— Прелестно, — с горечью сказал ему Лакросс. — Покушение на жизнь. Наконец опять что-то новенькое.

На лице Тильмана появилось страдальческое выражение, но тут же исчезло.

— Покушение на жизнь… — Анжела недоуменно посмотрела на меня. — Но за что, Роберт? За что? Что такого мы сделали?

— Ты — ничего, зато я слишком много.

— Но гласности ничего не предавать, так? — Лакросс опять начал наседать на Тильмана. — Просто несчастный случай. Технические неполадки. К счастью, никто не пострадал. Заметочка на тринадцать строк в «Нис матэн», не более того.

— Вот-вот, не более того, — подтвердил Тильман. — Иначе ваше положение лишь ухудшится, мсье Лукас.

— Ах, бросьте! — Лакросс был вне себя от злости. — Мы же знаем, ради чего все лакируется. Прекрасно, пожалуйста, как прикажете, мсье Тильман. Если вы полагаете, что так надо, что можете все это оправдать…

— Уймись, Луи, — сказал Руссель. — Мсье Тильман и сам не рад, как видишь. Но ему даны указания.

— Что-то я ничего не понимаю, — не выдержала Анжела. — Что все это значит, мсье Тильман?

Полицейские разогнали последних любопытствующих, мимо нас опять неслись по прибрежному шоссе нескончаемым потоком машины. Мы стояли на обочине небольшой группой.

— Мсье Лукас вам все объяснит, мадам, — ответил Тильман. — Он знает, что я не могу поступить иначе. Вашу машину отбуксируют в ремонтную мастерскую фирмы «Мерседес» в Каннах и приведут в порядок. Вы уверены, что с вами самими все в порядке?

— Уверена. Только я начинаю мерзнуть.

— Вас доставят домой на полицейской машине. Мадам, когда мсье Лукас даст вам необходимые пояснения, я попрошу вас держать все услышанное при себе. Все присутствующие также не станут ни о чем распространяться — правда, господа? — Гастон Тильман обвел всех взглядом.

Никто ему не ответил.

— Я спросил: «Правда, господа?»

Один за другим все, стоявшие кружком, медленно наклонили головы. Последним кивнул Лакросс.

— Спасибо, — кратко поблагодарил всех Тильман.

Один из полицейских проводил нас к патрульной машине. Я помог Анжеле усесться и сам сел рядом. Полицейский сел за руль и тронулся. Я обернулся. Через заднее стекло я увидел Тильмана. Он стоял поодаль от остальных, один. И смотрел нам вслед. Спина его печально ссутулилась. Высокий, сильный мужчина лет пятидесяти с гаком стоял, освещаемый фарами пролетающих мимо машин, на берегу черно-серебристого волнующегося моря. Во всей его фигуре было столько грустной беспомощности, усталости и подавленности.

— Я понимаю Тильмана, — сказала Анжела. Она лежала в своей постели, я, совсем нагой, сидел на краю кровати. Приехав домой, мы сразу сняли с себя все мокрое. — Он не напрашивался на эту миссию! И глаза у него такие добрые. Наверняка он очень хороший человек. Просто выполняет поставленную перед ним задачу.

— Да, — сказал я. — Ты хорошо согрелась? Тебя больше не знобит?

— Я чудесно себя чувствую, Роберт… Роберт… Я боюсь за тебя.

— Чепуха!

— Вовсе не чепуха! Они явно хотят убрать тебя с дороги. О Боже, если с тобой что-то случится, — что мне тогда делать в этой жизни?

— Ничего со мной не случится, — заверил ее я, а сам подумал: «Надеюсь». Сегодня вечером мы были на грани.

Вдруг Анжела рывком села на кровати и крепко прижалась ко мне.

— Я боюсь, я так боюсь! Роберт, иди ко мне, иди же скорее! Я хочу ощутить тебя. — Ее била дрожь.

Я обнял Анжелу, мы с ней стали одним телом и любили друг друга с безумством отчаяния. Наконец я отделился от нее и услышал ее ровное дыхание. Я погасил лампочку, горевшую на ночном столике, и лежал в темноте с открытыми глазами. Я слышал, как внизу, у моря, катились, постукивая колесами, поезда. Потом я заснул. Разбудила меня Анжела. Она сдавила мое плечо и громко выкрикнула мое имя. Я с трудом пришел в себя.

— Что… случилось?

— Прости, любимый, что я тебя разбудила! Но я должна тебе кое-что показать. — Она стояла подле кровати совершенно нагая и говорила со мной, наклонившись к моему лицу.

— А который сейчас час?

— Половина пятого, — ответила она спокойно. — Я не могла больше спать, встала и вышла на террасу. И там это увидела.

— Что?

— Это я и хочу тебе показать. Пошли.

Я вскочил с кровати, нагишом проследовал за ней через гостиную и вышел на террасу с морем цветов, залитым ярким светом восходящего солнца. Я взглянул вниз, на город — белые здания ярко светились в его лучах, светилось и море, вновь спокойное, зеркально гладкое.

— Это не внизу, а вверху. Там, на склоне, — сказала Анжела и показала рукой. — Там, рядом с кипарисами! — Рядом с кипарисами на крутом склоне позади дома я увидел его — миндальное дерево, усыпанное розовыми цветами. В солнечных лучах и само дерево, и усыпавшие его цветы светились каким то необычайным, неземным светом.

— Я наблюдаю за этим деревом годами, — сказала Анжела. — И в июне оно еще ни разу не цвело. А в этом году зацвело. Ты помнишь рассказ монахов на острове про святого Онора и его миндальное дерево?