Дальше начиналось самое сложное — досмотр ручной клади, а потом...

Семен с телохранителем пошли в другую очередь.

За шкуру свою трясутся, гады!

Я скинул толстовку и бросил в ящик на конвейерной ленте. Туда же полетел ремень, сотовый и ключи. За ящиком в тоннель поехал старомодный зеленый рюкзак. Я подошел к рамке металлоискателя, но мужик, проверяющий багаж, попросил разуться. Я попытался наладить с ним визуальный контакт, но тот забаррикадировался за мониторами.

Проклиная себя за туго затянутые шнурки, я наконец-то разулся и, бросив кроссовки на конвейер, прошел через рамку. Чувак в белых перчатках кинулся меня ощупывать. Пришлось вежливо попросить, чтобы отвалил.

Я поспешил к ленте, но зеленого рюкзака там уже не было.

— Молодой человек, это ваш? — в конце конвейера стоял служащий с моим рюкзаком.

Я кивнул.

— Обувайтесь и пройдемте со мной. Не волнуйтесь, обычная проверка.

Черт!

Делать внушение на глазах у других таможенников и пассажиров рискованно. Лучше пока подчиниться и дождаться более подходящего момента.

Я оглянулся и увидел недовольное лицо Семена.

Ничего, и тебе полезно нервишки поразминать.

Служащий, насвистывая что-то под нос, провел в небольшое помещение напротив пункта досмотра. Кабинет был заставлен аппаратурой неизвестного назначения. Под потолком в углу красным огоньком мигала камера наблюдения.

А если она и звук пишет?

— Куда отправляемся? — весело спросил служащий.

— Амстердам, — ответил я, все еще раздумывая, как быть с таможенником.

— Наркотики принимаем?

— Нет.

Сердце ускорило ход.

Вдруг на одежде остались следы? Запалиться на такой ерунде...

— Пальчики покажите?

Сейчас или подождать? Он ведь явно не из-за книги прицепился. Может, обойдется?

Я протянул руки. Служащий протер специальной бумажкой кончики моих пальцев и вложил ее в громоздкий прибор, напоминающий ксерокс. Потом другой бумажкой принялся натирать рюкзак. Мужчина по хозяйски открыл молнию, сунул руку внутрь...

Сейчас!

Я открыл было рот, но служащий уже закрывал рюкзак. Он занялся бумажками.

Около минуты мы ждали результаты, а потом мужчина объявил:

— Чисто! Можете идти.

Я схватил рюкзак.

— Тяжелый, — добавил он добродушно. — У вас там кирпич не иначе?

Я растянул губы в служебной улыбке и выскочил из кабинета.

На выходе столкнулся с Симычем.

— Ну? — прорычал тот.

— Нормально все, — буркнул я. — Мне в сортир надо.

— Тебе? — Симыч недоверчиво скривил квадратную физиономию.

— А ты думал, у меня бабочки из задницы вылетают? — бросил я и направился к ближайшим туалетам.

Надо успеть!

В туалете, кроме мужика у писсуара, никого.

— Шон? — крикнул я.

Из кабинки свистнули. Я выдохнул с облегчением.

— Вали отсюда, — приказал я мужику. Тот заковылял на выход. — Ширинку застегни!

Выглянул Шоно.

— Принес? — спросил он.

Я зашел в кабинку. Вытащил из рюкзака тяжелый талмуд. Шоно достал копию.

— Один в один, — прошептал Шоно.

Мы обменялись книгами.

Входная дверь скрипнула. Я услышал сиплое дыхание Симыча.

— Удачи, — беззвучно сказал Шоно.

Громко хлопнув дверью, я вышел из кабинки, и принялся демонстративно намывать руки.

— Рюкзак давай! — прорычал Симыч.

— Да пожалуйста, — я кинул ему рюкзак. — Какой у нас гейт? Пошли!

Выход (перевод с английского).

Амстердам встретил мелким противным дождем и, не смотря на июль, осенней промозглостью. Лишь яркая зелень деревьев и травы напоминали, что межсезонье пока не наступило. В аэропорту нас ждали пара громил вроде Симыча. Только выглядели они, как секьюрити президента: оба в строгих костюмах и с гарнитурами в ушах. Семен такого маскарада не любил. Его ребята одевались обыденно и даже небрежно.

Нас посадили в черный «Мерс» и через каких-то пять минут за окном начали мелькать ряды аккуратных остроконечных домиков из красного кирпича, каналы, велосипеды и уличные кафе.

Побывать однажды в Амстердаме было мечтой на двоих для нас с Шоно. Уж мы бы разгулялись! Прошвырнулись рейдом по местным кофешопам, попробовали знаменитых шоколадных пирожных с сюрпризом и заглянули в узкие улочки квартала Красных фонарей. Казалось, в Амстердаме из каждого створчатого окна под крышей подмигивает пышногрудая голландка, каждая кафешка окутана ароматным облаком дурманящего дыма, в каждой подворотне шедевры от Бэнкси, в любом подвальчике джазовый клуб или картинная галерея, а вдоль каналов разъезжают на велосипедах долговязые «фрики».