! Ненавижу тебя! Ненавижу! Я с трудом подавила зевок. И это все, что они для меня приготовили? Где же изысканные оскорбления, искусно задрапированные в изящнейшие кружева красноречия? Тончайшие намеки, подобные отравленному лезвию кинжала? А нету. Сплошной детский ор, от которого уже в ушах звенит. Нет уж, дорогие, это вы как-нибудь без меня. - Что ж, спасибо за приятный вечер, - вежливо поклонилась я, выбираясь из-за стола. - Боюсь, что мне придется покинуть это блистательное общество. Мне сегодня пришлось проделать долгий путь и тело все еще требует отдыха. Доброй ночи! Но так просто уйти мне не дали. - Эльга, подожди! И я замерла на полушаге, как пыльным мешком из-за угла прибитая. Этот голос... Только не оборачиваться! Не смотреть. Тогда можно хоть ненадолго, на пару ударов сердца притвориться, что... - Нас ведь так и не представили? Мое имя Мьядорм и я... Серьезно? Медовый змей? - Очень рада знакомству, -устало соврала я, даже не дав себе труда достушать. - Доброй ночи, Мьядорм. - Постой, не убегай, -взмолился он и взял меня за руку, а я почему-то это позволила. - Ты, наверное, думаешь, что наша семейка просто ужасна, да? Знаю, Ма бывает невыносима,но с ней можно поладить. Иногда. А вот Магни действительно маленькое чудовище. Мне иногда кажется, что ее в младенчестве тролли подменили, или что-то вроде того. А вблизи он не так уж и похож, оказался. Ниже ростом, уже в плечах и глаза не серые, а блекло-голубые. И руки слишком мягкие. И улыбка противная. - Уже поздно, -напомнила я, решительно высвобождая ладонь из его цепких пальцев. - Увидимся завтра. - Позволь, я тебя хотя бы провожу, - жарко шепнул этот навязчивый господин и попытался подхватить меня под локоток. - И без тебя провожатых хватает, - хмуро обронил Одди, ловко вклиниваясь между мной и господином Липучкой. -Доброй ночи, уважаемый. Тут и остальные пятеро отклеились наконец от стен и обступили меня плотным кольцом. Надо же, а я и забыла, что меня в коридоре охрана дожидается. Предки, да что со мной такое? Совсем соображать перестала. -Может, утром покатаемся верхом? -долетел из-за широких спин полный надежды голос Орми. -Умоляю, скажи, что придешь! Всенепременно приду. Сразу, как только последний ум потеряю. - Я буду ждать тебя на рассвете у конюшни! - крикнул мне вслед господин Прилипала, но и на это я тоже отвечать не стала. И все же какая-то часть меня очень хотела послать все приличия к песьей матери и отправиться на эту дурацкую прогулку. Куда угодно. Да хоть и упырю в пасть, только бы еще раз, хоть на самое короткое мгновение притвориться, что рядом не этот чужак, а кое-кто совсем другой... вот ведь глупость, да? И только потом, когда Дотту наконец удалось выставить за двери, а саму дверь запереть на тяжелый засов, я свернулась клубком на широкой кровати, натянула на голову толстое стеганое одеяло и позорно разревелась. Потому что Ингвара нет, и никогда не будет, и мне надо как-то учиться жить без него. И господин Орми в мне в этом ну совсем не поможет. Проваливаясь в тяжелый, тягучий сон без сновидений, я еще успела подумать, что, видно, где-то на своем пути не туда свернула, раз оказалось в этом странном и страшном месте, похожем на сказочный зеркальный лабиринт, где на поверхности все сияет и блестит, но за углом всегда подстерегает голодное чудовище. А еще, что надо бы выбираться. Пока еще могу. *** Ни на какую прогулку я, конечно, не поехала, хотя и проснулась задолго до рассвета. Лежала, таращилась в незнакомый потолок и пыталась придумать хоть одну хорошую причину, чтобы не послать все подальше и не сбежать. Получалось неплохо. Для начала, неплохо бы сделать то, ради чего я вообще затеяла всю эту возню: найти кого-то, кому можно рассказать об иномирцах, крадущих людей для своих кошмарных ритуалов. Кого-то, у кого достаточно влияния, чтобы как-то с этой неприятностью разобраться. На старого императора, понятное дело, надежды никакой, но кто-то же правит империей от его имени? Хорошо бы этого кого-то убедить, что я не тронулась умом, а наоборот, пытаюсь помочь. Потом, конечно же, надо удостовериться, что с Эйрин тут будут обращаться как надо. То есть, со всем уважением. Для этого всего-то и нужно, чтобы даже последняя судомойка в этом дурацком дворце накрепко запомнила: за ней стоит сильный род, с которым лучше не связываться. Ну и еще есть дядюшка Эгиль, которому я пообещала империю. То письмо, которое я сочинила для него на постоялом дворе, получилось не слишком длинным, всего-то несколько строк. "Нового петуха надо брать до того, как он отрастил себе гребень и шпоры. Иначе он никогда не научится есть с руки, а какой тогда от него прок? И лучше сейчас, пока старый еще в котел не отправился". Да-да, на эту ерунду я убила целую ночь, но не так-то просто было сделать послание достаточно простым, чтобы ни один символ не был истолкован неправильно и, предки упаси, не нес бы в себе двойного смысла, но вместе с тем настолько невинным, чтобы, даже попади оно не в те руки, большого вреда не наделало. Ну и придумала: золотого ворона с императорского герба везде, кроме столицы, называют петухом, а уж зная это совсем уж легко понять, что речь идет о старом императоре и его наследнике, которого я, вроде как, вознамерилась прибрать к рукам. Об этом самом наследнике я тогда знала немного. Родился он в день, когда вся столица пышно отмечала пятидесятилетие его коронованного папаши. Что-то там у них пошло сильно не так, потому что мать умерла в родах, а ребенок получился какой-то не такой. Держали во дворце, никуда не выпускали и только изредка, по большим праздникам, выводили на балкон, чтобы подданные видели: принц еще жив. Заодно, конечно же, убедили всю империю, что наследник - калека, недостойный трона. Вздумай я и правда женить на себе несчастного мальчика, мне ничего бы не стоило прекратить эти сплетни. Всего-то и надо, что пару раз провезти его в открытой повозке по городу. Готова спорить, на поверку там окажется что-нибудь простенькое и скучное до зевоты, вроде горба или огромного носа. Но замуж я на самом деле не собиралась. Просто, соваться в столицу, и, тем более, во дворец, без охраны было слишком опасно, а другого способа ее получить, кроме как одолжить у дядьки, я тогда не придумала. Но за все в этой жизни приходится платить, а значит, придется хотя бы сделать вид, что я... - Госпожа, откройте! - крикнула из-за двери Дотта, обрывая поток невеселых мыслей. -Прошу вас, скорее! Беда! Тихо ругаясь сквозь зубы, я выбралась из постели, завернулась в покрывало и прошлепала к двери по холодным, как лед, каменным плитам пола. Ну, если это какая-то ерунда... - Хвала богам, с тобой все в порядке! -закричал господин Орми, вбегая в комнату и хватая меня за плечи. - Я бы не пережил, если бы и ты... Голос его предательски прервался, и он вдруг притянул меня к себе, стиснул так, что дыхание вышибло и громко, отчаянно разрыдался, спрятав лицо в складках моего покрывала, где-то между плечом и ухом. А я стояла дура-дурой и не могла сообразить, что теперь делать. Отер поймал мой взгляд поверх мелко вздрагивающих плеч господина Липучки, жестом изобразил, как что-то выбрасывает и вопросительно поднял бровь. И я чуть было не кивнула в ответ. Но вовремя опомнилась. Этот бедняга не виноват, что у меня от него все нутро переворачивается. И, похоже, ему и правда нужна помощь. Так что я закатила глаза и мотнула головой: оставь, мол. Отер пожал плечами, а потом показал на дверь и снова поднял бровь. В ответ я снова помотала головой и беззвучно, одними губами, произнесла "Дотту сюда". Горе горем, а оставаться наедине в спальне с едва знакомым мужчиной я не собиралась. Глупая девчонка моих знаков не поняла вообще. Даже после того, как я трижды кивнула в сторону камина, каждый раз беззвучно повторяя "разожги". В конце-концов Отер, все еще маячивший в дверях, не выдержал, отодвинул эту дурынду в сторонку и занялся камином сам. Тем временем, я осторожно отцепила от покрывала судорожно стиснутые пальцы господина Орми, довела его до кресла, усадила, силой втиснула в безвольные пальцы кружку с водой, села напротив и приготовилась слушать. Сначала он просто сидел, уперев страшный, немигающий взгляд в стену поверх моей головы. Будто вообще не понимал, где он и что происходит. Потом сглотнул и с видимым трудом вытолкнул сквозь стиснутые зубы: - Она умерла. Ее больше нет. И замолчал, спрятав лицо в ладонях. Плечи его снова задрожали. Я тоже молчала, терпеливо выжидая, когда он наконец соберется с силами и все объяснит. Странное дело: обычно бесчувственной меня назвать трудно, но горе этого человека отчего-то совершенно не трогало. Да и вообще, не так-то просто сопереживать, если даже не знаешь, кто помер. - Я держал ее на руках, - продолжал он странным, пустым голосом. - Такая маленькая, совсем хрупкая... как котенок... эти крошечные пальчики... Только тут я заметила темные, уже подсохшие пятна на его темно-серой куртке и бурые разводы на бледной коже рук. - Как это случилось? - осторожно спросила я, и его будто прорвало: - Лошадь... та лошадь, которую приготовили для тебя. Зачем, боги, ну зачем она ее взяла? Маленькая дурочка! Все твердила, чтобы я не смел жениться, пока она не подрастет, потому что судьба предназначила нас друг другу. Но появилась ты и она, должно быть, заметила... не могла не заметить, как я смотрю на тебя. Вот почему она пришла сегодня в конюшню. Бедная глупышка пыталась хотя бы ненадолго оказаться на твоем месте. Но стоило ей сесть в седло, и лошадь будто взбесилась. - он глубоко, прерывисто вздохнул и вдруг подался вперед и обхватил мое запястье ледяными, перепачканными кровью пальцами. - Боги милостивые! Разве смогу я теперь забыть ее тоненькое, хрупкое тельце, распластанное на холодных камнях? А ты? Как нам теперь быть, зная, что все могло бы быть иначе, если бы ты сегодня пришла? .Ну вот, и как теперь его жалеть? - Конечно, могло бы. - холодно протянула я, ловко выдергивая руку из его хватки. -Раз лошадь была для меня, значит моему телу и остывать на камнях, да? О, даже не представляю, как буду жить дальше, с такой-то ношей на совести. - Не говори так! Я бы не вынес, если бы с тобой что-то случилось! -вскинулся господин Орми и снова потянулся ко мне. Я молча отодвинулась и спрятала обе руки под стол. -Прошу тебя, дай мне объяснить! -Взмолился он. -Конечно же, ты не должна была умереть сегодня. Никто не должен был! Ты ведь так умна, что непременно заметила бы, что с лошадью что-то не так. И бедняжка Магни сейчас была бы жива. Вот и все, что я хотел сказать! - А теперь ты меня послушай, -отчеканила я, глядя прямо в потемневшие, полные непролитых слез глаза.- Разве я испортила седло? Я наняла конюхов, которые занимались пес знает чем вместо того, чтобы стеречь лошадей? Быть может, я лично отбирала стражников, позволяющих убийцам шастать по дворцу? Или научила этого ребенка плевать на все, кроме собственных капризов, а потом отправила гулять без присмотра? Нет? Так какого упыря ты сидишь тут и рассказываешь, как я кругом виновата? Вот что я тебе скажу, господин Мьядорм: ты, конечно, можешь и дальше винить меня, себя, судьбу, предков, богов и весь мир в придачу. Но ко мне больше с этим не лезь. Да и вообще, держись-ка ты от меня подальше, а? Мало ли... вдруг, и тебя не спасу случайно. Вид у него стал такой, будто я его ледяной водой окатила, а потом еще и ведром сверху огрела. Он как-то сразу подобрался и ушел, не оглядываясь. Мне понадобилась вся моя воля, чтобы не плюнуть ему вслед. Через растопыренные "козой" пальцы. - Госпожа... - еле слышно прошелестели от двери. - Что еще? - рявкнула я так, что у самой уши заложило. - Там это... пришли к тебе, -пробасил Йомар Черный. -От императора. - Так пусть заходят, раз пришли, -устало вздохнула я, поплотнее заворачиваясь в покрывало. Кажется, одеться мне сегодня не дадут. - А с этой пичугой чего делать? - спросил здоровяк, и только тогда я заметила щуплое тельце Дотты, которое он легко удерживал на весу одной рукой. -Сомлела, бедная. Устала, видать. - Так положи ее на кровать, пусть отдыхает, - предложила я и устало потерла висок. Кажется, меня ждет еще один долгий, прямо-таки очень, очень долгий день. Глава 14 Почему-то я ждала, что посланником от императора окажется все тот же господин Фуглфрид, но вместо него ко мне тихо вошла незнакомая женщина в белом траурном платье, коротко поклонилась, передала послание и так же тихо удалилась. Его Величество хотел бы разделить со мной обед. - Дотта! Поднимайся, дело есть! - бодро скомандовала я, уже прикидывая, какой из моих нарядов выглядит приличнее - тот, что с пятном от вишневого сока, или второй, дорожный, с грязным подолом и слегка отдающий лошадиным потом. - А может лучше надеть новое? - робко предложила служанка, уже запустившая гребень в мою косу. - То, которое вчера прислали. Оно тоже белое и такое красивое! - Так неси его сюда! - приказала я, отбирая гребешок, на котором волос уже было, кажется, больше, чем на моей бедной голове. -Слушай, а ты никогда не думала в прядильную гильдию податься? Лучшей чесальщицей там будешь, точно тебе гово... И осеклась на полуслове, потому что наконец как следует разглядела то, что девчонка достала из сундука. В жизни ничего подобного не видела. Вместо юбки у этого чуда был какой-то стог из мелких полупрозрачных оборочек, ленточек, кружавчиков и пес знает чего еще. Даже цветочки кое-где попадались. Видно, для полноты сходства. А верхней части не было совсем. Если, конечно, не считать двух шелковых треугольничков, скрепленных между собой тонким золотым шнурком. - Дай угадаю, - выдавила я, когда наконец смогла говорить. - Подарок императрицы, да? - Нет, госпожа, - с готовностью откликнулась Дотта, - это от госпожи Мар. - Ты точно ничего не напутала? -строго переспросила я. -Она, вроде, в своем уме и точно не надела бы ничего подобного. Так какого... И тут до меня дошло - "какого". Ну конечно, почему бы не выставить глупую деревенщину на посмешище перед всем двором. - Избавься от него, - хмуро приказала я. - Сожги. Только осторожно, там может быть отравленная булавка. - Но госпожа, как же так можно... - пролепетала глупая девчонка и, кажется, приготовилась заплакать. - Обыкновенно, - преувеличенно терпеливо пояснила я. -Сначала разводишь огонь, потом бросаешь в него эту пакость и ждешь, пока прогорит. Все. А, нет, не все. Дай-ка его сюда. Взяв со стола нож, я осторожно поддела шов и, под удивленный доттин вскрик, с громким треском оторвала одну из нижних оборок. Потом приложила ее к запятнанному вишней платью и удовлетворенно кивнула. Если повыдергивать лишние нитки, разгладить и повязать на талию, то ширины как раз хватит, чтобы прикрыть вишневое пятно. Ну вот, хоть какая-то польза от подарка. Тут у глупой девчонки брызнули из глаз слезы и она убежала, прижимая дурацкий наряд к груди. Пришлось все делать самой. Впрочем, оно и к лучшему - несложная монотонная работа иногда очень кстати, если надо успокоиться и привести в порядок мысли. К тому времени, когда я, уже полностью одетая и аккуратно причесанная, подошла к зеркалу, чтобы убедиться, что ничего важного не упущено и вид у меня достаточно приличный для императорского обеда, в голове моей уже созрел и оформился простой и надежный план. Который, конечно же, почти сразу полетел псу под хвост. Мы как раз проходили через крытую галерею второго этажа, когда это случилось. Звук пришел откуда-то снаружи, со стороны ворот -и заполнил собой весь дворец. Низкий рев, от которого разом задребезжали все стекла, а мое нутро превратилось в мелко дрожащий студень. Очень знакомый рев. Точно такой же я слышала в руинах, прямо перед тем, как провалилась в другой мир. Только в этот раз источник звука был намного, намного ближе. И мне даже не надо было подходить к окну, чтобы понять, что он означает. Но я все равно подошла. Сквозь арку ворот во внутренний двор как раз въезжала крытая повозка, окруженная плотным кольцом пеших воинов. Их скучные серые плащи вовсю трепал ветер, обнажая то слишком короткие штаны, то кожаный нагрудник, то изогнутый клинок, слишком широкий, чтобы называться мечом. Разглядеть того, кто ехал в повозке мешала крыша, но иногда из-под нее мелькало что-то, похожее на полу плаща. И плащ этот, конечно же,был красным. Вот теперь-то мне стало понятно, ради кого была вся это суета с уборкой. Вот, значит, какое посольство тут готовились принять. -Рунфрид, -окликнула я и сама удивилась, насколько спокойно прозвучал мой голос. -Скажи всем нашим, чтоб собирались. Мы уезжаем. - Как скажешь, хозяйка, -с готовностью откликнулся тот и тут же деловито уточнил: - Тихо, или как обычно? Вот тут-то мне бы сесть и придумать новый план, да только времени на это уже не оставалось. Впрочем, мне не впервой сочинять на ходу. - Прятаться особо ни к чему, -быстро решила я, -но и шум поднимать тоже не стоит. Пусть все, кто не занят сейчас моей охраной прямо сейчас отправляются к западным воротам и ждут. Если не появлюсь до заката, то пусть хватают первого попавшегося проводника и бегут домой так быстро, как только могут. А я прямо сейчас навещу императора и постараюсь выгадать нам небольшую фору. Было еще кое-что, о чем надо было позаботиться до отъезда, но если бы я рассказала об этом зануде Рунфриду он бы, пожалуй, решил, что я спятила. И был бы совершенно прав. Кто, находясь в здравом уме, решился бы похитить императрицу? Но не могла же я оставить свою единственную сестру в этом гнилом месте. Особенно теперь, когда я знаю, что где-то тут бродит лживая, двуличная, подлая тварь, впустившая красную мерзость в самое сердце империи. Тогда я, конечно, еще не догадывалась, кто за всем этим стоит, но была твердо уверена, что такой человек существует. Если его можно назвать человеком. И эта уверенность не давала мне покоя, пока я бегом возвращалась в свои покои и наспех распихивала самое необходимое по седельным сумкам. Снова и снова я перебирала в памяти события последних дней. Лица, голоса, случайно подслушанные обрывки разговоров. Пыталась нащупать то самое, что натолкнуло меня на мысль о большом и грязном заговоре, в самый краешек которого я по глупости вляпалась. Пока, наконец, не поняла, что искала не там. Надо было смотреть гораздо, гораздо раньше. Еще до столицы, до крыс и даже до проклятого шара. Ну конечно, как же я сразу не поняла! Мой самый первый день в чужом мире и телега, полная бесчувственных тел. Старики в железных ошейниках. Рабы, которым попросту негде было взяться в нищих приморских поселках. Если только их не привезли туда специально, чтобы продать лысым жрецам. Учитывая цену наших людей в том мире... в общем, как-то трудно поверить, что такого рода сделки можно провернуть за спиной у главы гильдии работорговцев и его таинственного столичного покровителя. А теперь им, видно, мало стало и они решили продать красным упырям всю империю. Ну и что мне прикажете с этим делать? Конечно, на моей стороне была внезапность и численный перевес, но без потерь из открытой схватки не выйти. Готова ли я платить жизнями своих людей за чужую жадность и глупость? Нет. Значит, остается только одно - бежать. Прихватив всех, до чьей судьбы мне есть хоть какое-то дело. *** На полпути к императорским покоям нам наперерез выскочила уже знакомая старуха - та самая, что приходила утром. Схватила меня за рукав и горячо зашептала: - Он сейчас в тронном зале. Поторопитесь, прошу вас. Я проведу... -Ну что вы, не утруждайте себя, -сладко пропел господин Фуглфрид, появляясь пес пойми откуда. -Я сам буду сопровождать несравненную госпожу Эльгу. Со всеми почестями, которых она, несомненно, заслуживает. Женщина побледнела и бросила на меня отчаянный взгляд, но спорить не стала. Коротко поклонилась, развернулась на каблуках и ушла, печатая шаг, как солдат на марше. Конечно, вся эта сцена показалась мне немного странной, но особого внимания я на нее не обратила. А зря. К тому времени, как мы прошли в широкие, двустворчатые двери, ведущие в главный тронный зал империи, приветственная церемония вот-вот должна была начаться и народу там толпилось столько, что нечего было и думать о том, чтобы пробраться поближе к трону, не привлекая при этом лишнего внимания. Мои охранители быстро расчистили для нас место в первом ряду. Мне даже не пришлось тянуть шею, чтобы разглядеть и высокий золоченый помост с тремя вычурными тронами, и сверкающую драгоценностями толпу высокородных прихлебателей. А еще - боевую десятку в центре зала, плотным кольцом окружившую высокую фигуру в красном плаще. - Его Императорское Величество, государь император Магнвальд Третий, да прибудет с ним божественная милость! - взлетел под потолок звучный голос герольда. Все, даже иномирные гости, почтительно склонили головы. И я склонила тоже, хотя это имя как-то неприятно царапнуло слух. Неправильное имя. Должно было быть "Магнхард". И вообще-то не "третий", а "первый своего имени". Магнвальдом, кажется, зовут... Предки, вот же я дурища! Даже не понадобилось проталкиваться поближе, чтоб разглядеть лицо сидящего на центральном троне. И без того понятно было: эта тонкая фигурка в сине-золотом наряде никак не может принадлежать древнему старику. У нас, видите ли, уже пес знает сколько времени новый император, а я ни сном ни духом. Значит, рыжая, замужем не за древней развалиной, а за мальчиком-калекой? Ха, представляю ее лицо, когда ей сказали! Стоп, но про кого же тогда подумал мой дядюшка, когда я пообещала ему окрутить наследничка? Пришлось все-таки проталкиваться поближе к возвышению, иначе лица сидящих там разглядеть никак не получалось. И предки свидетели, чего мне только стоило не расхохотаться в голос, когда я наконец разглядела, кто сидит на троне, предназначенном для наследника. О, ну конечно! Племянник старого императора и двоюродный брат нового - господин Орми Липучка собственной персоной. Как же хорошо, что ни в какой замуж мне на самом деле не надо! Между тем, император уже что-то говорил, обращаясь к гостям. Вот только я все еще была слишком далеко, так что ни слова не разобрала. И по всему видно было, что это здесь обычное дело: толпа вокруг меня даже не пыталась делать вид, что им интересно происходящее. Если те, кому не повезло оказаться в первых рядах, еще как-то соблюдали видимость приличий, то задние вовсю перешептывались и тихо посмеивались. А самые удачливые, отвоевавшие себе местечко у стены, колонны или огромной напольной вазы - словом, у любой, мало-мальски надежной опоры, - откровенно дремали. Разглядывать пышно разодетую дворцовую публику мне быстро надоело и взгляд все чаще останавливался на неподвижно застывших в центре зала иномирцах. Что-то в них казалось мне неправильным. Подавив отвращение, я шарила взглядом по коротко стриженым затылкам, лишенным ножен кривым клинкам и грубой ржаво-коричневой коже доспехов, пытаясь понять, что же в этой картине не так. И, наконец, до меня дошло: они слишком много двигаются. Та троица, к которой их господин стоял спиной, вела себя немногим лучше, чем местные дворцовые бездельники. Крайний справа все время мялся с ноги на ногу, будто ему по нужде приспичило, его сосед то и дело зевал в кулак, а третий и вовсе, кажется, уснул, уронив голову на грудь. Ничего общего с нечеловечески идеальной выучкой, которую они показывали в своем родном мире. Но даже это меня не особенно смутило -мало ли, может, там были лучшие из лучших, а сюда отправили других, кого не жалко. Картинка сложилась, только когда один из них наклонился, чтобы поправить какой-то ремешок и я мельком увидела красного жреца. Точнее, самозванца, зачем-то напялившего на себя бесформенный балахон и красный плащ. И даже не потрудившегося обрить голову. Та часть меня, что жила чужой памятью, просто заледенела от ужаса, при виде такого дэмесы кюфюшь. Немыслимо! Еще на ийк ащама - первой ступени -повященный должен отринуть все, чем был раньше. Свое имя, род, прошлое и привычки, чтобы всецело посвятить себя служению Великому Отцу. Это будто второе рождение. Невозможно пройти через него, не избавившись от кёттю анилашь - скверны, что навсегда остается в волосах. Благословенное же одеяние, символ танри корума - божественной защиты -надевают только на третьей ступени. После наречения нового имени. И надеть его раньше чудовищное извращение. Ну, кафишь, моли своих богов о быстрой смерти, потому что мой бог тебе ее не даст! Чехеннеме кадар йолунвашь! Кто-то тронул меня за плечо и я пришла в себя. Оказалось, что я медленно, будто во сне, двигаюсь сквозь толпу, подбираясь к фальшивому жрецу. И в правой руке у меня зажато что-то, очень похожее на рукоять тяжелого боевого ножа. Предки, да что со мной такое? И куда это подевалась половина моей охраны? - Где остальные? - одними губами произнесла я, перехватив взгляд Рунфрида. Настороженный и какой-то выжидающий взгляд. В ответ он, так же молча, показал глазами на другую сторону зала. А что, вполне разумно -если атаковать одновременно с двух сторон, есть неплохой шанс, что мы успеем разобраться с их численным перевесом еще до того, как они опомня... Стоп. О чем я вообще думаю? И какого ящера вместо того, чтобы тихонько меня скрутить и отнести куда-нибудь, где я смогу отлежаться и прийти в себя, они всерьез собираются драться вместе со мной? А что, если это и есть тот выход, который я искала? Просто перебить иномирных уродов, да и вся недолга. Стража не станет вмешиваться без приказа императора и пока еще мальчишка, явно не привыкший к виду крови, опомнится... Впрочем, было ведь еще одно решение. Совсем простое. Вот же он, главный враг, совсем близко. С такого расстояния даже я не промахнусь. И как раз есть, что метнуть. Осторожно, чтобы раньше времени себя не выдать, я крутанула нож так, чтобы лезвие легло в ладонь, примерилась и... замерла, забыв, как дышать. Это ведь раньше мне было видно только красный плащ и такого же цвета свалявшиеся, грязные волосы. Но теперь я стояла куда как удачнее и ясно видела перед собой профиль фальшивого жреца. Знакомый мне до последней, самой крошечной черточки. Настолько, что даже дурацкая борода не могла сбить меня с толку. Сколько же у тебя сыновей, а, господин Орми? И долго еще твоя семейка будет мучать меня, тревожа раны, от которых мне и так до последнего костра не избавиться? Зато сразу стало понятно, кто затеял это фальшивое посольство. Уже неплохо. Высмотрев на той стороне зала растрепанную рыжеватую макушку Отера, я дождалась, пока он заметит мой взгляд и медленно покачала головой. Пес с ними, с этими ряжеными. Не наше дело. Между тем, приветственная церемония наконец-то закончилась. Фальшивый жрец поклонился и веско обронил что-то вроде "Бутрамба лапса адар мумдаба". Полная бессмыслица, но у меня все равно мурашки по коже побежали. Этот голос... Нет уж, второй раз я на этот трюк не попадусь. Ищите себе другую дурочку. А вперед уже выступил сморщенный, тощий старикашка, одетый в короткие штаны и очень, очень длинную рубаху. Наверное, он все это время стоял среди "иномирцев", но я его почему-то заметила только сейчас. - Почтеннейший старейшина Эшек Юрбес высоко ценит оказанное ему гостеприимство, - провозгласил он, угодливо улыбаясь, -и надеется, что эта встреча откроет путь дружбе между нашими великими странами. Вот дурак. Правильно "юбресы", неужели так трудно запомнить? Интересно, а сам господин Ослиный Навоз, понял, как его только что назвали? Я уже открыла, чтобы спросить, но тут же закрыла, раздумав. Потому, что это не мое дело, да и торжественная церемония встречи уже закончилась. Первыми ушли "иномирные" гости, быстро исчезнув в одной из неприметных боковых дверей, а когда я, проводив их взглядом, снова обратила внимание на тронный помост, оказалось, что император тоже куда-то пропал, прихватив свою сверкающую свиту. - Прекрасная Эльга, подождите! - ко мне проталкивался господин Фуглфрид. Да я никуда и не спешила. Глупо толкаться в дверях, где и без меня уже давка. К тому же, нужно было дождаться Отера и остальных. - Его Величество желает вас видеть, - пыхтя и отдуваясь объявил господин Ключник и выжидательно уставился на меня. - Ну так веди, чего встал? - не слишком-то любезно откликнулась я. - Только вас, госпожа, -заявил этот не слишком умный человек и выразительно покосился на моих людей. - Ой, ты такой смешной, - фыркнула я, награждая его самой гадкой из своих ухмылок. -Знаешь ведь, что одна я никуда с тобой не пойду, и все равно зачем-то это сказал. Вот зачем, а? - П...приказ... -выдавил он, но я даже не дала себе труда достушать. - Это кто же там мне приказывать надумал? - Еще гаже ухмыльнулась я. - Нет уж, дружочек дорогой, так не пойдет. Или идут все, или не идет никто. Выбирай. Надо ли говорить, что пошли все? Вот только сама встреча оказалась совсем не такой, как я ее себе представляла. Глава 15 Комната, в которую нас привел господин Фуглфрид, на самом деле оказалась продолжением тронного зала, зачем-то отделенным двумя слоями тяжелых драпировок и тонкой резной перегородкой. В ней был точно такой же помост и точно такие же троны, да и люди в них сидели те же. Ну и зачем было тащить нас сюда, вместо того, чтобы просто выгнать всех лишних из основного тронного зала? Должно быть, какая-то очередная дворцовая традиция. Какое-то время мы с императором просто молча разглядывали друг друга. В ужасные слухи о нем я, конечно, не верила, но все-таки ожидала чего-то более... ай, даже не знаю, необычного, что ли? А тут просто мальчишка. Высокий, немного угловатый и весь какой-то бесцветный, что ли. На троне он сидел неловко, будто без спросу на него влез и вот-вот получит нагоняй. Сам он был бледный до синевы, и выглядел не очень-то здоровым: щеки запавшие, губы совсем бескровные, а круги вокруг глаз такие, будто целую седмицу не спал. И даже тонкий золотой обруч короны казался слишком тяжелым для его длинной шеи, уже покрасневшей там, где в нее впился жесткий, богато расшитый ворот. Уж не знаю, что ожидал увидеть император, но, готова поклясться, что услышала короткий вздох облегчения. -Милая сестра, как же я рад наконец увидеть тебя! -произнес он наконец, и я почему-то сразу поняла, что это больше, чем пустая вежливость. -Жаль, что не встретились раньше, -просто сказала я, послав к упырям все дворцовые церемонии.- Но я тоже очень рада, правда. Ну же, прогони всех этих бездельников, что толпятся вокруг, выставь за дверь господина Орми, и тогда мы действительно сможем поговорить. - Как тебя приняли? Всем ли ты довольна? -пустой, ничего не значащий вопрос и отчаянный, затравленный взгляд из-под длинных белесых ресниц. Э, да ты не можешь? Ну так я сама все сделаю, только не мешай. -Не всем, милый брат, не всем, -качаю головой и широко улыбаюсь, чтобы смягчить резковатый ответ. -Один поэт как-то сказал: врага встречай клинком, гостей встречай почетом, а родича столом, ломящимся от яств. Найдется ли для меня место за твоим столом, брат? - В такой день не пристало думать о пирах, -холодно обронил господин Орми и я скрипнула зубами, гася в себе раздражение. Ах да, горе великое и я кругом виновата. Помню, не забыла. Сам-то почему не в трауре, о господин ревнитель традиций? Ладно, императору дворцовый этикет не велит, но ты же не император. Пока еще нет. - Тебе кажется, что мои слова прозвучали неуместно? - так же холодно откликнулась я. -Но почему же? Можно ли винить любящую сестру за простое желание немного побыть с только что обретенным братом вдали от назойливого внимания двух дюжин незнакомых людей? Разве это оскорбит память почившей? Но не таков господин Липучка, чтобы вот так запросто отступить. - Приказывайте, государь, и траурная церемония будет отложена, -тихо и печально произнес он, покорно склонив голову. - Но все же прошу не правителя, но родича: не отбирай у нашей бедной маленькой сестренки ее последнюю радость. Милая Магни так любила полуденное солнышко, ей бы хотелось, чтобы оно... Ой, нет, только не новая порция его слащавых соплей. -Мертвым нет дела до погоды, - грубо оборвала я, окончательно растеряв остатки терпения, и добавила, просто чтобы его уесть: -К тому же, если я правильно помню, полный ритуал погребения занимает целый день и полночи. Конечно, многие теперь предпочитают короткий, но разве наша славная малышка Магни не заслуживает только самого лучшего? Тут император подался вперед, будто на что-то решился. Вот только сказал совсем не то, на что я рассчитывала: -Не нужно ссор в этот печальный день. Сестра, ты ведь помнишь слова другого поэта: перед лицом беды лишь тот стоит, не дрогнув, за чьей спиной семьи надежен щит... номер тридцать семь в вашей первой сотне, не так ли? Ну да, это из баллады о Синем озере и она действительно входит в тот самый сборник из ста легенд, баллад и песен, который каждый проводник должен заучить наизусть в первый месяц своего обучения. Вот только она там в самом конце, то ли восемьдесят первая, то ли восемьдесят третья. А номер тридцать семь, это... о, ну конечно! Легенда о белом олене. Значит и браслет тот мне в подарок не по ошибке отправили и не для того, чтобы напугать. Это был крик о помощи. - Тридцать пять, - "поправила" я, но получила еще один отчаянный взгляд. Все ясно. Ничего-то ты толком не знаешь, Твое Величество. А жаль. Там как раз хорошая песня: "спиной к спине в кольце врагов мой верный друг и я...". Ну да ничего, обойдемся как-нибудь без старых пыльных книжек. - Могу я кое о чем тебя попросить, брат? - спросила я и, дождавшись императорского кивка, продолжила: - Моя сестра Эйрин и я всегда были очень близки, но так уж случилось, что прямо перед расставанием, у нас произошла размолвка. Знаю, она еще злится и не хочет меня видеть, но, быть может, ты мог бы убедить ее принять мои извинения? - Ее Величество спрашивала о тебе, - быстро откликнулся мальчишка-император. Слишком быстро, чтобы это было правдой, но, кажется, кроме меня этого никто не заметил. - Уверен, она будет рада повидаться. Почему бы тебе прямо сейчас не пойти в ее покои? Мне показалось, или он выделил это "сейчас" чуть больше необходимого? - Ты вернул мне надежду, - поклонилась я и повернулась, чтобы уйти. - Почтенный Фуглфрид, -резко скомандовал Орми-Липучка, - проводите госпожу Эльгу и проследите, чтобы все обошлось благополучно. Только его мне для полного счастья и не хватало. - Ну что, уважаемый, сам исчезнешь, или тебе помочь? -хмуро спросила я, как только мы вышли за двери. - Но госпожа, вы ведь не знаете дороги, -заныл этот дурак. - Вы заблудитесь и тогда господин Мьядорм... - Да-да, как же можно огорчить господина Орми, -передразнила я, но резон в словах толстяка все же был: без провожатого найти рыжую будет на так-то просто. Поэтому я неохотно кивнула Фуглфрилу: - Ладно, милейший, веди. Да побыстрее. Смешно сказать, но поначалу этот соловей-переросток вел себя на удивление прилично: шел быстро, лишнего не болтал, да и вообще открывал рот только затем, чтобы предупредить о высоком пороге, занозистых перилах или скользких ступенях. Но это только поначалу. Потом он, видимо решил, что я уже достаточно ему доверяю и начал чудить: ни с того ни с сего вдруг попытался свернуть в неприметный, скудно освещенный боковой коридор. - Что же вы так невнимательны, уважаемый? -мягко попеняла я, придерживая его за рукав. -Ну кто же водит императорскую родню по коридорам для прислуги? Не делай так больше, или я подумаю, что ты меня стыдишься. И очень, очень огорчусь. Ключник дернулся и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не решился. Вместо этого, развернулся и пошел дальше по основному коридору, то и дело затравленно озираясь. Пришли на удивление быстро, я даже заскучать не успела. - Это здесь, госпожа, -объявил господин Фуглфрид. Очень торжественно, но почему-то шепотом. -Сразу за этой лестницей будет малая совещательная комната. Из которой ведут две двери. Войдите в ту, что слева, и попадете в покои Ее Величества. - Зачем рассказывать, если можно показать? - притворно удивилась я. - Его Величество запретил кому-либо приближаться... -попытался было вывернулся Ключник, но не тут-то было. - Глупости, - отмахнулась я. - Мне вот разрешил, а ты просто меня сопровождаешь. Или есть еще какая-то причины, почему ты не хочешь туда идти? - Нет, госпожа, - обреченно выдавил он и сразу стало понятно, что это вранье. - А доказать сможешь? -улыбнулась я и улыбка это точно не была ни приятной, ни доброй. -Войдешь туда первым? Семь клинков уже смотрели ему в грудь, мягко намекая, что выбора у него вообще-то нет. Шесть мечей-бастардов и один тяжелый боевой нож. И он пошел. Медленно и тяжело передвигая ноги, как будто вместо сапог у него каменные глыбы, но все-таки пошел. Следуя в двух шагах позади, мы поднялись вслед за ним по короткой лесенке из белого мрамора и оказались на неширокой площадке перед двустворчатой дверью, густо увитой резным деревянным плющом. Вот тут-то Ключник не выдержал и попытался удрать. Кто именно его пнул я заметить не успела. Просто мелькнул рядом чей-то сапог - и в следующий момент Фуглфрид уже сложился пополам, всем своим немаленьким весом влепившись в дверь. Створки распахнулись, дважды коротко щелкнула тетива -и он забился на полу, беспомощно царапая скрюченными пальцами выросшие из груди, прямо из золотой парчи, стальные шипы. За дверью, явно кого-то ждали. Только совсем не нас. Тот, что выскочил прямо на меня, даже запнулся, будто не решаясь нанести удар. И тогда я ударила первой, метя снизу вверх, под челюсть. Грязно, да. Ну, зато наверняка. Быстро пригнулась, укрываясь за грузно оседающим телом, уперлась сапогом в нелепый кожаный нагрудник, высвобождая накрепко засевший нож и только тогда выпрямилась, поудобнее перехватывая скользкую от крови рукоять. Вот только бой уже закончился. Кроме меня, на ногах осталось шестеро. Все в багровых мундирах. Хорошо. Значит, мы победили. - Я же говорил, что в следующий раз полегче будет, -весело сказал кто-то за моей спиной. - Следующий? Ха! - лениво парировала я. -Если с кораблем считать, то уже даже не десятый. Да и без кораб... И осеклась на полуслове. Оборачиваться не хотелось. Все равно его там не окажется, правда? Просто я окончательно растеряла остатки рассудка, вот и слышу всякое. Только все равно обернулась. Заглянула в темно-серые глаза фальшивого жреца... и в следующий миг уже повисла на нем, обхватив руками за шею и прижавшись так, что дышать стало больно. - ... не плачь, слышишь? Не надо. Все хорошо... Вот глупый, разве я плачу? Это просто счастья слишком много, вот и катится слезами. А сам-то... Вон, тоже щеки мокрые. И губы соленые, как море. - Дурацкая борода, - шепчу, беспомощно ткнувшись носом в мягкую кожу за ухом, - избавься от нее. - Хорошо, - дыхание обжигает висок, - хорошо. Все, что захочешь. Да и пес бы с той бородой, не так уж она и колется. Можно привыкнуть. Вот, уже привыкла. - Хозяйка! Госпожа Эльга!!! -пробивается сквозь пелену восторга чужой резкий голос.- Я бы не лез, но, вроде, сюда кто-то идет. Что делать будем? Ой. Для начала неплохо бы перестать цепляться за Ингвара так, будто он исчезнет в то же мгновение, как я его отпущу. Легко сказать. Чувство было такое, как будто целое рвут на части по живому. Ругаюсь, шиплю сквозь стиснутые зубы, но все-таки разжимаю руки и даже отступаю на полшага. Ура мне. - Откуда шаги? - спрашиваю невпопад, но меня и так понимают. - Оттуда, - измазанный кровью палец Ранди Черного упирается в одну из все еще закрытых дверей. Ту, которая справа. - Ну и пес с ними, - решила я, нагибаясь, чтобы поднять оброненный нож, - нам все равно туда не надо. Пойдем, навестим императрицу. За дверью крошечная каморка, едва освещенная маленькой медной лампой. Только белый шелк на стенах, и больше ничего. Ага, знаем мы эти штучки. Дед рассказывал. - Так, а ну все назад. - тихо говорю я, а сама вглядываясь в полумрак до боли в глазах. И ничего, просто ничегошеньки не вижу. - На, держи, - кто-то пихает мне в руки еще один светильник. И почему я сама об этом не подумала? - Неси еще два, - командую, даже не обернувшись, - Остальные погасить. - Слушаюсь, хозяйка, - откликается сразу несколько голосов, и за моей спиной становится темно. Все три светильника я рядком поставила на пол у порога и задрала голову, разглядывая тени на потолке. Ага! Не зря перестраховываюсь: вот они, ниточки. Тонкие, чтоб в глаза не бросались, но достаточно прочные, чтобы спустить курок самострела. Присев на корточки, я поднесла лезвие своего ножа к свету. Нет, не то. Кончик острый, а остальное вообще никуда не годится. - Нужно что-то очень острое, - задумчиво протянула я. -Такое, чтоб волос на лету резало. - А ну-ка пригнись, - скомандовал Ингвар, и я, не раздумывая, прижалась к полу, пропуская над собой что-то больше и явно очень тяжелое. Ну, понеслась! Что-то защелкало, засвистело, зачавкало, а потом раздался громкий влажный шлепок -и затихло. - Может еще разок, для верности? -предложил Рунфрид, и что-то снова пролетело надо мной, обдав волной тяжелого, медного запаха. На этот раз шлепок получился еще противнее, зато обошлось без остальных звуков. Поднявшись, я зачем-то отряхнула подол уже безнадежно испорченного платья и покосилась на тела, распластанные на полу каморки. Одно из них было утыкано самострельными болтами, как собачий репей колючками. - Так быстрее, - зачем-то пояснил Ингвар. - Ага, - кивнула я, - кто бы спорил. Спасибо. Ножом я бы до вечера возилась. -Рад услужить, хозяйка, -он отвесил шутливый поклон и так улыбнулся, что я чуть было снова не кинулась обниматься. Предки, как я вообще без него жила все это время? - Можно открывать, или там тоже что-нибудь эдакое? - спросил Рунфрид, и я помотала головой, стряхивая блаженную вялость. Ну же, Эльга, соберись! Сначала дело, потом все остальное. Так, о чем меня спросили? Ах да, о двери, которую теперь видно, потому что кто-то успел сдернуть прикрывавшую ее драпировку. Хорошая, кстати, дверь. Надежная. И засов крепкий. Только почему он снаружи? - Открывай, - разрешила я, - но осторожно. И тихо. Если она там, то лучше бы мне первой войти. Еще развопится, чего доброго. Но комната оказалась пустой. Не совсем, конечно -мебели в ней было предостаточно, да и другого барахла хватало. Только Эйрин не было. В следующей ее тоже не оказалось. И только в самой дальней я наконец увидела увидела знакомую макушку над спинкой вычурного, раззолоченного кресла. Такую же всклокоченную, как и в день, когда мы расстались. - Что, рыжая, во всем дворце гребня не нашлось? -весело окликнула я сестру, подходя ближе. -Или у тебя теперь столько радости и веселья, что о таких пустяках и думать некогда? Она вскочила, роняя с колен раскрытую книгу, обернулась... и завизжала. Да так, что у меня аж уши заложило. - Ты чего? - удивилась я, протягивая руку, чтобы ее успокоить. - Ну все, хватит уже! Да заткнись ты, предков ради! Сейчас полдворца сюда сбежится. Бесполезно. Она не слушала. Пятилась от меня, вереща, как свинья у неумелого забойщика. Надо было что-то делать, но ничего умного в голову не пришло, так что я попросту ей врезала. Крик тут же оборвался. Рыжая пошатнулась и рухнула, как подрубленное дерево, с грохотом перевернув тяжелое кресло. - Жить будет, - невозмутимо сообщил Ингвар, склоняясь над упавшей императрицей. -Но спасибо не скажет. Зачем рукояткой-то? Ей бы и кулака хватило. - Твоего бы может и хватило, - буркнула я, и без того уже жалея, что поддалась порыву, - а из меня боец, как из овцы кухарка. - Не умеешь, так и не берись! -наставительно изрек этот господин Благоразумие. - Зажала бы ей рот ладонью, что ли. -Угу, а потом пес знает, сколько времени убила бы на объяснения, выяснения и пререкания, - фыркнула я, бросая нож на ближайший стол и нетерпеливо застежку плаща. - Хэй, Рёде, помоги-ка мне ее поднять. На белой ткани подсыхающие пятна крови сразу бросались в глаза. Отлично, как раз то, что нужно. -Снаружи пока тихо, -доложил Отер, появляясь в дверях. - а там, за стенкой, возня какая-то была, и, вроде как, кричали. Проверить бы. - Нет времени, - отмахнулась я и повернулась у Рунфриду: - Забирайте ее и уходите. Следи, чтоб капюшон по дороге не слетел, а то и вам, и мне не поздоровится. Если кто попробует задержать, сразу кричи, что, мол, измена, вероломное нападение, госпожа Эльга ранена и да смилуются предки над безмозглым ослом, из-за которого она попадет к своему доверенному лекарю слишком поздно. На самом деле ни к какому лекарю, понятное дело, не надо, но к западным воротом поскачите через Золотой квартал. Меня не ждите, выдвигайтесь сразу. Я догоню. Все запомнил, или повторить? - Не годится тебе тут одной быть, -нахмурился Законник. - Может, с нами? Плащ мой возьмешь да капюшон поглубже надвинешь. Глядишь, и проскочим в суматохе. А? - Все уже знают, что со мной шестеро ходят, - резонно возразила я. - Думаешь, страже на воротах совсем не интересно будет, откуда вдруг седьмой взялся? -Так я останусь, - тут же влез Рёде, - вот и будет шестеро. А как все уляжется, выберусь потихоньку и дам деру. - Отличный план, - невесело усмехнулась я, -только не для тебя. Мне-то один пес ничего не сделают, даже если поймают, а вот с тобой церемонии разводить точно не станут Все, хватит болтать попусту. Приказ слышали? Выполняйте! Тут уж даже зануда Рунфрид не нашел, что возразить. Буркнул "слушаюсь, Хозяйка" и ушел, унося бесчувственное тело императрицы, обернутое моим траурным плащом. Остальные тоже ушли, и мы с Ингваром остались одни, по разные стороны опрокинутого кресла. Вот тут-то у меня и созрел один, очень важный вопрос: а какого, собственно, ящера он тут вообще делает? Глава 16 - Ты уже посчитал? - небрежно спросила я, оглядывая богато украшенную дверь. Странно: скобы для засова на ней были, а самого засова не было. - Вот, может сгодится,- предложил Ингвар, перебрасывая мне уродливый напольный светильник, откованный в виде цветка купавки на непомерно длинной и толстой ножке, и так же небрежно уточнил: -Так что я там должен считать? - На сколько золотых вырос мой долг, -пояснила я, удивляясь его непонятливости. - После того, как я испортила твой план. Снова. - Ни на сколько, - ухмыльнулся он, подвигая к двери еще и сундук, для надежности. - Это не мой план. Я просто... ну, скажем так, подвернулся под руку. - И просто ввязался в государственную измену, да? -подхватила я. - Ай, да не смотри ты на меня так, я вполне могу сложить два и два. Ты ж со своими иномирцами фальшивыми не где попало засел, а прямо под дверями императорских спален. Рыжая все время тут была, но к ней никто не полез. Значит, остается кто? Сам государь. - С чего ты взяла, что они фальшивые? - подозрительно сощурился этот невозможный человек. -И вообще, может, мы тебя поджидали? - С того, что я видела настоящих, -напомнила я, все еще сердито. - А ждали бы меня, разве стали бы сразу стрелять? От моей смерти сейчас разве что Эйрин выгадает, а у нее кишка тонка для таких дел. Ты-то чем думал, когда лез в это? Совсем жить надоело? Даже если все выгорит, от тебя же потом все равно избавятся. - Да уж, он, пожалуй, попробует, - почему-то развеселился Ингвар. -Но так даже интереснее. Хотя, у меня и выбора никакого не было. Еще там, на корабле, ножом достали, даже неловко сказать куда. Не побегаешь. Да особо и не поплаваешь. А вот нырять все-таки пришлось, когда обломки начали падать. - Прости, я не... - Ты все сделала, как надо, - отмел он мои попытки извиниться. -Если бы не это, я бы уже рыб кормил. Плыть-то не мог, вот и вцепился в обломок побольше, да так и болтался, как... ну, сама понимаешь, как что. Долго. Дня три или больше, не знаю, я ж под конец уже не соображал ничего. Очнулся уже на берегу. Сразу и не понял, где я. Представь, эти чудаки местные вокруг меня что-то вроде храма устроили, с жертвенником и какими-то плошками с вонючей смолой, которую иногда поджигали. - Кутцал тютцю, - зачем-то вспомнила я. - Это так называется. Смола, которая, вроде как, нравится их придуманному богу. - Лучше бы ему пресная вода нравилась, - невесело усмехнулся Ингвар. -Так нет, только какую-то дрянь приносили, вроде прокисшего молока, только еще гаже. Только не говори, что это было на самом деле. Не хочу знать. В общем, думал там отлежаться, пока ходить нормально не смогу, а там уж как-нибудь. Не вышло. В тот же день приехал один из этих, лысых, с отрядом. Местных собрали. Что-то там кричали друг на друга, а как самого громкого из местных на меч насадили, так остальные и притихли. Мне тогда мешок на голову, самого на телегу, и повезли. Пес его знает, сколько так проехал. Заснуть успел. Проснулся только когда они в этот свой рог дудеть начали. Да ты его слышала сегодня, понимаешь о чем я. Просыпаюсь, значит, а вокруг холодина дикая, ветер до костей пробирает и, вроде как, снег под колесами скрипит. Потом остановились. Слышу, вроде, по-нашему уже болтают. Ну, думаю,дома. Тут как началось! Крики, лязг, грохот. Я, как был, с телеги скатился, мешок стягиваю, гляжу -а бежать уже поздно. Эти солдаты иномирные обучены, конечно, что надо, но тот против них целую армию послал, дюжин двадцать, не меньше. Половина там и осталась. Да ему-то что?. Еще наймет. Мне вон даже выбор предложил: либо я с ними иду и делаю все, как скажут, либо вместе с чужаками на общий костер положат. Клятву взял, что не сбегу по дороге. Взамен обещал, что как бы дальше не повернулось, а эгилева наследница ни от его руки, ни по его приказу не умрет. - Которая из двоих он, конечно, не уточнил, - ядовито процедила я. - Так я же думал, что только одна и осталась, - повинился Ингвар и устало потер глаза. - Вот ведь! Чуял же, что тут какой-то подвох, а все равно... ладно, что сделано то сделано. Давай выбираться, что ли? - Рановато пока, - откликнулась я и подошла к окну. Высоко, конечно, но если связать занавески, простыни с кровати и вон ту парчовую драпировку, то должно хватить до... -И чего ждать? - удивился Ингвар, обрывая поток моих мыслей. - Пока нас тут застанут? Или тебе больше нравится бегать, когда в спину целятся? - Надо императора дождаться, - очень серьезно ответила я. -Хороша же я буду, если вот так сбегу и брошу его одного посреди всего этого балагана. Надо же хотя бы предупредить. - Ну предупредишь, и что дальше? - резонно возразил этот чересчур практичный господин. -У того еще десяток наемников по дворцу бегает, да за воротами еще пять раз по столько, а стража уже подзабыть успела, с какой стороны за меч берутся. - Значит, со мной пойдет, - тут же решила я. - Отсидится в безопасности, пока страсти не улягутся, а там и трон верн... ха, да и возвращать-то ничего не придется, если все с умом провернуть. Мельком покажем его стражникам на городских воротах, потом в каком-нибудь городишке у границы объявимся при всем параде, вроде как, он просто поехал родню навестить. Дальше уж слухи сами собой разойдутся. Погостит седмицу-другую у названного дяди, а там и обратно можно со всеми почестями и церемониями, да по главным трактам. Законный государь же едет, не захватчик какой-нибудь. А что армия при нем чужеземная, так то только из уважения. А если еще и штандартов имперских пару-тройку поднять, так и вовсе уже не чужая будет, а прямо-таки родная. Чем не план? - Хороший план, -одобрил кто-то у меня за спиной, и добавил горько: -но есть в нем один большой недостаток. Видишь ли, так уж случилось, что народ императора не любит. И правильно делает. За что его любить, калеку никчемного? Свергли? Ну и славно. Все только рады будут. - Да кто ж их спрашивать станет? - ухмыльнулась я и обернулась, чтобы посмотреть императору в глаза. - Полюбят, как миленькие, никуда не денутся. Вон дядька мой, ну на что упырь поганый, так его только что на руках не носят. А позволил бы, так и носили бы, точно тебе говорю. И тебя будут. Веришь? Ответить он не успел, потому что как раз тогда в дверь спальни заколотили. Судя по звуку, небольшим тараном. - Все, уходим! - крикнул Ингвар и бросил кресло в окно. Зазвенело стекло, брызнул осколками красивый витраж. А следом за креслом уже летел какой-то узел с тряпьем. Который оказался веревкой, из связанных простыней, одним концом уже примотанной к мощному прикроватному столбику, больше напоминающему витую колонну. И когда только успел? - Стой, подожди! - заупрямился император, когда я схватила его за руку и потащила за собой к окну. -Не туда! Он вырвался, подскочил к стене и заскребся в нее: - Проклятье! Не открывается! - Дай, я попробую, -с готовностью предложил Ингвар, хватая со стола мой нож. - Где, здесь? Защелка там есть, или... а, все, уже нету. - Ха, я так и знала! -вырвалось у меня, при виде черного, наполовину затянутого паутиной проема. -Когда что-то снаружи выглядит больше, чем изнутри, значит не все, что внутри ты видишь. Кто знает про эти ходы? - Никто! - сказал император - Ха, да все! - сказал Ингвар. -Понятно, - понимающе кивнула я. - Тогда и правда лучше поторопиться. Внутри было очень тесно, пыльно и гулял такой сквозняк, что я всерьез забеспокоилась, как бы не задуло нашу единственную лампу. Мало радости ползать по этим крысиным норам на ощупь. - Хоть один из этих ходов ведет за пределы дворца? -тихо-тихо спросила я. Можно было, наверное, и не шептать, но осторожность лишней не бывает. - Кажется, нет, - шепнул в ответ император. - Определенно, да, -уверенно, но тоже очень тихо возразил Ингвар. -Только я не знаю, как до него добраться отсюда. Никогда не заходил так далеко. - А как далеко ты заходил? -ревниво уточнил мальчишка. - Хм, дай подумать... -протянул любитель вторгаться в чужие тайны. -А что дальше, большая оружейная или малая сокровищница? - Нам надо не дальше, а ближе, -напомнила я. - Чем ближе к дворцовой стене, тем лучше. -Ты в порядке? -тут же забеспокоился Ингвар. -Голос странный. - Не люблю тоннели, -призналась я нехотя. - Все время кажется, что потолок на плечи давит. Пойдем уже, а? Мне уже звуки всякие мерещатся. То скрип, то лязг... - Ничего не мерещится, -смущенно откликнулся император. -Это я. У меня... ну, это проще показать, чем объяснить. - А покажи? - заинтересовался Ингвар. Мне тоже было интересно, что у него там, но время было совсем неподходящее. -Тихо! -шикнула я и, протиснувшись мимо императора, задула светильник. - И где свет, дурья твоя башка? -донеслось откуда-то сзади, настолько близко, что я вздрогнула. -Нету там ничего. Вон, сам погляди! - Век бы этих упырячьих нор не видеть! -простонал другой голос, и я мысленно с ним согласилась. -Пошли отсюда, один пес тут скорее сам пропадешь пропадом, чем хоть кого разыщешь. - Ага, нас-то с тобой искать не будут, -хохотнул первый, -помнишь, как тогда, на реке, когда мы еще... Голоса быстро затихли вдалеке, а я так и стояла с бешено колотящимся сердцем, не в силах сдвинуться с места. И чуть было не заорала в голос, когда чья-то рука обхватила в темноте мой затылок и потянула, заставляя немного наклониться. Рядом тихо ойкнул император, а потом мы все трое стукнулись лбами. Зато так можно было говорить, не вопя весь дворец. - Они вернутся, - тихо-тихо сказал Ингвар. - Скоро. И их будет больше. - Свет зажигать опасно, - прошептала я. -Может, так дойдем? - Разве что до кухни, -грустно прошелестел император. - Отлично, - обрадованно откликнулся Ингвар. - вот туда и веди, а дальше я дорогу найду. Там идти-то всего ничего. - Подождите, - попросила я, радуясь, что в темноте не видно, как меня трясет крупной дрожью. - давайте хоть за руки возьмемся, что ли? Так хоть сразу заметно будет, если вдруг кто отстанет, или упадет, или... ай, да что угодно. - Мы скоро отсюда выберемся, - еле слышно выдохнул Ингвар у самого моего уха. - Все будет хорошо, обещаю. И я вздрагиваю. Прикусываю губу, чтобы не выругаться. Хэй, не делай так больше, ладно? Не сейчас. Мне нужна ясная голова, или мы все покойники. Отстраняюсь, медленно втягиваю затхлый, пропахший плесенью воздух сквозь стиснутые зубы. Это помогает, но ненадолго, потому что его длинные пальцы уже обхватили мой локоть, обжигая даже сквозь одежду, и легко, почти неощутимо скользят вниз, к кисти. Мимолетно ласкают ладонь, переплетаются с моими... Что-то очень холодное вдруг касается другой моей руки, и я снова вздрагиваю, возвращаясь к реальности. Император. Его пальцы в моих не просто холодные -они ледяные, будто мальчишка их только что в проруби полоскал. И дрожат. Предки, да он же до смерти перепуган! Ну еще бы ему не быть в ужасе. Сначала неудачное нападение, которое он вообще непонятно как ухитрился пережить, потом это бегство в компании двух незнакомых людей, от которых можно ждать чего угодно. Да любой другой на его месте уже катался бы по полу, вопя и рыдая. А этот держится. Даже голосом себя ни разу не выдал. Вот это выдержка у мальчишки! До дворцовых кухонь, а точнее, до подпола с припасами, мы добрались даже быстрее, чем я рассчитывала. Темно в нем было так же, как и в тайных коридорах, и то, что это именно он, я поняла только по запаху моченых яблок, и то не раньше, чем случайно сдвинула локтем крышку с какой-то кадки. - Вот держи, - сказал Ингвар и отпустил мою руку, но только для того, чтобы что-то в нее вложить. Что-то холодное, но не ледяное, мягкое, но не слишком и довольно-таки жирное. - Спасибо... наверное, - протянула я, подозрительно принюхиваясь. Пахло молоком и немного медью. -Ты что, резал сыр моим ножом? - Да, а что не так? -искренне удивился этот невозможный человек. -Я же его вытер сначала. Дрянной нож, между прочим, лезвие вообще никуда не годится. Ну ничего, потом отведу тебя к одному мастеру, купим что-то поприличнее. Заодно покажу, как выбирать надо. - Ну, знаешь! -притворно возмутилась я с набитым ртом, дожевывая второй кусок сыра. - У тебя и такого нету. И вообще, чтоб ты знал, я умею отличить хороший клинок от плохого, а этот щербатый хлам даже не мой. Кстати, почему государю еды не предложили? Хэй, братишка, как насчет устроить обещанный обед прямо тут? -Не стоит беспокоиться, я вполне сыт, - быстро отказался мальчишка, и голос у него был какой-то странный. Мне тут же стало стыдно. Ну вот, разболталась не к месту, аппетит парню испортила, а у него и без того такой вид, будто ест по пол-ложки раз в седмицу. -И куда дальше? - спросила я, просто для того, чтобы хоть немного отвлечь беднягу. Но вместо него откликнулся Ингвар: -Обратно в тайный коридор, потом налево и вниз. Ай, да не стони ты, там шагов сто, не больше. Внизу будет малый винный погреб, а из него уже тоннель начинается, который под стеной проложен. Выйдем примерно в полу-лиге к югу-западу от главных ворот. Если поторопитесь, то нагонишь своих даже раньше, чем они из города выедут. Это его "поторопитесь" резануло слух, и внутри будто чья-то огромная рука сжалась, сминая нутро в твердый ледяной ком. Ну да, конечно. Слишком уж все удачно складывалось, а так не бывает. Не со мной. Предки, ну почему мне не может хоть раз в жизни повезти по-крупному, и чтобы без всяких гадостей в самом конце? Неужели я так много хочу? Глава 17 Дорогу до тоннеля и дальше, за стену, я помню плохо. Слишком была занята тем, что пыталась не разреветься. И когда мы наконец выбрались под низкое, быстро темнеющее зимнее небо, стало чуточку легче. Как раз настолько, чтобы не утопить прощание в слезливом нытье. - Да-да, я все поняла уже. Иди, раз так надо, - сказала, не давая Инвару даже рта раскрыть. - Найдёшь меня когда все закончится, если, конечно, выживешь. А не выживешь, так я сама тебя найду, и... Не дослушал. Прижал так, что дыхание пресеклось и поцеловал, как никогда еще не целовал - жадно, почти грубо. И сразу отпустил. Развернулся, было чтобы уйти, но остановился. Видно, о вспомнил о чем-то важном. - Все лучше, чем без него, - пробормотал, кутая меня в свой красный плащ. -Полы подбери и держи, вот так. Следи, чтоб не распахивались сильно, особенно когда стража поблизости. - Это еще зачем? -удивилась я. - И так бы дошла, тут всего-то два квартала по прямой. Если кого и прятать под капюшоном, то лучше вон.... - Не глупи, - нетерпеливо перебил Ингвар. -Его так долго взаперти держали, что даже дворцовая прислуга в лицо узнавать перестала. Как думаешь, к кому стража быстрее прицепится: к прилично одетому мальчику, или к растрепанной девице в окровавленном платье? И лицо вытри. Видок у тебя, будто кого-то загрызла. - Проваливай, -кисло посоветовала я, -а то сейчас тебя покусаю и тогда никуда ты уже от меня не денешься. Будем до самой вечной ночи вместе на луну выть. -О, ну если вместе, то я согласен, - рассмеялся этот невозможный человек и нахлобучил мне на голову капюшон до самого кончика носа. А потом исчез так быстро, что я даже возмутиться не успела. Да не очень-то и хотелось, если честно. - Не знал, что у Мьядорма есть сын, - удивленно заметил император, протягивая мне сильно измятый, но чистый носовой платок. - Думаю, он и сам не знал, -откликнулась я рассеянно, -а то бы раньше его к каким-нибудь темным делишкам приспособил. Присохшая кровь оттираться не хотела и мне даже пришлось растопить в ладонях немного снега, чтобы смочить ткань. В остальном же мы добрались до западных ворот без приключений. Стражники на нас даже не глянули. Рунфрид, видно, не очень-то спешил мои приказы выполнять, потому что следы отряда я заметила уже на втором от столицы куске, а к четвертому мы и сам отряд догнали. Это при том, что они все верхами ехали, а мы на своих двоих плелись. Ух, что началось! Строй тут же смешался и я даже в какой-то момент испугалась, что нас вот-вот затопчут лошадьми. Не со зла, конечно, но от этого как-то не легче. Потом все как-то разом спешились и окружили. Смеялись, хлопали по плечам, говорили все разом - и я стояла в этом кругу, пожимала чьи-то руки, отвечала невпопад и широко, глупо улыбалась. Когда же все наконец угомонились и нас с немного ошалевшим от такого приема императором посадили в седло - одно на двоих, потому что запасных лошадей у нас не было, а мою уже успели отдать Эйрин - тогда-то я и вспомнила, что так и не задала ему очень важный вопрос: - Слушай, а все эти сплетни, что с тобой, якобы, что-то не так, это же просто повод был, чтоб тебя запереть? Я б не спрашивала, но раз снаружи ничего не заметно, значит, это либо старые враки, либо какие-нибудь припадки, о которых мне лучше бы знать заранее, потому что если оно начнется на переходе... - Хватит, пожалуйста, - сдавленно выдавил император мне в затылок и затрясся крупной дрожью. - Что такое? - я попыталась обернуться, но это не так-то просто провернуть, сидя в седле. -Прости, я не хотела... - Припадки... - простонал мальчишка, и задрожал еще сильнее. - Ох, не могу больше! Припадки! Только тогда я поняла, что Его Величество беззвучно смеется. Все еще вздрагивая, он завозился, рискованно свесившись с седла, а потом вытянул левую ногу вперед, чтобы мне было лучше видно. - Ого! Вот это да! -удивилась я, и тоже наклонилась, чтобы удобнее было разглядывать. Между задранной до колена императорской штаниной и голенищем сапога сияло золотом что-то невероятное, будто бы собранное из множества деталей, тщательно подогнанных между собой. - Ловко ты с ней управляешься, - уважительно протянула я. - И не хромаешь почти. Она только до колена такая, или...? Ох, прости. Можешь не отвечать, это вообще не мое дело. Ну вот, теперь мой новый братишка ококнчательно решит, что меня воспитывали свиньи в хлеву. Это ж надо, прицепиться к едва знакомому человеку с расспросами о его болячках! И зачем? И так ведь все ясно. Будь нога целиком из золота, он бы ее даже с места не сдвинул.. - Но это совсем не... - смущенно начал император, но тут лошади, видно, надоела наша возня, потому что она всхрапнула и прянула вправо. - Может, отложим важные разговоры? -опомнившись, предложила я. - До ближайшего привала. Нам скоро с тракта сворачивать, а этого проводника я не знаю. Может он из тех, что всю жизнь вокруг столицы крутятся и самого простенького узла никогда в глаза не видели.. - Обижаешь, Хозяйка, - встрял Одди, подъезжая ближе. - Нормальный он, из старых еще. Оле Ржавого дядька по матери. Мы ж не просто кого придется, а так, чтоб наверняка. С пониманием. Мне даже неловко стало. Ну конечно же, они все сделали как надо. Это только я в последнее время только и делаю, что позорюсь. - Как ры... госпожа Эйрин? -спросила я, просто чтобы сменить тему. Если бы что-то пошло не так, мне бы уже сказали. - Сперва ругалась, -неодобрительно покачал головой Одди.- Щас про аспирин какой-то твердит. Несите, мол, или помру. Ну, мы ж в премудростях этих лекарских не того, а у тебя ж, вроде, бабка знающая была. Может, подскажешь что? Да уж, без лекаря мы, похоже, не обойдемся. - Возвращайся к проводнику, - решительно скомандовала я, - и скажи ему, чтоб на первой же развилке на юг поворачивал. Через Сизый Холм поедем, там и заночуем. Оно, конечно, крюк выйдет тот еще, с полдня точно потеряем, зато искать нас в той стороне никто не будет, а лечебница тамошняя не хуже столичных. Заодно отправим оттуда гонца к дяде Эгилю. Пусть готовится. - Так это, - замялся Одди, -мы уже. Отправили. Ты только не сердись, Хозяйка. Сама понимаешь... И ускакал быстрее, чем я успела открыть рот. Да понимаю, чего там... Угу, "Хозяйка", как же. У хорошего наемника, как у хорошего пса, двух хозяев быть не может. - Что за человек твой дядя? - вдруг спросил император, не дав мне окончательно соскользнуть в поток мрачных мыслей. "Худший в мире" - сказала бы я еще еще совсем недавно. Но после всего, что со мной произошло за последнюю седмицу я уже не была так уж в этом уверена. Поэтому, вслух произнесла совсем другое: -Умный, хитрый и очень опасный. Вот, пожалуй, и все, что я о нем знаю точно. До сих пор мы виделись не часто, и я бы много отдала, чтоб так оно и оставалось, но... ай, да что теперь-то? Выбор у нас с тобой все равно невелик: или Эгиль, или костер. - Так уж и у нас? -горько отозвался Его Величество. - Так уж, сяк уж, а конец один, -беззлобно огрызнулась я. - Только тебя сразу, а меня через годик или два, когда наследничек родится. Все, хватит о грустном. Лучше скажи, как твое языколомное имя правильно сократить? Магне, Манне, Вальде или, может быть, лучше Валле? - Валюшка, котик, привет! - Ехидно пропел знакомый голос. -Пропал куда-то, не звонишь, не пишешь. Поматросил и бросил, да? Эх ты, а еще император! В женском седле рыжая держалась еще хуже, чем в мужском. Удивительно, как только доехать до нас умудрилась, не сверзившись на дорогу. - Гляди-ка, новая песня, а все на старый лад, - весело сказала я напрягшемуся за моей спиной мальчишке. - Вот увидишь, уже вообще без разницы, что мы скажем. Ее Величество желает скандалу и не успокоится, пока его не получит. - Ой-ой, какие люди без охраны! -сестрица, конечно, тут же перекинулась на более привычную мишень.- Святая Эльга собственной персоной! Какими судьбами? Никак, осознаньице настигло, что лоханулась по полной когда выгодный взамуж пролюбила, да? Фиг тебе! Этот поезд уплыл. Лапы прочь от моего благоверного. - Все сказала? -мирно откликнулась я. -Может, теперь меня послушаешь? - Ой-ой-ой, а ты меня слушала? - Эйрин, похоже, только во вкус вошла. - И что теперь? Где твои сокровища? Где викинг этот, на всю голову отмороженный? Свалил в закат? Ладно, не плачь, там по дворцу почти такой же бегает и ему вообще пофигу, с кем мутить. Ко мне прямо на моей же свадьбе подкатил, прикинь? Не мужик, а блондинистая двухметровая мечта! Хватай, пока не уве... эй, ты чего лыбишься? - Ничего, - я улыбнулась еще шире, - соскучилась просто. Ох, рыжая, ты даже не представляешь, насколько. - Так просвети же меня, - прошипела сестрица. - Как сильно ты скучала по шкале от одного до хука правой? Или это был апперкот? Маваси гери? Сорян, как-то не успела заметить. - Ой, прости, - притворно повинилась я, - надо было дождаться, пока на твои вопли весь дворец сбежится. - А какого черта ты вырядилась, как на Хеллоуин? - огрызнулась рыжая. - Ну прикинь, сидишь ты, никого не трогаешь, и тут такая я вваливаюсь вся в кровище и с ножиком. Блин, я реально думала, что это твой трупешник по мою душу явился. Вот и каким местом она слушала, когда я про неупокойников объясняла? - Мертвые не разговаривают! - наставительно напомнила я. -Они либо сразу сожрать пробуют, либо просто болтаются без толку, как та серая тетка в замке. - Да у тебя вечно все не как у людей, - уже беззлобно фыркнула госпожа Внимательность, и добавила неохотно: -Кстати, ты иногда тоже права бываешь. Скучно в этом вашем дворце до полного опупения. Поначалу еще хоть как-то напрягались, устраивали маскарады там всякие, охоты и вот это все, а потом уже откровенно забили. И никуда не пойти нормально, сразу за тобой орава тащится рыл на сорок. Угадай, сколько из них в адеквате? Аж нисколько! Что не ляпнешь, в ответ улыбаются и подтявкивают. Уууу, как же бесит! А родственнички новоявленные, вообще мрак и ужас. Видела эту блонду-анорексичку Мар? Прикинь, эта стерва мне вдруг заявляет, что... - Да погоди ты, -перебила я, нетерпеливо дергая узел пояса. - Давай сюда свою уздечку, горе мое. Не развлекал ее никто, надо же! Ну так делом бы занялась, что ли. Вон, хоть верховой езде бы поучилась, чтоб не сидеть в седле как мешок с... чепухой. Эх, ты! А еще императрица! - Блин, это что, реально кровь? - рыжая подозрительно сощурилась на испачканную бурым шелковую ленту в моей руке. - Эля, не нервируй меня, а? Что за фигня вообще... - Невероятно! - снова перебила я, в притворном восхищении. -Еще немного и ты сообразишь спросить, куда и зачем мы едем, и кто, собственно, такие "мы". Уздечку давай, говорю. Даю слово, что все тебе расскажу с самого начала и по порядку, но не раньше, чем буду уверена, что ты не потеряешься на каком-нибудь переходе. Сестрица фыркнула, но спорить больше не стала. Пока ехали мимо Уннаровых холмов к паромной переправе через Рота-Эльв, а потом прыгали по коротким кускам между малой Западной равниной и южным побережьем в обход всех поселений, я успела много чего рассказать Эйрин про ужин в компании новой родни, и про смерть принцессы Магнфрит и даже про тайные коридоры внутри дворцовых стен. Но ни слова не сказала о фальшивых иномирных гостях и о том, кто, скорее всего, стоит за всем этим нелепым заговором. Об этом лучше с Его Величеством поговорить отдельно, причем до того, как мы все окажемся под дядькиным крылышком. Прежде, чем въехать в Сизый Холм, я снова остановила отряд. На этот раз, чтобы перестроиться. На торжественный императорский выезд мы, конечно, не потянем, но на тайный - вполне. Из тех, что государь под чужим гербом совершает. Как раз и мой флаг с гадюкой пригодился. Кроме того, мы с рыжей поменялись плащами. Даже думать не хочется, какие сплетни могли бы проползти, если бы Ее Величество показалась народу во вдовьем белом, да еще и залитом кровью. Зато кричаще-красный отвлечет на себя большую часть внимания, а чем меньше будут пялиться на императора, тем лучше. Мальчишке и без того несладко. - Въезжаем шагом, без лишнего шума, - распорядилась я, устраиваясь в седле перед Рунфридом, -и прямым ходом на постоялый двор. Все, кроме Одди. Слышал, Ящер? Ты сразу езжай за лекарем. Да смотри, не ляпни чего про государыню. Скажешь, госпожа Эльга зовет, помощи просит. Уяснил? Тогда вперед! И мы двинулись: сначала проводник с картой, потом коронованная пара, дальше Одди с моим знаменем и мы с Законником, а потом и весь остальной отряд. - Мы с тобой не слишком хорошо начали, да? -тихо сказал Рунфрид мне в макушку. -Тогда, в Оленьем? - Что было, то прошло, -буркнула я и безвольно откинулась назад, привалившись к его груди с самым больным и несчастным видом. -Да держи ты меня уже, пока я под копыта не кувыркнулась. И тихо. А то вся легенда псу под хвост полетит. Госпожа Эльга вся изранена и очень-очень слаба, не забыл? - Прости, но я должен это сказать, -еще тише откликнулся он и по голосу было слышно, что он улыбается. -Потом, может, случая не будет, так слушай сейчас: вы с ним похожи. Даже слишком. От того и не ладите. Но ты дай ему шанс, ладно? А мы поддержим, если что. И замолчал. Сначала я даже не поняла, о ком речь, но когда до меня наконец дошло, я чуть с лошади не упала от возмущения. Похожа, значит? На Мясника?! Да я... Вот тут-то меня и догнало осознание: а чем это я, собственно, лучше дядьки? Тем, что натворить пока успела поменьше? Ну так наверстаю еще, какие мои годы. Вон, наемника заколола, как свинью, и даже не поморщилась, а потом с этого же ножа сыр ела. Врагов уже крысам скармливать начала... Достойная наследница достойного человека, ничего не скажешь. Обманывать себя я, конечно, не собиралась: раньше небо на землю упадет, чем мы с почтенным Эгилем превратимся в дружную крепкую семью. Но что, если он не так страшен, как я себе вообразила? Тогда, может, и удастся разойтись миром. Глупая надежда, но такая приятная. Глава 18 Постоялый двор Сизого Холма оказался тесной, грязной конурой. Еще и переполненной, к тому же. Впрочем, она очень быстро очистилась, как бы сама собой. - Ага, я так и знала! - весело завопила сестрица, влетая в единственную комнату. -На тройничок нацелилась? Обломись! Мы с котиком не такие! Мы вообще никакие, только и можем, что глазками хлопать. Да, пупсёночек? - Предков ради, рыжая, замолчи! - Простонала я, пряча голову в не слишком свежие подушки кровати, на которую меня сгрузили. - Мы не дома! - Дооома? А где это? -ехидно протянула Эйрин. -И вообще, где сердце, там и дом, а моё навеки у твоих ног, о язва моего желудка! Дай же я тебя поцелую! -Отравишься! - мрачно ухмыльнулась я. -Все, уймись уже. Мы сюда не позориться приехали, а лекарю показаться. - Это еще нафига? - удивилась сестрица. -Могла бы просто спросить, я бы и так сказала, что все нормальды. В смысле, я в полном порядке. - Рада слышать, -желчно буркнула я. - Правда жаль, что не всем так повезло? -Хозяйка, там лекарь пришел, -крикнул из-за двери Отер. -Впускать? - Впускай! -Так же громко ответила я. -И сам тоже заходи, я видела, как ты хромаешь. Да всех остальных позови, кого в той драке задели. Лекарь мне сразу понравился - немолодой, серьезный, с большими обветренными руками. Было в нем что-то такое, от чего сразу становилось понятно: этот не навредит. - Госпожа Эльга, -коротко поклонился он мне, - мое почтение. Если позволишь, я хотел бы начать прямо сейчас. Мне сегодня еще три с лишним дюжины человек смотреть. - Ай, да подождут, не развалятся, - нахально влезла рыжая. -Вы же видите, доктор, тут совсем тяжелый случай! Мы ее теряем! У нее волчан... ой! "Ой" получилось потому, что огромная лапища целителя вдруг сцапала ее за подбородок и бесцеремонно подтащила к окошку. - Нет, ушиб не такой уж сильный, -бормотал лекарь, вертя голову моей несчастной сестрицы то так, то эдак. - Видно, изнутри надуло... Это кто ж тебя так приложил, девочка? - Она! -тут же нажаловалась рыжая, тыкая в меня пальцем. - Да-да, вот эта самая, - охотно подтвердила я. - И еще добавит, если кое-кто не перестанет чудить и сбивать почтенного доктора с толку. Вообще-то, как твоя старшая сестра, я имею пра... ай! "Ай" -потому, что дошла очередь и до моей головы. Вот же пакость, а я уже и забыла про эту дурацкую ссадину. - Тут уже посерьезнее, -хмуро сообщил лекарь. - Рассечение глубокое, швы никто наложить не потрудился, так что зарастает из рук вон плохо. Будет рубец с полпальца толщиной. Разве только, разрезать и сшить заново. - Не надо резать, - вздрогнула я. -Под волосами один пес не видно. А на лбу тоже шрам теперь будет? - Трудно сказать, -лекарь задумчиво пожевал губами. -Порез был чистый, если что и останется, то красоты не испортит. Так, а теперь посмотрим руку. Вот и откуда он взялся такой наблюдательный на мою голову? -Ох ты ж и нифига себе! -удивленно присвистнула сестрица. - Это что за экстремальное шрамирование? - Это клеймо, -сухо пояснил лекарь, - причем, свежее. Твоей сестре, госпожа, очень повезло, что она после такого вообще руку сохранила. - Свести можно? -спросила я без особой надежды. - Можно попробовать, - скривил рот лекарь, -если, калекой остаться не боишься. Но вот тебе мой совет, госпожа: оставь уже как есть. Второй раз кряду удачу не испытывают. Рыжая открыла было рот, чтобы еще что-то сказать, но тут скрипнула дверь, пропуская Рёде Бешеного, его брата Рейфа по прозвищу Два Топора и Ульвкеля Сонного. И без того не слишком просторная комната сразу стала невыносимо тесной. И душной. Даже приоткрытое окно не помогало. - Эт, вроде как, все, - бодро доложил Отер, входя последним и притворяя за собой дверь и добавил виновато: -Слушай, Хозяйка, а может обойдемся, а? Чего господина лекаря утруждать из-за пары царапин? - Не-а, не обойдемся, -покачала головой я. - Нам всем еще без малого седмицу в седлах трястись. Не хотелось бы с полдороги сюда возвращаться, потому что чьи-нибудь царапины вдруг оказались слишком глубокими. Или грязными. Или не в том месте, или пес знает что еще. - Так у него ж и правда, эт самое, - Рёде значительно пошевелил бровями, - не в том месте. Или как раз в том, еще как поглядеть. - Сундук захлопни, пока петли целы -беззлобно огрызнулся Отер. - Не там оно вовсе! - Да хорош брехать! - А сам-то... Пользуясь тем, что про меня все, похоже, забыли, я скатилась с кровати и на цыпочках прокралась к двери. Мне срочно нужен был глоток воздуха, не пропитанного ядреной смесью из лекарских снадобий, копоти, крови и крепкого мужского пота. - Надо поговорить, - император появился, будто из ниоткуда, и цепко ухватил меня за рукав, чтоб не сбежала. - Прямо сейчас. Я послушно спустилась за Его Величеством по лестнице и прошла через общий зал на кухню. Заспорила только когда он попытался прикрыть за моей спиной дверь маленькой, тесной кладовки, отрезав нас от единственного источника света: - Хоть щель оставь, а то не услышим, если вдруг кто подойдет. - Если темноты боишься, так и скажи, -почему-то развеселился мальчишка. - Не темноты, а маленьких закрытых комнатушек, - бесстрастно поправила я. -Слушай, давай ближе к делу, мне правда тут немного не по себе. Глаза уже успели привыкнуть к полумраку и было видно, как Его Величество кусает губы и мнется с ноги на ногу. - Так, Валле, выкладывай, или я пошла отсюда, - поторопила я, и Император, наконец, решился: - Этот знак, -он махнул рукой в сторону моей свежезабинтованой руки, - я видел его раньше. Две луны назад, на восковой печати. И потом еще раз, вчера. -На доспехах якобы иноземных солдат, - подхватила я. - И сегодня еще, на пряжке плаща фальшивого жреца, который теперь носит твоя жена. Хотя, этот ты мог и не заметить под теми куделями, что у Эйрин за прическу сходят. Дальше-то что? - А то, что эти люди пытались меня убить, а ты... -разгорячился было мальчишка, но я не дала ему договорить. - Да-да, а я, наверное, и затеяла то нелепое покушение, - ехидно подхватила я, -чтобы потом притвориться, что спасаю тебя, рискуя жизнью. Кстати, не подскажешь, за каким упырем мне все это понадобилось? - Нет, это ты мне скажи! -огрызнулся император и замолчал, сверля меня тяжелым взглядом. - Сам-то в это веришь? - невесело усмехнулась я. - Зачем тогда разговор этот затеял? Сидел бы тихо да ждал подходящего случая, чтобы сбежать. - Не верю, конечно, - легко признал Его Величество, - но ты все равно каким-то образом в это замешана. И я хочу знать все, что знаешь ты. - Ха, вот уж точно не хочешь, -развеселилась я. - Уж поверь. Даже я добрую половину забыла бы, с превеликим удовольствием. Слушай, а давай я просто отвечу на любой вопрос? Вообще любой. Но только один, так что хорошенько поду... - Что тебе известно о заговоре? - тут же выпалил император. - Ровным счетом ничего, - честно призналась я, и предложила: -Хочешь, предками поклянусь? Или собственной жизнью? - Не нужно, - мальчишка заметно расслабился, но в голосе его явственно слышалось разочарование. -Твоего слова достаточно. - Зато у меня есть кое-какие догадки, -осторожно заметила я. -Могу поделиться, если хочешь. Он кивнул и даже чуть вперед подался, до того ему было интересно. - Думаю, началось все с того, что кое-кто, - я решила на всякий случай обойтись без имен, - у кого уже много лет есть определенные денежные интересы в одной далекой стране, вдруг узнал, что правители этой самой страны решили его немножечко подвинуть и выйти напрямую на правителя нашей страны, ну то есть на тебя. Пес их знает, зачем, да это и неважно. Главное, что тот самый кое-кто не захотел терять свой маленький источник большого богатства и решил пришибить двух кур одной палкой. Наобещал тем, что устроит посольство в лучшем виде, а сам устроил засаду и перебил их всех к упырям свинячьим. Потом наемников своих в иноземные тряпки нарядил и во дворец отправил, да не просто так. С приказом. Каким, понятно, да? Если выгорит, то и хорошо, а нет, так тоже не беда, потому как мира между странами уже при любом раскладе не будет, значит, и никаких имперских торговых сделок не будет тоже. - Ты всерьез думаешь, что это все из-за какой-то работорговли? - недоверчиво протянул Его Величество. - "Какой-то", -передразнила я, и добавила назидательно: - У нас за самого лучшего раба больше пяти золотых не выручить, а там по-любому сотню дадут, даже если ему двести лет и он болен всеми болячками сразу. Им-то они не для работы нужны. - Откуда ты... - начал было он, но осекся, покосившись на смутно белеющую в полумраке повязку на моей левой руке. Вместо этого спросил: -Он и тебя продал? - Вот еще! -возмутилась я. -Сама сдуру к ним забрела. Меня поймали. Был там один, который решил, что это украшение мне не даст сбежать. Ошибся, как видишь. - Был? -подозрительно прищурился император. - Помер уже, -охотно подтвердила я. - И тот, который на меня ошейник надел тоже. Бумажек я никаких не подписывала, так что теперь свободна, как ветер. - А я еще жалел, что не ты мне в жены досталась, - сдавленно выдохнул Его Величество и я поняла, что он опять беззвучно смеется. -Ну и дурак же я был! - Когда сам в рабство угодишь, тогда и судить будешь, - немного раздраженно отмахнулась я. - Что, надо быдло так и доживать век чьей-то вещью? - Нет! Боги, нет конечно! -замахал руками император. -Я же не о том вообще! Просто... ох, я думал, с твоей сестрой трудно, но ты! - Тебе и правда очень повезло, -очень серьезно откликнулась я. -Все эти странные разговоры, дурные манеры и дикие выходки на самом деле только шелуха, а под ней если не лучший человек из всех, с кем меня когда-либо сталкивала судьба, то очень, очень к этому близко. - Ой, перестань, а то я щас расплачусь! -пригрозила сестрица, заглядывая в приоткрытую дверь. -Все, ты прощена! Можешь и дальше секретничать с моим мужем по занюханным кладовкам! Котик, будь умничкой и слушайся тетю Элю. Чао-какао. - А ну стой! - скомандовала я, подставляя сапог, чтоб не дать ей захлопнуть дверь. - Ты же не просто так пришла. Чего хотела-то? - Ничего-ничего, -пропела эта невозможная особа, - потом зайду. Вы же таааак заняты. - Ради тебя можем и прерваться ненадолго, - в тон ей откликнулась я и подмигнула немного растерявшемуся императору. - А, ну ладно тогда, -милостиво кивнула рыжая, и провозгласила: -Кушать подано, господа! Идите жрать, пожалуйста. *** После простого, но очень сытного ужина неудержимо клонило в сон, но я все-таки заставила себя уединиться в помывочной с тазиком, жесткой мочалкой и ведром кипятка. Видят предки, хватит и того, что я весь день проходила, перемазанная в чужой крови. Не хватало еще и спать в таком виде завалиться. Заодно избавилась от вдовьего наряда, вместо него натянув старое серое платье, купленное в пристанище за крысиное золото. Не успела я отпереть дверь, как внутрь тут же протиснулся император. - Не уходи, - смущенно попросил он. -Я бы не просил, но без помощи мне не справиться. Не хочу, чтобы кто-то еще знал о... ну, ты понимаешь. - А тебе не кажется, что это уже немного через край? -нахмурилась я, придержав дверь, которую он уже нацелился было закрыть. -Ты хоть понимаешь, как это будет выглядеть? Если я начну с чужими мужьями в помывочных запираться? И вообще, что бы это ни было, твоя жена все равно его рано или поздно увидит. Так почему бы ее не попросить? - Увижу что? -подозрительно сощурилась Рыжая, проскальзывая во все еще приоткрытую дверь. - Кстати, если кто не в курсе, сейчас моя очередь мыться. Но я сегодня сама боброта, так что могу и подвинуться. Дорогу детишечкам и все тако... - Ай, да прекрати уже, - хмуро одернула я сестрицу.- Он всего-то на пару лет тебя младше. Кстати, если не ошибаюсь, у нас с тобой примерно та же разница в возрасте. Может, мне тоже начать с тобой сюсюкать, как с младенцем? - Начинай, чего уж там! - фыркнула она и добавила ядовито: - Но ты ж, вроде, не помнила, сколько тебе натикало? С какого перепугу ты вообще решила, что... - Вот уж не знаю, - в тон ей парировала я. - Может потому, что память у меня не как у курицы и я еще не забыла, как три луны назад мы с тобой пес знает сколько времени убили, решая, каким днем тебя в родовую книгу записывать? А если бы на самой церемонии ты хоть одним глазком в эту самую книгу заглянула, то видела бы мою запись там прямо над твоей и легко бы посчитала, что мне сейчас двадцать один год, две луны и четыре дня против твоих девятнадцати, пяти и трех. Так-то, деточка. - Ой, можно подумать, - Эйрин даже ногой притопнула сердито, - на заборе тоже много чего написано. Ты себя в зеркало давно видела, бабуля? Тебе хоть пиво без паспорта продают уже? - Ты бы хоть иногда думай, что говоришь, - мрачно усмехнулась я. - Ты только что эдак запросто, походя весь наш род оскорбила. Мне-то по большому счету наплевать, но тут же полный постоялый двор людей, которые могут всерьез обидеться. И тогда тебя даже титул не спасет. - Я не... - начала было рыжая. - Ты да! И еще как! - перебила я. - Кто заявил, что записи, несущие память о сотнях поколений наших с тобой общих предков, не важнее той похабщины, что обычно на заборах пишут? Теперь помолчи хоть немного, уж будь так любезна. А ты раздевайся, чего стоишь? -это уже императору. -Ой, подожди! Сначала полотенцем прикройся, что ли. Пусть хоть видимость приличий будет. - Ух ты! -восхищенно присвистнула Эйрин, как только императорские штаны оказались на полу. -А так, когда в одежде, и не видно. Ты специально качаешься или просто с генами повезло? - Говори, что надо делать, - поторопила я Магнвальда, здраво рассудив, что если буду обращать внимание на все сестрины глупости, то до утра одеяла не увижу. - Нажми вот сюда, - Валле показал на круглую, чуть выступающую пластину, размером с медяк чуть повыше пятки, - и в стороны потяни. А я тут сверху придержу, чтоб пружина не вылетела. Только надо все делать одновременно, иначе эту штуку перекосит так, что потом не закрыть. - Ладно, тогда по твоему сигналу, - понятливо кивнула я, усаживаясь прямо на пол, чтобы сподручнее было. - Это ж надо, до чего техника дошла! - промурлыкала рыжая, нависая над моим плечом. -А до банальной душевой кабинки не додумались. Про кофе вообще молчу. - На счет три? - предложил император, и тут же начал отсчет: - Один, два... - Слушай, будь другом, -горячо зашептала Эйрин прямо мне в ухо, - глянь аккуратненько, как у него там с остальным комплектом. Порядок, или тоже... - Да чтоб тебе сто упырей приснилось по очереди! - От души пожелала я, провожая глазами что-то тонкое и блестящее, улетающее вдаль. -Умеешь же момент выбрать! Иди ищи теперь сама, я не буду. - Иду уже, только не плачь, -фыркнула эта невозможная особа и поплелась куда-то совсем не в тот угол. - Что хоть искать? - Уши свои, для начала, -рявкнула я, теряя терпение. - Пружину, -быстро вклинился Валле, не давая мне запустить новый виток нашей вечной сестринской грызни. -Она золотая и где-то с палец длинной. - Твой или мой? - капризно уточнила госпожа Придира. - У тебя длиннее же. Ой, а ноготки какие! Элька, смотри, ну классные же, да? Блин, я прям не могу! Прелесть. Веришь, как раз хотела себе точно такую же форму сде... -Рыжая! -предупреждающе рыкнула я. - Да иду я! -закатила глаза моя ни капельки не впечатленная сестрица. - Зануда Занудовна! Вечно ты настроение портишь. - Так, что дальше? - спросила я у императора, пропустив мимо ушей жалкие потуги снова втянуть меня в перепалку. - Ой. Сейчас, - опомнился тот и зашарил у себя под коленкой.- Где-то тут должен быть крепеж... хм... а, да вот же он! Внутри золотой ноги тихо щелкнуло, звякнуло -и она вдруг раскрылась, от колена до самой ступни, будто странной формы шкатулка. - Любопытно, -протянула я, заглядывая внутрь. - Ну я же говорил, - ухмыльнулся вдруг Его Величество. -Это совсем не то, что ты подумала. - Эй, я тоже хочу посмотреть! -Подскочила не в меру любопытная рыжая и тут же недовольно скривилась. - И все? Ну вот, я-то, наивная, думала там пулемет, ну, или мини-бар на худой конец... ой, да не смотрите вы на меня, как Ленин на буржуазию. Ищу я вашу дебильную пружинку. Ищу! - Ах, какое разочарование, всего-то обычная человеческая нога! -ядовито протянула я, и добавила уже нормальным голосом: - Вообще-то, я такое видела пару раз. Только оно не из золота было. Да и вообще больше напоминало ящик с ремнями. - Ох, не напоминай, - вздрогнул Валле и любовно погладил блестящий металл. - В день, когда мне подарили это чудо, я своими руками сбросил ту деревяшку с южной башни. Пол ночи по ступенькам полз, а потом еще целую седмицу в кровати пролежал, до того ногу натрудил с непривычки. Но оно того стоило. Правда ведь, удивительная вещица? Мне ее сделал один Мастер с побережья, старый друг отца. Сказал, что работал над ней с того самого дня, как я родился... неправильный. - Моржовая стопа, да? - понимающе кивнула я. -Или у вас в столице это как-то поизящнее именуют? - Это, типа, ДЦП? - разволновалась Эйрин. - Оно же наследственное, да? Блин, это что, все мои дети такие же будут, если не хуже? - Да с чего ты взяла? - удивилась я. - Не знаю, что такое это твое дэцэпэ, но зато точно знаю, что у теткиного свекра в детстве на обе ноги косолапие было. И что? До полнолетия все выправили уже, даже хромоты не осталось. Если хочешь, свожу тебя туда. Старик, правда, помер давно, но думаю, что пара-тройка его детишек все еще живы, а уж внуков там десятка четыре, никак не меньше. Сама у всех ноги проверишь и перестанешь уже беспокоиться по пустякам. М? - Нет, ну это вообще без комментариев, - закатила глаза госпожа Великая Лекарка. -Да причин может быть миллион! Ну, то есть не миллион, ясен пень, по больше одной точно. Слабо головой подумать, что раз до сих пор не прошло, значит это, может, и не оно? - Ай, ну хватит уже, а? - простонала я и поднялась с пола. - Может, лечить не сразу начали, или делали что-то не так, почем мне знать? И вообще, хватит обсуждать Валле так, как будто его здесь нет. Возьми и спроси у него, может чего и расскажет. Если захочет. А я тем временем пойду и хорошенько подумаю, где будет пристойнее провести ночь: в чужой супружеской постели, или все-таки в обеденном зале с тремя дюжинами солдат. Чао-какао! И ушла, оставив супругов наедине с их болячками, тревогами и потерянными пружинками. Уступать им кровать я, конечно не собиралась: репутацию уже не спасти, а раз так, то лучше уж спать на перине, чем на лавке или, того хуже, на холодном полу. Вот только я совсем не ожидала застать в комнате кого-то еще. Глава 19 - Надо же, как ты быстро, - уважительно протянула я. - Не ожида... - и осеклась под напряженным и каким-то виноватым взглядом. - Это все твоя удача, - будто нехотя откликнулся Ингвар. - Гонец выскочил прямо на нас. От дурацкой бороды он все-таки успел избавиться и стало видно, как похудело и заострилось его лицо. Вид у него был такой, будто его только что с костра подняли. - Стоп, что-то не сходится, - спохватилась я. - Допустим, у Липучки Орми в каждом городишке по шпиону, но с чего бы им сообщать о приезде императора? Слухи о заговоре так быстро не дошли бы, а при нормальном раскладе бедняга едва из дворца выехать успевает, как вся столица уже знает куда, с кем, и за каким ящером он едет. - А кто сказал, что речь о Его Величестве? -невесело усмехнулся Ингвар и протянул мне сложенный вчетверо, измятый листок с бурым пятном в уголке. - Вот, полюбуйся. Таким весь ночной базар увешан. - Он что, сюда перебрался? -меня аж передернуло от отвращения. - Ходили слухи, что дорога на Нижний Перегон вконец испортилась, но он же в трехстах лигах отсюда, с чего бы им... ай, вот уж точно "моя удача"! Молодец, Эльга! Увести добычу прямо из-под носа у главного работорговца империи, и тут же заявиться с ней на самый большой невольничий рынок мира. - Откуда тебе было знать? -резонно заметил Ингвар.- Они же не вопят об этом на каждом углу. Очень уж многие никак не хотят расстаться с привычкой развешивать этих ребят по деревьям. - Трудно отвыкать от хорошего, - проворчала я, разворачивая листок. Конечно, там оказался мой портрет, причем очень знакомый. Почти такой вот уже семь лет, как украшает собой гильдейскую реестровую книгу. Вот только на том мне едва исполнилось четырнадцать, а этот кто-то явно пытался немного "состарить". Получилось жутковато, но вполне узнаваемо. - Все, я исчезаю, - заторопился вдруг Ингвар, - пока меня не хватились. Вернусь как все затихнет. - Зачем так усложнять? -удивилась я. -Тебя же за мной послали, разве нет? Ну и отлично. Я как раз готова пойти хоть куда, только бы не к дядьке. - И послать псу под хвост еще один тщательно подготовленный, продуманный до мелочей план? - желчно откликнулся этот невозможный человек. - Вообще-то я должен был только вино оставить. Подогретое, с пряностями. Только тут я заметила на прикроватном столике глиняный кувшин, расписанный синими маками, и одинокий серебряный стаканчик. - И я, конечно же, тут же его выпью, - в тон ему подхватила я, - потому что меня в последнее время слишком уж часто били по голове и я напрочь забыла, как всю жизнь на дух не выносила эту приторную дрянь в которую, к тому же, можно подмешать все, что угодно. - Зато твоя сестра ее любит, -невозмутимо парировал господин Предусмотрительность, - и на распознает вкуса сонного снадобья, даже если его в кувшине будет половина. Видишь, не так все и безнадежно. Ну все, я ушел. Окно не запирай, ладно? Как только она заснет, я вернусь и мы сможем поговорить. - Так может пропустим эту часть? - тут же предложила я. -Забирай меня отсюда прямо сейчас, а поболтаем по дороге, м? - Там два десятка наемников, -он неопределенно махнул рукой в сторону окна, - которых предупредили о твоем ремесле. Думаешь, они позволят мне вот так запросто вывести тебя на дорогу? - Тогда как? -осторожно спросила я. Очень уж нехорошее предчувствие меня посетило. - В окно глянь, -посоветовал Ингвар, -только сильно не высовывайся. Оттуда наверняка следят. Снаружи, прямо посреди мощеного дворика, стояла тяжелая повозка, груженая винными бочками. - Ничего не выйдет, -безнадежно выдавила я сквозь застрявший в горле липкий ком. - Я не смогу. Не выдержу. - Тогда ну его все к упырям, - заявил Ингвар. - Сколько тут с тобой, три десятка? Отобьемся. Если, конечно, они не сообразят крышу подпалить... И скольким придется умереть из-за того, что я такая трусиха? - Есть мысль получше, - решилась я и плюхнулась на кровать, прихватив кувшин с сонным зельем. - Только от остатков избавиться не забудь, а то рыжая сразу заподозрит неладное. Так хоть до утра фора будет. Вкус оказался еще гаже, чем я себе представляла: горько-сладкий, жгучий и терпкий, будто полынный настой с медом. В том стакане, на который расчет был, примерно три больших глотка, но я влила в себя еще два. На всякий случай. - Ты что творишь! -глухо, как будто сквозь толщу воды долетел испуганный голос Ингвара. -Не проснешься же! Если в бочке проснусь, то все равно помру, так какая разница -хотела сказать я, но язык уже не слушался. В ушах звенели цикады, мешая думать, и надо было бы их прогнать, но руки не слушались тоже. А потом наступила темнота. *** Первое о чем подумала, когда вспомнила, как это делается: ненавижу мед, ненавижу полынь и всю свою упырями залюбленную жизнь ненавижу тоже. И почему я не сдохла? У мертвецов в голове не шумит, в ушах не звенит, кишки не крутит и язык к небу не присох. Счастливые ублюдки. С трудом разлепила веки, поморгала, пока окружающий мир не перестал растекаться в смутное пятнистое месиво... и безнадежно застонала сквозь стиснутые зубы. Потому, что все зря. Мы там же, где и были: я на кровати, Ингвар у окна и вот-вот заявится рыжая, поднимет крик, набегут наши и не наши, и кто-то непременно умрет. Предки, ну пусть тогда это буду я, ладно? Не могу больше. Надоело. Еще через мгновение до меня все-таки дошло: комната другая, окно не то, а возле него совсем не Ингвар. - О, ну наконец-то! - Липучка Орми в два шага пересек комнату и навис надо мной, лучась фальшивой заботой. -Как ты? Ничего не болит? Говорить можешь? Эх, с каким бы удовольствием я послала его в такие дали, откуда ни одна дорога не выведет! Но все, на что меня хватило - это закрыть глаза. И терпеть. Терпеть его руки, осторожно приподнимающие меня на постели, чтобы подсунуть под голову еще одну подушку, его теплое, чуть сбивчивое дыхание, голос, бормочущий какие-то глупости и этот его запах. Предки, ну почему от него несет именно полынью? Ну, хоть без меда. Спасибо судьбе за маленькие милости. Наконец, он оставил меня в покое. Но не успела я перевести дыхание, как рядом что-то забулькало и к губам прижался холодный, изогнутый край стакана. Он что, серьезно? - Ну-ну, не надо упрямиться, - мягко, как ребенку, попенял господин Липучка, - это просто вода. Вот, посмотри. Эльга! Будь умницей и открой глазки. Пришлось кое-как поднимать тяжелые веки и смотреть, как он отпивает из стакана, а потом снова подносит его к моему лицу. Нутро тут же скрутило и мне потребовалась вся моя воля, чтобы разжать стиснутые зубы и позволить себя напоить. А потом еще разок -чтобы удержать воду внутри. Зато я почти сразу почувствовала, что у меня, оказыается, есть руки. И даже смогла немного ими пошевелить. Ура мне. - Нужно больше пить, - Мьядорм налил еще воды и втиснул стакан в мои безвольные пальцы. - Так снадобье быстрее выйдет. -Что... - начала было я, но тут же закашлялась. Голос тоже возвращался и это было замечательно. Жаль только, что не так быстро, как мне бы хотелось. - Не спеши. Вот так... - мою дрожащую руку перехватили и помогли донести стакан до рта. - Что мне нужно, да? Разве ты еще не поняла? - длинные прохладные пальцы легко, будто невзначай, приласкали мое запястье. -Мне нужна ты. - Не то, - поморщилась я, даже не пытаясь скрыть раздражение. -Что дальше? - Все, что захочешь, -его голос упал до вкрадчивого шепота. Больше всего мне хотелось, чтобы он куда-нибудь провалился, но вряд ли он настолько готов мне угождать. Ладно, начнем с малого: - Руку отпусти, для начала, - сухо обронила я. - Потом садись и поговорим. Чего ты хочешь я уже поняла, теперь хочу знать, что ты можешь мне дать взамен. - Мм, вот значит как? - фальшиво удивился господин Орми. - Решила поторговаться? Набить себе цену? -Я прекрасно знаю, чего стою, - нетерпеливо отмахнулась я. -Точнее, чего стоит дядькино наследство. Богатое, процветающее королевство, собственный дворец, без малого три сотни чистокровных скаковых лошадей и золота столько, что за три жизни не потратить. Ах да, еще самая большая армия в мире. Отлично обученная и вооруженная. А если правильно разыграть кое-какие карты, то еще и ваша богами покалеченная империя в придачу. Разве мало? - Даже слишком много, для одной маленькой девочки, - опасно сощурился Мьядорм, - у которой так много врагов и совсем нет союзников. "С такими союзниками, как ты, и врагов не надо" -подумала я, но вслух сказала совсем другое: - Разве сложно найти вторых и уничтожить первых? До сих пор у меня, кажется, неплохо получалось. Пальцы на моем запястье сжались так, что наверняка останутся синяки, но я продолжала спокойно смотреть ему в глаза. - Тогда я тебя заставлю, - прошипел он прямо мне в лицо. - Увидишь, что бывает с теми, кто мне перечит. - И что ты сделаешь? - криво ухмыльнулась я. - Снасильничаешь, чтобы мне и выбора не осталось, кроме как за тебя пойти? Ну да, кому ж еще порченый товар нужен, ага, конечно. Ты правда думаешь, что с таким-то приданым кому-то есть дело до моей невинности? Ай, не смеши. Сам-то, вон, тоже не озаботился проверить. Вот тут-то бы мне и замолчать, но меня уже несло. - Можно меня взаперти держать и голодом морить, пока на брачный обряд не соглашусь. Как тебе такая мысль? -Весело предложила я. - Только у меня за плечами восемь лет работы по шею в трясине. С утра до ночи. За миску вчерашней каши и пару зуботычин. И что-то мне подсказывает, что сдохну я раньше, чем сломаюсь. - Мальчишка, который тебя привез, все еще здесь, -по-волчьи оскалился Мьядорм. -Думаю, ты согласишься раньше, чем я нарежу с него достаточно кожи, чтобы сплести тебе свадебный пояс. И что-то такое было в его глазах, что я сразу поняла: это не пустые угрозы. Поиграть, значит, хочешь, упыриная твоя морда? Ну, держись! - Только если позволишь мне смотреть, - скалюсь в ответ, хоть внутри все леденеет от ужаса. -Еще никто не прерывал свой род ради меня. Ты же не думал, что кровь от крови Эгиля Бесплодного подарит тебе наследника? И не тешь себя пустой надеждой, будто я позволю какой-нибудь шлюхе прижить от тебя ублюдка. Этого не будет. Рано или поздно, я узнаю и тогда... Предки, что я несу? И почему этот ненормальный смотрит на меня так, будто в жизни ничего приятнее не слышал? - Скажи, что ты сделаешь, -голос его срывается, а пальцы на моей руке лихорадочно дрожат. - Что ты сделаешь с этой грязной тварью? - Выпотрошу, - шепчу, едва сдерживая тошноту. - Голыми руками. - Только если позволишь мне смотреть, -смеется это чудовище, а потом вдруг вскакивает на ноги и сгребает меня с постели вместе с покрывалом. - Хочу тебе кое-что подарить, - сообщил он радостно. -Тебе понравится. Только закрой глаза и не открывай, пока не скажу, или мне придется их завязать. Вместо ответа, я выпростала руку и натянула угол покрывала на голову, чем заслужила одобрительный смешок. И только тогда позволила себе перестать улыбаться. Нес он меня долго, но я не решилась нарушить запрет и выглянуть из-под плотной, расшитой изысканным узором ткани. Глупо злить такого, как Мьядорм без веской на то причины. К тому же, чтобы отслеживать путь мне глаза не так уж и нужны. Вполне хватало звуков, запахов и того особого чувства направления, что есть у любого стоящего проводника. Короткий коридор, винтовая лестница, заполненный людьми большой зал, потом кухня и снова лестница, ведущая вниз, где холодно, сыро и затхло. Подвал. Этот идиот притащил меня в подвал. Да уж, мне точно понравится. - Не шевелись, -раздалось возле самого уха, и я стиснула зубы, удерживая испуганный всхлип. - Я сейчас. И в следующий момент меня сгрузили на что-то жесткое, скрипнувшее под моим весом. Рядом зазвенело железо, взвизгнули несмазанные петли, а потом раздался глухой удар и короткий, сдавленный писк, будто кто-то походя пнул крысу. - Все, можно смотреть, - разрешил наконец Мьядорм и я послушно стянула с головы покрывало. Прямо перед моим носом качалась на длинном кожаном шнурке небольшая квадратная пластина, тускло поблескивая в неверном свете факела. И мне даже не надо было напрягать глаза, чтобы различить вытравленный на ней знак: три волнистые линии, круг и наконечник копья, направленный вверх. Он что, издевается? - Ты бы видела сейчас свое лицо, -рассмеялся этот гад и разжал кулак, уронив медальон мне на колени. - Знаю-знаю, это просто железка, к тому же на редкость уродливая. Просто хотел убедиться, что маленькая глупышка Дотта ничего не напутала. И не волнуйся, - тут он понизил голос до липкого, вкрадчивого шепота, -мне нравятся шрамы. - Тогда тебе повезло, - буркнула я, закатывая глаза, - потому что у меня их предостаточно. Кстати, те, что на спине, слегка напоминают знак перекрестка. Подаришь мне кольцо с таким рисунком? К тому моменту мне уже стало все равно, рассердится этот сумасшедший, или нет. Трудно думать о чьих-то там чувствах, когда твои босые ноги потихоньку превращаются в ледышки на каменном полу. Только Мьядорм даже не думал сердится. Вместо этого он вдруг расхохотался, легко и радостно, как мальчишка. На мгновение мне даже показалось, что все это просто неудачная шутка. Человек с таким смехом не может быть чудовищем. Глупая, пустая надежда. - Есть мысль получше, - выдохнул он, утирая выступившие слезы. -Мы отправимся к Мастеру золотой гильдии и ты сама выберешь все, что только пожелаешь, а потом... потом мой нож повторит этот узор на твоей чудесной коже. Ну вот, дошутилась. С него, пожалуй, станется. - Но сначала я подарю тебе кое-что другое, - обрадовал меня этот не в меру щедрый господин и шагнул в сторону, открывая мне вид на лежащее у дальней стены подвала человеческое тело. - Подойди ближе, не бойся. Он не кусается. Ему нечем. Я открыла была рот, чтобы сказать, куда он может отправляться с такими подарками, но почему-то не смогла издать ни звука. Бледное тело, скорчившееся на холодных камнях, зашевелилось, будто просыпаясь. Повернуло ко мне то, что осталось от лица -страшное, бесформенное багрово-черное пятно, на котором и глаз-то видно не было. И все, что было мной рассыпалось на кусочки. Осталась только боль. Привычная. Бесконечное море слепящей, выворачивающей наизнанку боли, которое было всегда. Такова высшая милость великого Отца, Бюйук Этием рахмети. Приказывай, сахиб. Мы повинуемся. Мы? Нет никаких нас. То есть это их давно уже нет - покорных, ждущих, готовых на что угодно. А я есть. И есть тот, второй, который возомнил, будто может мной помыкать. Хэй, бок херыф, показать тебе, как я поступаю с хозяевами-самозванцами? - ...захочешь рассчитаться с заклеймившем тебя мерзавцем, - ворвался в уши недовольный голос, и я очнулась. - Вот не пойму, - холодно процедила я, поднимаясь на ноги, -с какого перепугу ты меня за полную дуру держишь. Думаешь, можно первого попавшегося калеку подсунул, и все, я уже растеклась в благодарную лужицу? - Моя госпожа так строга, - снова рассмеялся Мьядорм, но глаза его как-то нехорошо блеснули. Опасно даже. - Откуда тебе знать, что это не он? Или тебе не только его лицо знакомо? - Оттуда, что тот самый сдох давно, -огрызнулась я, всерьез разозленная грязными намеками. - И не без помощи вот этого господина. Не так ли, почтенный Адем Темель, бююджю пятого круга? Предки, да на нем живого места нет! Пытали его, что ли? - Чоль ылан... - беззвучно шевельнулись разбитые губы. - Тогда уж "энгерэк ылан", - весело поправила я и протянула руку, чтобы помочь ему подняться. - Песчаные гадюки тут не водятся, зато болотных сколько угодно. Что, жалеешь теперь, что не убил меня там, в Иссыз-Иль? Хочешь попробовать еще разочек? И кто тянул меня за язык? - Отойди от него! - заорал не оценивший шутки Мьядорм и схватил меня за плечи. Видно, чтобы оттащить подальше. Тут меня скрутило от боли и я рухнула на колени, давясь хлынувшей горлом кровью, но все это было где-то далеко и неважно, как будто и не со мной вовсе, потому что в этот самый момент господин Темель попытался слить йащям гюджю Мьядорма с моей. Или, говоря проще, украсть у него всю жизненную силу и запихать ее в меня, чтобы сделать из меня ходячее подобие проклятого шара. Зря, конечно. У этих шариков силы хоть отбавляй, а вот воли, чтобы ее направить -нет. Но я-то совсем другое дело. Стоило осознать, что происходит, и страх ушел. Никогда еще мой ум не работал так быстро и ясно, как в тот момент. Первую мысль -закрыться и держаться что есть сил, -я отбросила сразу. Против посвященного высшей ступени один пес не выстою, только силы зря потрачу. И вместо того, чтобы защищаться, я раскрылась, пропуская чужую силу сквозь себя, всю, без остатка. Да еще и подтолкнула, чтоб шустрее лилось. И своей еще добавила сверху, чтоб совсем под завязку. Темель коротко вскрикнул, но не от боли - я почему-то знала, что ему уже не больно, - и затих, скорчившись на камнях. Раны его затягиваются на глазах. В жизни ничего подобного не видела. Протянула руку, чтобы помочь подняться, и невольно вздрогнула, когда на ней сомкнулись окровавленные пальцы с вырванными ногтями. Открыла было рот, чтобы спросить, что же так хотелось знать мерзавцу Орми, но тут же поняла, что прекрасно знаю - что. Так же ясно, как будто сама держала клещи. Место и время будущего вторжения, вот что. Конечно, Темель ничего ему не сказал. Трудно разболтать то, о чем понятия не имеешь. - Как от этого избавиться? -спрашиваю без особой надежды. -Не хочу его памяти. И твоей тоже не хочу. - Не нужно было творить зин-джишь, - укоризненно качает головой жрец. -Ты хоть представляешь, сколько тюджю понадобится, чтобы разорвать такую связь? И только тогда до меня дошло, что я наделала. Предки, ну надо же быть такой идиоткой, чтобы опять привязать себя к иномирцу! В тот раз меня на десять дней едва хватило, а ведь Избранная была здоровехонька и не тратила мои силы на то, чтобы ногти заново отращивать. Предки, да меня же та и до вечера не хватит! Так и помру в этом подвале, чтоб его по камешку разметало... И тут потолок над моей головой вздрогнул и угрожающе затрещал. - Немедленно прекрати! - рявкнула я, встряхивая Темеля за плечи. - Слушай, я понимаю, так нельзя, гунахцишь и все такое, но я обязательно что-нибудь придумаю, клянусь тебе. Нельзя так умирать! Это плохая смерть, очень плохая. Не откопают ведь. Застрянем неупокойниками на целую вечность, да еще с этим уродом. - я ткнула пальцем в растянувшееся на полу бездыханное тело Мьядорма. - Это не я, -сдавленно простонал жрец, хватаясь за живот. - Аман танрым, за что ты посылаешь мне все эти страдания? И ведь не врал. Да и как бы у него получилось мне соврать, когда мы связаны, как... - Эльга, ты здесь? -знакомый голос обрывает мысль раньше, чем она успевает оформиться во что-то стоящее. Вот шейтан, только его тут не хватало! - Не лезь сюда! Я сейчас поднимусь! - крикнула я, лихорадочно пытаясь сообразить, что же теперь делать. Что-то случилось с потолком и теперь мне приходилось его держать. И бедняге Темалю от этого было очень худо. Настолько, что он уже на ногах еле держался и видно было: надолго его не хватит. Но если я отпущу, нас тут же завалит. И что, спрашивается, делать с Мьядормом, упырь его раздери? Даже он не заслуживает такой смерти... то есть, конечно, заслуживает, но нельзя же... - Тебе что, жить надоело? - Сердито рявкнул Ингвар, появляясь рядом. - Тут же сейчас рухнет все! - Ну, предположим, не сейчас, -ухмыльнулась я, и тут же вскрикнула испуганно, отшатываясь в сторону. Потому что здоровенный кусок штукатурки чуть не размозжил мне череп. - Так, парни, хватаем всех и на выход, -распорядился этот невозможный человек и в подвале тут же стало очень тесно и многолюдно. К немалому своему удивлению, я узнала Одди, Рёде и еще с полдюжины парней. - Стоять! - завопила я так, что сама чуть не оглохла. И все они послушно замерли. Все, кроме Темеля, который рухнул на пол, вопя, будто резаный. - Берите блондинчика и на выход, - скомандовала я. - Ко мне не прикасаться, к лысому тем более. Все ясно? Тогда выполняйте. Никто не шевельнулся, даже Ингвар. Просто стояли, будто деревянные истуканы, а потолок уже сыпался нам на голову. Предки, да что же это такое? - Отпусти... - выдавил жрец сквозь стиснутые зубы. - Держишь... их... - Не получается! - в ужасе откликнулась я. - Не знаю как. Что делать? - Руку дай, - потребовал он. - Попробуем бир арайа. Вместе. Как на четвертой ступени, при тирманыщ эвре, помнишь? Лучше бы помнила, или нам конец. - Я не одна из вас, ты, ихтияр аптал! -огрызаюсь, а у самой уже в глазах темнело от дикого, нечеловеческого напряжения. -Ничего не получится! Сверху что-то грохотало, скрипело, трещало и скрежетало, давящий на плечи вес становился больше с каждым ударом сердца, а та часть меня, которая понимала, о чем толкует иномирец, билась в истерике от одной мысли об осквернении священного ритуала кяфишь джеды вроде меня. - Упырь тебя раздери, девчонка! -орет Темель, хватая меня за плечи. -Ты сможешь! Начинай! Бюйук танри бизым... - Бизым эллер амеллерени корусун... - послушно подхватываю я. Страх исчезает. Остаются только слова, древние, как сам мир. И сила. Теперь одна на двоих. Ее меньше, чем мы привыкли, несравнимо меньше -будто лужица против океана, -но для того, что нужно сделать и капли хватит. Сначала разорвать нить воли, что превратила людей в безвольных кукол. - Прочь отсюда! -отдаем приказ, и два голоса звучат, как один. - Сейчас же! Они подчиняются. Разве может быть иначе? Теперь этот, бок парчисы. Подхватываем безвольное тело и швыряем его через двери и вверх по лестнице. Предки, как же тяжело! Зато теперь можно не держать потолок. Уже незачем. Мы уже на полпути наверх, можно отпускать. Еще мгновение он держится сам по себе, а потом рушится, с оглушительным грохотом. А мы вываливаемся на поверхность, кашляя и отплевываясь. Неразличимо серые от пыли, будто парочка подземных духов, изгнанных из царства Джинер Эфенди. К нам уже бегут со всех сторон и мы вскидываем руки, очерчивая круг. Останавливаем на полушаге тех, кто приблизился слишком близко. Нельзя, чтобы нас коснулись. Очень уж хочется собрать их хайатлар, - их жизни - чтобы стать еще сильнее. Оглядываемся, ища среди обступившей круг толпы... кого? Все лица одновременно кажутся знакомыми и совершенно чужими, это сводит с ума, мешая связно думать. Нет, так не пойдет. Слишком уж важно то, что нам предстоит сделать. Значит, пора... - Где Магнвальд? -спрашиваю я, как как только снова обретаю это самое "я". - О, и дядя Эгиль тоже здесь. Прекрасно. Самое время поговорить. Глава 20 Больше всего мне хотелось упасть где стояла и притворяться мертвой, пока все проблемы не решатся сами собой. Но это было бы слишком просто. - Ты им что, записку оставил, где нас искать? -успела я спросила у Ингвара, пока расчищали от мусора единственную уцелевшую комнату и стаскивали туда все, на чем можно сидеть. - Да я бы оставил, -ухмыльнулся он, -если бы мне потрудились сообщить, куда тебя повезут. Пришлось на воротах рожей сверкать, да надеяться, что хоть кто-нибудь сложит два и два. Это многое объясняло. Мьядорм так давно и прочно увяз в работорговле, что его наверняка собака с ночного базара в лицо знает, не то что тамошние стражники. А Ингвар на него похож, да так, что даже я иногда путаюсь. Понятно, что как только обнаружили мое исчезновение, первым делом к воротам побежали стражу трясти: не проезжал ли кто подозрительный. А те наверняка сразу выложили про "господина Орми" и его телегу с бочками. Дальше совсем просто: выследить по свежим следам тяжело груженую повозку даже самый распоследний недоучка сможет. Но это не объясняет, как дядюшка успел... - Хэй, наследница, - прогудело над ухом. - Слышал, ты все-таки повидалась с Государем. Так как там со справедливостью-то? Вернула тебе добро украденное? Наказали обидчиков? Вообще, странно, что ему удалось вот так ко мне подкрасться - обычно я врагов на пол-лиги чую. Может, он ничего плохого и не хочет? - Прости меня за тот раз, - говорю, на всякий случай отодвигаясь подальше. - Если хочешь, можем все назад отыграть: ты мне то, что от дома осталось, а я тебе пару лошадей. Заметь, не переводняков даже. Сплошная выгода. - Так ведь не осталось ничего, -Эгиль печально развел огромными руками. - Мы ж еще тогда из обломков костер сложили. Чтоб, значит, было на чем ящера изжарить. Седмицу кряду всем городищем в три горла уминали, да еще полтуши на черный день припрятали. По сей день тебя в Забреднях добром поминают. Предки, да он же шутит! Вон, улыбается даже, пусть и одними глазами. Но тут его взгляд остановился на Темеле и веселье кончилось. - Вижу, тебе не нужно объяснять, кто это и откуда пришел? - осторожно спросила я. - У нас они тоже успели что-то натворить? - Натворить? -повторил дядя, и слово раскатилось, будто далекий гром. -Да уж, пожалуй, успели. Сперва пропал углежог с тремя подмастерьями. Ладно, на дальних просеках чего только не бывает. Потом старый Орре с сыновьями на охоту пошел и как сквозь землю провалился. Следы просто-таки на полушаге оборвались. И, главное, аккурат возле той самой просеки. Тут мне докладывают, что работорговцы очень уж лютуют: силой народ в цепи сгоняют без разбору, а потом уводят куда-то, да и с концами. Послал человека проследить, и что ты думаешь? Все на ту же просеку, чтоб ее сто лет упыри топтали. Ну, думаю, пора эту лавочку прикрывать. Издал указ, чтоб с ними можно было как в старые времена: веревку на шею да чурбак из-под ног. Вроде, притихли на время. И тут является ко мне вот такой же лысый, и начинает петь сладко: хотим, мол, торговлю наладить. Сотня золотом за каждого мужика, пусть хоть больной, хоть старый, хоть и вовсе при смерти, а если вдруг молодуха какая подвернется, то за нее и полтыщи не пожалеют. Ладно, отвечаю, приходи через седмицу за товаром. Тот обрадовался, вошь такая, и сразу к своим поскакал. Догадаешься, куда? - И даже догадываюсь, что потом было, -понятливо кивнула я. - Стал посреди леса, пробормотал непонятное, в рог дунул, шагнул и пропал. А ровно через седмицу вернулся, только вместо рабов его ждала небольшая армия. Так? - Большая армия, - поправил дядька и улыбнулся уже по-настоящему. - Он еще и отряд с собой привел, гнида. Хорошие воины, это сразу видно было. А вот доспехи хлам-хламом. Уже с двадцати шагов самострельным болтом насквозь дырявятся. Мы их... - Да ты... - вскинулся было Темель, но тут же смешался под моим тяжелым взглядом. Сглотнул, сжал кулаки и продолжил, уже спокойнее: - Из-за таких, как ты, половина высшего круга считает вас всех вашшы-хайван. - Значит, мы дикие твари, да? - Зло сощурилась я. -А вытряхнуть человека из тела, засунуть к сотням других таких же, чтобы сделать себе волшебную цацку, и потом годами пользоваться ею как только вздумается, прекрасно зная, насколько больно там, внутри, это очень по-человечески, да. - Ты слишком строга с этим бедолагой, -осуждающе покачал головой император, и только тогда я его заметила. - Он ведь пришел и хочет говорить с нами. Думаешь он сделал бы это, если бы считал нас животными? И, к тому же, он знал, насколько это может быть опасно и все равно рискнул. Значит, речь идет о чем-то очень важном. Так почему бы его не выслушать? Что мы теряем? - Мы теряем время, - проворчал дядя. - В моем возрасте это немало. - А это еще как повернется, -резонно возразила я. - Может, договоримся сейчас и войны не будет. Тысяч, а то и десятков тысяч смертей не будет. Неплохо, как по мне. Только, если уж будем разговаривать, то, может, все-таки зайдем под крышу? Мои ноги скоро по колено в землю вмерзнут. Так мы и оказались вокруг колченогого стола в тесной комнатушке без одной стены: дядька, как самый старший, в чудом уцелевшем кресле, а мы со жрецом и императором по-простому, на щербатой деревянной лавке. Всех остальных на переговоры не позвали - чином не вышли. Даже Ингвар не остался. Шепнул, что приглядит за Орми, а заодно убедится, что нас никто не подслушивает, и ушел. Правильно. Ни к чему лишний раз Мяснику глаза мозолить и на разные мысли наводить. Может, он и не такое чудище, как о нем болтают, но это еще не повод ему доверять. - То, что мы делаем, - начал Темель, когда все, наконец, расселись, - может показаться пустой жестокостью. Но это не так. Только наша сийилли теперь удерживает границу между мирами. Не дает ей исчезнуть. Но с каждым днем это все труднее. Нужно все больше тюджю. - Жизненной силы, - пояснила я для тех, кому пока не напихали в голову обрывков чужой памяти. -У нас ее почему-то в сотни раз больше, чем у них. Вот только непонятно, зачем так глупо ее тратить. Ясно же, что если что-то рушится, то сколько подпорки не ставь и щели не замазывай, а конец один. Так может хватит оттягивать неизбежное? Лучше приготовьтесь как следует, и доломайте, чтоб над головой не висело. Магнвальд уставился на меня так, будто я вдруг вторую голову отрастила и тут же этой головой с пяток младенцев загрызла. Что это с ним? - Разве что с дорогами могут быть сложности, - продолжаю, как ни в чем ни бывало.- Но столбы с правильными знаками вкопать в любом случае проще, чем годами людей калечить ради того, что все равно однажды рухнет. Главное, чтобы... я что-то не так сказала, Валле? Не молчи, поделись мыслями. - А зачем? -бесцветным голосом обронил мальчишка. -И с кем? С палачом, запросто приговорившим к мучительной смерти целый народ? Или с ее дядей, который наверняка и пальцем не шевельнет, чтобы этому помешать? Ну надо же! Бывшая Избранная, видно, успела поведать мужу свою печальную и удивительную историю, и этот дурак вообразил, будто я... - Предки, как же хочется тебе врезать! -Простонала я, закрывая лицо руками. - Ну да, я палач. Я жуткий монстр. Истребительница народов. - А что я должен думать? - оскорбленно вскинулся император. -Кому, как не тебе знать, что наш мир делает с чужаками. Эйрин едва десять дней протянула! И если ты сейчас скажешь, что собиралась все эти тысячи в свой род принять, я... - Ай, да хватит уже, - устало отмахнулась я. - Какие к упырям десять дней? Если б ее богинька ко мне не привязала, она до вечера бы не протянула, точно тебе говорю. А Темель почти седмицу ни к кому не привязанный ходил и хоть бы что. Так может, он и не иномирец вовсе? Ну сам подумай, разве не странно, что у твоей империи до недавних пор не было соседей? Конечно, они могли просто исчезнуть, как исчезла большая часть провинций, когда мир начал сжиматься, но тогда о них хотя бы легенды остались бы. Но их попросту нет. Ни единого словечка о других странах. - Значит, их никогда и не существовало, - упрямо заявил Его Величество. - Или кто-то заставил нас забыть, - парировала я. - Десятки лет наш мир сжимался, будто забытая на солнцепеке сырая шкура, и что, кто-нибудь это замечал? Да никто. А если и замечали, то тут же об этом забывали. Странно, правда? Да что говорить, у меня вон старая карта каждый день перед глазами маячила, на которой империя раза в два больше, чем сейчас, но я этого в упор не видела, пока меня носом не ткнули. И на восточной границе я бывала. Там древняя стена в сотни и сотни лиг длинной. На кой пес ее было строить, если за ней ничего нет? А корабли зачем, если плавать некуда? Порты, в которых они догнивают? Заброшенные караванные пути, ведущие в никуда? - Подожди, так ты думаешь, что эта граница, которая вот-вот рухнет, не между мирами, а как бы внутри? - Недоверчиво протянул император. - Но зачем? - "Рядовое испытание замкнутой транспортной системы на стандартном полигоне Б-типа" - припомнила я. - Проще говоря, отгородили себе загончик, чтоб лишние силы не тратить, и давай на нем свои божественные штучки испытывать. Это ж проще, чем целый мир под себя переделывать. Теперь настала его очередь закрыть лицо руками. - Но если это правда... Даже слов не подберу, чтобы описать, насколько это подло, жестоко, мерзко, гадко... - Чего еще от богов ждать? Мы ж для них что муравьи посреди поля. Жалко, не жалко, а пахать все одно надо, -резонно заметил дядя Эгиль и повернулся ко мне: -Так, говоришь, мир становится меньше? - Становился, -поправила я, и пояснила: - Теперь уже нет. С тех пор, как мы от богов избавились, он, кажется, потихоньку делается нормальным. - И когда эта самая граница исчезнет, -задал он наконец самый важный вопрос, - где окажутся эти кровавые культисты? - Да почем мне знать-то? - искренне удивилась я.- Хорошо бы по ту сторону моря, но, скорее всего, на юго-западе от нас. Это если судить по тому, где они сейчас прорываются. Так что быть нам могучим щитом, заслоняющим нежное сердце империи. Что скажешь, Валле? Военный союз в обмен на часть южных провинций от предгорий до старой столицы, м? Соглашайся, не пожалеешь. Кусочек-то совсем небольшой, чего не скажешь про армию служителей Красного Бога. Нагло, конечно - кто я такая, чтоб союзы предлагать, да армиями распоряжаться, но Эгиль только кивнул: соглашайся, мол, Твое Величество. Да и понятно, он же не дурак такое дельце упускать: надел и правда крошечный, но не даром же там когда-то были все крупнейшие порты старой империи. Войны-то может и не будет вовсе, зато торговля рано или поздно наладится, а в этом деле кто первым подсуетился, тот и главным окажется. - Ладно, согласен, - с тяжелым вздохом сдался император и торжественно пожал сначала дядькину руку, а потом и мою. - Тысяча благословений этому союзу, да продлится он вечно, - желчно вставил Темель. - Если ваши представления о посмертии это позволят. - Угрожать пытаешься? - недобро покосился на него Эгиль. - Предупредить, -поправила я. - Видишь ли, дядюшка, он абсолютно уверен, что против мощи сийилли у нас нет ни шанса. И ведь не хуже меня знает, что это все чушь свинячья, а только признать пока не хочет. Да, господин почти-верховный-жрец? Обидно полжизни карабкаться по лестнице и в полушаге от верхней ступеньки узнать, что она вот-вот обрушится. И тут уж выбор за тобой: можешь глаза закрыть и до последнего убеждать себя, что все хорошо и никто не падает, а можешь на помощь позвать. Мир не без добрых людей, знаешь ли. Может, соломки подстелют. - Глупая кючук кыз, - покачал головой жрец, - ты не понимаешь, о чем говоришь. Не представляешь, что случится, если исчезнет наша сила. Что будет двигать наши корабли над смертельными водами? Что удержит от падения бюйук кэле? Поднимет хорошую воду из глубин? Исцелит раны? Излечит болезни? - Ай, какая потеря, - ядовито процедила я. - И правда, почему бы и дальше не умучивать по сотне рабов каждую седмицу, чтобы кучка палачей могла жить в миленькой маленькой летающей крепости. Да, это определенно того стоит! И, уж конечно, никак нельзя допустить, чтобы кто-нибудь прознал, что в озерах и реках нет никакого назашь, и придумали это только для того чтоб охотнее несли последние медяки в молельни, якобы заклинающие колодцы от высыхания. Про чудесные исцеления за счет чужих страданий даже говорить не хочу. Противно. Насчет кораблей мне возразить было нечего и он, конечно, тут же за это уцепился: - И как же быть тем, кто живет на островах, о многомудрая? Ведь ты видела, как опасна для нас морская вода и знаешь, что она делает с человеческой плотью. Без кораблей острова скоро опустеют потому что нет иного способа привезти туда еду. Об этом ты не подумала? - Да с девчонки-то какой спрос? - неожиданно пришел мне на выручку дядюшка. - Не она эту кашу заварила, не ей и расхлебывать. - С тех, кто заварил, уже не спросишь, -пожала плечами я. -Только выбора уже нет. Все равно эти их кровавые игрушки скоро закончатся. Знаешь, почему? А потому, что вся их сили-шмили расчудесная на чужой жизненной силе держится. А чтобы силой этой по своему усмотрению пользоваться, надо сначала ее от всего лишнего очистить. От тела, от мыслей, от воли. И обращения она потом требует осторожного. Чуть не доглядишь, и сам без тела останешься. Выбраться-то можно, только уже не таким, как до того был. Видно, потому господин жрец меня там, в подвале принял за одну из этих цацек. Теперь у нас обоих в голове полная каша и пес знает, разберемся ли мы когда-нибудь где чьи воспоминания. Зато полезного много узнали. Да, Темель? Вот он узнал, что проклятый шарик можно сломать даже изнутри, если воли хватит. И что этой самой воли там уже накопилось прилично. Только направлена она вся на одну единственную цель. - Прекратить страдания, - бесцветным голосом подтвердил жрец. -Значит... - Умереть, да, - криво усмехнулась я. - Они точно знают, чего хотят, но пока не понимают, как это можно провернуть. Но поймут. Я же поняла и теперь куски этого знания бродят где-то там, между всеми чудесными цацками, которые только есть в их прекрасной стране. И однажды эти кусочки соберутся в самом главном сили-шмили-шаре, который держит в воздухе из любимую летающую крепость. Сказать, что будет потом? - Вот теперь я жалею, что не убил тебя в Иссыз-Иль, - простонал Темель, но я-то знала, что он это не всерьез. - А толку? -невозмутимо парировала я. - С вашей-то привычкой оставлять разные интересные штучки без присмотра? Не я, так кто другой бы этот проклятый шар потрогал. Да и вообще, тебе же самому это живодерство давно уже поперек горла стоит. Так и радуйся, что ему конец. - Счастье мое подобно бескрайнему морю, - закатил глаза уже бывший жрец. - Жду не дождусь, когда смогу им поделиться. Уверен, внутренний круг просто зайдется от восторга, получив мое послание. - Не годится так, - осуждающе прогудел дядя. - А ну как не дойдет писулька? Лучше бы встретиться да поговорить по-людски. - Боюсь, не все братья разделяют мою веру в силу разума, - покачал головой Темель. - Слишком велик риск. - Тогда отправьте несколько посланий, -предложил Магнвальд. - Каждому из верховного круга, или что там у вас. Заодно проверите, нет ли среди них любителей переврать или утаить что-нибудь важное. - И еще одно, самому главному из всех, - подсказал дядя, и впервые посмотрел на юного императора с чем-то вроде уважения. - На случай, если там все такие любители. Эй, а куда это ты собралась? Это он уже у меня спросил. - Подальше отсюда, - честно призналась я. - Что могла я сделала, а дальше вы уж как-нибудь сами, ладненько? - Не дури, - нахмурился дядюшка. - Нашла время. - Ай, ну ты еще про долг перед родом мне напомни, - небрежно отмахнулась я. - Ну так я всегда буду кому-то что-то должна. А жить когда? - Если ты думаешь, что я позволю тебе... - начал было мой непонятливый родственник, но эту ерунду я даже слушать не стала. - Разве я спрашивала разрешения? -нехорошо ухмыльнулась я. -Хочешь удержать меня силой? Ну, валяй. Попробуй. Вообще-то, не так это было бы и сложно, своих-то сил у меня давно не осталось, а снова мучить Темеля я бы ни за что не стала. Но дядька этого не знал. - Но хотя бы на суд ты придешь? - с надеждой спросил Его Величество. - Вот уж ни за что на свете, - меня аж передернуло от отвращения. - Чтобы свидетельствовать, надо вспоминать. Не хочу. Ты лучше мамашу его порасспроси. Скажешь ей, что знаешь, под какой сосной зарыт мальчишка-конюх, подсунувший собачий репей под седло принцессы Магни, а дальше она и сама все выложит. На крайний случай, у вас теперь Темель есть. Вот уж у кого мьядормовой памяти больше, чем у самого Орми. У того-то от мозгов теперь мало что осталось. Ну все, я исчезаю. Прощай, Адем Темель, и да хранят нас предки от новой встречи. Не то, чтобы я не хотела тебя видеть, но... сам понимаешь. До встречи, Валле. Береги себя, братишка. Передавай рыжей мою любовь. И присмотри за Темелем, ладно? Он хороший человек. С дядей даже прощаться не буду, все равно увидимся раньше, чем мне бы хотелось. Счастливо оставаться! И ушла. Просто перелезла через то, что осталось от подоконника, и дала деру, пока кто-нибудь еще не прицепился с расспросами. И не останавливалась, пока не оказалась на дорогах. На самом первом куске. Долго ждать, конечно, не пришлось. - Решила сбежать без меня? - полным притворной обиды голосом вопросил Ингвар, появляясь рядом. - После всего, что между нами было? - Попробовать стоило, - ухмыльнулась я в ответ. -Триста двадцать пять золотых на дороге не валяются. - Триста двадцать шесть, - строго поправил он, - и двадцать серебрух. Ну что ж, раз сбежать не получилось, придется платить. Или призвать на помощь третью поправку к пятому разделу Основного Законоположения. - Спасибо за совет, - благодарно кивнула я. - Всенепременно им воспользуюсь, как только найду, кто бы мне растолковал, о чем вообще речь. Стоп, а разве пятый раздел не о семье и браке? - Все имущество, равно как и обязательства любого рода, включительно с денежными и прочими долгами, надлежит считать общим со дня заключения брачного союза, - важно продекламировал господин Всезнайка, -и до последнего исхода одного из супругов. - Уверен, что тебе это надо? -Очень серьезно спросила я, хоть сердце и колотилось как бешеное, грозя вырваться из груди и упрыгать за горизонт. - У меня кошмарная родня, пес знает что в голове творится, ремесла больше нет и вообще, непонятно, как... - Да наплевать, - рассмеялся этот невозможный человек, и сгреб меня в охапку раньше, чем я успела отскочить. - Видишь, я даже не против, чтобы нас совсем перемешало, да так и оставило. Цени. Хотела было сказать, что он не знает, о чем говорит, но вдруг поняла, что тоже совсем не против. Ну будет еще и память общая, подумаешь, большое дело. Все равно дорога у нас теперь одна на двоих. И куда бы она нас не завела, какие бы испытания не готовила, мы справимся. С чем угодно. Уж в этом-то я была уверена.