Шрифт:
И вдруг загрохотали выстрелы. Взметнулась вспугнутая стая, поднялась в небо и улетела. Только одна молодая дикая утка осталась на воде, сражённая выстрелом.
— Бессердечная ты! — успела крикнуть она Чучелке. — Заманиваешь своих сестёр! Пре-пре-пре-дательница!
Зашуршал камыш, расступился. Вынырнул из него челнок. Подобрал охотник убитую утку, бросил в лодку и довольно потёр руки.
— Неплохо! — улыбнулся он. — Однако на сегодня хватит.
Он подплыл к Чучелке и тоже бросил её на дно челнока.
На следующее утро Чучелка опять качалась на волнах у стены камыша, снова слушала, как крякает охотник в манок, чтобы приманить поближе её сестёр, диких уток.
«Только бы они не прилетели! — волновалась Чучелка. — Только бы не доверились коварному зову!»
А в небе снова зашумели крылья — летела новая утиная стая. Как и вчера, опустились утки неподалёку от Чучелки. С ужасом смотрела она своими выпуклыми оранжевыми глазками на приближающихся сестёр. «Ах, если бы я сама умела крякать! — убивалась деревянная уточка. — Я закричала бы им: это не мой зов, не верьте ему, поскорее улетайте отсюда, вас подкарауливает охотник! Ах, почему я не могу крякать?!»
— Это ты звала нас, сестрица? — дружески галдели подплывшие утки. — Ты повредила крыло? Мы прилетели помочь тебе.
И тут снова загремели выстрелы, и снова заалела от крови вода.
Теперь уже две рябенькие птицы пытались подняться вверх, но их серо-сизые крылья беспомощно повисли.
— Будь ты проклята, предательница! — чуть слышно прокрякали они и затихли.
«Я не виновата, поверьте мне — не виновата!» — хотела закричать Чучелка, но ведь она не умела крякать…
Вскоре все утки озера ещё издали узнавали деревянное чучело.
— Не приближайтесь к этому чудовищу, — предупреждали они друг друга. — Эта утка — предательница. Она помогает охотнику обманывать нас. Предательница! — с презрением повторяли они.
А деревянная уточка молча слушала их. «Ах, если бы я могла плыть куда хочу! — с горечью думала она. — Если бы у меня были настоящие крылья! Я улетела бы от этого хитрого и злого охотника, стала бы жить со своими сёстрами…»
В один прохладный вечер, когда Чучелка снова качалась возле камышей, над озером пролетала новая большая стая диких уток. Они летели в тёплые страны. Уставшая от долгой дороги стая опустилась на островок посередине озера, чтобы отдохнуть, подкрепиться, провести ночь… И снова над озером раздалось кряканье деревянного манка — обманное, коварное «кря»!
Услыхали пролётные утки зов сестры и всей стаей заспешили к Чучелке. Они-то ведь ещё не знали, что она деревянная! Впереди плыл прекрасный сильный селезень. Вытянув мощную, украшенную сизыми пёрышками шею, он быстро рассекал прозрачные воды озера. И тут прогремел выстрел. Брызнула кровь, и одна горячая красная капля обожгла деревянную уточку.
Вдруг она почувствовала, что согревается. Услышала, как застучало, забилось её деревянное сердце, как с шуршанием начали расправляться нарисованные пёрышки.
Уточка заморгала живыми оранжевыми глазками и радостно закрякала:
— Пре-пре-прекрасно! Я живая! Сейчас я поднимусь в голубое небо и полечу вместе со своими сёстрами! Я живая, живая, живая!
Но тут увидела она селезня, который тщетно пытался подняться в воздух. Чучелка подплыла к нему, ухватила клювом за крыло и потянула в камыши, подальше от охотничьего челнока.
— Я спасу, я спасу тебя! Только бы нам поскорее уплыть отсюда.
— Оставь меня. Я знаю, рана моя смертельна. Лучше спасайся сама.
Но уточка не бросила селезня. Ещё быстрее заскользила она к зарослям камыша. И тут снова прогремел выстрел. И снова заалела вода около Чучелки.
— Это меня подстрелили! — воскликнула бывшая деревянная уточка, но в голосе её не было печали…
Месть жеребёнка
На лугу возле шоссе щипала травку кобыла, а рядом с ней резвился длинноногий жеребенок.
По шоссе одна за другой мчались машины — грузовики, автобусы, легковушки. Обгоняя их, с безумной скоростью проносились мотоциклы, а по самому краешку осторожно и тихо катились велосипеды.
Кобыла не обращала на это вечно грохочущее шоссе ни малейшего внимания; тяжело прыгая — передние ноги у нее были спутаны, чтобы далеко не уходила, — она передвигалась от одного клочка травы к другому, отыскивая зелень посвежее, и все время била хвостом, пытаясь согнать со спины и боков слепней. Но жеребенок, лишь месяц назад вставший на свои крепенькие длинные ножки, не мог оторвать удивленных и восхищенных глаз от гудящей и пылящей дороги.
— Ах, какой красавец! — ахал он, завидев оранжевый с синей полосой автомобиль. — Ой, какой большой! — ойкал от страха, заметив, огромный серебристый грузовик-холодильник. — Ишь, какая смешная! — выпучив глаза, разглядывал украшенную лентами свадебную «Волгу» с куклой на капоте.